Табачный дым

Дорога, ведущая к месту проведения очередной вечеринки, была усыпана пожелтевшими листьями. Погода, будто полностью осознав наступление середины осени, ухудшалась, казалось, с каждым днем. Накрапывал мелкий дождь, от которого сложно укрыться под зонтом или капюшоном — капли все равно ветром бросает прямо в лицо, неприятно охлаждая. Майорова, идя под руку с Денисом, разглядывает мрачные пейзажи под сгущающимися сумерками. Зима приближается с неумолимой скоростью, ночи удлиняются и приходят гораздо раньше, от чего вечером уже подмораживает. Черные плотные ботинки шлепают по скопившейся влаге, ветер задувает в осеннее пальто, развевает кончик висящего шарфа. Денис тоже одет по погоде — бутсы, зауженные к низу серые джинсы, толстовка и теплая осенняя куртка на пуху. Выглядит парень по-настоящему статно, даже грациозно в какой-то мере. От Ярова веет самоуверенностью, внутренней силой, спокойствием, что распространяется волнами на всех окружающих. Сжимая его локоть, укрываясь под общим зонтом, Леночка чувствует себя гораздо легче и увереннее, ей хочется поскорее оказаться на вечеринке и расслабиться в алкоголе, веселье и разговорах. После стычки с одноклассниками она поклялась, что больше в их обществе пить не будет, поэтому на помощь пришли параллельные классы и ребята из других школ — тусовка организовывалась большая. — Какие планы на это великое мероприятие? — тишина нарушается глубоким, с легкой хрипотцой, голосом Дениса. — Выпить, повеселиться, как и всегда, собственно, а ты будто чем-то другим занят будешь? — Киселева будет, так что разбавлю обычные планы уж точно, — улыбка сквозит в словах, Лене даже не нужно кидать взгляд, чтобы понять, как Денис наслаждается сложившейся ситуацией. — Долго над девчонкой измываться будешь? — осуждение, которое он так ненавидит, не получилось подавить. — Да какая разница, Лен, ты с Владом на сближение пошла и советов моих не слушаешь, чем я хуже? — Денис постепенно начинает выходить из себя, что слышно в каждом звуке, видно по агрессивно шаркающим ботинкам. — Разница есть, Вика не понимает сути происходящего, идет на это неосознанно, — девушка вздыхает, тянется поправить шарф, укутаться посильнее от ледяного ветра. — Я не хочу ссориться, Лена, я понимаю, что ты хочешь донести и слышу тебя, но не гарантирую, что послушаю, прости, — собеседник слегка осунулся после окончания реплики, погрустнел, окунувшись в свои собственные мысли. Это было знаком, что его не стоит больше трогать, поучать, парень взрослый, разберется сам, а Майорова и так сделала все, что могла. Вечерний холодок пробежал по открытым участкам кожи, забрался в воротники и начал подгонять парочку на вечеринку. Мерзнуть, неспешно продвигаясь по дороге, совсем не хотелось, так что они ускорились. Оставшееся расстояние они преодолели в полной тишине, увлеченные своими размышлениями. На месте их встретила украшенная под тематику Хэллоуина прихожая. Пусть до праздника еще пара дней, ребята-владельцы готовились во всю. — Всем привет, — Денис кивнул, цепким взглядом рассматривая толпу. Выхватил из окружающих Викторию, обольстительно улыбнулся, на что она кивнула, а глаза загорелись радостью. Девушка быстро приблизилась к Ярову, смело взяла под руку и начала уводить от Лены и толпы. Последней оставалось только вздохнуть — Денис в ее картине мира совершенно не прав и поступает некрасиво, но разговоры и осуждения другу не помогли, а значит полномочия у Лены остались только на диалог с Викторией. Сейчас выцепить девушку точно не вариант, слишком уж она занята ее соблазнительным лучшим другом, а вот после — нужно постараться, иначе пропадет. Майорова прошла в глубь квартиры, поспешно осматриваясь и взглядом ища выпивку, все ее дела отошли на второй план, хотелось отвлечься от мыслей, занимающих голову целыми днями, и наконец расслабиться. На диванчике в углу