Он напоминает куклу

       Мир перед глазами подрагивал и грозился разлететься на осколки. Совсем как недавно. Поэтому крепкий хват на руке и маячащая рядом фигура брата обнадёживала. Дезмонд позволял себя вести в надежде, что вскоре мир перестанет дрожать, словно старинное витражное окно от порывов ветра.        Надежда эта была призрачной, но ещё не успела испустить дух. Хотя Майлс порой думал, что эта особа давно окочурилась, прямо тогда, на столе анимуса тамплиеров. Какая неприятность.        Из горла вырвался смешок. Дезмонд был не уверен, но кажется, к нему подкрадывалась истерика. Взгляд Эцио повеселил ещё больше. «Ну что ты так смотришь? – подумал американец. – Всё нормально! Мы ведь просто в такой куче дерьма, что света не видать!»        Аудиторе почувствовал, как неприятный комок подкатывает к горлу. Дезмонд выглядел безумным. Его зрачки расширились, по радужке танцевали золотистые отблески орлиного зрения. К счастью, они уже успели скрыться за стенами не до конца изученного помещения. Не останавливаясь ни на секунду, итальянец повел брата вниз, а потом в угол прямо под входом в эту часть храма.        «Быстрее!» – Аудиторе резко дёрнул Дезмонда на себя, чтобы в следующую секунду прижать его к стене и поцеловать. Поцеловать отчаянно, с ядовитой злобой. Эцио казалось, что его разрывает на части, буквально рвёт все ткани и выкручивает суставы. Ему хотелось кусаться. Больно до крови, только бы не заорать от страха. Только бы не дать отчаянию сожрать их маленькую наивную надежду.        Ладонь итальянца накрыла рот Дезмонда, как только Эцио нашёл в себе силы разорвать поцелуй. В глазах американца по-прежнему правила пустота. Она предлагала сдохнуть прямо сейчас. Сойти сума от непонятной режущей в груди боли и сдохнуть, в попытке вскрыть свою грудную клетку, дабы найти чертов осколок стекла, оказавшийся внутри.

Давай сдохнем? Сдохнем? Сдохнем! СДОХНЕМ!

       К горлу итальянца подкатила тошнота. Глаза брата смеялись. А пустота в них гипнотизировала и шептала, шептала, заставляя дрожать всем телом в нелепой попытке противостоять этому зову.

Давай сдохнем? Давай сдохнем? Сдохнем? Сдохнем! СДОХНЕМ!

       Резкий рывок назад наконец прекратил это безумие. По крайней мере, для Эцио. Он лежал на спине, жадно глотая воздух и глядя на нависшего над ним Альтаира.        Ла-Ахад всматривался в глаза итальянца, и стоило тем стать осмысленными, как он тяжело выдохнул. Задержись они с Коннором ещё немного, и могли бы остаться без кого-то из этих двоих. Раздался шорох. Это Дезмонд сполз по стене на пыльный пол. Кенуэй присел рядом с ним на корточки, внимательно отслеживая изменения. Но Дезмонд лишь растянул губы в ухмылке.        Аудиторе же пошевелился и медленно сел. Тряхнув головой, итальянец часто заморгал, словно ослеплённый ярким светом.        – Что у вас произошло? – Альтаир был терпелив, но сейчас его снедало беспокойство. Ему казалось, что он упускает что-то важное. Вот только Эцио отвечать не спешил. Он потянулся правой рукой к своей груди, словно хотел нащупать там ранение, которого не было.        – Эцио, – в голосе араба звучало требование. Но он вновь был проигнорирован. Итальянец уставился на Дезмонда, так словно увидел человека, которого считали мертвым. Рот Аудиторе открылся, но так не издал ни звука. Альтаир напрягся. Ему не нравилось это безмолвие, но ещё больше ему не нравилось то, что он не знает, что здесь произошло.        И только старший из братьев хотел снова потребовать ответа, как Эцио рванулся вперёд, словно и не было недавнего ошеломления. Стиснув в объятьях Дезмонда, что продолжал странно ухмыляться, итальянец горячо, словно больной в бреду зашептал:        – Мы не сдохнем. Слышишь? Не умрём. Выживем. На зло всем. Дезмонд, мы справимся. Дез, справимся. Не сдохнем…        Судорожно вцепившись в чёрную байку брата, Эцио всхлипнул, уткнувшись тому в плечо. Коннор растерянно наблюдал за тем как Майлс повторяет движения Аудиторе, как также судорожно цепляется до белых костяшек в одежду, старшего брата, и хрипит. Хрипит, не давая вырваться рыданиям.        Кенуэй перевел взгляд на замершего Альтаира. Тот был подобен изваянию в старых святилищах Братства. Такой же неподвижный, и смотрящий так пронзительно, словно душу насквозь видит.        – Альтаир? – индеец хотел узнать, о чём думает старший. Почему-то американец был уверен, что араб сейчас выяснил что-то малоприятное.        Ла-Ахад прикрыл глаза и мысленно сосчитал до двадцати. Помогло слабо, поэтому пришлось сделать несколько глубоких вдохов и медленных выходов. Обретя над собой власть, Альтаир снова посмотрел на братьев. Коннор продолжал поглядывать то на него, то на дрожащую от пережитого парочку.        Араб молчал, он попозже расскажет свои мысли. Сразу после того как братья успокоятся. Жаль только это не изменит того, что они по уши в дерьме. Нет, даже по самые макушки. И с этими мыслями Альтаир пришёл к выводу, что надо уже выходить на охоту. Их травили словно волков, преследовали, жаждали истребить. Но они выжили, немного оклемались и теперь готовы были развернуться для атаки.        По крайней мере, Ла-Ахад буквально кончиками пальцев ощущал призраки покидающей тамплиеров жизни.