***
Сирень проснулась достаточно рано. Повалявшись в кровати около десяти минут и приняв тот факт, что сон не идет, она решила встать и перечитать письмо, присланное ей управляющим Синего Дворца, Фолком Огнебородом. Письмо нашло ее некоторое время назад, когда они с Телдрином остановились в Драконьем мосту, чтобы пополнить запасы провианта. Гонец по-видимому ждал подходящего момента, когда Довакин останется в гордом одиночестве, так что, когда ее спутник отошел поторговаться с местным трактирщиком, юркий бретонец проскользил к задумавшейся эльфийке и тайно вручил ей письмо с кроваво-красной печатью, в которой Сирень сразу же узнала метку Солитьюда. — Господин управляющий просил передать лично в руки мадам Сирени! — заговорчески шикнул гонец и скрылся из поля зрения также быстро, как и появился. Сирень в растерянности посмотрела на послание, потом поозиралась по сторонам и вышла на улицу. Фолк писал:Дорогая Сирень!
Я слышал, что ты недавно появилась в Хаафингаре, поэтому хочу попросить тебя о помощи в деликатном деле. Речь идет о зачистке пещеры «Волчий череп», в которую мы уже отправили по меньшей мере двадцать солдат, но ни один из них не вернулся. Мне бы хотелось обсудить подробности с тобой с глазу на глаз. Ярл Элисиф и я лично будем рады твоему присутствию в Синем Дворце.
С уважением, Фолк Огнебород.
Сидя на кровати, Сирень перечитывала письмо управляющего и думала о том, стоило ли будить Телдрина ради совместного похода в не самый любимый им город. Трезво рассудив, что его будить не стоило, Сирень вытянула руки вверх, потягиваясь, и пошла приводить себя в порядок для встречи с солитьюдской знатью. Нарядившись в лучший костюм, который она нашла в комоде (хотя она и не особо пыталась искать что-то в других местах, в конце концов, Фолк видел её и в доспехах, всю чумазую и злую, то есть, в самом что ни на есть неприглядном виде, и все равно сохранил о ней хорошее впечатление), Довакин отправилась на пешую прогулку в возвышающийся над головой, словно небесный город, Солитьюд. Проходя мимо фермы Катлы, которая находилась под окнами ее поместья, отчего вечерами Сирень частенько наблюдала, как Геймунд кормил и вычесывал лошадей, а его жена ютилась в огороде, как и всегда, Довакин поздоровалась с обитателями фермы и даже потрепала по голове Блеза, дав ему двадцать пять септимов на карманные расходы, чем очень осчастливила работящего паренька. Она даже подумывала его забрать и пристроить куда-нибудь к делу, но пока эти планы были достаточно туманны, так что босмерка не могла поделиться этим с кем-либо. Видя умоляющий вид Блеза, Сирень сдалась и попросила у Катлы разрешение взять паренька на прогулку. Получив положительный ответ, Довакин, уже будучи в приятной компании, направилась дальше, стараясь скрыть улыбку от вида радостно мчащегося впереди Блеза, который захватил с собой своего пса. Она неспешно шла к воротам, слушая умопомрачительную историю о знакомстве паренька и его лохматого товарища. Блез рассказывал с такой восторженностью и радостью, что она невольно вспомнила Барбаса и те славные деньки, которые она провела в обществе этого разговорчивого, местами наивного, но ужасно преданного пса. Временами она скучала по своему даэдрическому товарищу, который теперь, наверное, бороздил просторы Обливиона в компании своего неблагодарного хозяина. Каждый раз она ругала себя, когда видела в первом встречном волкодаве (которых было особенно много в деревнях и Пределе) Барбаса, но ничего не могла с собой поделать. Блез тем временем рассуждал о воспитании своей собаки с такой серьезностью, будто разрабатывал штурм-план вражеской крепости. От вида его взрослой ответственности Сирень хотелось рассмеяться: всё-таки, Блез был умнее и надежнее большинства своих сверстников. Эдакий взрослый в миниатюре. С умилением глядя на него и слушая его хорошо аргументированные доводы о том, что собака — это лучший друг человека, Сирень приняла решение, что точно заберет этого паренька с собой в Озерное, когда представится такая возможность. Она ценила в нем остроту ума и желание работать, и такой способный экземпляр вполне пригодился бы Райе. В конце концов, она была окружена четырьмя мужчинами, а помогали ей только двое, и то один из них был самым младшим. Луэллин беспрестанно трелинькал на своей лютне, извозчик просто просиживал штаны, а вот Хорошо-Знает-Болота частенько ходил на рыбалку и рубил лес для нужд поместья, чем очень помогал Райе по хозяйству. Шива, как самый младший, бегал по всяким поручениям и помогал готовить, так что Сирень могла быть спокойна за свое фолкритское поместье. Ее всегда там ждала толпа народа, так что каждый раз, когда Довакин приезжала туда, то чувствовала себя, как дома. Блез бы туда определенно вписался, и Шиве не было бы так скучно. — Его надо кормить три раза в день, а еще причесывать и мыть, потому что если Катла увидит грязную собаку у себя на ферме, то точно пустит пса на потроха… Да, еще базовые команды… Что там, сидеть, лежать, фу, примитивно довольно, но действенно, что скажешь, Сирень? — он повернулся. — Действенно, — согласилась босмерка. Ворота открылись, и почти сразу же на нее налетела Тари, не успела Сирень приблизиться к Сияющим одеждам, просто так, посмотреть одним глазком. — Ах, Сирень, это ты! — она удивленно всплеснула руками. — Ты куда в таком виде собираешься? — В Синий Дворец, — промямлила босмерка, явно сконфуженная тем изучающим взглядом, которым обвела ее альтмерка. Тари посмотрела на нее так, будто Сирень пришла к ней в заляпанном и рваном платье из прошлой эры, и, упаси Мара, Довакин чувствовала, как на нее сейчас обрушится тонна критики по поводу ее наряда. Только Тари могла втоптать в землю все самолюбие человека, не прибегая ни к единому прямому оскорблению. Был ли это ее врожденный альтмерский талант или просто натура продавца модной одежды, она не знала. — Нет, моя дорогая, я категорически против, чтобы ты шла в таком виде к нашему ярлу! — она отрицательно помотала головой, и Сирень поняла, что с ней бесполезно спорить. — К слову, я как раз искала подходящую модель для показа бриллианта своей новой коллекции, и раз уж ты соизволила приехать в Солитьюд в таком виде, я просто обязана научить тебя модным манерам современного общества. Не знаю, как у вас там одеваются на окраине, но это просто ужас какой-то! — она снова всплеснула руками, затем схватила босмерку и быстро затащила в бутик, расталкивая толпящихся горожан. Блез поспешил за эльфийками и юркнул в закрывающийся проход в самый последний момент. Сирень увидела Эндари, деловито лавирующую между новыми платьями и нарядами, как грациозная