гостиной пустовало место, так что Лена сразу направилась туда, захватывая со стола пустой стаканчик и протягивая его сидящему на разливе парню. Тот, лишь хмыкнув, налил янтарную жидкость в стакан, который через секунду был уже опустошен и протянут за добавкой. Нечего мелочиться и медлить, напиться и забыться — приоритет, а не дополнение к вечеру. Пока Лена наслаждалась алкоголем и компанией незнакомых ребят, раскладывающих очередную партию в дурака, из комнаты, куда Виктория утащила лучшего друга блондинки, раздалась сначала брань, а после оттуда вылетел разозленный Денис. Парень выглядел по-настоящему бешено, взлохмаченные волосы, сжатые кулаки, выпирающие на шее вены. Плюхнувшись рядом с Леночкой, он скрыл свою злость за улыбкой, заводя непринужденный диалог. — Я не слепая и еще не совсем пьяная, что произошло? — Майорова вытянулась, аккуратно коснулась руки друга. Парень, слегка успокоившись заглянул в ее голубые глаза, тихо вздохнул и потянул девушку за рукав, призывая пройти с ним на балкон. Ледяной воздух чуть отрезвил блондинку, разгоряченное от алкоголя и температуры в комнате тело начало подрагивать на морозе. Оглянувшись по сторонам, Лена подметила, что ночь полностью вошла в свои права, фонари слегка освещали асфальт, покрытый инеем. Температура на улице стремительно падала и находиться на балконе дольше, чем пару минут — прямой путь к простуде, которая затянется на все каникулы. — Быстренько покурим и пойдем, — хмыкнула девушка, доставая пачку и предлагая лучшему другу. В тишине они подожгли кончики сигарет, сделали по одной затяжке и уставились в ночное небо, усыпанное мелкими звездочками. — Вика решила заявлять на меня свои права, — затянувшись, заявил друг. — Ты с ней переспал, так что основания имеет, — Лена немногословна, потягивается к пледу, лежащему на стульчике, и укрывает замерзающие плечи. Денис устраивается к ней, прижимает к себе и делает еще затяжку, дым от которой выпускает в волосы подруги. — Если бы каждая, с кем я спал, так делала, то у меня было бы минимум пять девушек на данный момент. — Денис, — Лена качает головой, все также засматриваясь на звезды, позволяя себе раствориться в моменте. Когда-то давно, казалось, в прошлой жизни, Майорова также стояла со своим Владом, утопая в его теплых, мягких объятия, рассматривая звездочки и шутливо давая им имена. Воспоминания почти сбивают с ног, окутывают непроглядным туманом, дымкой, забивающей нос и рот, не позволяющей вздохнуть. Денис чувствует напряжение, исходящее от Лены, отпускает ее талию и разворачивает к себе. — Что такое? — девушка погрустнела, казалось, все веселье, полученное от алкоголя, вышло из нее. Мысли снова, уже в достаточно привычной манере, занял бывший друг и его уютная аура. Лену разрывало на две части одна тянулась к Владу, хотела вернуть былые отношения, дружбу и что-то большее, а другая ненавидела его и пыталась оттолкнуть. И эта вечная борьба, самокопание, метания начинали порядком раздражать, хотелось принять какое-то решение, но варианты не шли. — Вспомнила прошлое, не бери в голову, а с Викой не могу ничего посоветовать нового, ты мои мысли знаешь, — Денис устало кивает, тушит сигарету в пепельнице, любезно выставленной хозяевами, оглядывается еще раз на ночное небо и открывает балконную дверь, пропуская вперед Елену. Диалог у них сегодня совсем не задается, каждый озабочен своей проблемой и не может по-настоящему проникнуться, влиться в тревоги друга. Вечер продолжается, будто ничего не случилось, будто каждый в комнате наполнен атмосферой пьянки, погружен в веселье. Лена снова подсаживается к компании, играющей в карты, старается влиться во всеобщее настроение и поддержать мимолетные диалоги. Больше всего девушке нравится, что здесь к ней никогда не относились как в школе, не шутили и не приплетали старые травмы, не бередили раны. Ее просто уважают и знают, зовут