Фамильяр.

Так же, как человек расчёсывает комариный укус, даже понимая, что этого делать не нужно, иначе не заживёт, Шэнь Юань теперь постоянно возвращался в мыслях к образу Лю Цингэ, который так внезапно оказался перед глазами в момент странного эксперимента. Что теперь делать с этим чувством тревоги и лёгкого трепета, заклинатель не знал. Дурацкое подсознание повадилось выдавать ему картинки разной степени пошлости с участием шиди Лю, и не сказать, что эти фантазии не находили живого отклика в теле и сердце Горного Лорда. Пора было начинать беспокоиться о том, чтоб не назвать во сне Ло Бинхэ именем совсем другого человека, причем хорошо ему знакомого. Надо сказать, перспектива этого уже маячила на ближайшем горизонте, учитывая навязчивость мыслей о товарище. «Это всё из-за тебя! Сволочь ты, а не Фамильяр, понятно?» — в расстроенных чувствах Цинцю швырнул в вальяжно развалившегося котяру подушкой. Но снаряд не достиг цели, просвистев в паре сантиметров от пушистых ушек. Лам на этот порыв отчаянья не отреагировал вообще никак, продолжая самозабвенно вылизывать розовые подушечки своей лапки, и, обождав пока хозяин переведёт дух, изрёк: — Не понимаю, при чем тут я? Поговорить начистоту захотел ты. Влюблён в своего шиди ты. Живёшь с помешанным на тебе маньяком тоже, заметь, ты. Поэтому все эти претензии, которые ты мне уже третий день тут выдвигаешь, являются беспочвенными и абсурдными. — Абсурдными? — также переходит на общение в слух Шэнь Юань. — Да я до твоего появления и думать о таком не смог бы! Мне бы это в голову даже не пришло! — Оно там изначально было, чувак! Я тебе ничего в мозги не вкладывал, просто указал на очевидность, которую ты игнорировал. Это как ящик Пандоры, раз откроешь и всё, назад в него уже ничего не запихнёшь. Так и подсознание: раз осознаешь, и это навсегда с тобою, — Лам устало вздохнул, и, закончив свой утренний туалет, сложил лапы так, как благородные львы на гербах. — Мне жаль, что ты так убиваешься, но чем быстрее ты примешь очевидную истину, тем легче тебе станет. — Легче? — заклинатель аж на месте подскочил, и волосы его того и гляди начнут во все стороны топорщится от негодования. — Это ж с какой стороны мне должно полегчать? Ты хоть понимаешь, что меня ждёт, если я приму эти чувства и об этом узнает Бинхэ? — при одной мысли о возможных последствиях по спине Цинцю мороз прошёл, а руки мелко задрожали. Сейчас любимый ученик был где-то во дворе (тренировался, что ли), и тон, конечно, стоило бы поубавить, но эмоции так и пёрли из Лорда Цин Цзин уже не первые сутки. Он хотел выплеснуть хотя бы небольшую их часть наружу. Фамильяр для этого подходил просто идеально. — Ну, вот мы и выяснили, что ты его боишься до усрачки. Это уже первый шаг к осознанию своих истинных мотивов. Теперь хорошо было бы ещё поговорить с ним начистоту. И тогда, возможно, у тебя появится шанс на нормальную жизнь, — Лам пошевелил усами и, устроив мордочку поверх лап, с надеждой посмотрел на хозяина. Чего тот, в общем-то, не оценил, и, поднявшись из-за столика, где в теории должен был заниматься чтением (так он, по крайней мере, сказал Бинхэ, чтоб избавиться от него на какое-то время), начал мерить комнату шагами. — Да, я его боюсь временами, не всегда, но бывает и такое, но природа этих эмоций другая. Я не хочу видеть слёзы в его глазах, не хочу причинять боль, не хочу заставлять страдать, понимаешь?.. — Понимаю, про жалость мы уже тоже говорили, — утвердительно прикрыл веки кот, стараясь не мешать человеку с рассуждениями. — Опять ты за своё? Хотя, возможно, это и правда жалость. Я уже ничего не понимаю, если честно, — Шэнь Юань устало опустился на подушки и, подперев скулу кулаком, с тоской взглянул в открытое окно. На улице хорошая летняя погода, и зелёные заросли бамбука изумрудным морем разливаются по склонам Цин Цзин, уходя к лазурному небу на горизонте. А в стороне, немного левее, в дымке теряется вершина Байчжэнь. И при мысли о её хозяине сердце пропускает удар. В уме непрошеным рекламным роликом возникает хмурое лицо Лю Цингэ, и, повернув слегка свою точёную голову, он пристально смотрит в глаза Шэнь Цинцю, заставляя всё тело звенеть, словно тетива. — Ох… — выдыхает заклинатель, и на его скулах проступает румянец. — Что-то мне подсказывает, что ты не про Бинхэ сейчас думаешь, — надоевшим гостем врывается в мысли голос Лама. — Что? Нет! В смысле, да… Да блять, чего ты пристал вообще?! Про обед я думаю… ясно тебе? — А-ага-а-а, я так и подумал, — скептически протянул кибер-кот, и, легко поднимаясь в