Табачный дым

Наступил день, которого Лена Майорова ждала и одновременно боялась до дрожи в коленях. С самого утра внутри поселилось гнетущее ощущение, завязался нервный узел, справится с которым девушка все никак не могла. Примеряя у зеркала наряд, она то и дело пропадала в собственных мыслях. Родители приехали к ней пораньше, желая поддержать своего ребенка. Мать крутилась на кухне, нервно готовя какое-то блюдо, хотя Лене казалось, она это делает только для того, чтобы занять руки и мысли. Насыпать муки, добавить соль и соду, перемешать, добавить еще ингредиенты, снова перемешать — вот, что заняло голову Майоровой старшей. И винить женщину нельзя было. Как еще себя ощущать, когда твой ребенок, бывший в прошлом счастливым, вечно улыбающимся, пережил огромную трагедию, а сейчас, спустя два года, решил вскрыть свои раны и разобраться с обидчиками в суде. Отец девушки сидел в гостиной у телевизора, задумчиво перелистывая новостные и музыкальные каналы. Квартира была наполнена мыслями, чужие размышления витали в воздухе, почти физически ощущалась напряженность и сомнения. Девушка покрутилась, рассматривая свой образ. Черная юбка карандаш, пиджак, белая рубашечка — прилежная ученица, которую обидели? Нет, слишком вычурно и официально. Белый свитер, аккуратные черные брюки — нежная девчонка, которой можно только посочувствовать? В самый раз. Елена убирает волосы в хвост, подкрашивает глаза и брови, желая хоть как-то отвлечься от тягостных мыслей. Но даже сборы не в силах сбить ее с постоянного прокручивания как событий прошлого, так и всевозможных вариантов исхода суда. Мать заходит в комнату, оглядывает девушку с ног до головы: — Ты у меня такая красивая стала, — женщина судорожно вздыхает, не зная, что и сказать, чтобы утешить своего ребенка. Их связь мать-дочь разрушилась, когда девочка резко переменилась и стала совсем другой: замкнутой, загнанной, избитой собственной жизнью. И сейчас, чтобы наладить все, привести в хоть какую-то норму, потребуется слишком много усилий. Но это «проблема завтрашнего дня», сейчас же Майоровых тревожит предстоящее событие. Девушка приближается к матери, прижимается к теплой груди женщины, всхлипывая. Суд лег на нее тяжким бременем, но не время расслабляться, размякать, это последний рывок, попытка наладить свою жизнь, возвести на месте разрухи что-то новое. Мать прижимает дочку к себе, благодаря всех богов, что им не приходится подбирать слова для неловкого разговора. В комнату заходит также и отец, прижимает свою семью к себе, даря то родительское тепло, которого давным-давно не ощущала Лена. Этот душещипательный момент проникает в нее, поднимает настрой, дает совсем чуть-чуть сил на борьбу. Жест отца и матери сближает, заставляя всех ненадолго вернуться в безоблачное прошлое, когда все еще было хорошо. Но время неумолимо бежит вперед, пора ехать к зданию суда, окунаться в собственный кошмар. Благодарно глянув на родителей, девушка берет сумочку, накидывает зимнюю куртку и спускается вместе с семьей к машине. У подъезда стоит Владислав в черном пуховике, увеличивающим его и так крупное тело. Такой уютный и большой, он кажется ей надежным щитом от всего окружающего мира. Девушка ускоряет шаг, подходит к нему, сжимает его ладонь, прося поддержки и утешения. Парень приехал к ее дому, чтобы отправиться на разбирательство вместе, быть рядом, как обещал, все возможное время. Внутри просыпается новое, неизведанное после трагедии чувство — любовь. Нежная, совсем легкая, невесомая любовь к парню, который и разрушил, и попытался собрать Лену Майорову заново. Здание суда выглядит не так мрачно, как РУВД, куда Лена наведывалась последние две недели слишком часто. Белые мраморные стены возвышаются над прибывшими людьми. Изящно украшают фасад колонны из белого камня, служащие только в качестве элемента декора. Большие окна на первом и втором этаже, пропускающие солнечный свет. И кричащая, огромная надпись «районный суд», внушающая легкое чувство тревоги, что узлом завязалось в