***
Автобус со школьниками тронулся, в салоне стало значительно тише, пока ребята выбирали, какой алкоголь им начать первым, что съесть и уточняли, как долго ехать и каков план поездки. Преподаватели постарались, расписав программу для детей, распределили их по номерам в гостинице, выдав заранее бумажки с комнатами, и спокойно устроились в первых рядах, не обращая внимания на суматоху сзади. Совсем скоро салон наполнился веселыми криками, шутками и хохотом. Каждый нашел себе занятие по душе: компашка сзади распивала пиво, судя по запаху, шутливо чокалась и играла в «правду или действие», загадывая не самые приятные задания. Ребята посерьезнее сидели впереди, слушая экскурсовода, вещавшего в микрофон, задумчиво кивая и поворачивая по команде головы. Центр автобуса был занят обычными ребятами, которые на данный момент не были заинтересованы ни в пьянке, ни в экскурсии — такими как Лена Майорова. Девушка смотрела в окно, выводя узоры на запотевшем стекле. В голове у блондинки промелькнуло, что возможно, сейчас она выглядит как героиня дешевого драматического фильма, мысль заставила ее улыбнуться и отвлечься от занятия. Майорова повертела головой по сторонам, рассматривая, что происходит вокруг, и какая степень неадекватности наступила у задних рядов. Некоторые ребята уже спали, пуская слюни себе на воротнички, другие буянили и улыбались во все зубы с очередной несмешной шуточки. А слева от нее, в «тихой» части автобуса, на нее смотрели два зеленых глаза. Заинтересованно, с нотками боли и надежды, прожигали ее и выворачивали наизнанку. Лена кивнула парню, отмечая для него, что попытка слежки не удалась, он был пойман с поличным, от чего Владислав слегка встрепенулся и кивнул в ответ. Парень указал макушкой на свободное место около девушки и приподнял брови, вопрошая, может ли туда присесть. И тогда в Майоровой столкнулись ангел и демон, молчавшие доселе. «Плохая идея, нам нельзя с ним сближаться,» — шептала одна сторона. «Необязательно говорить, пусть посидит, все равно пялится,» — вторила ей другая. Внутренние терзания быстро закончились, когда Лена, наплевав на ссору «ангела и демона» в голове, одобрительно кивнула парню, убирая со второго сиденья ножки. Владислав не заставил себя ждать, подскочил, перепрыгивая спящего соседа, быстро пересел на место около бывшей подруги. Лена мысленно отметила, что это снова шаг к сближению, сделанный не ею, улыбнулась про себя, но парню удовольствия реакцией не доставила. — Леночка, мы же не можем друг друга вечно игнорировать, ты вроде как приняла подарок, — девушка не дает договорить, сковать себя оковами обязательств от принятой безделушки, поднимает ладошку, останавливая тираду. — Это значит, что я готова с тобой изредка общаться, не более, — девушка отворачивается, растворяясь в лесных пейзажах за окошком автобуса. — Давай сыграем в карты, я же вижу, тебе скучно, — Влад не оставляет своих попыток, и блондинка в какой-то момент даже жалеет, что разрешила ему подсесть. Девушка отворачивается, стараясь увлечь себя пейзажами за окном, не дать зеленым глазам соседа увидеть ее изнутри, проникнуть под кожу, вывернуть душу и все чувства. А те самые чувства у Лены достаточно противоречивы. С одной стороны, воспоминания прошлого, доброго и любящего Влада греют душу, а с другой, как на чаше весов, стоит боль. Боль потери, предательства. — Ты подсел душу мне травить? — губы Лены искажаются в подобии оскала. Девушку легонько потряхивает, что не ускользает от внимания собеседника. — Ты меня боишься, — он заключает, не спрашивает, давит на кровоточащую рану. Лена заглядывает ему в глаза, ища насмешку, подвох, но видит только печаль и тоску, окутавшие парня. И ей становится в какой-то мере даже стыдно, что она так реагирует на его невинные жесты. — Доставай карты, — хмыкает, поворачивая корпус к нему и разглядывая молодого человека пока он не замечает, ища карты. Безусловно, он красив, мужественен. Лена помнила его