_jungkook1001_: за сколько сосёшь, Чимини? 18:37
Тот ничего не отвечает, смело блокируя очередного придурка, несмотря на то, что тот всё-таки довольно популярный и почти что активный блогер, который обожает демонстрировать на весь мир свои новые «аутфиты», возбуждая девушек и набирая по +1000 подписчиков каждый день. Многие из них, наверное, мечтают получить от него сообщение или хотя бы один единственный безобидный лайк, после которого Чимин, наоборот, просто удалил бы фотографию, избавляясь таким образом от очередного испорченного Чонгуком предмета. Пак однажды даже мечтал написать ему под постом первый гневный комментарий типа: «что за говно?» или «мой дед одевается лучше», но сдержался, желая так и оставаться в тени и не дать Чонгуку повода понять, что под ником Zxxxxxxx0666 скрывается его излюбленный объект травли.***
Чонгук на один курс младше, так что лекции у них с Чимином совпадают относительно редко. Всю прошлую ночь Пак просидел за учебником, и теперь всё вокруг казалось вдвойне ненавистным. Живот уже не крутило, как вчера, а Хосок, так и не решившийся пойти на вечеринку в одиночестве, мешал свой остывшый кофе и изредка поглядывал на друга, с умным видом читающего книгу. — С каких пор ты стал готовиться к лекциям? — Чон не понимает резкую перемену в Чимине, который два дня назад спал с каким-то незнакомцем, а сегодня изучал научную статью да и ещё с таким фальшивым интересом, что даже неуч Хосок захотел взять тетрадь и подыграть ему. — Отец обещал купить машину, если хорошо закончу сессию, — хрипло отвечает Пак, серьёзно увлёкшись чтением. — Нихера себе! — Хосок закидывает учебник на стол, весело присвистывая и смеясь. — Ну, тогда не буду мешать тебе и тоже займусь учёбой! Чимин на это ничего не говорит и продолжает водить глазами по странице книги. — А меня будешь возить? — спустя минуту несмело спрашивает Чон, смущённо посмотрев исподлобья и явно не сумев заинтересоваться тем, что успел прочитать. — Буду, если отстанешь. — Ура! — визжит Хосок, не способный скрыть своей безграничной и внезапной радости. — Будем гонять по городу и появляться в университете типа крутые мажоры, — он стремительно уплывает куда-то далеко в свои мечты и вдруг мрачнеет, презрительно щурясь и закатывая глаза, — как вот этот еблан позади тебя. Чимин не успевает обернуться, как ему на плечо выливается струя холодного столовского чая, а потом злорадная усмешка впивается когтями ему точно в зрачки, так открыто стараясь выставить своё превосходство всем напоказ. — Ой, я случайно, — Чонгук мстит ещё за прошлый раз, с удовольствием красуясь перед другими и в очередной раз унижая кого-то, дабы внушить страх и всем остальным. Он не боится гнева Чимина, а отчасти жаждет его всем нутром. Когда тот разъярённо бросается на него с кулаками, Чон мысленно ликует, издевательски смеётся и покорно ложится на грязный пол, позволяя Чимину сесть ему на живот и приподнять край футболки, оголяя чужой пресс. Но Чонгук нисколько не возражает и удерживает запястья Пака, кидая на друзей взгляд с просьбой (или же приказом) не приближаться к ним даже на миллиметр. — Чимини разозлился? — Паку удается вырваться на пару секунд, собирая воедино все свои предыдущие обиды, и правая рука всё же ударяет по красивому модельному личику, не перестающему ухмыляться и после этого. — Ну же, успокойся, — Чонгук наконец-то начинает сопротивляться и без каких-либо колоссальных усилий притягивает Пака к своему лицу, почти соприкасаясь кончиками носа и шепча так, чтобы услышал только он. — Встретимся после третьей пары у ворот, — а потом резко откидывает, как нечто противное, снова изображая из себя бесчувственную тварь. — Уже во второй раз ты мараешь мне одежду, ублюдок. Чон приподнимается, отряхиваясь, и эта «недодрака» автоматически завершается, не выбрав победителя, потому что Пак пребывает в глубоком ступоре и уже напрочь забывает про своё мокрое плечо. Напоследок Чонгук кидает на него