животе. Майорова чувствует, как трясутся ноги, руки непроизвольно бьет мелкой дрожью, а сердце ускоряется. Тревога и паника накатывают всепоглощающими волнами, чуть ли не сбивают с ног, но крепкая рука Владислава не дает девушке упасть или убежать подальше. Из второй приехавшей машины выходят Виктория и Денис, держащиеся за руки. Они выглядят такими же подавленными, чуть испуганными. Пусть место и не мрачное, оно все равно вселяет ужас в прибывающих. Лена тихо здоровается, не в силах сдвинуться, когда за спинами друзей видит Константина и других парней из компании. Мучитель заходится в нервном смехе, также заметив девушку. Кивает ей с улыбкой, которую она видела на фотографиях. И Майоровой до жути хочется бросить все, сбежать, уехать из чертового города, только бы этот парень не достал ее. Но девушке кажется, что он может найти ее даже на том свете, снова мучить, избивать и насиловать. Слезы непроизвольно катятся по щекам, привлекая внимание Владислава. Парень, также долго смотревший на мучителя, подходит к Лене, поднимает рукой ее подбородок. — Ты сильная, Лена Майорова, сильнее всех, кого я знаю, так что давай вместе его засадим сегодня и начнем по-настоящему жить. Он никогда больше не причинит тебе вреда, поверь мне, прошу, — утирает рукой ее слезы, разводы от туши. Девушка корит себя, что решила краситься, все равно макияж весь пропадет к концу заседания — она плачет явно не в последний раз за сегодня. — Спасибо, — девушке нечего больше сказать. Приятно слышать обещания, они греют изнутри, но, если все пойдет не так, как нужно, то Владислав не в состоянии ее сберечь. Нервное дрожь в руках усиливается, Лена еле-еле стоит на ногах, держится из последних сил. Все прибывшие проходят в зал суда, усаживаются на отведенные им места и слушают обязательные инструкции. Не перебивать, не говорить пока не вызовут, не нарушать порядок, не менять показаний, не оскорблять и не кричать. Все слова для Лены звучат будто из аквариума, уши заложило от напряжения, сконцентрироваться невозможно, когда Константин сидит в паре метров от нее в абсолютно злом состоянии. В моменте девушке начинает казаться, что он сейчас перепрыгнет через стойки, раскидает всех окружающих и накинется на нее, задушит. Майорова утихомиривает свои мысли, старательно сосредотачивается на какой-то трещинке в стене напротив, ожидает, когда все уже начнется. Из большой двери в центре судебного зала выходит судья — женщина, на вид около пятидесяти лет, с легкой сединой, в строгой форме, согласно судебному уставу. Она присаживается, раскладывая какие-то мелкие вещички на своем столе. В зале полная тишина, Лене кажется, что она перестала дышать. Вот-вот все начнется, закрутится, завертится, обратного пути больше уж точно нет. Секретарь суда, появившийся также вместе с судьей, объявляет, что всем нужно встать. Лена на дрожащих ногах поднимается, рассматривает всех должностных лиц в помещении, своего адвоката, выбранного родителями, а также адвоката Константина, почти опоздавшего на заседание. На лицах присутствующих нет ни единой эмоции, будто все в трансе. Майорова примерно также себя и ощущает: это все нереально, какие-то картинки, фильм в интернете, но уж точно не ее жизнь. Судья прокашливается, окидывает взглядом всех присутствующих, делает небольшую паузу, а после начинает говорить: — Секретарь суда, объявите, пожалуйста, — женщина снова замолкает, уходит в свои мысли, пока секретарь вскакивает, начиная зачитывать число и номер дела. — Итак, сегодня рассматривается дело о групповом изнасиловании. Преступление было совершено, — Лена перестает слушать, опасливо смотрит на Константина, все также ухмыляющегося как больной. Наверняка, он и правда не совсем адекватен, хоть и прошел успешно психологическую экспертизу. Когда судья рассказывает суть дела, девушка уже почти успокаивается, дрожь отступает, беспокойство начинает уходить, на его месте появляется огромная, всепоглощающая тоска. Лене кажется, что даже если сейчас все решится так, как она