выпить, потанцевать или пообщаться, а она наслаждается компаниями, отвлекается от собственных проблем и выходит из «клетки» своих мыслей хотя бы на пару часов. Но сегодня все идет совсем не по плану, Денис постоянно отвлекает Лену от попыток забыться. Парень сидит на кресле, а у него на коленке устроилась какая-то девушка, имени которой Майорова даже не знает. Они шепчутся, а Лена подмечает, как рука собеседницы ползет по ляжке ее друга, сжимает ее, царапает пальчиком с новеньким маникюром. Становится душно, тошно и как-то даже неприятно быть свидетелем такой сцены. Раньше похождения и партнерши Дениса мало интересовали блондинку, но сейчас, когда она знает о чувствах Виктории, ее хрупкости и мягкости, Лене неприятно смотреть за этим перфомансом. Театр двух актеров, не иначе, известно для кого Яров устроил это представление и вот-вот появится ключевая фигура. Виктория Киселева не заставляет себя ждать, проходит в общую комнату, тянется за алкоголем на столе и замирает, когда видит возлюбленного. Лена готова поспорить, что сейчас хрупкое маленькое сердце девчонки разбилось вдребезги, Денис добился своего, оттолкнул ее и обозначит границы, но от этого только хуже. Вика разворачивается, вытирая рукавом слезы со щеки, убегает из комнаты и, судя по хлопку квартиры, молнией уносится прочь с этой вечеринки, из этого злосчастного дома. Лена встречается глазами с Денисом, улыбающимся и довольным, будто ситуация его порадовала больше, чем всевозможные радостные события. — Границы обозначены, — шепчет сам себе, но Майорова все равно его прекрасно понимает, тоже встает и уходит вслед за Киселевой, не проронив ни одного слова. Яров разочаровал в этот вечер и им еще предстоит это обсудить, но не сейчас, когда его уже бывшая пассия убегает в слезах и может натворить каких-нибудь глупостей. Лена выскакивает на улицу, надеясь застать убегающую Викторию, но той и след простыл. Усаживается на скамейку около подъезда, заматывая шарф. Взгляд устремляется в небо, возвращая ее к мгновениям с Владом, когда она была по-настоящему счастлива. Какие бы не были душевные терзания Лены, одно она осознала за эти пару дней точно — Майорова скучает по бывшему другу и ей так хочется, чтобы он появился в ее жизни. Но сейчас, на этой темной улице, появляется только изрядно пьяный паренек, видимо запоздавший на вечеринку. — Елена Майорова, какая встреча, — слова путаются, речь звучит скомканно, нечленораздельно. Лена поднимает глаза, окидывая парня с ног до головы долгим взглядом. В голове мелькает осознание, пробивающее на дрожь. — Отвали, будь добр, — старается удержать лицо, когда внутри все медленно, болезненно рушится. Очередное напоминание о той ночи, снова дружок Константина. — Не вредничай, я помню, какой покорной ты бываешь, так что зубки спрячь, — шатаясь приближается, ухмыляется и окидывает хрупкую фигурку таким же взглядом, какой Лена послала ему секунду назад, — похорошела, — мерзко заключает, от чего девушку сразу пробивает на тошноту. — Да когда же вы все отстанете от меня? Все сделано, вы получили удовольствие, я помню, так для чего приставать? — отчаянно, разбито вскрикивает, не сдерживая своих эмоций, боли. — Я бы с радостью повторил, ты только скажи, — все ее слова проносятся мимо, влетают в одно ухо и вылетают из другого. Парень подходит вплотную, смотря сверху вниз, отвратительно облизывая нижнюю губу, пересохшую на морозе. — Может что-нибудь еще повторить хочешь? — голос, разрезающий мгновение тишины, до дожи знакомый и отдающийся глухим ударом под ребрами. — Влад, — сил хватает только чтобы прошептать, никакой энергии не хватит переживать этот кошмар раз за разом, видя обидчиков. — Владислав, кажется, пришел снова отдать на растерзание дорогую подругу? — каждый член той компании помнил, как поступил бывший друг Лены, кто-то поражался и удивлялся, другие же язвительно