мальчишкой, скромным, ярким и заботливым, но сейчас перед ней сидел новый, более замкнутый и будто ледяной Владислав. Но ведь и она сама поменялась, сломалась и попыталась себя восстановить, собрала так и сяк осколки, цельный образ и развивала себя в нем. Холодная, неприступная, бесчувственная и жесткая. Майорова хотела и стремилась такой быть, скрывая маленькую солнечную девочку внутри, запирая ее на замок. После той боли, разочарования и страха, она не могла позволить себе остаться прежней. Невинность ушла, а с ней и ребяческие качества. Иногда Лене казалось, что девочка, которую она в себе надежно спрятала, пытается вырваться, заявить о себе, внести в жизнь свет и добро, наполнить блондинку теплом, дружелюбием, но эти порывы Майорова предпочитала рубить на корню, давить, как мешающихся под ногами букашек. Нельзя открывать себя, выпускать внутреннего светлого ребенка, когда с тобой такое сотворили, когда самое лучшее оружие — холодность и жесткость, когда в мире, окружающем ее, нет места доброте и радости. В любой момент может появиться такой как Костя, который растопчет, разрушит и разорвет в клочья все хорошее, честное и добродушное. Поэтому Лена выбрала стратегию — стать черствой, неприветливой, обозлиться на мир, который ее растоптал и почти убил. Час за часом поездка затягивалась, маршрут оказался слишком длинным, нерадивые школьники устали, потирали глаза, некоторые начинали хныкать своим друзьям и соседям по ряду. Лена тоже утомилась, честно говоря, отсидела свою пятую точку и не могла сдерживать позыв покурить, окутавший ее голову. На остановках для туалета или перерывах в езде она предпочитала не выходить, так как безумная и безудержная толпа ее класса всегда рвалась на улицу, сносила на своем пути и экскурсовода, и молодую преподавательницу-практикантку, и даже бабульку-историчку, организовавшую всю эту загородную пьянку. Историчка к концу дня перестала быть божиим ангелом, превратившись в настоящую бабку, будто сидящую у подъезда. Она без устали ругалась на всех, кто попадал под горячую руку. Отчитала паренька, который курил слишком близко к автобусу, изъяла бутылку пива у группки с задних рядов, накричала на «тупых куриц» класса, когда те расхныкались из-за дальней дороги. Превращение в такого рода демона вызвало у Лены и Влада приступы хохота, который было очень тяжело контролировать. В моменте девушка почувствовала протянувшуюся между ними нить, да так отчетливо, настойчиво, что захотелось поскорее ее снова разорвать, уйти в себя, не дать Владиславу залезть в ее голову еще глубже, вызвать у нее симпатию к нынешнему облику. Кузнецов, хоть и был ее открытой раной, но мог на время окунуть в беззаботность, дать забыть о проблемах. Лена попыталась себя одернуть, остановить поток мыслей, уносящий ее в размышления о собеседнике и их отношениях. Но переключиться, отойти от искренне добрых чувств, рождавшихся внутри и поглощающих ее с каждой улыбкой парня, его жестом, девушка не могла, особенно когда он положил свою теплую ладонь на ее руку, призывая проследить за его указывавшей вдаль ладонью. Лена подняла глаза, присматриваясь и прищуриваясь, и новый приступ смеха начал подниматься изнутри. Она перевернула руку, сжав ладонь Владислава, прикрыв другой рукой рот, сдерживая хохот. Историчка тягала за ухо одноклассника в начале автобуса, что-то гневно ему рассказывая. Отсмеявшись от души, Лена не сразу сообразила, что ее ладонь греет рука соседа. И не просто соседа — Владислава Кузнецова. Она поспешно одернула ее, делая вид, что ничего такого не произошло, что вызвало у парня усмешку. — Не бойся, просто касание, — да, всего лишь рука к руке, а по спине пробежали мурашки. Ее мало кто касался так тепло, непринужденно и безболезненно, не в порыве страсти, не чтобы охмурить, а просто поддержать веселье, поднять настроение и дух. Лена посмотрела ему в глаза, в два омута, куда хотелось нырнуть с головой. Во взгляде парня плескалось тепло, стабильность и надежность, которой