хотела, жизнь не поменяется. Появится новый Костя, она снова пострадает. И за какие только грехи ее наказывают? Судья дает слово прокурору, рассматривавшему дело после следователей. Мужчина лет сорока начинает говорить, привлекая внимание всех присутствующих своим властным ледяным голосом: — В деле об изнасиловании обвиняется двадцатилетний Константин Коралов. Против него выдвинуто обвинение Еленой Майоровой, пострадавшей. Константин подлежит ответственности по статье об изнасиловании, совершенном группой лиц, а также по статье о умышленном причинении менее тяжких телесных повреждений, по статье об истязании, а также по статье о насильственных действиях сексуального характера. По делу представлены улики в виде фотографий с места преступлений, медицинские справки, указывающие на наличие повреждений у пострадавшей, показания свидетелей. Также в деле обвиняются, — далее прокурор перечисляет группу лиц, участвовавшую во всей этой трагедии. Девушка не концентрируется на именах, которые слышит впервые. Она никогда не задумывалась, что до этого дня не знала ни одного имени мучителей, исключая Константина. Когда прокурор заканчивает, в дело вступают адвокаты Константина и других ребят. Они активно пытаются оспорить, ругаются, указывают на порочность Елены, подкрепляя это доказательствами в виде показаний свидетелей, однажды переспавших с девушкой. Майорова узнает одного из парней, который бил ее ремнем в комнате на вечеринке. Прикрывает рот рукой, судорожно пытается дышать, паника новой волной захлестывает девчонку. Владислав, сидящий рядом, может только сжимать ее ладонь, опущенную за стойку. Но ей хватает этих теплых прикосновений, чтобы не потерять сознание. Нужно выдержать этот кошмар, перетирание костей, копание в грязном белье, иначе все было зря. Адвокаты спорят между собой, прокурор также делится сведениями, все проходит сумбурно и напряженно, а Майорова только и может, что смотреть на лицо судьи, выражающее вселенскую тоску. Ей становится тошно, когда она осознает, как всем присутствующим далеко до понимания ее боли. — Вызывается потерпевшая. Майорова Елена, расскажите, что произошло в тот вечер, ваша версия событий, — судья окидывает ее оценивающим взглядом, когда девушка встает. Трясутся ноги, в животе узел страха, но нужно бороться, отстоять себя, иначе она никогда не оберет покой. И Лена начинает рассказывать свой кошмар, ту историю, которую стоило бы стереть, выжечь из памяти, избавиться любыми способами, лишь бы только это не отравляло ее, не причиняло такой боли. — В тот день я пришла в школу с опозданием, должна была встретиться со своим другом Владиславом Кузнецовым, но компания Константина затолкала меня в подсобное помещение. Ко мне присоединилась в скором времени и Катерина — ее тоже удерживали насильно до конца учебного дня. Мы и предположить не могли, пусть слухи о ребятах и ходили, что будет дальше происходить. Нас отвели в закоулок, где уже ждала целая компания из всех здесь присутствующих, — Майорова сглатывает, собирается с силами продолжить. Девушка изо всех сил старается не смотреть на обвиняемых, иначе гримаса Кости, что сейчас готов будто взорваться от гнева, будет преследовать ее всю оставшуюся часть речи. — Они пригласили Владислава, заставили его под угрозой избиения выбрать одну из нас. Он выбрал Катерину, свою девушку. Мы все предполагали, что компания просто заберет у меня деньги, поиздевается и отправит домой. Но Константин начал меня раздевать, — слезы собираются в глазах Елены, но она не позволяет себе останавливаться, иначе после паузы уже не сможет ничего сказать, — он поставил меня на колени, вынуждал сделать ему минет, потом остальные члены компании присоединились. Ее прерывает адвокат Кости, улыбается, будто придумал лучшее решение для своего клиента: — А почему вы считаете, что это было принуждением? У вас не самая лучшая репутация, потерпевшая, это всем известно. И даже если так, почему среди обвиняемых нет Дениса Ярова, который также был в ту ночь с