***
Огромная хрустальная люстра уже не казалась такой интересной, а вот аукцион всё же привлёк внимание девушки, которая в торопях осматривала список представленных лотов и какое было удивление, когда там она нашла своё имя и сестры. Да ещё за какие деньги: 50 тысяч вон. Это смешно. Ну это правда заставляет истерически хохотать, когда ты становишься вещью, которую можно продать за такую ничтожную цену. — Ты правда решила нас продать?! — Рюджин прервала разговор матери с несколькими мужчинами, которые, что-то заливали о красоте госпожи Шин, пока отец девушки отошёл за напитками. — Прошу нас извинить. — улыбнулась женщина своим собеседникам и отошла в сторону, схватил дочку за локоть. — Чего кричишь? Только позоришь. — закатила она глаза. — Я позорю? — девушка знала, что её родители не святые, но теперь Рю точно уверенна, что женщина перед ней — зло во плоти. — Мама, ты поставила нам цену в 50 тысяч вон! — Я вас не продаю, ясно? В наше время торговля людьми незаконна. — женщина улыбнулась, а её дочь закатила глаза неуместной шутке. — Я продаю одно свидание с вами, вот и всё. — Ты никогда не думала, что нужно наше согласие на это? — с каждым словом своей родительницы Рюджин ненавидела ту ещё больше, хотя казалось злость на мать достигла своего предела. — Рюджин, хватит сцен. Я всё продумала. — это звучит так глупо. — Тебя выкупит Ким Хонджун — сын людей, которые это всё устроили. До чего же унизительно всё. Рюджин чувствовала себя обиженной, сдерживая ярость, что вот-вот вырвется. Лучше умереть, лишь бы не слышать бредней со рта матери. — Такой приятный парень. — улыбнулась женщина, вспоминая первую встречу с Хонджуном. — Воспитанный, образованый. — А Юна? — А что она? — удивилась госпожа Шин, видимо, уже под воздействием вина. — Она не такая образованная, к сожалению. — Мама, кто выкупит Юну? — А этого я не знаю. — покачала та головой, отпивая из бокала. — Может кто-то и захочет с ней провести время. Поживём — увидим. — закончила она, отходя от дочери, чтобы поприветствовать нескольких знакомых политиков. Шин закатила глаза. Ей так хотелось сбежать от всего этого: от жестокой матери, от равнодушного отца, от сестры, которой опекалась всю жизнь. Так хотела сбежать от этой жизни. Жизни, которая душит золотыми цепями, перекрывая воздух. Её тошнит от всех этих людей, а ещё больше тошнит от себя, ведь, по сути, она ничего не может изменить. Аукцион начался, когда госпожа Ким поприветствовала всех в микрофон и попросила занять места за небольшими круглыми столами, которые заранее подготовили работники отеля. Слушая, как раз за разом считают до трёх, чтобы продать очередную ненужную, но жутко дорогую вещь, Юна и Рюджин переглядывались. Девушки еле сдерживались, чтобы не уснуть. Брюнетка осознала, что младшая совсем ничего не знает о том, что сама скоро станет вещью для торговли, но что-то говорить сестре было поздно. Оставалось лишь ожидать своей очереди. — Следующий лот… — ведущий на миг замолчал. — Как неожиданно. — он неловко улыбнулся. — У молодых людей наконец-то возможность побороться за один день вместе со старшей дочерью главы адвокатской компании — Шин Рюджин. Юна ошарашено посмотрела на старшую, которая спокойно поднялась со стула и пошагала в сторону сцены. Рюджин пыталась сохранять лицо, пока шла на виду у всех этих представителей высшего общества, которые неосознанно улыбались красоте девушки. — Начальная ставка 50 тысяч вон. Кто даст больше? — ведущий начал торговлю, когда Рюджин стала с ним рядом. — Даю сто тысяч. — Юнхо поднял свою табличку с номером 41, заверительно кивнув подруге, что поможет. — Сто тысяч раз… — Двести. — как ожидалось, появился главный герой, для которого это всё и было устроено. Ким Хонджун показал своё число 62, а после ослепительно улыбнулся, но почему-то у Шин от такого жеста лишь мурашки по коже. — Один миллион вон. — неизвестный мужчина неожиданно выкрикнул с дальнего угла зала. Шин Рюджин оказывается стоит больше, чем та цена, в которую её оценила собственная мать. — Два миллиона. — Юнхо снова поднял табличку, после чего получил укоризненные взгляды своих родителей. — Пять. — неизвестный снова поднял табличку с цифрой. Брюнетка просто сырое мясо для всех этих толстых, старых холостяков, которых даже хищниками не назовёшь. — Даю сто миллионов вон. — Хонджун поставил высокую цену, от чего в зале пошли перешептывания. — А личико Рюджин, как всегда, нам на руку. — улыбнулась госпожа Шин и говоря на ухо мужу, после чего тот покивал, с гордостью смотря на страшую дочь. — Сто миллионов — раз… Сто миллионов — два… — Юнхо был готов снова поднять руку, но подруга взглядом показала, что не стоит, после чего он сдался. — Сто миллионов — три. — громкий звук удара молотком пролетелся по залу, означая окончание розыгрыша. — Один день с Шин Рюджин проведёт парень под цифрой 62. Мои поздравления!***