подшучивали, когда пересекались с парнем. — Сейчас я побольше и поумнее, так что либо разворачивайся и иди своей дорогой, либо мы посмотрим, кого растерзают, — кулаки бывшего друга Лены сжимаются, скулы на лице проступают еще сильнее. Владислав ровно, сдержанно дышит через рот, выпуская облачка пара. Майорову постепенно отпускает, когда она осознает перевес в силах. Паренек из компании отходит, переводя свое внимание на Кузнецова, расплывается в глупой, пьяной улыбке. — Неужели, а тогда ты почему не был смельчаком таким? — старается оттянуть стычку, но своими словами только распаляет уже и так злого Владислава. От глаз Лены не укрывается взгляд, который на нее бросает бывший друг. Извиняющийся, стыдливый. Девушка тянет улыбку, кивая парню и медленно встает, огибает недовольного пьянчужку, но дальше пройти не может, друг Кости хватает ее за локоть, сжимая до боли. Лена шипит, дергая рукой и снова ощущая оцепенение, нахлынувшее быстрой волной. Так ее держали в ту ночь, перед всем ужасом, раскрошившим на мелкие кусочки ее жизнь. — Отпусти, — голос снова тихий-тихий, больше похоже на мольбу. — Владислав, а может мир? Ты мне ее отдашь поиграть, как тогда, а я забуду о твоей агрессии и ничего не скажу Косте, — строит из себя не пойми что, пытается держать лицо, быть сильным и «крутым», хотя в этом конфликте ему не победить уж точно. — У меня есть план получше, ты отпускаешь Лену, и я забываю, что ты кусок дерьма, которому места в этом мире даже нет, не избиваю тебя до полусмерти, а просто ухожу с девушкой, — цедит эту реплику сквозь зубы, сдерживая нахлынувший гнев. На шее Влада проступает венка, зеленые глаза загораются недобрым огнем. Сомнений нет, он готов подраться и сделает выпад, если его не остановить. — Сука, пусти, — Лена бедром толкает парня и несильно бьет под коленкой, от чего тот отвлекается и выпускает из болезненного захвата локоть блондинки. Но пьяный урод быстро приходит в себя и замахивается, чтобы ударить несостоявшуюся жертву. Владислав больше не ждет, это была команда, красный флажок для быка, и он реагирует, срывается с места, опрокидывая парня на землю и ударяя под дых. Серия ударов быстро заканчивается, для Лены она проносится словно секунда, и вот Кузнецов уже тянет к ней ладонь, призывая уйти подальше от этого места. Его костяшки содраны, на пальцах будут синяки, но лицо украшает счастливая улыбка. — Никогда не видела, чтобы так дракам радовались, — Лена хмыкает и замолкает, не в силах продолжать диалог. Этот день полностью вымотал ее и не оставил ни капельки энергии на беседы. — Прости, Лен, — Влад не продолжает, ничего не добавляет больше, но девушке и так понятно, что он хотел донести и за что принес извинения. Становится легче от осознания, что бывший друг не бросил ее как в прошлом, пришел на помощь, заступился. Но где-то внутри проносятся мысли о том, что сейчас его жесты не так важны, ведь если бы он вступился в ту ночь, ничего б этого не случалось, жизнь была бы другой. Лена качает головой, отмахиваясь от этих мыслей. Ее постоянно съедает изнутри тревога, паника и тоска, размышления о том, как и что можно было поменять, а какой от этого толк? Есть только настоящее, прошлое следует оставить в прошлом, забыть этот страшный сон. Только сил у нее на это нет, каждая стычка с кем-то знакомым возвращает воспоминания и боль, а правосудия она так и не дождалась, хотя следовало бы попытаться. Когда Владислав доводит Лену до дома, он ее приостанавливает и разворачивает к себе легким движением кисти. В полной тишине, почти темноте из-за погасшего перед домом фонаря, парень смотрит в глаза бывшей подруги, выискивая там хоть малейший проблеск тепла по отношению к нему. Девушка не смеет нарушить тишину, оборвать эту нить, протянувшуюся между ними. Кузнецов сдается первым: — Ты как, все нормально? — так заботливо, нежно интересуется, что у Лены дух