бабочка. Услышав звяканье дверного колокольчика, она повернулась и махнула рукой куда-то вправо, ни сказав ни слова. Тари, видимо поняв сейчас безмолвный жест, потащила Довакина в ту сторону, а Блез остался у прилавка с разинутым ртом, разглядывая расшитые шелком и золочеными нитями дорогие накидки и тяжелые колье с вставленными самоцветами. Через несколько минут копошения Сирень все-таки вышла, что-то ворча себе под нос. По-видимому, Тари достала ее окончательно. Блез разинул рот еще шире и несколько раз описал круги вокруг эльфийки, оглядывая ее наряд со всех сторон. Это было красивое бархатное платье бордового цвета с расписным цветочной вышивкой стомаком, украшенным такими же золочеными нитями, какие Блез видел на других платьях, из чего можно было сделать вывод, что такое украшение платьев считалось писком моды. — Сирень, ты такая красивая! — восторженно прошептал он. — Ярл Элисиф точно будет в восторге! — Может хоть в таком виде себе богатого мужа подцепит, — фыркнула вышедшая за ней альтмерка. — Не забудь, дорогая, как договаривались. — Ладно-ладно, — все еще ворча, ответила Сирень. — Покрасуюсь за тебя перед Элисиф. — Если тебе когда-нибудь надоест спасать мир, ты всегда можешь прийти и поработать у меня моделью, — сложив руки вместе, сладко пропела Тари. — Я уверена, из тебя выйдет симпатичное лицо для нашего магазина. — Ага, конечно, — Сирень усмехнулась, закатив глаза. — Пойдем, Блез, мы уже и так задерживаемся. Выйдя из Сияющих одежд, Сирень встретила еще пару знакомых лиц, с которыми тоже поздоровалась. Как приятно было увидеть старых знакомых! Стараясь грациозно вышагивать по освещенным солнцем солитьюдским улицам, Сирень чувствовала себя до крайней степени неловко, когда замечала, что люди оборачиваются ей вслед. Все же, она никогда не могла привыкнуть к всеобщему вниманию: жизнь убийцы и вора выработала в ней определенные инстинкты, поэтому она страшилась толпы так же, как страшится вампир огня. Ей гораздо приятнее было сидеть на чьей-нибудь крыше, схватившись рукою за шпиль, и оглядывать беззащитный Солитьюд своим пристальным и хищным взором. Ее страсть разделял Джи-Ха, ее извечный напарник по преступным делам, и только он мог понять, насколько приятно было возвышаться над горожанами Солитьюда, чувствуя свое внутреннее превосходство. Выше них двоих были только ястребы, которые рассекали морской воздух сильными пестрыми крыльями и смотрели на жителей этого города тем же охотничьим взглядом, что и Сирень. Как приятно было бы вечером пробежаться по кирпичным крышам наперегонки, как приятно было дерзко убить посреди улицы очередного чиновника, возомнившего о себе невесть что. В такие моменты Довакин чувствовала себя темным властелином и по совместительству спасителем мира, хотя, конечно, по всем законам логики, Довакин не должен был быть вором и наемным убийцей, не должен был соревноваться в беге по крышам и уж точно не должен был «одалживать» красивые вещи у богатых (в основном чересчур «зажравшихся», как любил говорить ее компаньон-каджит) семейств. Не должен был, потому что, ну, герой провинции вообще-то, не солидно. Однако же, судьба распорядилась иначе. Исходя из всего этого, каждый раз, когда Сирень попадалась на глаза честному люду, ее мозгу, ее естеству, да даже ее коже было некомфортно, что ее видят. Желая побыстрее пробраться через людные улицы столицы Скайрима, босмерка ускорила шаг и чуть ли не бегом зашла в Синий Дворец, на ходу поздоровавшись с приветливым стражником, оценившим красоту ее наряда. Зайдя в замок, она столкнулась с Эрди, которая от неожиданности чуть ли не выронила метлу. — Ох, мадам, мне очень неловко! — пискнула она, быстро подняв упавшую вещь. — Простите меня! Сирени нравилась Эрди, она была забавной и вполне себе милой девушкой. Слегка наивной, конечно, зато с фантазией, а босмерка людей таких любила. — Ах, Эрди, здравствуй! — и девушка приветливо пожала руку опешившей нордке. Сирень помнила свою первую встречу с этой мечтательной девушкой и при любом посещении Синего Дворца всегда старалась с ней поздороваться. В то время, когда босмерка еще не прослыла на весь Скайрим славой Драконорожденной, и прислуга относилась к ней не как к значимой персоне, а как к мешающемуся куску эльфийского мяса на дороге, Эрди же, казалось, даже не замечала принадлежности своей собеседницы к расе меров и всегда казалась приветливой. Несомненно, Сирень выглядела как искательница приключений, которой, собственно, и являлась, поэтому однажды, к своему большому удивлению, она услышала от Эрди просьбу взять ее собой, а дальше посыпались метафоры и романтические образы двух женщин на пыльной дороге, красавцев в тавернах и найденных кладов. Помнится, она тогда не сдержалась и рассмеялась, потрепав девушку по плечу, и сказала, что если б оно все так и было, то она взяла бы эту даму с собой обязательно, но из соображений ее же безопасности не могла себе такого позволить. — Ох, да это ж вы, Сирень, — Эрди раскраснелась от смущения и слабо, будто в чахотке, ответила на крепкое рукопожатие Довакина. — Вас так давно не было! Вы проездом или надолго? — Да проездом, как и всегда, — ответила босмерка. — После победы восстания, я смотрю, талморцы сюда нос не суют. Тебя больше не обижала та талморская дама? — Вы про Элевтерию? Нет-нет, после того, что тут устроил Ульфрик и его мятежники, я ее больше не видела, признаться честно. Надеюсь, померла, — миловидное личико Эрди исказила злобная гримаса, что рассмешило Сирень. — А ты изменилась с нашей последней встречи. — Приходится оттачивать красноречие, мадам! Иногда эти мужланы так настойчиво лезут, что приходится язвить, как змея. — Ты смотри, если кто обижать тебя будет, отправь мне весточку, я уж там разберусь. Оставив служанку в самых радостных чувствах, эльфийка поспешила подняться вверх по лестнице, чтобы наконец встретиться с ярлом. Почти поднявшись, она случайно столкнулась с кем-то. Подняв голову, Сирень заметила женщину в тяжелой нордской броне, но вместо шлема голову незнакомки покрывал капюшон. Русые волосы спадали вниз, закрывая лицо женщины. Она слегка повернулась, и что-то внутри Сирени громко и неприятно екнуло. Волчьи инстинкты трубили тревогу, однако эльфийка не могла понять, что такого было в этой женщине, что заставило Довакина так напрячься. Янтарные глаза незнакомки сияли каким-то насмешливым и голодными, нечеловеческим блеском, из-за чего по спине девушки пробежала волна холодка. — Аккуратнее, маленькая эльф-полукровка, — женщина хищно улыбнулась и поспешно спустилась вниз, оставив босмерку в растрепанных чувствах. «Откуда она знает, что я — полукровка?» — пронеслось