ними? Адвокат Елены вскакивает, сжимая челюсти так, что кажется, будто вот-вот и раздастся оглушительный хруст. Пока Лена сдерживает истерику, ставшую комом в горле, ее милейшая защитница вполне доходчиво объясняет, а после получает еще и поддержку прокурора. Вся сторона обвинения ненадолго затыкается, проиграв этот маленький поединок, а потому Лена продолжает: — Меня вынуждали делать минет почти все члены компании, это есть также на фотографиях, которые были предоставлены в качестве улики, — судья кивает, она уже ознакомилась с уликами в виде фотографий, решив их не демонстрировать на заседании. — Потом меня насиловали несколько часов, я уже не помню, сколько это заняло по времени, но все парни успели побывать во мне, — срывается на рыдания, не сдержавшись. Судья предлагает выпить воды, успокоится, выжидающе смотрит. На лице женщины проявляется тщательно скрываемое презрение к обидчикам — ей самой тошно, что такое могло произойти с молодой девушкой. — Потом я помню, как Константин начал курить. Он прижигал мне кожу на плечах, — Лена бросает взгляд на электронную доску, видя там снимки своих рук. Мерзкие круглые ожоги красуются на хрупких плечах, шрамы мгновенно начинают ныть, напоминая о себе. — Потом резал ножом мои ноги, всячески издевался. Я пыталась вырваться что в самом начале, что потом, но он бил меня в живот и по лицу, поэтому я оставила все свои попытки и пыталась просто выжить. Девушка заканчивает свой рассказ историей про травлю, приходом Кости на вечеринку, издевательствами на протяжении всех этих лет. Он досаждал ей, пускал сплетни, напоминал о себе очередной фотографией или историей, намекающей на произошедшее. А после стал появляться на тусовках или подсылать дружков. И это все разрушало девушку, причиняло немыслимую боль, вскрывая старые раны. — Обвиняемый, вам дается слово, — это сродни смертному приговору для Майоровой. Девушка отчетливо понимает, что вся грязь, в которой она извалялась и так за время слушания, это еще не конец. Сейчас мучитель обольет ее таким ушатом чернухи, что ей потребуется вся стойкость, чтобы не отключиться в этом чертовом зале. — Я, Константин Коралов, обвинен в изнасиловании, истязании, нанесении телесных повреждений, а также в совершении насильственных действий сексуального характера. Вину свою не признаю, — после этого поток лжи из его рта было не остановить. Урод обвинял ее в лжесвидетельстве, искал причинно-следственные связи в том, что Лена не привлекла Дениса, нашел повод отмазать свои действия желанием девушки в ту ночь. В горле собирался комок, слезы снова вставали перед глазами с каждым новым словом мучителя. Он безбожно врал, совершенно не признавая своей вины. Но к концу речи, явно потренированной ни единожды с адвокатом, Константин просчитался, когда улыбнулся. Судья еле заметно покачала головой, видимо деля для себя какие-то выводы. Лена посчитала, что это знак ее солидарности, улыбнулась, понимая, что женщина не даст ему так легко лгать. Каждый член группы высказался аналогично Косте, безбожно продолжая врать. Но некоторые из них решили выбрать иную тактику: пытались притвориться, что тогда действовал только Кораллов, а они стояли рядом подобно Денису. Но эти показания были быстро сбиты прокурором, указавшим, что снимков с места преступления предостаточно и на некоторых из них отчетливо виднеются и лица, и совершаемые действия. Компанию мучителей это стушевало, заставило нервно подергивать ногами, сидя на установленном для них месте. — Вызывается Денис Яров, — судья крутила в руках ручку, разглядывая поднявшегося парня. Яров зачесал волосы назад рукой, пригладил пиджак, прокашлялся, прежде чем начать говорить. Он собирался с мыслями, вспоминал уже много-много раз отрепетированную речь, боялся запороть все своим нелепым высказыванием, вырвавшемся посреди четких фактов, которые он заучил наизусть. — Я, Денис Яров, являюсь свидетелем по делу Елены, а также потерпевшим по делу о причинении менее тяжких телесных повреждений. Елена Майорова верно