***
Они живут вместе чуть больше недели. Это хорошие дни. Дни со вкусом первого весеннего солнца, клубничной жвачки, энергетиков и булочек с корицей. Дни, в которых вы много молчите, вечера, в которых много смеетесь. Дни под песни Арианы Гранде и короткие, смущённые встречи глазами. Дни, в которые вы едите слишком много сладкого, сооружаете еще одну кровать и покупаете розовую краску для серых стен. Дни, в которые вы вместе создаете нечто прекрасное: стены, окрашенные в цвет лучших чайных роз, локальные шутки, глупые вечера, посвящённые чтению в слух фанфиков, странные истории о всех самоубийцах в мире и постыдных историях из жизни. Желание выпить остатки краски и покончить со всем не возникает, ведь так хочется, чтобы такие дни длились вечно. Сегодня должно закончиться и начаться заново, беспрерывно и сладко. Она предлагает спать на балконе, пока краска не выветрится, и они лежат на матрасе, укрытые теплым зимним одеялом и много шутят, держась за руки, ведь самоубийца не хочет умирать от холода. Они искренне надеются, что дождь не начнется никогда. — Я так счастлива, что весна наконец-то пришла, — говорит тихо Смерть, согревая руку самоубийцы в своей. — Ненавижу осень, а она уже полгода не хотела заканчиваться. Она смотрит на рыжеволосую девушку слишком долго, касается пальцем ее веснушек, чем заставляет светлые ресницы трепетать. Это чувствуется так прекрасно, но выглядит нелепо. — Знаешь, а ты у меня ассоциируешься с осенью, — добавляет Смерть, вероятно, забыв, что до этого говорила о том, как осень ненавидит. Самоубийца смеется, долго и звонко под непонимающий взгляд ее спутницы. Она рассказывает о Инеш, которую посмертно провозгласили королевой, а самоубийца засыпает. Она бы могла спать вечно под эту быструю, сладкую речь. Интересно, в смерти Соня тоже будет рассказывать ей сказки? Если так, то она бы предпочла не просто умереть, а даже никогда не реинкарнироваться.***
И дни после тоже прекрасные. Даже тот, когда самоубийцы долго нет дома и Смерть начинает волноваться, злится, долго расхаживает по маленькой квартирке, по приходу, она нахмуривает брови и требует объяснений: — Я записалась в автошколу, — с победной улыбкой сообщает самоубийца, заставив Смерть облегченно вздохнуть. — Наконец-то, у тебя появилась жажда к жизни и планы на будущее, — радостно сообщает Соня и заключает ее в холодные, смертельные объятия, как бы мрачно это не звучало, это лучше, чем кажется. — Я просто хочу покончить жизнью, как голливудская дива сороковых, — весело говорит Алина и блондинка представляет картину, в которой несостоявшаяся самоубийца едет за рулем кабриолета по зеленым холмам Монако, отпускает шелковый голубой шарф со своей тонкой шеи, и он, запутавшись в колесах заставляет эту белоснежную шею, покрытую веснушками, хрустнуть. Прекрасно нелепая картина. Их корично-клубничные дни немного омрачаться серым. Совсем ненадолго, присыпавшись слишком горькими для таких приторных конфет специями со вкусом: — Ты не можешь убить себя, пока я не разрешу. Я вообще-то здесь Смерть! Я решаю кому умереть. — «Самоубийство» на то и «самоубийство», что это личное решения каждого, а не Смерти. Для такого придумали «несчастные случаи».***