в голове у босмерки. «Не думаю, что мы встречались раньше». Нервно подправив складки платья, Сирень наконец преодолела оставшиеся ступени и оказалась прямо перед ярлом Солитьюда. Элисиф сидела на троне с отсутствующим выражением лица, как и всегда, лишь временами кивая, когда донесение заканчивалось, и докладчик кланялся. Это была печальная картина: Сирень могла без проблем дорисовать у себя в мозгу ниточки, цепляющиеся за голову, руки и ноги Элисиф, которые дергались, заставляя ярла дергаться вслед за ними. Сначала будучи марионеткой имперского легиона, а затем зажатая влиянием Ульфрика и его мятежа, эта женщина уже не представляла из себя центр власти, а лишь имитировала его и имитировала плохо. Болгейр стоял подле нее, как красный Цербер, с подозрением и злобой косясь на всех гостей ярла, будто каждый из них желал ей смерти. Впрочем, его опасения были вполне оправданы особенно сейчас, когда у руля власти оказались Братья Бури. Фолк Огнебород выглядел более дружелюбным, но ужасно уставшим, что выражалось в уже явно заметных мешках под глазами и нервно-приветливом выражении лица, которое у него было в любой сложной или непонятной ситуации. Даже когда всё выходило из-под контроля, Фолк, будучи управляющим, не подавал виду и старался не поддаваться панике, а решать проблемы. Его метод погружения в работу, конечно, хорошо отражался на благополучии двора, но вредил самому Огнебороду. Впрочем, он не жаловался, а Элисиф просто не было до этого дела. Спровадив очередного докладчика, Фолк приложил широкую руку к лицу и устало потер его. Сирень вежливо склонила голову, приветствуя Элисиф. Ярл повернулась к ней, и в ее равнодушном выражении лица что-то слегка изменилось: теперь она казалась менее равнодушной, но больше больной и печальной. Слабая улыбка заиграла на пересохших губах женщины. — Ах, это ты… — голос ее изменился, слегка понежнел, глаза прояснились. — Какое красивое платье, Сирень. — Сшито в Сияющих одеждах, мадам, — босмерка напустила на себя самый почтительный и дружелюбный вид, на который была способна, потому что была уверена, если бы она не сделала это, то лицо ее наполнилось бы сочувствием и крайней жалостью к главной персоне Солитьюда, что обязательно заметил бы Болгейр и посчитал бы это неуважением к ярлу. — Новая коллекция недавно поступила в продажу. — Ах, как замечательно! — но в ее взгляде не было ничего замечательного. — Фолк, Фолк, запиши, пожалуйста… Надо заказать пару платьев в Сияющих одеждах, да… Фолк кивнул и что-то чиркнул на свитке пергамента, который уже был почти заполнен. Можно было предположить, что это был очередной пунктик в планах Элисиф, которые она все хотела осуществить, но никак не доходили руки. — Так зачем ты пожаловала, Сирень? — Ярл… — Фолк кашлянул, в смятении глянув на эльфийку, будто извиняясь за поведение своей правительницы. — Пещера Волчий Череп, помните? — А, да, пещера… — пробормотала женщина. — Я стала такой рассеянной в последнее время… Больше Элисиф ничего не сказала и, повернувшись к своему хускарлу, что-то быстро зашептала ему. Болгейр, склонившись, внимательно слушал, и периодически кивал, принимая указания. Огнебород обратил внимание Довакина на себя. — Рад видеть тебя, Сирень, — он приветственно кивнул головой. — Так вот, у нас проблема с пещерой, что на западе от города. Народ постоянно талдычит, что там завелись не то призраки, не то бандиты, огни какие-то появляются, и всё в таком духе. Я, признаться честно, хотел спустить это дело на тормозах, и не верил б во всю эту мистику, если б безуспешно не отправлял туда солдат. Из двадцати человек никто не вернулся, никто, понимаешь? — тут лицо Огнеборода приобрело совершенно отчаявшееся выражение, и Сирень подумала о том, существуют ли вообще среди знати Солитьюда счастливые люди, кроме Эрикура. — И ты хочешь, чтобы я туда сунулась? — поинтересовалась босмерка. — Понимаю, что нагло, но да, это будет большой услугой нам. Я не знаю, что еще там можно сделать, наш придворный маг ничего странного в пещере не видит, но к черту этих всех магов, они никогда ничего толкового по делу не могут сказать! — раздраженно всплеснул руками норд, чем очень удивил Довакина. Она никогда еще не видела его в таком напряженном состоянии, видимо, дела внутри двора и впрямь шли негладко. — Ладно, проверю, — Сирень кивнула. — Дело вроде интересное. Давай карту с местом, и я пойду. Не очень хочется долго торчать в платье, это не совсем мое. Фолк как-то вымученно улыбнулся на забавный комментарий босмерки и протянул ей карту. — Удачи, Сирень. Эльфийка кивнула и поспешила пойти прочь. Ей не нравилась атмосфера, царящая в Синем Дворце, которая была еще более гнетущей и лживей, чем обычно. Напоследок кинув одобрительный прощающийся взгляд в сторону Эрди, девушка вышла из замка, вдохнув полной грудью чистый и свежий воздух. Атмосфера слежки и покрываемых интриг отпустила ее, и Сирени даже стало жалко Фолка, который крутился в этом каждый день с перерывами на обед и сон, хотя, судя по его виду, теперь уже только на обед. Все-таки этот рыжий норд был вполне себе хорошим парнем, оказавшимся не при том дворе и не в нужное время. Когда она вышла, к ней подскочил Блез, а его серый лобастый волкодав приветственно залаял, чем привлек внимание скучающих стражников. — Ну, что, как прошло? — задыхаясь от волнения, спросил паренек. — Ярл оценила? — Да, я думаю, ей понравилось, — Сирень кивнула головой. — Ты купил себе что-нибудь? — Новую рубашку и штаны, — кивнул Блез. — Старые совсем потрепались. — А я-то думала, что дала тебе на сладости… — покачала головой Сирень. — Что ж ты не сказал раньше? — Ты уже обеспечила меня рубашкой и штанами! — помотал головой норд. — Мне уже хватает. — Значит, купим тебе еще и ботинки новые, — решила босмерка. — И пойдешь кадрить мамзелей. Блез покраснел до ушей, и Сирень, довольная собой, с гордым видом пошла вперед. Парню ничего не оставалось, как поплестись за ней, стыдливо смотря себе под ноги. На пути в Сияющие одежды они заглянули на рынок, к Иветте Сан, ибо уж очень любила Сирень купить пару бутылочек пряного вина у этой веселой и приятной торговки. Иветта, как и ее вино, была «с огоньком», и беседы с ней всегда поднимали Сирень настроение. По обыкновению у них завязался длинный диалог: Иветта рассказывала последние новости и жаловалась на пьянствующего отца, «мастерству пропивания жизни которого сам Сангвин позавидовал бы». Жизнь в Солитьюде текла своим чередом, и, разговаривая с обычными горожанами, Довакин могла хотя бы на короткое время почувствовать себя «простым смертным», переживающим о том, что у него заканчивается запас картошки, а