воздух, растворился устранённой помехой. — Вот и катись! — в сердцах фыркнул Цинцю, а затем снова грустно посмотрел в окно. Что теперь делать — непонятно. Ведь он только из детской вредности спорит с фамильяром, а на самом деле чётко осознаёт, кого ему хочется. Но осознание это сулит такие проблемы и скандалы, что и подумать страшно. Шиди Лю убеждённый аскет в плане сердечных дел, он презирает подобного рода вещи и не раз это демонстрировал. И гнев Бинхэ — только одна сторона медали. Неразделённая любовь — вторая. *** Приглашение на чай к Му Цинфану пришло неожиданно и весьма вовремя, поскольку настырный Король Демонов уже заездил своего учителя до полусмерти. И он, конечно же, отправился бы вместе с ним, но, помня про отношение к своей персоне на Хребте, не стал рисковать шатким равновесием, установившимся между Горными Лордами и присутствием демона-полукровки. Поэтому, неодобрительно сопя и демонстрируя всем своим видом оскорблённую в лучших чувствах невинность, Ло Бинхэ уступил и остался ждать своего учителя в хижине. — Шисюн Шэнь! Как я рад видеть тебя! — главный лекарь мягко улыбался и протягивал руку в приглашающем жесте, встречая дорогого гостя на пороге своего жилища. — И вам крепкого здоровья, шиди Му, — склонился в вежливом приветствии Цинцю. А у самого сердце где-то в горле застряло, как только увидел в комнате ещё одну знакомую фигуру. Напряжённый, как струна, с ровной спиной и развёрнутыми широкими плечами, за чайным столиком уже восседал Бог войны. И горячая фантазия последних дней Лорда Цин Цзин по совместительству. Лю Цингэ сосредоточено смотрел перед собой, откинув роскошный хвост чёрных волос за плечи. Его руки покоились на коленях, и было видно, как он периодически сжимает ткань белоснежных штанов, стараясь унять какие-то одному ему ведомые чувства. Цинцю невольно сглотнул, и, сконцентрировавшись наконец-то на словах хозяина дома, занял своё место за столом. И, как назло, оно оказалось рядом с Цингэ, хотя удивительного в этом ничего не было — хозяин всегда садится напротив гостей, чтоб разливать чай и вести беседу. Поэтому в этот раз Шэнь Цинцю, как приглашённому, пришлось опустить свой величественный зад на подушку рядом со своим наваждением. И вроде беседа клеилась как надо, никто не вел себя страннее обычного, но всё время, что они провели у Му Цинфана, Шэнь Юаню казалось, что кровь кипит, словно лава. Какие-то пару миллиметров, и он смог бы коснуться локтя или бедра своего шиди. А этого отчаянно хотелось. Сдерживаться было невероятно сложно, но на то он и глава пика заклинателей, чтоб держать себя в руках. А, нет. Не глава он. Он унылый, малодушный, литературный критик, и поэтому… — Шисюн? Лицо Цингэ повернуто к нему и находится очень близко, глаза в недоумении смотрят на бледную ладонь, которая почему-то сжимает его предплечье, и в них плещется искренне недоумение. — Ох, прости меня, шиди Лю, я задумался и рефлекторно искал опоры, мне так неловко… Прошу прощения. «Пора валить, хозяин. У тебя на лбу было только что написано, чем бы ты хотел заняться вместе с этим красавчиком. Так что уноси ноги, пока это понял только я» — в этот раз комментарий Лама как нельзя кстати. Шэнь Юань понимает, что был опасно близок к тому чтобы совершить какую-то непоправимую глупость, за которую пришлось бы извинятся и перед Цингэ, и перед Цинфаном. — Шисюн Му, я благодарен тебе за приём, но мне уже пора, есть неотложные дела, да и визит затянулся… — Цинцю намекает на то что в бамбуковой хижине ждёт негодующий по поводу его отсутствия Бинхэ, и хозяин дома понимающе кивает, стараясь своей улыбкой как-то искупить неловкость от презрительно скривившегося лица Цингэ. Лорду Цин Цзин отчего-то действительно горько видеть негодование и злость в глазах шиди, поэтому поспешно поднявшись он направляется к выходу. За дверью Шэнь Цинцю облегчённо вздыхает, втягивая в лёгкие прохладный вечерний воздух. Лиловые сумерки ложатся на склоны гор, и кое-где от водоёмов поднимается белая дымка. Хочется пройтись в тишине и вытряхнуть из головы все эти дурацкие мысли, разложить всё по полочкам и остыть. Поэтому, спустившись со склона, в сторону Цин Цзин, заклинатель неспешно идёт пешком, не вставая на меч. В груди тесно от чувств и волнений, холодным осколком льда там застрял презрительный взгляд Лорда Байчжэнь, когда он упомянул своего ученика. «Ну, а чего ты ожидал? Он и так его презирал, а после того, как ты начал спать с ним в открытую, и вовсе возненавидел. Его можно понять, парниша видимо считал тебя чистым и непорочным, а тут такой