Пламя

      Черно-алый еж сидел на работе в довольно позднее время. Вроде около трех ночи. Перед его лицом на планшете светился отчет о делах на фронте. Фонарик, примотанный изолентой на скорую руку, освещал стол. Его алые глаза слипались из-за усталости. Совсем не хотелось сидеть тут и писать чертов текст, который, скорее всего, придется исправлять перед самой отправкой, все-таки никто не может знать, сколько еще душ будет отнято за последующие два часа. Но, слава Хаосу, в данный момент было затишье.       В абсолютной тишине зазвучало жужжание застежки-молнии. Кто-то открыл его палатку. В этой же тишине раздавались очень мягкие шаги, словно кошка, выслеживающая на охоте добычу. Что-то упало на импровизированный пол, и неизвестный подошел еще ближе. Сначала его руки оказались на плечах, разминая их. Еж расслабился, откинувшись на спинку стула. Затем к его шее нежно прикоснулись мягкие губы. На рыжей морде прошлась малозаметная улыбка.       — Соник, мы не дома, нас могут увидеть. — тихим шепотом произнес темный и рукой пригладил синие иглы. От того послышался недовольный вздох и он тихо цокнул языком, отрываясь от любовника и отходя подальше, садясь на другой стул.       — Да что скрывать-то? И так все знают. — его взгляд прошелся по планшету, и переместился на зеленые стены палатки. Его взгляд через какое-то время стал задумчивым и каким-то апатичным.       Шэдоу старался не обращать на это внимание и продолжил писать отчет. Ему так хотелось бросить все это и уехать обратно, но он и так бросил любимого здесь, которому прямо отдали приказ ехать на фронт, и по сложившимся обстоятельствам, получилось, что новый год они провели вдалеке друг от друга, шестисот сорока девяти километрах. Один под обстрелами, а второй в почти полной безопасности в баре.       — Ты не пытался говорить с ребятами, да? — неожиданно спрашивает синий, легко вытянув из грудного кармана парня пачку сигарет. Ответом было молчание, и СФЖ услышал чирк зажигалки и запах табака.       — Ты ж не куришь. — Шэд повернулся к нему и заметил, как тот затягивается, причем делает это так профессионально, словно делает это уже больше пятнадцати лет.       — Не говорил... — на выдохе произнес собеседник, серый дымок заполнил небольшое пространство рядом с ним. — А я ведь тебя просил, неужели тебе было так сложно сделать это ради меня?       — А что бы я им сказал? Извините, Соник обиделся, что вы считаете его предателем из-за того, что он теперь спит со мной. Так что ли?! — похоже, у полковника сдают нервы, раз он почти перешел на крик.       — Во-первых, я не обижался, они сами не хотят разговаривать. А во-вторых, ты бы хотя бы попытался. — в голосе проскользнуло рычание. И снова затяжка, но в этот раз короче. Выдох медленнее.       — Это твои проблемы, Фейкер. Я не просил тебя уходить ко мне. Ты сам в тот вечер подкатил ко мне. Я, конечно, рад твоему решению. Но решил ты все сам. Ты заварил кашу, ты ее и расхлебывай. — черный всегда возвращался к старой кличке когда злился или ругал. А плюсуя к этому их явную разницу в возрасте, Шэдоу никак не смущало, когда он отчитывал возлюбленного, словно ребенка.       Соник понимающе поник головой и сделал последнюю затяжку, после чего потушил сигарету. Он встал, поднял с пола свою куртку и легкими шагами пошел к выходу.       — Спокойной ночи, Шэдоу. — только и услышал черныш, продолжая писать отчет.       — Спокойной ночи. — прозвучало в ответ.       Снова жужжание застежки-молнии. Шэдоу выдохнул, как же неприятно ругаться с любимым человеком мобианцем. Но ничего не попишешь, ведь Сон действительно виноват сам. Осталось только ждать.