дети требуют мясо. Из-за специфики своей деятельности Сирень в последний десяток лет была совершенно далека от мирских проблем, поэтому слушала о них из чьих-то уст и тем самым наверстывала упущенное. Поболтав какое-то время с торговкой, Сирень ушла от нее с корзинкой пряного вина и домашней еды. В Сияющие одежды они попали, когда солнце уже сползало в сторону горизонта. Хоть Блез и упирался, Сирень все равно присмотрела ему красивую пару прочных ботинок, которые выдержали бы долгую каждодневную беготню вечно занятого мальчишки. Расплатившись с Эндари, Сирень углубилась в магазин, чтобы найти ее сестру и поведать детали своего визита. Долго альтмерку искать не пришлось — она вылезла из-под груды упавших манекенов с громкими ругательствами. Увидав Сирень и застывшего от удивления Блеза, Тари тут же замолкла и уже дружелюбнее спросила: — С какими вестями? — Хорошими. Элисиф на днях хочет заказать вам пару платьев, мое ей очень приглянулось. Тари засияла от гордости и радости (а, может быть, от предвкушения большой выручки за свои платья) и, обрадованная хорошими вестями, даже разрешила Сирени оставить себе это платье. Однако, старый наряд она ей так и не вернула, сославшись на то, что ей надо над ним поработать, чтобы привести его в мало-мальски божеский вид, так что Сирень была вынуждена отправиться пешком до своего поместья в бархатном платье с корзинкой наперевес и в компании деревенского пацана с его огромным волкодавом. Что ж, к трудностям ей было не привыкать. Будучи в хорошем настроении от крайне удачной вылазки в город, босмерка очень бодро шагала вниз по склону, приподняв складки бордового платья, чтобы оно не запачкалось. Выглядело это максимально комично, но Сирень, здраво рассудив, что выходила в люди и с видком похуже, не теряла оптимизма. Она даже предложила Блезу пройти к ней в поместье, чтобы славно отужинать напоследок в приятной компании, потому что завтра Сирень собиралась в путь и не знала, как скоро вернется. Пройдя мимо фермы Катлы и облегченно вздохнув от того, что их никто не заметил, двое поднялись на пригорок, к возвышающемуся, как великан, поместью Довакина. Только Сирень успела открыть дверь, как тут же на нее налетел Телдрин.***
Телдрин проснулся от того, что кто-то кричал. Чертыхнувшись от того, что забыл закрыть окно в своей спальне, данмер со стоном уронил голову обратно на подушку, но сон уже не шел. Тем временем, разгневанные крики продолжались. Кажется, какая-то крестьянка гонялась за сбежавшими курами и посылала в их сторону самые страшные проклятья, которые знала. «Крестьяне…» — удрученно подумал наемник. «Делать больше нечего, как глотку рвать скота ради…» Спал он долго, похоже, его тело нуждалось в серьезном отдыхе, так что когда он проснулся, солнце клонилось к закату. Полежав какое-то время с закрытыми глазами, Телдрин решил все-таки встать и найти Сирень. Кое-как поднявшись, он широко зевнул и сморщился от боли в плечах, которая до сих пор не проходила. «Массаж все-таки мне не помешает», — весело подумал данмер и, захватив банные принадлежности, направился умываться. По пути он не встретил босмерку и, что странно, даже не услышал какого-либо шума, который она могла бы издавать, готовя или делая что-нибудь. «Может, спит до сих пор? Или читает?» Пожав плечами в ответ самому себе, он умылся и почистил зубы, затем пригладил торчащие черные волосы и отправился в сторону спальни Довакина. Предварительно кашлянув, он постучал и стал ждать. Ответа не последовало. Тогда данмер постучал сильнее и прождал еще минуту. Ничего. Звуков копошения с той стороны или возгласов не было слышно, так что в голове наемника возникли три ситуации: либо Сирень спит ОЧЕНЬ крепко, либо она померла, либо ее там вообще не было. Решив не гадать, данмер открыл дубовую дверь и заглянул в комнату. Та и впрямь пустовала. Постель была заправлена, шторы раскрыты (да, похоже, она прикасалась к ним после него. Из-за этой мысли что-то внутри него сжалось, и Серо в очередной раз обругал себя) и самой хозяйки комнаты не было. Нахмурившись, данмер закрыл за собой дверь и обошел весь этаж. В каждой комнате было солнечно и пусто. С каждой пройденной комнатой напряжение Телдрина нарастало все больше, ему (о, Мефала, он чокнулся!) вдруг разонравилось оказаться одному в тишине и спокойствии. Спустившись вниз и заглянув во все комнаты (кухню он проверил дважды, потому что ему показалось, что там что-то упало), Телдрин решил не сдаваться, ведь обнаружился еще и подвал. Подвал представлял из себя огромное помещение с кучей манекенов и стендов для оружия, и в другой раз он бы остановился, с восхищением разглядывая зачарованный (наверняка сложнейшим зачарованием вроде изгнания даэдра, потому то Сирень была в этом настоящим мастером) скимитар, но сейчас ни скимитары, ни булавы и даже кинжалы с поблескивающими рукоятками, идеально ложившимися в ладонь, не представляли для наемника никакого интереса. Он быстрым шагом преодолел длиннющий, как ему казалось, первый зал, затем второй, на ходу зовя босмерку по имени, но ему никто не отвечал. Уже порядком раздраженный таким странным положением вещей, Телдрин вышел на улицу, уверенный в том, что Сирень засела в палисаднике в обществе каких-нибудь алхимических цветочков, но нет, Боэтия ее возьми, ее там тоже не было. Он обошел поместье по часовой стрелке, затем против часовой, будто это должно было помочь, затем сел на скамью, стоящую напротив главного входа, упер ладони в колени и признал тот факт, что его кинули, не оставив даже денег или записки. — Что за женщина! — раздраженно всплеснул руками данмер, и какой-то знатный господин, проезжающий мимо на своей гнедой лошадке, удивленно обернулся в сторону Телдрина. — Че смотришь? Знатный господин глупо похлопал ресницами и поспешил пришпорить лошадь, решив не связываться с эльфом, у которого, как ему показалось, явно не все были дома. Телдрин посидел на скамейке некоторое время, затем вышел за калитку, уперев руки в бока. Посмотрел вправо — никого, посмотрел влево — тоже никого и, в конце концов, почувствовав себя самым настоящим идиотом, он зашел обратно в поместье, громко хлопнув дверью за собой. Что-то ворча себе под нос, он проследовал на кухню, чтобы сварганить себе ужин, но как только он распахнул дверь, то увидел уже накрытый стол. — Я что, с ума схожу? — в сердцах спросил у себя самого данмер. Он же ясно видел, когда заходил в прошлый раз на кухню, что на столе еды не было. Сейчас же там, как ни в чем не бывало, стояла миска с овощным супом, тарелка с печеной картошкой и несколькими прожаренными кроличьими ножками (о, Телдрин их действительно обожал), графин