ей не хватало. Но искать это в нем — увольте, нельзя себе этого позволять. Лена сложила руки на коленках и отвернулась в окошко, пересекая любые попытки поговорить. Веселье сошло на нет, девушка погрузилась в тяжелые, мрачные мысли, события и тревоги. Но Владислав упорно не выходил из головы, не покидал мыслей, легкой дымкой окутывая размышления о любой вещи, которую придумывала Лена. Кузнецов больше не мучил ее своим присутствием рядом в автобусе, отсел на свое «законное», закинув ногу на ногу и наблюдая за шумевшим салоном. Долгий путь к гостинице почти закончился, а значит нужно успеть выбежать, забрать сумку из багажного отсека и занять комнату до прихода соседей-дебилов. Если повезет, он вообще не будет с ними ночевать, так как парочка ребят из его комнаты загульные, устроят в чужом номере тусовку и не будут трепать нервы на ночь глядя. Владислав любил компании, вечеринки, но после долгой поездки, какого-никакого сближения с Леной, затекших ног и спины от неудобного сиденья, ему хотелось поскорее лечь и уснуть.***
За окном уже с десять минут проносились городские пейзажи: декоративные улочки, украшенные булыжником и фонариками на столбах, высокий костел, тянущийся шпилем в небо, множество деревьев и кустарников, раскиданных по обочине. Движение стало медленным, автобус со школьниками вошел в общий поток и больше не торопился, до гостиницы, судя по объявлению водителя, осталось около десяти минут. С другой стороны дороги открывался вид на поле, усеянное собранным сеном, укрытое ночным туманом. Дымка стелилась по зеленой траве, выходила на дорогу и разрывалась едущими машинами. Весь автобус наблюдал, как туман пытается прорваться, застелить дорогу, где они ехали, но постоянно обрывается колесами несущихся авто. Тем временем транспорт приостановился, чуть наклонился и начал заворачивать вправо — на подъездную дорожку небольшого здания. По салону прокатился восторженных вздох, наконец можно размять уставшие конечности, улечься в кровать или напиться в номере у друга — тут уж у кого какие цели. Когда транспорт окончательно остановился, толпа школьников буквально вывалилась из двух маленьких дверок. Ребята столпились около багажного отсека, вознамерившись забрать свои сумки для путешествий. Лена, проскочив меж рядами, выхватила стоящую у самого края розовую сумочку — резко контрастирующую с ее обычным обликом, протиснулась к проходу в гостиницу и подождала, пока классная руководительница укажет ей на комнату. Ключи на ресепшене, если так можно было назвать маленькую стойку перед доской с висящими ключами и приветливую, но уставшую девушку за ней, Майоровой выдали без проблем. С гостиницей были договоренности, а ребята с дороги устали — нечего им толпиться в холле и ждать инструкций. Школа забронировала для ребят комнаты по три человека, поэтому прибежать первой и занять лучшее место показалось Лене самым разумным. Ее соседки, скорее всего, отправятся пить к парням, но о комфорте стоит позаботиться уже на берегу, хотелось бы сожительствовать с болтливыми девчонками хотя бы на уютной кровати в качестве утешительного приза. Майорова, как и пророчила на входе в задние, прибыла первая и успела раскидать вещи по кровати и «своей» половине, которую облюбовала. Поездка была запланирована на три дня, но никто не обязывал мучить себя и жить в неприятной обстановке. Аккуратно разложив вещи по шкафчикам, девушка направилась в ванную, чтобы оценить масштабы катастрофы — туалетные комнаты в гостиницах маленьких городов уж точно не были предметом роскоши. В прошлые разы, когда девушка куда-то выбиралась и селилась в отеле на окраине она сталкивалась с насекомыми, ледяной водой или оторванным душем. Иной раз им с мамой приходилось убирать ванну перед тем, как посетить ее и насладиться успокаивающими водными процедурами. Но поездки всегда того стоили — в них было интересно, необычно и непривычно, атмосфера менялась, в воздухе чувствовался вкус к жизни. Сейчас