сказала, компания удерживала ее до конца школьного дня, угрожала избить или причинить иной вред. После все происходило аналогично ее словам: Константин Кораллов раздел ее, издевался, начал насиловать и принуждать к действиям сексуального характера. Он прижигал ее кожу окурками от сигарет, резал ноги маленьким охотничьим ножом и не забывал делать фотографии, — Майорова видит, как на щеках у друга заиграли желваки, он распаляется, гнев заполняет все тело. — Почему вы не остановили преступные действия? — судья не выражает никаких эмоций, но, если бы так можно было, она бы точно подняла сейчас бровь в удивленном жесте. — Я пытался остановить происходящее, просил Константина перестать, старался вразумить, но он угрожал мне насилием, обещал избить, если я не прекращу его донимать. Поэтому я остался в стороне, а когда все кончилось отвел Елену домой, чтобы девушка не умерла на улице, — он кидает виноватый взгляд на подругу, выражая молчаливую поддержку. Девушка почти плачет, снова, от чего сердце у парня сжимается. Он смотрит на Владислава, призывая утешить Лену, что парень незамедлительно делает, кивая. — Денис, почему вы не ушли, раз видели, что совершается преступление? — адвокат обвиняемых встает, снова нацеленный выиграть хотя бы в этой маленькой дуэли. — Я не мог, Константин систематически угрожал и мне, и всей компании, поэтому я остался с целью помочь Елене, как я уже и сказал. Судья поднимает руку, устало окидывает импровизированное «поле боя» и прерывает перепалку. Сообщает, что к Денису вопросов больше нет, а потому ему следует присесть. Далее прокурор и адвокаты разбираются, обсуждают факты, демонстрируют улики, причиняя Лене вселенскую боль показом некоторых фотографий, зачитыванием медицинской справки или цитированием показаний обвиняемых. Весь процесс пролетает быстро, словно прошло всего пару минут, когда адвокаты и прокурор наконец усаживаются, не имея больше аргументов и слов. — Обвиняемые, вам предоставляется право на последние слова, — объявляет судья, а Лена наконец может вдохнуть полной грудью. Эта стадия процесса обозначает, что совсем скоро все кончится. Ей уже физически плохо находиться в этом душном зале, смотреть на гневные лица обвиняемых, успокаивать шепотом плачущую маму. Речь всех обвиняемых была почти одинаковой: «Высокий суд, я заявляю, что я не виновен в этой ситуации. На меня наклеветали, опорочили мою честь, девушка не может утверждать, что это был именно я или кто-то из сидящих в зале». Лену начало тошнить от лжи, этой мерзкой грязи, что лилась из их ртов, прикрытая благими побуждениями «оправдать себя», хотя, по сути, каждый из обвиняемых урод, который пихал ей в глотку член, разрывал изнутри или баловался с ножом на ее теле. Покорно дождавшись, пока судья вернется для вынесения решения, Елена наконец вздохнула с облегчением. Это конец. Решение может либо привести к необратимым последствиям, если Костю и других отпустят, либо ее утерянная жизнь наконец вернется к ней, когда мучителей посадят. — Всем встать, объявляется решение суда, — слова секретаря похожи на гром среди ясного неба. Сердце Лены пропускает удары, а после ускоряется, начинает качать кровь с неимоверной скоростью. В ушах стоит гул, взгляд затуманивается. Девушка сбрасывает наваждение и панику, стойко готовится принять любой исход, поскорей бы выйти из помещения, вдохнуть свежего воздуха. В минутную паузу она окидывает взглядом присутствующих: лица адвокатов и прокурора беспристрастны, обвиняемые обильно потеют и краснеют от подступающего страха, друзья нервно ожидают, подергивая ногами или руками, мать утирает слезы, отец сжимает челюсти, стараясь перенести все стойко, как и подобает «защитнику семьи». Все эти люди, напуганные и напряженные, беспристрастные или заинтересованные — Лена втянула их в свою борьбу за справедливость и ни капли не жалеет. — Константин Коралов признается виновным по статье об изнасиловании, совершении насильственных действий сексуального характера, по статье об истязании, по