с каким-то напитком и кусочек яблочного пирога. — Сирень, если ты решила со мной в игры поиграть, то я тебе это с рук не спущу! — крикнул данмер, но ответа, как и ожидалось, не получил. Мужчина оглянулся по сторонам, но кроме пустой кухни и горящего камина ничего не обнаружил. Сначала он ни в какую не хотел притрагиваться к еде, но пустой желудок дал о себе знать громким урчанием, так что Серо, все еще оглядываясь, будто это была засада, аккуратно сел на стол, посмотрел на еду, которая выглядела вполне обычно, и принялся неспешно жевать. Под конец он жевал как обычно или даже усерднее, потому что еда была действительно вкусной, но как она здесь очутилась, Телдрин так и не понял. В размышлениях, он собрал посуду и сложил ее в деревянный таз, после чего стал оттирать ее от остатков пищи, гадая, кто же ее приготовил. Затем он еще какое-то время побродил по поместью, пока его не отвлек явно недовольный и четкий голос старухи, который донесся где-то позади него. — Что слоняешься тут просто так, бездельник?! Телдрин аж подскочил от неожиданности и, резко развернувшись, не обнаружил обладательницу голоса. Страх заключил его в грубую хватку, и мурашки веселой волной проскочили от пят до самых кончиков серых ушей. — Д-да я так, просто… — сам не понимая зачем, ответил он. Старухи больше слышно не было, так что Серо снова вернулся к теории о собственном сумасшествии. В каком-то трансе он добрел до библиотеки и плюхнулся в кресло, тяжело выдохнув. Он взял первую попавшуюся книгу и стал читать, но буквы перед ним танцевали и плыли, и мужчина совсем не мог сосредоточиться на том, что читал. — Чертовщина какая-то… — пробормотал он, смахивая пот со лба. В ту же секунду, как он это сказал, с полки упала книга, раскрывшись на странице с символичным названием «ПРИЗРАКИ и их виды». Серо встал, поднял книгу, положил ее на место и обратно сел читать. Через некоторое время эта же книга упала снова, но на этот раз на странице «Домашние призраки или духи домашнего очага». Телдрин снова поднял ее и положил на место, сильнее подвинув вглубь, чтобы она не свалилась. Но не успел он сесть на место, как книга упала в третий раз, раскрывшись на самых первых страницах, где крупным шрифтом была выделена фраза «ПОЧЕМУ ВЫ ДОЛЖНЫ ЭТО ЗНАТЬ?» Поняв, что падение одной и той же книги три раза не может быть простым совпадением, Телдрин поспешил покинуть библиотеку, так и не подняв проклятую книгу. Он в некотором смятении прошел через коридор и споткнулся об метлу, которую раньше здесь не видел. — Мефала… — прошипел он. — Да что ж это такое? Позади себя он услышал детское хихиканье так же четко, как слышал до этого возглас какой-то старухи. — Хватит со мной играться! — он развернулся, но, как и предполагал, никого не увидел. Кто-то коснулся его руки тонкими пальчиками. Телдрин посмотрел на руку, но не нашел в ней ничего необычного. Не успел он отвести глаз, как что-то коснулось его плеча. Телдрин припустил дальше по коридору и вдруг боковым зрением увидел, как в него летит маленькая декоративная подушка. Сувенир попал точно в голову данмеру, и ощущения от удара были вполне реальные, а не призрачные. Наемник быстрым шагом спустился вниз, окончательно переставая понимать, что вообще происходит. Он уже приблизился к входной двери, чтобы выйти отсюда ко всем даэдра, но входная дверь не отперлась, хотя данмер видел, что замок был открыт. — Что, теперь и выпускать не хотите?! — вскрикнул данмер, раздраженно повернувшись на сто восемьдесят градусов, и пошел в гостиную. Он тяжело плюхнулся на диван, и куча декоративных подушек разлетелась во все стороны. Уперев взгляд в огонь камина, Телдрин со всей упорностью пытался в нем что-то разглядеть, но задней мыслью понимал, что просто тратит свое время. Огонь как был, так и горел, и в поленьях не было ничего мистического. Обычные, сосновые. Трещат. Он закрыл глаза, пытаясь прийти в себя и обдумать ситуацию, надеясь на то, что призраки дома Сирени не собираются ударить его по голове топором сзади. Вдруг он услышал тихий шепоток и сконцентрировал всё свое внимание на нем, чтобы разобрать слова. — Мамочка, он же уйдет… — шептал голосок. — Уйдет? Женский голос прошептал что-то в ответ, но Телдрин не смог разобрать, что именно. — Вроде хороший, — прошептал второй детский голос. — Хороший же, хороший! — И еду поел. — И книжки почитал, — третий голос ребенка присоединился к общей беседе. — Да не читал он, он ее убрал! — Он другую читал. — Но читал же! — Тихо, дети, — шикнула на них женщина. — Но он вроде друг хозяйки… Давайте его оставим? Телдрину не понравилось, что его судьбу решали без его голоса, но он продолжил слушать. — Это ты в него подушкой запустила, дуреха. — Сама дуреха! — обиженный девчачий голос эхом разнесся в его голове, заставив данмера вздрогнуть и открыть глаза. Он больше не слышал шепота. Еле проглотив слюну, Телдрин осознал, что, придя в гостиную, попал на самое настоящее призрачное заседание, что его, как бы это сказать, несколько… смутило. Со всей силы сжав подлокотник дивана, он зажмурился, громко сказал «нет, я не чокнулся», резко встал и снова направился в сторону входной двери. На секунду ему показалось, что он снова услышал обеспокоенный возглас «уйдет же!», но это скорее было домыслом самого мозга, а не реальными словами. По крайней мере, так показалось Телдрину. Дверь на этот раз отворилась, и Серо чуть ли не вприпрыжку выскочил из поместья, чувствуя родной свежий воздух. — Да я туда… да ни ногой… — тяжело дыша, пообещал он себе, и резвой походкой направился на прогулку, дабы сбить с себя остатки неприятных впечатлений, горой свалившийся на него одного. «Где же Сирень?» Честно признаться, хоть Телдрин и вызывал атронахов из самого Обливиона, когда дело касалось мистики, он предпочитал не лезть. Не то чтобы он боялся, но… да, он боялся, ладно. Может быть это прозвучит глупо, но, живя в мире, где чуть ли не каждый третий житель умеет колдовать, а иной раз колдовать так хорошенько, что может призвать могущественных даэдра или поднять нежить прямо из саркофагов, Телдрин все же боялся призраков. Во-первых, для него они выглядели даже жутче, чем гнилые драугры. А во-вторых, он не знал, как с ними справиться. Драугров можно насадить на клинок или поджарить с помощью огненного атронаха, но когда дело касается призраков, ситуация всегда несет деликатный характер, ведь призраки-то, в общем, бестелесные. Именно по этим двум причинам Телдрин Серо терпеть их не мог. В своих размышлениях наемник забрел на солитьюдскую лесопилку, где впоследствии нарезал десять кругов рядом с пилящим аппаратом, заставив местных работников