Лена не могла похвастаться таким настроем, однако, скептицизм, привычный ей, еще не успел вылезть наружу и укутать девушку колючим одеялом. На удивление, ванная оказалась просторная, аккуратная и относительно чистая. Пару махинаций — и на полочках расставлены самые необходимые средства для умывания. Майоровой стало немного уютнее и спокойнее, словно она смогла ухватить частичку теплого дома и привезти в стены этой гостиницы. Сумерки уже накрыли город, туман сгустился и клочьями вился по земле, а из окошка начало поддувать. Ночь набирала свои обороты и входила в права, чему Майорова была даже рада, ведь совсем скоро она сможет отправиться ко сну, отпуская нервы и тревоги этого дня. К счастью, соседки, две веселые девчонки-подружки, с которыми Лена мало общалась в школе, как и предполагала девушка, отправились к своим парням на продолжение автобусной пьянки. Майорову тоже позвали повеселиться, хоть и относились к ней с опаской и максимально холодно, но она слишком устала и нуждалась в теплом душе, горячем чае и долгом сне. Если с душем проблем не возникло — рукой подать и ванная комната с горячей водой, то с чаем все было не так легко и просто. В гостинице была отдельная кухонька с чайниками и плитами для готовки, куда всех дружно посылал персонал на вопросы «а как у вас обедать». Конечно, проблем с едой возникнуть не должно было, так как класс обещали отвозить утром и днем в столовую в отдельное место, где были забронированы места, но вечерние чаепития не были включены в программу. Укутавшись в свитер, обняв себя руками и поежившись от сквозняка, Лена пробиралась к кухне, шаркая тапочками по каменному полу. Одноклассников не было видно, зато слышно — очень даже. Из комнат доносился смех, пьяные крики, ребята продолжали веселье и, по-видимому, успокаиваться не планировали. Тяжело вздохнув, Лена подумала, что завтра следует посетить «вечеринки» и выпить, освежить голову от накатывающих волнами мыслей. На кухне все пошло совсем не по плану — чайник никак не хотел вскипать, надоедливые одноклассники то и дело забегали за граненным стаканом, отпускали пару шуток про Лену и Костю, хотя, казалось бы, пора забыть уже эту дрянь, и устраивали из тихого помещения настоящее побоище, когда пытались набрать воды. К моменту, когда раздался характерный свист, и вода вскипела, настроение у Майоровой было ниже плинтуса. Голова гудела от шума, смеха и колкостей, руки подрагивали, выдавая напряжённость и усталость. Чай перестал быть таким привлекательным, но доделать и выпить — дело принципа. Когда в комнате показался Кузнецов, девушка уже ничему не злилась и не удивлялась. — Привет, чаепитие? — парень улыбнулся, на редкость обольстительно и нежно, будто увидел котенка и хотел потискать. — Я тоже горяченького перехватить пришел, — оправдался, будто не проверял по гостинице куда запропастилась бывшая подруга. Благо, Лена понятия не имела, что паренек побывал и у ее комнаты, и на балконе, и даже пробежался вокруг здания в поисках девушки. — Да, сейчас налью тебе кипятка, не смотри только так, а то промажу и попаду на голову, — Лена постепенно выходила из себя, былая злость и нервозность возвращались, оттеняя усталость и спокойствие. — Не горячись, Лен, у нас же мир, — ласково напомнил, строит из себя святую невинность, чем одновременно раздражает и обольщает девушку. — Помню, — тихо хмыкает, опуская взгляд в свою чашку. Пробившиеся через пакетик кусочки плавают в самом верху, нарушая спокойствие. Так и Влад, вроде бы тот самый, нежный, добрый парень из прошлого, сейчас расшатывал ее и подталкивал к эмоциональному обрыву. — Извини, — Лена сама не ожидала, что скажет такие слова. Все-таки, парень сейчас не сделал ничего плохого, — достали наши любимые одноклассники, хочется просто отдохнуть. Между ними не летели искры, не было особой незримой нити, ничто не связывало и не привязывало пару друг к другу. Но Лена всего на секундочку, на один миг, почувствовала, что ее потянуло