Проклятый

— Только один совет на прощание, Конрад! По дружбе. Не вставай на моем пути, магия — покарает! Яков-Конрад, прижатый магией Тима к стене занюханой таверны, молился про себя о том, чтобы последние силы не покинули его в момент сьемки важнейшего эпизода. Ведь по сценарию таинственным убийцей, совершающим грязные ритуалы над телами невинных детей, был юный Тим. Тот самый наивный мальчишка, склонный к воровству колдун-неумеха, не контролирующий собственную магию, на поверку оказался служителем кровавого культа, втершимся в доверие к лучшему охотнику за нечистью. Сегодня снимали сцену их последнего поединка, обещавшего быть эпичным, и сейчас над Яковом нависал не его нежный мальчик, вовсе нет, — ему в лицо ухмылялся, блестя жуткими глазами, маньяк с садистскими наклонностями, желающий лишь одного: его немедленной смерти. Тим загонял Конрада в угол, легко управляясь со своей обузданной, взятой под полный контроль темной магией, а тот сопротивлялся из последних сил, не желая убивать мальчишку, что стал ему так мучительно дорог. Видимо, у них все получилось, потому что после Мишкиного: «Стоп! Снято!» повисла оглушительная тишина, а потом раздались аплодисменты. Вся съемочная группа восторженно загудела, и Яков позволил себе улыбнуться, собирая себя в кучу после тяжелой психологически и физически сложной сцены. Ники не переставал удивлять и восхищать, он каждый день любил его все сильнее, хотя казалось, это было уже невозможно. Яков понял, что ему надо присесть. Поясницу уже привычно прострелило, и он был несказанно благодарен подскочившему к ним Мишке, который отвлек внимание Ники, в последнее время ставшего чересчур подозрительным, на себя. — Я чуть не обмочился от тебя, парень! Ты очень, очень талантлив! — выдал сакраментальную фразу гениальный режиссер, и если раньше Яков бы непременно попросил Мишку придержать язык, то на этот раз лишь покачал головой, понимая что от перебранки ему станет только хуже. Ники светился счастьем, обнимая подошедших его поздравить Мишкиных ассистентов. Яков, улыбнувшись любимому, отошел к своему креслу, где его ожидала заветная бутылочка с минеральной водой (кофе он уже не мог себе позволить), и… неприметная таблетница. Докатился, таскает за собой таблетки, как столетний дед. Яков присел и прикрыл на мгновенье глаза; сегодня он едва дождался окончания съемок. Хорошо, что в конце у Конрада именно такие сцены — склониться перед магией Тима, а не что-то другое, иначе Яков бы не выдержал. Еще совсем немного и проект, слава богу, будет завершен. Яков чувствовал лишь облегчение и ни малейшего удовлетворения от проделанной работы. Неужели теперь так будет всегда… когда тебе ничего иного не хочется, кроме уюта, тепла, любимого мальчика рядом и… отсутствия боли. А ведь за окном весна, начало апреля, журчат ручьи, стрекочут воробьи, в воздухе разливаются ароматы влажной земли и свежести. Но и весна его не радует, как не радует и озабоченное выражение на лице Ники, которое он иногда не успевает прятать за беззаботной улыбкой… И если бы не милая неболтливая Маша, которая постоянно закрашивала его седые пряди, делая элегантное мелирование под «легкую седину», убирала с помощью грима мешки под глазами и дряблость кожи, то неудобного разговора с Ники было бы не избежать. И это были лишь мелочи, потому что чувствовал себя Яков, прямо скажем, неважно; нет он не старел стремительно, как в кино, но все же… Давление скакало как сумасшедшее, спина разламывалась, на смену погоды ныли колени, а еще начались деликатные проблемы, о которых не расскажешь не только милой девушке Маше…вообще никому. Проблемы с мочеиспусканием, грозившие вскоре вылиться в мужскую слабость, от одной мысли о которой Якова накрывало так не свойственной ему паникой. Нужно было срочно поговорить с Марго, да только никак не получалось. Ники то постоянно был рядом с ней, то рядом с ним, а если и выдавался короткий «тет-а-тет», то слов у Якова не находилось. — Так. Теперь давайте-ка отметим, — прервал размышления Якова Мишка и дал команду своей ассистентке заказать