сочувственно качать головами и крутить пальцами вокруг собственных висков. Он хотел было попросить у них выпить, но потом увидел, с каким скептицизмом рабочие оглядывают его, и решил, что лучшим вариантом было бы убраться отсюда поскорее. Телдрин таким же быстрым шагом направился прочь от лесопилки, прошел злосчастное поместье, даже не глянув в его сторону, практически пробежал ферму Катлы и весь на нервах, не помня себя, зашел в Солитьюд, даже не вспомнив о собственной неприязни к этому городу. Увидав табличку таверны со странным названием «Смеющаяся крыса», Телдрин поспешил зайти туда, столкнувшись в проходе с каким-то бородатым имперцем, несущим дрова. Проворчав что-то о данмерской культуре, имперец уступил проход Серо и, не получив слова благодарности, снова что-то пробормотал о данмерской культуре, точнее, о ее отсутствии. Впрочем, Телдрина это не особо волновало. Он тяжело плюхнулся на столик перед трактирщиком, потирая серое лицо грубыми ладонями. Трактирщик, натирая стакан тряпочкой, сочувственно глянул на мера и спросил, что ему принести. — Я бы флина выпил, да у вас его не делают… — пробормотал данмер. — Что, прости? — Эль давай и это, как его там… вино у вас делают… — А-а, ты про пряное вино Иветты? — имперец улыбнулся и достал из-под лавки бутылочку. — Последняя вот. Данмер лишь подставил кружку, ничего не ответив, с очень загруженным видом. Корпул Виний покачал головой и налил ему пряного вина, ожидая, как данмеру полегчает, ведь всякому были известны целебные свойства Иветтиного вина. Люди веселели после второй кружки, а щеки их наливались краснотой, как будто они только что вышли из бани. — Еще. Виний послушно налил ему вина, приняв монету. — Еще. — Да вы никак решили в стельку напиться, уважаемый? — поинтересовался мужчина, но все-таки удовлетворил просьбу клиента. Данмер даже не посмотрел на него и в пару глотков осушил еще порцию. — Еще. — Вас что, дама бросила? — обеспокоенно продолжил имперец, но опять же долил. Телдрин, задумавшись на несколько секунд, кивнул и поднес кружку к губам. — Можно и так сказать. Трактирщик покивал с видом крайне понимающего ситуацию человека, отчего Серо в другой момент даже рассмеялся бы от нелепости ситуации, ведь кабатчик наверняка себе представил картину ссорящейся пары и последующего разрыва, но сейчас у него не было настроения смеяться, поэтому он продолжал сидеть с крайне удрученным видом покинутого влюбленного, как казалось окружающим. — Уважаемый, да вы не переживайте так, — оптимистично ответил Корпул. — Если любит — обязательно вернется, куда ж денется. Женщины довольно привязчивые существа, знаете ли… — Неправда! — возразила симпатичная блондинка, в протест звякнув на лютне. — Женщина — существо гордое и свободолюбивое, и раз уж она решила уйти от мужика, то это с концами! Корпус бросил на нее взгляд, полный осуждения. Бард лишь хмыкнула и, отвернувшись, продолжила бренчать на лютне на потеху своим слушателям. — Не слушайте Лизетту, уважаемый, — с видом знатока ответил Виний. — Она из Коллегии Бардов, вот язык и чешется сболтнуть что ни попадя. Я уж лучше нее знаю в вопросах сердечных, поверьте на слово. — Да-да, — отмахиваясь, ответил данмер. — На тебе на бутылку эля, тащи ее сюда. — Наемник бросил на деревянную стойку несколько септимов, и трактирщик вытащил из-под низа стойки новехонькую бутылку. — На, только не устраивай здесь драк, а то знаю я таких горе-любовников: напьются и айда всем подряд рожи чистить, еле выпроводишь их потом… Темный эльф хмыкнул и откупорил бутылку с элем. Он собирался уже налить себе в стакан, как услышал где-то справа от себя имя его нанимательницы: — Слышал? Сирень появилась в городе, я ее с утра видел. — Серьезно? Ох, я надеялся, что она зайдет… — это был голос того самого трактирщика. — Зачем ей заходить к вам, господа? — чей-то шипящий голос вторгся в беседу. Данмер повернулся, чтобы посмотреть на его обладателя. Из-за угла, сидя на стульчике и сложив ногу на ногу, на разговаривающих смотрел аргонианин в богатых одеждах. Рожа при этом у него была крайне насмешливая и несколько самодовольная, сразу было видно, что сей господин всерьез не понимал, почему сама Довакин должна была сюда заглядывать. — Гаджул-Лей, ты как всегда любезен, — пробормотал один из нордов. — Если она и заявится сюда, — ящер напустил на себя задумчивый вид, вертя в руке цветочек голубого горноцвета, который обронила дочка трактирщика, неся собранный букет в соседнюю комнатку, — то исключительно лишь для того, чтобы иметь встречу со мной. И ни при каких других обстоятельствах, что, впрочем, естественно. — С чего бы ей иметь дело с таким жуликоватым типом, как ты? — процедила все та же красивая женщина, играющая на лютне. — Не думаю, что герой провинции захочет иметь дело с тобой. — Не захочет, дорогая Лизетта, — Гаджул-Лей насмешливо улыбнулся, показав острые зубы, — а уже имеет. Лизетта закатила глаза, явно раздраженная общением с неприятным аргонианином. — И какое же дело, ящер? — Телдрин пожалел, что спросил об этом, но алкоголь плескался в крови в достаточной степени, чтобы поддерживать двигательную активность и удерживать мозговую. Гаджул-Лей перевел на него взгляд хищных желтых глаз и, загадочно ухмыльнувшись, пожал плечами. Эта рептилия начинала подбешивать наемника всё больше. Серо не нравилось, что этот мрачный тип знал Сирень, но еще больше ему не нравилось то, что сама Сирень знала этого типа и даже имела с ним какие-то дела. Не то чтобы Телдрину хотелось влезать в это, но нет, вообще-то хотелось. Его распирало от больного любопытства, как ребенка. Однако он понимал, что даже если бы он получил какую-то информацию, то, впрочем, ничего не смог бы с ней поделать — в конце концов, их с Сиренью, формально, связывали чисто рабочие отношения, и любые дела, касающиеся личной жизни его нанимательницы, по сути, должны быть бесполезны и не интересны для самого наемника, но, увы, в случае с Серо этот фокус не работал. — Не люблю распространяться о личных делах своих клиентов, уж прости, дружок. Торговцы, знаешь ли, почти как врачи, — хранят тайну. Только одни — врачебную, а другие — переговорную, смекаешь? — аргонианин улыбнулся и, как-то наигранно вздохнув, поднялся. — Я видел, как она шла в красивом наряде в сторону Синего Дворца, так что, вероятно, у нее чрезвычайно важное дело при дворе. У таких людей совсем нет времени шляться по кабакам. Ящер, насвистывая, выкинул цветок голубого горноцвета и, растоптав его, вышел из таверны. Дверь за ним с грохотом захлопнулась. — И что это было? — Опять захотел самоутвердиться за чужой счет, как всегда, — фыркнула Лизетта. — Плюнь на