захватывает от такой перемены настроения. Еще полчаса назад этот парень хладнокровно бил другого, огрызался и подавлял приступы гнева, а сейчас, рядом с ней, он тихий, кроткий и смотрит так преданно, с искренней нежностью. Майорова упустила момент, когда Владислав поверил ей, стал извиняться и пытаться быть для нее другом, которого ей не хватало и по которому она скучала. Эти изменения с одной стороны радовали, воодушевляли, а с другой — вызывали сомнения. С чего бы Владу, который сначала был настроен негативно, так резко менять свое мнение. К сожалению, Лена не могла залезть к парню в голову и узнать, что он переосмыслял на протяжении нескольких дней всю информацию, которую узнал, что он вспоминал, как они были с Леной близки, что признался себе, как соскучился по бывшей подруге и, в конце концов, что понял, как его тянет к этой девушке совсем не в дружеском плане. Майорова была по-настоящему красива: хрупкая, со светлыми, почти как снег, волосами, ледяными голубыми глазами, пухлыми аккуратными губами и острыми скулами. Он сам не заметил, как Леночка поселилась в его голове и стала наваждением, что заставило его чуть активнее проявлять заботу, доброту и нежность, очаровывать и возвращать былое доверие. И судя по реакциям Лены — у него почти получалось, иной раз на отлично, другой средне, но девушка так или иначе меняла свое отношение, хоть и противилась этому. — Сойдет, спасибо, — девушка попыталась развернуться, чтобы поскорее убежать домой, но бывший друг придержал ее за запястье, потянул на себя и укутал в объятиях. — Не думай о том, что это я тебя обнимаю, просто дай себе выдохнуть и успокоится, — его голос шелестел как осенняя листва где-то в районе уха Лены и она почувствовала, что еще чуть-чуть и растает. Если он скажет еще хоть слово, прижмет сильнее или погладит, она не сможет его дальше избегать и ненавидеть, он станет нужным, важным, возбуждающим.

***

Всю ночь Майорова ворочалась, не в силах уснуть. Владислав заполонил всю ее голову, мысли, сознание — все, что только можно было. Она раз за разом прокручивала счастливые воспоминания с бывшим другом, окуналась в них с головой. Самое яркое, всплывшее только в эту ночь, было о звездах, почти случившемся поцелуе и чувстве невероятного тепла вперемешку с возбуждением. Майорова улыбается, укутываясь пледом, закрывая плечики. Владислав стоит за ней, обнимая девушку со спины и будоражащим шепотом рассказывая истории. Парень сжимает ее хрупкие руки своими теплыми, массивными плечами, окутывает теплом, а Лена просто тает от его прикосновений, пытается сконцентрироваться на истории, но почти не соображает. — Леночка, ты не слушаешь, — Влад делает «обиженное личико» и разворачивает к себе подругу, смотря в глаза. — Давай полежим, посмотрим на звезды, — говорит совсем тихо, еле слышно, боясь спугнуть ту интимность, которая окутала все вокруг. — Черт с тобой, — парень расплывается в улыбке, стелет плед прямо на каменный балкон и садится, распахивая объятия для подруги. Девушка аккуратно сползает к нему, не дыша прижимается к его боку. Влад, улыбаясь во все тридцать два, притягивает ее еще ближе, кладет руку на талию девчонки и поднимает голову к небу. — Сегодня прекрасная погода, такое чистое небо, — с умиротворенным видом заявляет Кузнецов, вдыхая слегка морозный воздух во все легкие. — И звезды, — снова совсем тихо произносит Майорова, поворачивая голову в сторону парня, — я так рада, что ты у меня есть, Влад, — полностью разворачивается и прижимается к парню, сдавливая его в объятиях. — Ты не представляешь как я рад, ты самая замечательная, такая уникальная, простая и настоящая, искренняя, — парень принимается перечислять все существующие эпитеты, описывающие Майорову, и она скрывает лицо в его груди, чтобы не показывать вспыхнувшие от смущения щечки. — Эй, ты чего? — Влад поднимает ее лицо за подбородок, призывая