Они не говорят друг с другом. Эти дни тоже сладкие, ведь в те дни, они все еще готовят друг другу еду, накрывают во сне одеялом и прикрывают глаза друг друга от таких ослепляющих солнечных лучей. Эти дни, как горький шоколад. Все еще вкусняшка, но она не нужна, если ты можешь получить что-то слаще. Они все еще курят одни ментоловые сигареты и в один из таких ментолово-шоколадных вечеров, самоубийца игриво склоняет голову на бок и с улыбкой смотрит, на Смерть, которая все еще обижается, ведь она здесь должна быть главной: — Я хочу кое о чем поговорить с тобой, — говорит она и наклоняется ближе к Смерти. От нее не пахнет сигаретами, хотя она курит по полпачки за раз, от нее все еще пахнет мятой и сахарной пудрой, это превращается в любимый запах Алины. Розовый хайлайтер блестит на щеках смерти, розовые губы, искусанные от нервов, а стрелки на глазах немного неровные из-за странной привычки наносить косметику на вчерашний макияж, но она все еще прекрасна. — Ну давай, — кивает Смерть и смотрит на нее из-под опушенных ресниц. — Итак, я провела исследования, основанные на том, что ты ни с кем кроме меня не гуляешь, и выяснила, что ты свободна. Соня вопросительно подняла бровь. — Так вот, я тоже свободна, — пробормотала самоубийца, уже менее уверенно. — Давай будем свободными вместе. Ну знаешь, в романтическом смысле? Смерть смеется и этот смех, со звуком битого стекла, такой заразительный, что самоубийца тоже начинает смеяться и сквозь смех, бормочет: — Боже, у нас на двоих самый уродливый смех в мире. Знаешь, совсем не так, как в тех красивых девушек, которые мило смеются и парни считают это очаровательным. — Есть красивые девушки которые так смеются? — мгновенно стает серьезной Смерть. — Я, наверное, не знаю красивых девушек. А нет, подожди, это же ты. Самоубийца краснеет и их дни со вкусом горького шоколада опять преобретают клубничный вкус. Просто в любви стоит поосторожнее чередовать сахар и специи. В любви стоит танцевать под самые дорогие сердцу песни, в любви стоит убирать мешающие волосы с лица, в любви стоит гулять даже под дождем, в любви стоит много смеяться и так же много молчать. В любви есть так много вещей на которые, возможно, понадобиться вся жизнь, и может быть даже на одна, так зачем же умирать?***
— А призраки существуют? — спрашивает самоубийца, опустив голову на колени Смерти, пока та пальцами наносит розовые тени на свои веки. Даже с закрытыми глазами она чувствует лёгкую улыбку, что касается губ Сони. Эта такая игривая, спокойная улыбка, наполняющая комнату запахом корицы. Смерть проводит пальцами по рыжим волосам девушки, затем по щеке и губам, оставляя сладкий запах косметики и розовые блёстки на губах. Это чувствуется как самый исцеляющий поцелуй, которые когда-либо могла получить девушка. — Нет, призраков не существует, — тихо говорит Смерть. — А как же дома с привидениями? — обижено спрашивает Алина, проводя языком по губам, на которых ещё мгновение назад были чужие пальцы. Она надеется, что эти розовые блёстки от теней останутся с ней навечно. — Ты хочешь туда? — Да. — Мы будем там, если ты хочешь, — с нелетающей улыбкой говорит она и опять меняет тему. Она говорит о таких приятных глупостях, о фильмах, о книгах, даже о Инстаграме, но самоубийца не может заставить себя перестать слушать.***
Сладкие дни продолжаются вечно, а смерть все жалуется на вещи, которые в себе ненавидит, пока Самоубийца влюблена во все эти ненавистные мелочи: зависимость, несерьезность, склонность к меланхолии, длинные ночи, что смерть проводит без сна, такая беспощадная любовь к чернухе. Это все просто сводит самоубийцу сума, заставляя дни ее становиться ещё более и более сладкими. — Не умирай, когда наступит конец света, давай смотреть как мир сгорает в адском пламени вместе? — предлагает смерть, когда очередной фильм заканчивается. Самоубийца смеётся, и они вместе раскрашивают их потолок картой звёздного неба. Им так не хватает звёзд в этом мире из сахара и специй, им нужно не только место, где будет хорошо, им нужно место, куда им стоит стремиться вместе. Happy End существует лишь для романтических комедий. Настоящая любовь не подразумевает счастливого завершения, настоящая любовь это и так максимум на что ты можешь надеяться. Но даже настоящей любви нужны звёзды, о которых стоит мечтать.