к блондину. Она поспешно отмахнулась от этого чувства, согревшего сердце всего на мгновение. — Тогда давай помолчим, покурить не хочешь? — если бы Влада спросили, с чего вдруг он решил припасть к сигарете, парень, не раздумывая, сказал бы имя собеседницы как оправдание любого нерационального действия. Он редко курил, только в случаях особой напряженности или тревоги, накатывавших менее раза в месяц. — Пойдем, — Лена мельком осмотрела бывшего друга, он был достаточно тепло одет, так что беспокоиться, что девушка станет причиной его простуды, не стоило. Со стороны они были похожи на парочку или друзей, светлые головы, похожая одежда, манеры и повадки. С детских лет еще остались черты, которые они переняли друг у друга, взяли на вооружение. И сейчас, замечая за Владом жесты, которые она сама обожала, Леночка подрагивала от накатывавшего тепла. Ей совсем не хотелось проникаться, чувствовать что-то светлое к бывшему другу. Нельзя забывать, что он ее сломал, стал причиной нынешней холодности и неприступности, остервенелой злости и отчаяния. Но было в нем что-то светлое, напоминание о прошлом, когда все было хорошо. Пусть Лена себе и не призналась бы в этом, но она скучала по такому доброму, теплому Владику, укрывавшему ее в своих больших объятиях, успокаивавшему ее слезы. На улице было влажно, с неба сыпались совсем-совсем маленькие капли дождя. Лена прикрыла лицо козырьком из руки, поежилась и взяла у Владислава предложенную сигарету. От цепкого взгляда не скрылось, что пачка была едва-едва начата, значит, парень не любил курить. И почему-то это осознание так согрело, промелькнуло теплотой в сердце — он ради нее вышел, хотел сделать по ее желанию и для ее успокоения. Долгая затяжка, рот обдало теплом и Майоровой стало почти сразу легче. Самоубеждение это или нет, но девушка ощутила, как тревога отступает, голова очищается от тягучих, болезненных мыслей и тревог. Влад тоже курил, поглядывая на бывшую подругу. Ему хотелось запечатлеть ее такой — спокойной, умиротворенной и даже уютной, почти как «его» Лена из прошлого. Взгляд парня пробежал по фигуре — осунувшейся, излишне худой и хрупкой, поднялся до глаз — ледяных, отстраненных, безжизненных. Майорова поменялась настолько, что он мог ее даже не узнать, если бы не прокручивал в голове ее образы, не искал фотографии в сети. — Спасибо, — еле слышно, будто шелест осенних листьев по асфальту. — Тебе спасибо, что не прогнала, — ему не было стыдно показать себя таким. Неуверенным, покорным, даже в какой-то мере жалким. — Ты до сих пор на меня успокоительно влияешь, — Лена заключила это с грустью, «съела» остаток фразы, будто стесняясь своего вывода. Но парень услышал каждое слово, зарядился силой и внутренней энергией вернуть то, что утеряно: доверие, поддержку, дружбу и симпатию. Майорова начала его принимать и сейчас под ногами самая незаметная, скользкая тропа, ему следует осторожничать и продвигаться медленно, не давить в зародыше тепло, что Лена ощутила к нему. Следующие два световых дня были наполнены экскурсиями, быстрыми сборами, отправлениями на обед и прогулками в свободное время. Лена на несколько часов могла забыть, какое у нее эмоциональное состояние наблюдалось на протяжении длительного времени, отпускала все ситуации и просто вслушивалась то в исторические факты и сведения, вырывающиеся из уста преподавательницы чаще, чем Лена бегала покурить. Картинная галерея, обладающая невероятной энергетикой и эстетичностью, уютная, освещенная солнцем через потолочные окна. Музей, от которого так и тянет запахом «старости», но не затхлым, а скорее по приятному древним, аутентичным. Парк с многолетними деревьями, специально высаженными красивейшими кустарниками и осенними цветами. Атмосфера поездки была по-настоящему богатой на краски, эмоции и впечатления. Майорова прониклась, влилась и была живой несколько часов, что последние разы случалось гораздо реже. На секунду девушке показалось, что она вернулась к