смотреть в его хвойные глаза. Лене сложно было признаться самой себе, но от его проницательного взгляда она таяла, как мороженое на жаре. Осознание интимности и романтичности момента пришло не сразу, в полном молчании Влад продолжал держать Лену за подбородок в опасной близости от своего лица, сжимая при этом другой рукой тонкую талию девушки. Майорова не решилась, о чем потом очень сожалела, воспользоваться моментом, не приблизилась, не получила такой долгожданный поцелуй, а просто приоткрыла губы. Кузнецов сам потянулся к ней, перехватывая за талию удобнее, девушка почувствовала его дыхание, но парень, осознав суть происходящего, все-таки отпрянул назад. — Нет, нельзя, прости, у меня девушка как-никак, — попытался улыбнуться, скрашивая негативный и до боли обидный момент. Лена снова покраснела и, прошептав «ничего, ты молодец, Катя оценила бы», зарылась носом в плед на своих коленках, стараясь сдержать рвущиеся слезы. Девушка чувствовала еще не ушедший жар внизу живота, чуть приподнятую от возбуждения и впечатления температуру, горящие щеки и подрагивающие руки. Все ее тело тянулось к лучшему другу, отзывалось на его прикосновения огнем, но получить парня Лена не могла, женская солидарность, да и его счастье были для нее важнее собственных чувств. Эти воспоминания вышибли из легких Майоровой весь воздух, заставили все тело биться в мелкой дрожи, девушка снова заплакала, сжимая уголок одеяла. Возможно, если бы это все происходило сейчас, Лена и не думала бы о женской солидарности, не подавляла свои порывы и сделала бы первый шаг, но, к счастью или сожалению, с той ситуации прошел не один год, утягивающий девушку все дальше и дальше в отречение от бывшего друга. Попытки уснуть не увенчались успехом, поэтому девушка решила все-таки выйти подышать воздухом, покурить и отвлечься, хотя и знала уже, что не поможет ни ледяной воздух, ни дым, ничто не способно ей помочь кроме ее самой. Она упорно отталкивала Владислава в жизни, а также старалась выгнать мысли о нем из головы, но ничего толком не выходило: Кузнецов с завидной периодичностью появлялся и около нее, и в ее голове. Небо, усыпанное облаками, мрачным и темным куполом нависало над городом. Майорова глянула на часы — почти два часа ночи, а сна ни в одном глазу, благо вставать никуда не нужно было, школа начнется только через пару дней, а побочных занятий у нее нет. Ходи себе на тусовки, топи горе и боль в алкоголе и никотине, закрывайся за улыбкой от пронырливых сплетников, желающих узнать, что внутри. Когда Лена задумывалась, она понимала, что перебарщивает с жалостью к себе, с негативом и отчаянием, но поделать иной раз ничего и не могла. Боль преследовала ее и никуда сбежать не выходило — края старой раны вечно расходились, травму постоянно косвенно или прямо возрождали в ней. Девушка знала, что ей следовало обратиться за помощью к психологу, попытаться построить свою жизнь вопреки произошедшему, в конце концов ей следовало бы наказать преступников, но пока что внутри ей что-то упорно не давало сделать этого. Состояние боли, депрессия, если таковая и была, пустили в ней корни и плотно сидели, вынуждая откладывать это все «на будущее». Побочным негативным обстоятельством стал Кузнецов — он нес одновременно хорошее, светлое, поддерживал и защищал, укрывая в больших объятиях, но при этом будто ковырял рану внутри, возрождая все плохое. Не было смысла скрывать от самой себя, что он ее «оживлял» и Лена постепенно начинала к нему что-то испытывать, ее тянуло и влекло, и не важно, что это несло боль. Кузнецов, такой красивый и хороший, старавшийся исправиться и быть рядом, заполонил все мысли. Не хотелось ничего к нему чувствовать, воскрешать ту симпатию, но Майорова больше не была главной, не управляла этой ситуацией и могла только пытаться бороться с собой, с ноющим и тоскующим по бывшему другу сердцем.