статье о причинении менее тяжких телесных повреждений с отягчающим обстоятельством в виде совершения группой по отношению к Елене Майоровой, также признается виновным по статье о причинении легких телесных повреждений в отношении Дениса Ярова и Владислава Кузнецова. Помимо этого, суд постановляет начать расследование в отношении иных преступных действий Кораллова. Лена судорожно всхлипывает, не веря своим ушам, оглядывается на улыбающихся Дена и Влада. Девушка дрожит всем телом, еле-еле стоит на ногах, радость и усталость сплелись воедино, наполняя ее тело. Она свободна. Судья также перечисляет остальных участников, обвиняя их в совершении изнасилования и истязания, а также причинении повреждений в отношении Влада и Дена, но Лена уже не слышит, изнутри поднимается волна облегчения. Она наконец-то может вздохнуть, начать жить. Лена Майорова победила Константина и его компашку, восстановила ту справедливость, о которой мечтала месяцами. Совершенно измотанные, ребята выходят из здания суда. Родители плетутся следом, не мешая компании разговаривать и обсуждать произошедшее. Майорова обнимает Катю, свою помощницу, шепчет благодарности ей на ухо, после чего они прощаются, вполне вероятно, что навсегда. Но Лене совершенно не жаль, пусть Катя и помогла, она должна остаться в том прошлом, которое только что поборола девушка. Денис и Влад также выражают свою признательность перед уходом девчонки. Она помогла им, а ее парень предоставил решающие улики. И если бы не они, наверняка, все было бы гораздо тяжелее и мрачнее, но думать о таком совсем не хочется. Лена подходит к Денису, прижимает его к себе дрожащими руками. Виктория вьется рядом, поддерживающе поглаживает девушку по плечу. — Мы победили, Лена, я так рада, что ты наконец-то отомстила за себя, — каждое слово девушки Дениса пропитано нежностью, добром, что вызывает у Майоровой измученную улыбку. Победила. А можно ли назвать победой выволоченное грязное белье, несколько часов обсуждения трагедии, воспоминания и кошмары, хлынувшие в голову с началом расследования? Нет, это будет некорректно, но все же Лена отстояла себя. — Спасибо вам всем, огромное, мы прошли это все вместе и наконец-то я правда чувствую, что часть груза спала с меня, — девушка вымученно улыбается, глаза приобрели тот блеск, которого ранее никто не замечал. Наклоняется прямо к уху друга, шепчет ему благодарности, что спас ее тогда, что поучаствовал сейчас, что защищал — это все безумно ценно для Лены. Обнявшись с Викторией, она благодарит и ее. Не жалко таких громких слов для людей, сражавшихся с ней бок о бок. Этот суд освободил всех причастных и не очень к трагедии, а значит дальше все должно измениться в лучшую сторону. Хочется в это верить, иначе какой тогда смысл в борьбе? Когда Денис и Вика уезжают на такси, Лена поворачивается к молчаливому Владу. Подходит вплотную, заглядывая в грустные зеленые глаза. — Мне жаль, что ты не спас меня тогда, но я благодарна, что сейчас, сегодня и в целом, ты был со мной рядом, дал то тепло, по которому я безумно скучала, — слезы собираются в уголках глаз, угрожая покатиться по щекам. Измученная, вновь надломленная, Лена Майорова все равно была прекрасной в глаза Кузнецова. — Я надеюсь, ты сможешь меня простить, но даже если этого не произойдет, я буду оберегать тебя, — он прижимает девушку к себе, стискивает в объятиях со всей силы, ощущая под руками хрупкое тело. — Я даю тебе шанс, — Лена чуть отстраняется, оставляет на губах парня поцелуй, означающий начало чего-то нового, вступление в жизнь, которой ее почти лишили тогда. Владислав кладет руку ей на скулу, поглаживает пальцами нежную кожу, углубляя поцелуй. И не страшно, что рядом стоят родители, наблюдающие за окончательным примирением двух бывших друзей, совсем не важно, что они несколько часов сидели в суде, устали и совершенно измотались. Сейчас ему важна только Майорова, давшая парню долгожданный шанс. И он очень постарается его не упустить, иначе предаст не только ее, но и себя.