еду из Тануки* и демократичную пиццу для всей съемочной команды. Гуро поморщился: только шумных посиделок ему сейчас и не хватало; а вот Ники, мило алевшему щеками от чужого внимания даже под толстым слоем грима, идея явно пришлась по вкусу, потому что он о чем-то оживленно заговорил с Машей. Яков тяжело вздохнул, заметив, как на площадке появился Эраст. Фандорин каждый вечер заезжал за своей девушкой, с которой вот уже месяц жил вместе, и, судя по всему, они были счастливы. Когда курьеры принесли еду, Яков был уже переодет, почти бодр, но плана для разговора с Марго у него так и не появилось. Хорошо хоть Ники, утянутый Эрастом и Машей для поздравлений, не наблюдал пристально за тем, чтобы любимый перекусил… Такая привычка появилась у него совсем недавно, после того как он стал свидетелем дурноты, внезапно накатившей на Якова и неуклюже оправданной пропуском обеда. Яков размышлял о том, что было бы неплохо попросить о помощи все ту же незаменимую Машу (может же она позвать Ники к ним с Эрастом в гости, и повод формальный есть), когда рядом, как лист перед травой, вырос Мишка. — Яша, что с тобой? — проговорил он с таким непривычно обеспокоенным лицом, что у Якова защемило в груди. Жалости он не выдержит. — А что со мной? — искренне улыбнулся Яков, потягивая минералку как дорогой коньяк. — Ой, давай без танцев этих, — тихо прошипел Мишка, присаживаясь рядом. — Выглядишь откровенно паршиво. — Приболел немного. — Что-то серьезное, Яш? — продолжил напирать Мишка. — Просто усталость накопилась. — Гуро начал заводиться от этого разговора, больше похожего на допрос. — Говорить не хочешь, потому что все очень плохо или… — Миш! — Яков поднялся и направился в сторону курилки, с удовлетворением отмечая, что откусывающий кусок от любимой «Маргариты» Ники не заметил их начавшуюся перебранку. Брут не отставал, сверля взглядом затылок. В курилке было тихо и пустынно, чему Яков был рад, — лишние уши были ему не нужны. — Яш, ты не злись. Я не врач, и то вижу, что тебе в больничку надо. Куда только Ники смотрит! Яков резко развернулся, вцепившись в плечо друга. — Только попробуй заикнуться об этом… — Ах вот оно что! Оберегаешь значит. А он ведь парень не глупый и не слепой, скоро поймет, и вот тогда… Яков сглотнул и посмотрел прямо в глаза непонятливому собеседнику — Хорошо, Миша, если ты так хочешь это услышать… Я медленно умираю и не знаю, сколько мне осталось. Что бы ты сделал на моем месте? Как бы сказал об этом человеку, которого любишь больше жизни? — Яш… — Мишка, побледнев, изменился в лице. — У тебя онкология? Яков невесело усмехнулся… и кивнул. Не станешь же объяснять, что все намного сложнее. — Так… — Мишка нервно зашагал от стены к стене. — Только без паники. Есть у меня одна онкологиня знакомая… Очень близко знакомая, — уточнил он, отводя глаза. — Вот к ней и поедешь. Прямо сейчас, слышишь! А мальчика твоего, чтоб не догадался, я заберу с нами. Меня Эраст с Машей узким кругом посидеть позвали. — Согласен, — облегченно выдохнул Яков. — Только я уж к своему доктору, если позволишь. — Двигай к любому, но чтоб сегодня! — велел Мишка, похлопав Якова по плечу. — А я Николая Васильевича пойду Машиной вкусной домашней едой соблазнять, чтоб не объедался пиццей. И, Яш, я помню, что ничего крепче фруктового вина ему нельзя. У Якова от такого Мишки защипало глаза, но сантименты потом, а сейчас надо уходить. Разговор с Марго невозможно больше откладывать. Яков спешил, но успел попрощаться с Ники, который предсказуемо захотел последовать за ним, но повиновался, когда Яков правдоподобно объяснил, что ему нужно по делам к нотариусу, а Ники может не торопиться и немного побыть с друзьями. Ники посмотрел настороженно, но спорить не стал. До коттеджа Гуро долетел быстрее обычного и, войдя в дом, сразу заметил вышедшую ему навстречу Марго. Она не улыбалась по обыкновению — наоборот, сейчас она как никогда своей собранностью и спокойствием напомнила Якову Марфу в казематах Кремля. — Нам нужно поговорить. — Долго ты собирался с духом, касатик. Рада, что наконец собрался.