него, Корпул, он безнадежен. Все принялись заниматься делами, которыми занимались до неприятного разговора с аргонианином, а Телдрин все-таки узнал для себя кое-что новое — сегодня его нанимательница посещала Синий Дворец. Но с какой целью? Прокрутив в голове несколько последних дней и разговоров с эльфийкой, Серо не нашел среди них ответа на свой вопрос, потому что Сирень даже не поднимала тему о посещении ярла. Тот факт, что у нее были дела, о которых он не знал, тронул его данмерское самолюбие и любопытство, хотя изначально не должен был. Новая волна неприятных размышлений захлестнула его, поддерживаемая большим количеством вина внутри. «Да она мне хотя бы что-нибудь вообще расскажет наконец, или нет?» — возмущенно спросил сам себя эльф и в негодовании ударил пивной кружкой по столу. Посетители удивленно повернули свои головы в сторону внезапно возникшего шума, и разговоры смолкли, как один. Данмер, однако, не обратил на это ни малейшего внимания, продолжив пялиться в одну точку и думать о чем-то своем. Корвул еще раз окинул странного посетителя внимательным и понимающим взглядом и продолжил давать поручения своему сыну. Кажется, у них заканчивалась медовуха, и следовало бы притащить с подвала бочонок. В конце концов, плюнув на всё, Серо, уже изрядно выпивший, вышел из душного кабака. Небо краснело. Вдохнув чистый летний воздух, который действовал словно очищающее средство для воспаленного мозга, наемник, продинамив просьбу местного нищего о подати, побрел в сторону выхода из города. Он шел медленно, совершенно не желая возвращаться обратно в поместье, но в то же время считал, что вел себя таким образом, как трусливая баба, а не взрослый мужчина. Взвесив все плюсы и минусы и решив, что в случае чего, его труп будет на совести Сирени, Телдрин решительным шагом зашел во двор дома, даже будучи пьяным не забыв запереть за собой калитку, и направился в сторону главного входа. Все было тихо. Мужчина прошел вглубь поместья и, не смотря по сторонам и не заглядывая повторный раз в комнаты, чтобы найти свою спутницу, зашел в свою спальню, рухнул на кровать и уснул. Он проснулся резко от ощущения, что ему нужно было проснуться. Голова была тяжелой и исправно болела, но эльф, пересилив себя, все же героически поднялся с кровати. Шатаясь, он преодолел лестницу, потом еще одну, и еще, зашел на кухню, осушил два стакана воды почти залпом, а третий плеснул себе в лицо, отметив, что начинает приходить в чувство. Потом отчего-то пошел в сторону главного выхода, так и не поняв до конца зачем, и собирался было открыть дверь, но его опередили, так что Телдрин чуть не свалился на открывшего человека. В последний момент он удержался и увидел изумленное лицо его напарницы, которая пялилась на него, как на нечто неземное. Серо оглядел ее, отметив, что платье, о котором болтал тот ящер из кабака, и впрямь было замечательным и хорошо на ней сидело, но вместо этого он выдал: — Ты где шаталась весь день, черт возьми? — о боги, как красноречиво. — По делам ходила, — сощурившись, ответила Сирень, — а ты что, напился? — Нет, — с максимальной трезвостью, на которую был способен, ответил данмер. — Сирень, а кто это? Сначала Серо показалось, что он опять ослышался, но нет. Говорящий был вполне реален и представлял из себя мелкого нордского пацана с подозрительной физиономией. Эльфийка скрестила руки на груди и, фыркнув, отвернулась от наемника. — Работник по найму, — проворчала она, — идем, Блез, приготовлю тебе эльсвейрское фондю. Я в нем спец. Телдрин аж опешил от холодности ее голоса, поэтому, когда странная парочка прошла мимо него, он лишь посмотрел им вслед, так ничего и не ответив. Вообще-то, он хотел ее о многом спросить, например, что она делала в Синем Дворце, как была связана с Гаджул-Леем, откуда у нее это платье, кто такой этот пацан и что она делала в его компании, да что в этом доме, в конце концов, вообще происходило. Вопросы так и вертелись у него на языке, но Телдрин вмиг потерял способность к коммуникации. Закрыв входную дверь, он побрел в сторону кухни. Сирени там не оказалось, зато оказался тот нордский пацан, который пришел с ней. Он вытаскивал из корзинки бутылки с пряным вином и расставлял на столе, дожидаясь, пока Сирень уберет их в нужное место. Телдрин с подозрением покосился на гостя и, встав в дверном проеме, чтобы паренек не убежал в случае чего, поинтересовался: — Ты кто такой вообще? — получилось не слишком приветливо. — Я-то Блез, — ответил норд. — А ты? — Работник по найму, как слышал. — Она тебя так и зовет, — в глазах Блеза вспыхнул насмешливый огонек, — работник по найму? Не будь Сирени поблизости, он бы научил мелкого хама хорошим манерам, но, почувствовав, что если он тронет этого товарища, дама точно разорвет его криком, Телдрин не стал рисковать. — Телдрин Серо. — Очень приятно, — Телдрин не был уверен, что Блез это сказал со всей искренностью, но решил не докапываться. Вид у паренька стал чуть дружелюбнее, и он продолжил: — Ночь я проведу у Сирени, если что. Наемник от удивления аж поперхнулся и вскинул брови. — В смысле? — Ну, у Сирени, — повторил Блез, поставив последнюю бутылку на стол. — Тут, в поместье. Телдрин хотел провалиться сквозь землю от всех тех образов, которые за секунду возникли в его голове, поэтому, чтобы скрыть свое смятение, он поднес руку ко рту и кашлянул. — Понял. — Если хочешь знать мое мнение, то ты был не очень приветлив там, на входе. С хозяйкой дома. В пьяном виде, — Блез посмотрел на него, как на провинившегося котенка, отчего захотелось всыпать ему сильнее, но Телдрин опять же сдержался. — Я поговорю с ней потом, — процедил данмер. — На твоем месте, я бы поторопился. И норд, как ни в чем не бывало, уселся на стульчик возле печи, открыв книгу с рецептами. Серо хотел сказать ему что-то на прощание, но в который раз отдернул себя и от греха подальше покинул кухню, решив последовать совету юного сердцеведца. Поднявшись по лестнице, Телдрин постучал в дверь спальни босмерки и стал ждать. Как и прошлый раз, ему никто не отозвался. Мужчина потер лицо ладонью и снова постучал, но безуспешно. Тогда данмер решил зайти. Открыв дверь, он позвал Сирень и, убедившись, что ее действительно нет, зашел в покои. Новое платье лежало на кровати, поблескивая золотой вышивкой. Телдрин остановился взглянуть на него. Он долго смотрел на темные складки платья, на красивые оборки, на бордовую, тяжелую и благородную ткань. Бархат определенно шел босмерке, хотя Телдрин ни разу не видел ее в подобном платье, что не было удивительным: у них не было случая надеть что-то приличное, потому что они большую часть времени проводили в