***

Елена Майорова, возможно, никогда полностью не оправится от произошедшего. Но после суда что-то все-таки в ней надломилось, изменилось, приведя к огромным переменам в миропонимании и сознании. Ей хотелось излечиться, пройти курс терапии, отпустить свои травмы, наконец излечить раны, мучившие ее столько лет. Новогодние каникулы Лена провела дома у родителей, старательно налаживая контакт, наконец-то делая попытки быть той дочерью, по которой они скучали, которую хотели поскорее увидеть. Они часами общались с мамой, обсуждая какие-то мелкие события, происходившие в жизни девушки пока она была отстранена от семьи. Сидели вечером за телевизором с отцом, почти не разговаривая, но наслаждаясь присутствием друг друга. Семья не восстановится за день, глубокие раны не заживут за неделю, шрамы останутся навсегда, но Лена Майорова обязана ради себя и людей, старательно растивших ее, попытаться вернуть все как было в хорошие времена. После каникул девушка записалась к репетиторам по предметам, до конца учебного года оставалось совсем мало времени, а вопросы поступления до суда ее мало интересовали. Будущее туманно, его нельзя предречь или угадать, но для положительного исхода девушка и здесь решила постараться. Она выбрала как цель для обучения юридический колледж, если не получится поступить в институт. Старательно разбирала все упущенные материалы, благо, учеба ей давалась легко, подтянуть знания по самым важным предметам было не так уж и трудно. Лена благодарила саму себя, что во время своего отчаяния обращалась к занятиям, ведь сейчас ее голова не была пустой, оставалось доработать материалы, а там, может быть, и экзамены получится сдать на хорошие баллы. Жизнь не наладилась, шрамы не прошли, но Лена Майорова старательно пыталась двигаться дальше. Насильники сели на несколько лет, справедливость восторжествовала, как ей и хотелось, а значит можно сосредоточиться на попытках вернуть утраченное: радость, семью, любимых, дружбу, стабильность. Майорова решила для себя, что она не даст прошлому предопределять будущее, раскладывать все так, как хотелось бы обидчиком. Она обязана ради себя, ради своих близких постараться, выкарабкаться. Владислав неизменно был рядом с Леной, показывал, что он исправился, сдерживал обещание оберегать ее от всего, поддерживать, укутывать в свои уютные объятия, укрывая от тревог. И девушка верила ему, раскрывала душу, впустила в свое сердце, позволяя быть тем Владиславом, которого она хотела еще два года назад. Возможно, ей не суждено простить его до конца, но одна ошибка не может определить полностью судьбу человека, не должна ставить на нем крест, а потому Майорова позволила ему показывать, как она нужна. Кузнецов тоже был нужен ей как воздух, как солнечный свет, как глоток воды после пробежки. Он стал снова близким, родным, но в этот раз не в качестве друга, а в качестве такого желанного парня. Кузнецов нарадоваться не мог, что получил второй шанс. Пользовался им сполна, показывал всю любовь, которая с годами у него накопилась. Елена Майорова стала его Леночкой, а потому ему нужно было выкладываться на полную ради них. Денис и Виктория оставались вместе несмотря на совсем удручающее начало отношений. Некогда пользовавшийся девчонкам Яров, решил попробовать и не прогадал. Вика дала ему то тепло, ту нежность, от которой он так бежал годами. Он стал нужным, желанным, постоянно ощущал, что Киселева готова быть рядом, идти рука об руку, не позволяя оступиться или упасть. В глубине души ему было страшно, до одури жутко, что его могут бросить, покинуть, но он старательно боролся с этим гнетущим ощущением, не позволял себе долго думать о плохом, просто старался ради отношений с девчонкой, способной вылечить его истерзанное сердце. Виктория знала, что Денис — сплошная проблема, но оставалась рядом несмотря ни на что. Она благодарила саму себя, что смогла отстоять свое право быть с этим холодным привлекательным парнем. Ей хотелось дарить ему свет, любовь, хотелось вылечить его от всех душевных травм, помочь раскрыться, наконец, как любящему, доброму и искреннему парню. И шаг за шагом, совсем малюсенькими, почти незаметными, они оба двигались к одной цели — построить хорошие, крепкие отношения. Компания продолжала общаться до конца учебного года, вместе обедая в столовой, делясь лучшими шутками, обсуждая тревоги или посещая общие вечеринки. Жизнь шла, распускались первые весенние цветы, а после — зеленела трава, заводили свои песни птички. Время не остановилось после того, как Константин сел. Наоборот, ребята почувствовали наконец вкус настоящей жизни, почувствовали, какого это, жить без тревоги, не оборачиваясь на грязное прошлое. Восторжествовавшая справедливость изменила всех, пусть и незначительно, но раскрыла каждого из компании по-своему. И история Елены Майоровой, Дениса Ярова, Виктории Киселевой и Владислава Кузнецова будто бы только началась, когда это все произошло.