солнечной и светлой стороне себя, маленькая Леночка внутри ожила и танцевала, но ощущения быстро сошли на нет, когда кто-то из окружения бросил колкость. В каждом похоже на перекур Лену, будто немая тень, охранник, сопровождал Владислав. Он молчал, давая девушке возможность не замечать его, если хотелось, или наоборот заводить диалог по нужде. Кузнецов сам курил не всегда, но девчонку сопровождал, вызывая у последней некоторый шквал эмоций. Майорова понимала, что между ними протягивается некая связь, незримая и совсем-совсем тонкая, противилась и ощетинивалась от этого, но не могла пойти против тепла, разрастающегося в груди при виде блондина, спешащего с пачкой сигарет. Он всегда угощал, угадывая и покупая ее любимые. И девушка позволяла себе отстраниться от щемящей местами боли при виде бывшего друга, старалась выплыть из тоски и ступить на дорогу мира с ним. Иной раз получалось, другой — не хотелось с ним даже взглядом пересекаться на перекуре.***
Последний вечер поездки Лена решила провести как можно продуктивнее и веселее. Когда сумерки сгустились, а кровавый закат сменился непроглядной чернотой, девушка поднялась с постели с четким намерением надеть что-то вызывающе-привлекательное и выйти на последнюю пьянку в этой гостинице. Черный топ, расстегнутое худи с серыми разводами, узкие к низу джинсы и легкий темный макияж подняли ей настроение, зарядили энергией для предстоящего «мероприятия». Девушка проследовала в комнату одного из одноклассников, куда ее позвали еще днем, негромко постучала и осмотрелась на входе. На кровати восседала группа людей: пару девчонок и два парня. На стульях у стены расселась еще парочка — одна из «фифочек» класса и Влад, что-то уверенно ей толкующий. Стол у окна был украшен бутылками джина и стаканами, валялась пачка сигарет и парогенераторов. Лена уселась на кровати, поджав ноги, взяв выделенный ей стакан. Уже изрядно выпивший Владислав не сводил с нее взгляда. Майорова кивнула, залпом выпивая стакан и вслушиваясь в беседу ребят, сидящих рядом. Включиться в обсуждение сплетен и эмоций с экскурсий было не так трудно, через пару минут вся комната наполнилась оживленной болтовней и смехом. А с каждым проходящим десятком, глаза окружающих становились все более стеклянные, громкость хихиканья повышалась, а движения стали размашистее и медленнее. Лена отчетливо ощутила, как после второго стаканчика она начала пьянеть. Не хотелось бы потерять контроль в обстановке, где нужно быть всегда начеку, отвечать остротой на колкость и стоять за себя, так что мысленно она приняла решение повременить со следующим стаканом. Владислав улыбался, кидая взгляды на бывшую подругу. Под действием джина и пива его эмоции перестали скрываться за маской безразличия и Лена ощутила укол совести, когда сравнила его с радостным щенком. Но в данный момент он его больше всего напоминал. Разговоры перетекли в более спокойные, унылые, ребята изрядно устали и начинали засыпать от выпитого. Поэтому было принято решение сыграть в «правду или действие», как это всегда бывает на таких скромных тусовках. К моменту рассадки на полу и выбора первого участника, комната еще больше заполнилась людьми. Появились и более неприятные для Леночки личности, угрожающие ее спокойствию и мирному окончанию вечера. — Майорова, правда или действие? — парень, задавший этот вопрос, посматривал на «фифу», заговорщицки улыбаясь. Лене стало понятно, что последует, но сбегать с игры не следовало: репутация может пострадать, да и новые колкости ей уж точно не нужны. Краем глаза блондинка отметила, что Владислав напрягся, венка на шее немного надулась и проступала более отчетливо на белой коже. Пальцы татуированной руки отбивали ритм на граненом стакане, Кузнецов ждал некоторой развязки и видимо был готов вступить в бой за Лену. Девушка предупредительно зыркнула в его сторону, определяя, что его вмешательства совсем не потерпит. — Правда, — Лена откинулась на спинку дивана, делая