каких-нибудь пещерах, руинах, катакомбах или в скайримских пустошах, преодолевая метровые сугробы и отбиваясь от приставучих бандитов, волков, медведей, хоркеров да даже ледяных приведений, которых Телдрин терпеть не мог. Так что Сирень всегда носила исключительно удобную одежду, и платья в этот разряд естественно не входили. А жаль. Телдрин смотрел на платье, небрежно скинутое Довакином, видно, оно ей уже осточертело. В углу, тихо тарахтя, сидел Ом. — Что, она тебя забыла смазать? — фыркнул данмер. — Неудивительно, ее же весь день не было. Паук, видимо зафиксировав вибрацию знакомого голоса, поднялся на лапки и приветственно взмахнул передними. — Не то чтобы я рад тебя видеть… — Телдрин задумался. — Ай, ладно, Азура с тобой. Иди сюда. Двемерский механизм послушно приковылял к данмеру, а тот, поозиравшись по сторонам, подошел к рюкзаку Сирени и достал из бокового кармана флягу с двемерским маслом, которую босмерка всегда держала про запас для своего механического дружка. Достав кисточку, Телдрин вышел на балкон и стал смазывать петли паука, который послушно вытянулся, давая эльфу доступ во все проблемные места. Серо махал кисточкой уже на автомате, а сам думал о чем-то совершенно другом. Спустя некоторое время он закончил свое скучное занятие и, закрыв флягу, пошел промывать кисть водой. Он вышел в коридор и хотел было направиться в ванную, как услышал смех и веселые разговоры внизу. Помедлив, данмер решил спуститься вниз и узнать, что там происходит. Аккуратно преодолев несколько пролетов лестниц, он остановился у ее подножья в нерешительности. Потом осмелел, сделал еще несколько шагов и бросил взгляд на кухню, где была открыта дверь. Всё поместье было погружено во мрак, и лишь в одной кухне было светло: печь пылала ярче обычного, а небольшая люстра со свечами озаряла пространство вокруг. Слившись с тенью, будто какой-то вор, наемник хмуро смотрел на светлую сторону их небольшого мирка, где находилась Довакин. При взгляде на печь Телдрину резко стало холодно, он почувствовал себя отщепенцем мира, спрятавшимся от всех. Сирень в домашнем платье кружилась по комнате, приплясывая под барабан, а потом возвращалась к резке овощей. Рядом с доской для резки лежал кусок оставшегося эйдарского сыра, другую часть которого босмерка видимо использовала для приготовления фондю. — А где ты научилась готовить его, Сирень? — раздался голос Блеза. — Один близкий мне человек научил меня. — Телдрин непроизвольно сжался, когда в пролете увидел ее лицо. Оно было озарено счастливой и приятной улыбкой, которую он видел настолько редко, что считал аномалией, нежели нормальным положением вещей. Но что-то ему подсказывало, что с Блезом она часто улыбалась. От этой мысли в душе стало как-то тоскливо. Серо вспомнил, как ее голос резко затвердел во время их небольшой стычки у входа, а глаза приобрели холодный, отчужденный блеск, от которого становилось не по себе. Ему было неприятно от воспоминаний об этом, хотя он сам не мог понять, почему. Не хотелось бы, чтобы Сирень злилась на него, с учетом того, что им еще надо было путешествовать… долго. По крайней мере, он на это надеялся, потому что не хотел, чтобы она оставила его здесь, в Солитьюде. Видимо Блез сказал что-то, потому что из мыслей Телдрина вырвал веселый смех Сирень. Она держалась за живот и хохотала, приложив другую руку ко рту. Блез хихикал вместе с ней. В этот момент Серо почувствовал себя таким далеким от мира, разворачивавшегося на этой кухоньке, что не выдержал и пошел в ванную, куда изначально направлялся. Голова все еще предательски болела и руки слегка дрожали: не то ли от холода, не то ли потому, что он еще до конца не пришел в себя после пьянки. Отмыв кисть, эльф так же тихо поднялся наверх, промелькнув тенью по коридору. Данмер поднялся к себе, лег на кровать и пролежал так целый час, пока не услышал, как кто-то поднимается наверх. Скорее всего, это была Сирень, потому что спален на третьем этаже больше не было. Шаги стали постепенно удаляться в противоположную сторону, Телдрин прислушался: открывшись, скрипнула дверь и через две секунды закрылась. Сирень зашла в комнату. Наемник хотел было вскочить и пойти за ней, но что-то удерживало его. С одной стороны, сходить однозначно стоило, потому что Телдрин не любил длительные конфликты, а в этот раз он сам стал его зачинщиком. Конечно, стал он им из-за ряда факторов и пережитого стресса от встречи с духами (которые, кстати, так и ни разу не явили себя с тех пор, как Сирень вошла в поместье), но все-таки чертова совесть, о наличии которой Серо узнал не так давно, снова дала о себе знать. С другой стороны, Серо был не уверен, что Сирень хотела видеть его сейчас, а потому хорошим вариантом было переждать бурю, а потом пойти на мировую. Но опять же, кто ж знал, когда эта мировая могла состояться, а данмер терпеть не мог ждать и при каждом удобном случае напоминал Довакину об этом, заставляя ее закатывать глаза и отмахиваться словами вроде «да-да, слышали, не помрешь, если подождешь меня здесь десять минут». Он долго лежал и размышлял над тем, как же ему следовало поступить. Как правильно следовало поступить. — Ай, Мефала с ней, я пошел. И данмер, следуя своим принципам, поднялся с кровати и, глубоко вздохнув, быстрым шагом направился в сторону спальни нанимательницы. Он остановился у двери и тихо постучал, готовясь к тому, что Сирень вышвырнет его ко всем даэдра со словами «я сплю, чего приперся?» Уже порядком устав от того, что ему никто не отвечает, Серо постучал настойчивее, но босмерка все равно не ответила. «Видимо, сегодня просто не мой день», — решил про себя мужчина и, не церемонясь, толкнул дверь, которая к его счастью оказалась не заперта. Пытаясь привыкнуть к кромешной тьме, стоящей в комнате, Серо двинулся чуть ли не на ощупь вперед. — Сирень? — позвал он. — Эй. Но вместо оклика он услышал тихое сопение. «Уже отрубилась?!» — удивленно подумал он. «Так быстро? Или это я так долго собирался?» В любом случае, будить уставшую босмерку в его планы не входило, так что, не сдержав разочарованного вздоха, Серо развернулся и пошел прочь, прикрыв за собой дверь. Он плюхнулся на свою кровать в смешанных чувствах, что ему не понравилось. Ему вообще не нравилось, когда он чего-то не понимал или когда у него что-то не получалось, а сейчас всё смешалось в один неприятный ком: у него ничего не получилось, и он не понимал своего подавленного состояния от незначительного, в масштабах мира, провала. Хотя, если так судить, то все его неудачи в мировом масштабе были ничтожны. С мыслью о том, что обязательно поговорит о случившемся с Сиренью завтра, данмер уснул.