казус… Странно, что он ещё в открытую гадости тебе не говорит. Хорошее воспитание, видимо» — Лам, как всегда, врывается без стука и режет по живому. «Вот спасибо, что объяснил, а то ж я сам не догадался!» — зло иронизируя, закатывает глаза Цинцю. Фамильяра он слышит, но тот предпочитает оставаться невидимым, и это почему-то радует. «Тогда чего хандришь? Скажи ему, что ты не любишь Бинхэ, и перестань с ним спать. Думаю, это сразу поднимет твои рейтинги в его глазах. Да и не только в его, судя по моим данным». Цинцю даже остановился после этого предложения. Губы растянулись в ехидную улыбку, и он мстительно протянул: «Да ты что? Прям так всё просто? А Бинхэ при этом я куда дену? Может, ты к нему пойдёшь психотерапевтом на полставки и объяснишь, что надо оставить меня в покое?» «Фу-у-у, ни за что! Он же псих, там нечего вправлять, там всё сломано ещё в детстве, так что даже не предлагай!» — голосок Лама звучал обижено и как-то испугано, что немало подняло настроение его хозяину. «Тогда не беси меня своими гениальными идеями, понятно? И дай спокойно всё обдумать» — заклинатель снова продолжил свой пеший моцион, погружаясь в сердечные терзания. Разговор с котом хоть и отвлёк его, но главные вопросы никуда от этого не испарились. Заложив руки за спину, Горный Лорд неспешно побрёл дальше. Тропинка всё петляла, приближаясь к дому, а на душе становилось всё тяжелее. Он любит Бинхэ, но совсем не той любовью, которой тому хочется, и с каждым днём выдавливать из себя несуществующие чувства всё трудней. В тот день, когда он увёл ученика с празднования победы и сказал, что будет с ним теперь всегда рядом, Цинцю надеялся, что всё перетечёт в прежние спокойные отношения. Когда они жили вместе и Бинхэ, как золотой ребёнок, ластился к рукам учителя, не оставляя синяков, укусов и крови на ногах. Теперь же это всё словно из старого сна, а реальность бьёт наотмашь, как злая жена пьяного мужа. Короля Демонов можно понять, он молод, горяч и так долго вожделел своего избранника, но Цинцю не думал о нём в таком ключе никогда. Не ждал возвращения из бездны, чтобы проводить совместные жаркие ночи, не грезил о губах и руках ученика, пока тот изображал отвергнутого подростка во время своего восхождения к власти в демоническом мире. Шэнь Юань сам по себе не был склонен к такого рода сильным чувствам (ну, так он думал до последнего времени), и поэтому принимал свои отношения с Бинхэ за любовь. Но… «У нас гости» — коротко бросает Фамильяр, и Цинцю только успевает обернуться, как с неба кометой падает знакомая фигура на мече. Пикируя к земле, Лю Цингэ изящно сгибает ноги в коленях и пригибается, держа равновесие, тем самым напоминая коршуна в броске. Он ловко соскочил на землю и, убрав Чэнлуань в ножны, отряхнул одежду. — Шиди Лю? — удивлённо и неверяще хлопает глазами Цинцю, одновременно с этим стараясь унять бешено колотящееся сердце. — Не успел тебе за столом отдать, чуть не забыл… в общем, я хотел сразу это сделать, но… — Бог Войны выдаёт эти фразы резкими бросками, явно злясь на себя и на ситуацию в целом. Скулы розовеют от негодования и тщетных попыток донести свою мысль до собеседника, а глаза смотрят куда угодно, но не на шисюна. — В общем, вот. Я нашёл его возле озера, у твоей рощи. Я был там случайно! Ты вечно его теряешь! Надоел уже! — резко подойдя вплотную, Цингэ протянул руку, и, схватив ошарашенного Шэнь Цинцю за запястье, вложил в ладонь веер. Лорд Цин Цзин понимает сказанное, видит в руках изящную вещицу, осознаёт, что это не больше чем внимание к нему от друга и младшего товарища, но тёплые пальцы, коснувшиеся его кисти, и близость лица, о котором он только что думал, заставляют мозг отключиться. В тени деревьев уже почти что темно, слышится стрекот цикад и приятный шорох листьев. Вокруг ни души, и никто не может подойти и остановить Шэнь Юаня от роковой ошибки. На периферии, правда, слышится надрывный голос Лама, постоянно повторяющий какие-то одинаковые фразы, но смысл их ускользает от Цинцю. Всё, что осталось в его сузившемся мире — удивлённо глядящие на него глаза Цингэ и приоткрытые губы. Тогда казалось, что всё это было как в замедленной сьемке, но позже Фамильяр, кроя его последними матами, поведал, что произошло всё в считанные секунды. Цингэ не успел отнять своей руки, как Цинцю перехватил его выше локтя, и, швырнув веер на землю, второй рукой потянулся к лицу шиди, подаваясь вперёд с отчаянностью умирающего. Секунда, и Шэнь Юань уже целует Бога Войны в приоткрытые губы, прижимаясь так, словно пытается слиться с ним…