глоток. Ледяные глаза уставились на задающего вопрос, с опаской и презрением, заранее известным итогом. — Про тебя и Костю правду говорят? — парень не сдержался и хихикнул, а девушку пробило дрожью хоть она и готовилась к этому морально. Люди будут давить, вонзать и проворачивать в ее хрупком теле ножи, к этому стоит привыкнуть и отпустить, но она не могла и не может. — Не совсем, Максим, не нужно верить каждой дряни, которую тебе настойчиво вливают в уши, — из последних сил сдерживая накопившуюся боль и злость, Елена все-таки покидает поле боя, встает и прощается с ребятами. Кузнецов вскакивает, улавливая застывшую слезинку в уголке глаза бывшей подруги. Девушка пошатывается от количества выпитого и это дает ему возможности для отговорки перед классом и самим собой. — Я тебя проведу, — парень настойчиво вклинивается около Лены, аккуратно берет ее под локоть и выводит из комнатки. — Мне твоя помощь не нужна, — голос дрожит, но нотки стали слышатся даже в этой тихой и убитой фразе. — Пойдем, Лена, — он непреклонен, хоть и давал себе обещание не давить, просил сам себя помедлить, не разгоняться аки скоростной поезд, уступить и дать привыкнуть к своей персоне в окружении. Комната Майоровой встречает тишиной и темнотой. Соседки снова разбежались кто куда, за что можно их только поблагодарить, компания двух болтушек-подружек ей сейчас уж точно не нужна, как и парень, идущий снова как охрана сзади. Владислав заводит ее в ванную, чтобы девушка могла умыться и хоть немного прийти в себя от нахлынувших чувств. Пока Майорова умывается, она отчетливо слышит, как ключ от комнаты проворачивается в замке. — Что ты делаешь? — тихий, едва живой голос разрезает тишину и отдается блеклыми огнями в полумраке. — Даю тебе возможность укрыться в ком-то и отвлечься, — хмыкает, словно придумал гениальную и простую идею, чем только вызывает у Лены злость. — Уходи, я хочу быть одна, — голос крепчает, девушка выходит из ванной и подходит близко-близко к бывшему другу. Слегка отталкивает его по направлению к двери, попутно размышляя, куда парень дел ключ и получится ли его выставить. — Тебе больно и это нормально, Лена, — отходит и присаживается на кровать, всем своим видом показывая, что не уйдет. — Сейчас же открой дверь и уходи, — ее срывает быстро, пробивает леденящей дрожью, в голосе можно услышать и почувствовать внутреннюю боль, тоску и даже отчаяние, — пожалуйста, — оседает на пол. Майорова сдалась и не справилась с чувствами, дала слабину перед тем, кого поклялась себе не подпускать к своим ранам, своей печали. Худенькие ножки согнуты в коленях, прижаты руками к груди, тело бьет мелкая дрожь, а из глаз вот-вот пойдут слезы. — Ох, Лена, — Владислав встает, явно не ожидав, что чувства и боль собеседницы настолько велики, что сбивают ее с ног, нарушают нормальное функционирование тела. Парень подходит совсем близко, взглядом спрашивая, можно ли еще. Лена не реагирует, утыкаясь носом в колени, сдерживает рвущиеся на волю рыдания. То ли переизбыток эмоций за поездку, то ли алкоголь ударили по ее внутренним стойким стенам, разбили их в пух и прах, выпуская демонов. Кузнецов присаживается на корточки и притягивает хрупкое тело к себе, прижимает почти до хруста костей, поглаживает светлую голову. — Прости, — именно эти слова пробуждают в Лене то, что она давила по отношению к парню столько времени. Нет, тепла еще недостаточно, доверия абсолютно нет, но рядом ему быть можно и привычно даже как-то. Владислав не разжимает объятий пока девушка не начинает дышать глубже, спокойнее, пока тело не прекращает бить дрожью, а руки, опущенные вниз, не теплеют от чужого прикосновения. Майорова открыла ему свою слабость, и он принял, поборол ее внутренних демонов хотя бы на миг. В будущем не стоит допускать таких ситуаций, сближаться с ним, но сейчас Лена растворилась в моменте, позволила маленькой пятнадцатилетней себе обнимать этого привлекательного, самоуверенного и такого теплого бывшего друга.