Вечер подходил к концу. Стрелки часов приближались к двенадцати, а две сестры валились с ног от неудобных каблуков. Рюджин и Юна сидели за своим столиком, в нежелании беседовать с кем-то ещё. — Ты можешь в это поверить? — блондинка пусть и устала, но поболтать любила, особенно, когда дело касалось Юнхо. — Он выкупил день со мной за один миллиард вон. Господи, я просто не могу в это поверить. Миллиард… — Юна, ничего себе не придумывай, слышишь меня? Он это сделал, чтобы ты никуда не пошла с тем лысым владельцем клуба. — Рюджин, просто миллиард… Ты правда думаешь, что это ничего не значит? Что это просто так? — старшая лишь закатила глаза, в очередной раз убеждаясь, что детская симпатия сестры к Чону переросла во что-то большее. — Знаешь, я пойду и узнаю это! — блондинка встала со стула, намереваясь поговорить с Юнхо. Рюджин даже не собиралась останавливать ту, ведь так устала за вечер, да и переубедить младшую невозможно: упёртость это черта, принадлежащая всем в их семье. Чон Юнхо любезно беседовал со парой знакомых студентов, которых по воле судьбы занесло на этот вечер. Не то, чтобы он был рад встрече, но иного выхода просто не было. Парень не мог оставаться за столом с родителями, которые всё, что и могут продолжать отчитывать за потраченные деньги на Юну. Хотя сумма и правда большая, успокаивало то, что это на помощь детям. Конечно же, глубоко в душе Чон понимал, что просто не хотел, чтобы блондинка пошла на встречу с тем омерзительным незнакомцем, у которого наверняка солнце отражается на макушке. — Можно тебя на минуту? — рядом появилась Юна, которая прервала разговор, но Юнхо даже был рад поскорее отделаться от собеседников. — Да, конечно. — парень улыбнулся так широко, как он мог. — Продолжим в другой раз. — обратился он к студентам и, не ожидая ответа, пошёл с Юной в небольшой коридор перед входом в залу. — Что ты хотела? — оказавшись наедине, смелость девушки пропала, а сама она будто язык проглотила. — Юна, всё хорошо? — Я хотела поблагодать за… — Всё в порядке. Я должен был что-то сделать, лишь бы ты не пошла никуда с тем мужиком. — он осторожно положил руки на плечи девушки. Блондинка почувствовала холод его ладонь, ведь платье совсем не прикрывало её рамена. По коже пробежали мурашки, а сердце в бешеном ритме застучало от волнительного момента. Юнхо был так близко, но так далеко одновременно. — Спасибо. — она смогла выдавить слово, закусывая нижнюю губу от смущения. — Так когда мы сможем встретиться? — поинтересовалась девушкам, обретая прежнюю смелость. — О чём ты? — Чон лишь опустил руки, а прежде ожившие сердце девчушки вновь вернулось в прежний ритм, забирая с собой румянец со щёк. — Как же? День со мной… — Ах, ты об этом? — он ухмыльнулся, после чего нехотя продолжил: — Я никуда не пойду. Я сделал это не ради времени с тобой. — брюнет даже не знал, кому пытается соврать: себе или котячим глазам напротив, что отблескивали на свете ламп. — Я не хочу быть в долгу у тебя. Я могу оплатить поход в кино или, если хочешь, пойдём в кафе. — Чтобы отплатить, тебе нужно снять весь кинотеатр. — приполнял он бровь, смотря, как глаза блондинки забегали. — И то правда. — надув губы, Юна согласилась. Чон находил ситуацию крайне смешной, а мимику Шин — милой. — Хорошо. Давай пойдём куда-нибудь на следующей неделе? — Чон считает, что от одной встречи ничего не будет. Ну что может случиться после одного дня вместе? Это лишь дружеская втреча — ничего больше. Они оба думали так и оба ошибались. От одной встречи может поменяться всё.***
— И где она так долго? — шептала себе под нос Рюджин, высматривая белое платье сестры. — Только не говори глупости… — вздохнула она, отводя взгляд на огромные часы, висящие над входом в зал. Полночь. В это время Золушка уже была дома, так почему же Рюджин не может сбежать с этого «бала»? — Добрый вечер. — над ухом раздался тихий голос, от которого стало не по себе. Тон, манера речи — неприятные, от чего даже не хотелось отвечать их обладателю. Подняв глаза, она увидела ту улыбку, которую прежде ей подарит Ким Хонджун, как и тогда внутри возникло чувство тревоги. — Здравствуйте. — девушка поднялась со стула, протягивая руку Хонджуну, получая незамедлительное пожатие в ответ. — Меня зовут Шин Рюджин. Рада встрече. — Я знаю, как вас зовут. Ваша мама очень много о вас говорила. Кажется, она и правда вас очень любит. — Да уж, это и правда так. — Рю кинула строгий взгляд в строну родителей, после чего вернулась к разговору: — Я полагаю, вы хотели поговорить о предстоящей встрече. — Может перейдём на «ты»? Разница в возрасте небольшая, не думаю, что это будет тяжело.— он легко подмигнул, в надежде, что девушка улыбнётся, но Рюджин тяжело удивить таким. — Да, хорошо. — брюнетка попыталась выдавить очаровательную улыбку, чтобы показать, что разговор приятен, но даже если бы рядом стоял Юнхо вместо Хонджуна, это было бы ложью. — Когда ты свободна? Завтра? — Сегодняшний вечер затянулся. Завтра я хочу отдохнуть. — Пятница? В семь вечера? — он приподнял брови, ожидая ответ. Рюджин закивала головой, подтверждая день и время встречи. — Тогда я заеду за тобой. Жду этого дня с нетерпением. — он искренне подарил улыбку девушке, но от такого чувство тревоги внутри лишь больше расцветало. — Я тоже. — после этих слов парень удалился, заставляя девушку с облегчением вздохнуть. Внутри всё дрожало, но несколько минут спустя брюнетка смогла успокоиться. Она не понимала, что этот необоснованный страх перед Ким Хонджуном, предвещает нечто плохое.