молчаливый взгляд с толикой волнения и незримой надежды, которую Пак ощущает даже на расстоянии, но твёрдо для себя решает: нигде он с ним пересекаться не хочет и не будет. Поэтому Чон сразу и без замешательств посылается ко всем существующим чертям и катится далеко и надолго со всеми своими просьбами. Пак поднимается с пола под пристальными взглядами всех вокруг, успокаивая взбунтовавшегося Хосока, которого крепко держали дружки Чонгука, заставив не рыпаться и бросить своего друга прямо в лапы безжалостного третьекурсника. На последней паре у Чимина вдруг начинает кружиться голова, и он негромко отпрашивается к медсестре, намереваясь наконец-то выйти из этой душной аудитории и сегодня больше в неё не возвращаться. Его ноги нехило шатаются из стороны в сторону, один раз чуть не роняя Чимина на совершенно ровной поверхности. Он всё же доходит до медкабинета и врывается в него, будто какой-то пьяный бомж, не способный удержаться на месте. Медсестра подпрыгивает от испуга и хватается за сердце, с радостью увидев, что это обычный студент. Он садится возле неё, говоря не очень связно и постоянно наклоняясь вбок, вроде как намереваясь свалиться со стула вовсе. Женщина тут же укладывает его на койку, подаёт стакан воды и таблетку, попутно расспрашивая. — Тошнит и кружится голова, значит? — Да, — Пак вяло отвечает ей, закрывая руками глаза и пытаясь привести себя хоть в какое-то малейшее равновесие. — Может, ел что-то испорченное? Или антибиотики принимаешь? — она записывала что-то у себя в блокноте, осматривая Чимина и изредка поглаживая по голове, словно маленького ребёнка. Пак пролежал у неё в кабинете довольно долго, и когда до конца пары осталось двадцать минут, направился домой, надеясь не опоздать на автобус и по пути не упасть случайно в обморок. Медсестра сказала, что все его недомогания из-за неправильного потребления лекарств, посоветовала ему ещё раз обратиться к врачу и строго соблюдать определённый режим приёма. Чонгук стоял, облокотившись на капот своей машины и медленно докуривал сигарету, смотря что-то у себя в телефоне. Вид его не был уставшим или недовольным, слегка даже счастливая улыбка блистала на его лице, но это, наверное, от приколов в телефоне. Чимин сразу же заметил эту интересную фигуру и молча пошёл прямо, наплевав на то, что Чонгук тут его как бы ждёт. Хотя пары у его курса закончились уже давно. — Эй, — Чимину не удаётся призрачно смотаться, и он выдыхает с безграничным огорчением, меньше всего сейчас желая ругаться с Чонгуком. — Ты что с пары свалил? — Чонгук, давай ты наваляешь мне как-нибудь в другой раз. Сейчас я реально не могу с тобой сраться, — Пак не поворачивается к нему то ли от переполняющего душу отвращения, то ли от слабости, граничащей с бессилием. — С чего ты взял, что я решил тебе навалять? И вообще, бля, повернись лицом, когда разговариваешь, — Чон настолько резко разворачивает Чимина на себя, что он почти валится на землю, но, к счастью, удерживается благодаря мгновенной реакции Чонгука. — Ебать, что с тобой? — он в шоке держит Чимина, испуганно осматривая бледную кожу и еле заметные капли холодного пота. Пак ничего не отвечает, собирая в кулак последние ничтожные остатки своей гордости, и отталкивает Чона от себя, сухими губами проговаривая смело и решительно: — Я сказал, не трогай, — Чимин отходит назад и хочет убежать, но ноги не поддаются и, скорее всего, далеко его в таком состоянии не отведут. — Идиот, неужели нельзя оставить меня в покое хотя бы сейчас? — Нет, нельзя, — Чонгук нисколько не обижается на оскорбления, давно уже пропуская их мимо ушей и потягивая Чимина за собой, понимая, что сегодняшние его планы оказались в полном дерьме. — Отвезу тебя домой и отстану. — Домой? Ты совсем долбанулся? — Пак вновь отстраняется, но Чонгук настырно хватает его за руку, чувствуя, что Чимин сейчас в разы слабее, чем обычно. — Ты в таком виде пешком идти собрался, грёбаный тупица? — Чон открывает дверь салона своей дорогой машины, в которую, между прочим, не каждый имеет честь садиться. — С тобой я никуда не поеду, — интонацией он выделяет именно эти слова, и хоть у Чимина тело дрожит в болезненном ознобе, внутренние силы всё ещё не покидают его. Чонгук сменяет взволнованный взгляд на лёгкую надменную усмешку, поворачиваясь к Чимину и вопросительно поднимая бровь, с мягкой издёвкой оглядывая его с ног до головы. — Не будь мудаком и молча согласись принять мою помощь, — Чон засовывает руки в карманы куртки, в голове уверяя себя, что Пак сейчас, как и все, осознает своё тупое поведение и признает Чонгука достаточно убедительным, с радостью направившись в машину Его Высочества. — Почему ты можешь быть мудаком, а я нет? Чонгук моментально хмурится и сжимает кулаки, никак не ожидая подобной реакции на свою первую за последнее время попытку спасти кого-то, а не смешать с грязью. — И вообще, иди нахер со своей помощью, — Пак отводит взгляд, собираясь наконец-то уйти и не желая видеть растущую агрессию в потемневших глазах напротив. — Да пожалуйста, — Чонгук еле сдерживается, чтобы не вмазать со всей дури и в без того беспомощного на данный момент парня, опасаясь не рассчитать силу и в итоге угробить его. Пак с облегчением выдыхает, когда слышит рёв машинного двигателя, и через пару мгновений чёрная иномарка на бешеной скорости скрывается за поворотом.***
Ослабленный организм получает заслуженный трёхдневный отдых. Чимин плотно питается, заканчивает курс антибиотиков и вновь начинает чувствовать себя хорошо, а не как выжатый овощ, который только и может, что передвигать конечностями, изображая из себя здорового и нормального среднестатистического студента. Хосок звонит на протяжении всех трёх дней, а потом строго наказывает возвращаться в универ, где без Чимина он увядает от скуки и где Чонгук каждый раз проверяет их общий столик в столовой, будто выискивая свою любимую жертву и никак не пытаясь смириться с её отсутствием. Чимин приходит в себя, стараясь вернуться к прежней жизни и перестать ныть, отгоняя депрессию и снова превращаясь в безбашенного хулигана, каким был до этого. Увидев родные стены университета, ему стало не по себе — ужасно надоело терпеть эти скучные занятия. Правда, он пока не придумал альтернативной замены профессии юриста и поэтому заранее подготовил себя к работе, которая каждый день будет пытать его душу, будет бесконечно и до отвращения не нравиться, но будет приносить неплохие деньги. Хосок переживал за друга, поэтому когда Чимин лишь ступил ногой на порог кабинета, то яростно кинулся к нему в крепкие объятия. — Ну наконец-то! Я скучал! — Чон охватил Пака худыми руками, закрепляя их в замок у него на пояснице. — Рад, что ты не сдох! — Не дождёшься, — улыбнулся Чимин, прищурившись, а потом сдержанно засмеялся, пытаясь отстраниться от чужой щекотки. Всё в тот день шло настолько гладко, что даже Чимин удивлялся этому. В столовой к нему никто не пристал, хотя Чонгук и его компания проходила мимо них не один раз, и на всех предыдущих парах Пака не спросили, из-за чего он с гордостью признал себя необычайным везунчиком. За окном пленительно светило весеннее солнце, заставив Хосока договориться с Чимином прогуляться после пар, на что тот неохотно согласился. В длинном университетском коридоре, как обычно, бурно обсуждались все последние новости. Начиная от политических выборов и заканчивая тем, какие магазинные пельмени вкуснее. Все чётко и стабильно разбивались на группы по интересам, не пересекаясь между собой. Принадлежность сразу нескольким категориям была практически невозможна. Ты либо тусишь с определенным кругом людей, либо не тусишь ни с кем. У Чонгука, как бы так сказать, тоже была своя группа. Туда входили и мальчики, и девочки с разных курсов. А вот Хосок и Чимин не входили никуда, предпочитая ошиваться вдвоём и вовсе не нуждаясь в очередном приятеле. Чон стоял, облокотившись на подоконник и битый час стараясь дозвониться до своего брата, который в тот день опять забыл мобильник дома. Чимин молча смотрел в одну точку, задумавшись о чём-то своём и периодически прислушиваясь к разговорам вокруг. — Чем этот долбан так нравится девушкам? — ни с того ни с сего Чимин с неким презрением задаёт вопрос Хосоку, не соображающему сейчас вообще ничего. — Какой долбан? — произносит он и продолжает печатать сообщение брату. Чимин корчит неприятную рожицу и максимально писклявым голоском с толикой недовольства цитирует недалеко стоящих студенток: — «Ой, подружка, а мне интересно, Чонгук, наверное, трахается так же хорошо, как и одевается, да?» — Наверное, — звучит спокойный, ровный тон сзади, отдав по спине Чимина тридцатиградусным морозом. Хосок начинает ржать на весь этаж, хватаясь за живот, а Пак медленно и сдержанно оборачивается, мысленно убившись об бетонную стенку от неловкости. Чонгук смотрит совершенно без эмоций на его побледневшее от стыда лицо и кусает губу, выжидая объяснений. Пак уже морально себя уничтожил и теперь просто пытается не дать Чонгуку сделать это ещё раз и при всех. — Эм, ну в общем, — он с ходу пытается придумать оправдание, но в голове кроме перекати-поля и бьющей в тарелки обезьяны ничего нет.— Там болтали девушки, и… Блять, как ты тут оказался? У вас лекция в другом корпусе. Пак не знает, откуда ему известна эта информация, и теперь помимо всего прочего выставляет себя ещё и несостоявшимся сталкером, чьи слова лишь льстят Чонгуку и ласкают его чрезмерное самолюбие. — Пришёл за тобой, а что? — Чонгук подыгрывает всей ситуации, чтобы окончательно вывести Чимина, и подходит ближе, насыщая воздух вокруг Пака своим одеколоном и вынуждая обращать всеобщее внимание на них двоих. — Чего такой дёрганный? — Блевать хочется от твоего вида потому что, — Пак, чувствуя волнение внутри, вплотную прижимается к стене, отдаляясь от Чонгука настолько, насколько это пока реально. — В кого ты такой упрямый? — злобно шипит Чон спустя некоторое молчание и стремительно тянет Чимина на себя, обхватывая ладонями его талию. — Так и хочется сломать тебя, — он шепчет на ухо томно и откровенно, словно боится быть услышанным и одновременно уже не может сдерживаться, делая вид, что вовсе не замечает десятки любопытных глаз. Будто только он и Чимин стоят в пустом здании и напряжённо, сбито дышат друг другу в шею, расплываясь в нежных прикосновениях, уже не кажущимися мерзкими. Пак несмело хватает Чонгука за ткань кожаной, пропахшей сигаретным дымом куртки, пока тот, нисколько не сопротивляясь, победно и с наслаждением ухмыляется ему в скулы. Вмиг возвращаясь в действительность, Чимин отталкивает Чона, но уже не так грубо, как раньше. — Можно спросить, что вообще происходит? — Хосок до последнего не верит тому, что видит, а чонгуковские руки на талии Чимина ещё долго будут всплывать перед ним, как самый страшный сон. — Чимин?.. — ждёт он хотя бы какой-то адекватной реакции от потерянного друга. Чонгук мягко улыбается, прокручивая минутную сцену у себя в голове сотый по счёту раз и вновь смотрит на дрожащего, ничего не понимающего Чимина, что невольно вызывает целый спектр незабываемых эмоций изнутри. Воспоминания о его покрасневших щеках и первом до одури приятном прикосновении забираются под самую кожу Чонгука, сладкой, вязкой негой растекаясь по венам и артериям. Сердце бешено бьётся и трепещет, ударяя по рёбрам, а руки настырно просят ещё. Им хочется изучить тело Чимина, хочется не отрываться от него и гладить так долго, чтобы в конце концов прижать к себе, никуда не выпуская. — Когда-нибудь я надеру тебе зад во всех смыслах, — Чонгук отходит назад и зарывается пальцами в свои волосы, многозначительно приподнимая брови и делая какое-то странное движение губами, похожее на воздушный поцелуй. Все эти слова отчётливо услышали, теперь с удивлением смотря на Чимина. — Бля, за что мне это? — тихо и устало стонет тот, скрывая своё явное смущение.