Глава 4 Константин
Во времена своей беззаботной и мимолётной юности, больше известной в народе как «лихие девяностые», тогда ещё безусый и малоопытный Константин уже мог похвастаться довольно внушительным статусом среди местной уличной шпаны и гордым званием «решалы», что говорило о его способности на лету находить выход из самых, казалось бы, безнадёжных ситуаций. Но большим криминальным «авторитетом» Константин не стал ввиду жизненных обстоятельств, должного воспитания и собственных предпочтений. Однако «братва» осталась не в обиде, и благодаря этим, сохранившимся ещё с юности, бандитским связям, Константин и во взрослой жизни решал любые проблемы и задачи с феноменальной лёгкостью и живостью. Окончив школу с отличием, Константин, повинуясь железной воле влиятельных родителей, поступил в экономический университет с целью выучиться на бухгалтера – однако осознание того, что после учёбы ему уготована незавидная судьба «серого воротничка», днями напролёт сидящего в душном и тесном офисе и считающего чужие деньги – с каждым днём всё больше вгоняло его в состояние крайнего уныния. Не доучившись всего год, Константин, несмотря на нотации и угрозы со стороны семьи, бросил учёбу и полностью и без остатка поддался своей главной страсти ещё со школьной скамьи – кино, а точнее – процессу его создания. Константина всегда сильно и непоколебимо интересовала кинематографическая «кухня», а желание изучить её и стать её частью было сильнее страха перед разгневанными отцом и матерью. Константин заработал немного денег, съехал из родительского гнезда в съёмную однокомнатную квартиру и начал ходить на платные курсы начинающих режиссёров. Конечно, с самого начала не всё шло гладко и беззаботно. Пытаясь реализовать свой дебютный проект, Константин столкнулся с невежеством, ханжеством, безалаберностью, безразличием и чрезвычайно высокой конкуренцией, которая в итоге вылилась в «грязную» и бескомпромиссную борьбу за потенциального спонсора. Деньги, безусловно, решали многое, но связи решали практически всё – и давние, сохранившиеся с девяностых знакомства с нынешними бандитскими главарями – помогли Константину «устранить» большинство конкурентов, путающихся под ногами, и выбить себе немалый бюджет на реализацию своего видения картины. Кинодебют Константина в качестве режиссёра прошёл практически незаметно – без должного пафоса и помпы, как сам молодой человек на это рассчитывал. Несколько немногочисленных предпоказов, парочка безвкусных отзывов в третьесортной прессе – и вот Константин, подобно тысячам и миллионом жаждущих славы и признания до него, оказался у разбитого корыта. Немалый по тем временам бюджет не смог окупиться даже на треть, а сложная структура повествования, запутанный сюжет, монохромная картинка, обилие жестокости и циклопический хронометраж в три с половиной часа не позволил картине выйти в «широкий» прокат, так и оставшись в сердцах и памяти тех немногих любителей авторского кино, кому посчастливилось его лицезреть. Нельзя сказать, что корабль мечты Константина разбился о рифы грубой реальности, а стремление стать «большим» режиссёром потухло, как свеча на ветру – он всё ещё, несмотря на громкий провал, был полон энтузиазма снять новый фильм, который был бы принят и понятен любой аудитории. Однако теперь достать деньги было не так просто. Прежний спонсор отказался иметь с его командой какие-либо дела, пока те не выплатят ему все долги, а знакомых Константину бандитов и «воров в законе» к концу «нулевых» практически не осталось, а те, что были ещё живы, уже давно отошли от дел и не обладали былым авторитетом. С возрастом Константин поумнел, отбросил в сторону глупые детские мечты и принял на веру суровый прагматизм. Теперь съёмки были для него не самоцелью и способом выразить своё внутреннее «Я», а простой работой, способом заработка себе на хлеб насущный. Он распустил свою старую команду, работавшую над его первой картиной, тем самым навсегда закопав для себя в землю идею когда-либо снять ещё одно «кино не для всех», и начал методично обивать пороги телевизионных студий. Последующие годы он провёл, руководя съёмками всевозможных рекламных роликов, криминальных новостей и развлекательных программ «для всей семьи». Конечно, его внутренний Творец бунтовал и бился головой о стену непонимания, как бы вопрошая у Константина – почему такой яркий талант прозябает в этих застенках банальности и унылого консерватизма, царившего на современном телевидении. Однако Константин давно перестал прислушиваться к своему внутреннему голосу, и тот потихоньку угасал, с каждым годом всё больше, пока не исчез практически окончательно, уступив место не Творцу, а Ремесленнику, для которого имело значение не форма, содержание и посыл, а только размер своего жалования. А затем судьба внезапно преподнесла Константину сюрприз в лице двоих безработных выпивох, у которых каким-то мистическим и невообразимым образом оказался редкий талант к написанию киносценариев. Это было сродни знаку, Божественному вмешательству свыше, предложению, от которого невозможно отказаться – и Константин, до этого волочащий серое и унылое существование городской амёбы, с радостью и мальчишеским азартом, который уже успел давно позабыть, ринулся навстречу этой рискованной и полной неожиданностей авантюре. И лишь чувство не уходящего со временем страха сопровождало его на протяжении всей поездки. Страха того, что рано или поздно все узнают правду, которую он так тщательно скрывает от посторонних глаз. Узнают о его страшном и неприглядном «скелете в шкафу»…***
-Эй, Костик? Алё, блядь, как слышно? Первый, первый, сука, я второй, ответьте! «Мэйдэй», «Мэйдэй»! Земля, блядь, вызывает Константина! Как, сука, слышно? Приём! Константин, наконец, очнулся, открыл полусонные глаза и огляделся по сторонам. Они летели в частном самолёте, который был обставлен довольно дорого и богато и оборудован по последнему слову техники. Сам он сидел в удобном комфортабельном кресле с высоко спинкой, мягкими подлокотниками и подогревом сиденья. Рядом с ним сидел бородатый и улыбающийся до ушей человек, которого Константин сразу узнал и даже немного испугался. -Очнулся, блядь, Спящий Красавец! – сказал бородатый и откинулся на спинку своего кресла – Я тебя, блядь, минут тридцать будил – думал, ты уже ласты склеил и предлагал всем за борт тебя выкинуть, чтоб не вонял. А ты, оказывается, живой! Так что придется всё-таки отдавать тебе твой сух паёк, а я ведь там уже половину всего схавал. Только без обид, лады? -Ага – немного ошалевший после пробуждения Константин поводил головой из стороны в сторону, пытаясь размять затёкшую шею – спать в кресле, даже в самом удобном, удовольствие не из приятных – Мне бы водички, а то горло пересохло. -Какой, нахуй, водички, Костик? Пивка нам холодненького! – крикнул в глубь салона бородатый – И фисташек солёных! Слушай, тут такой сервис, такие девочки! Им, блядь, палец в рот не клади – сразу в жопу засовывай! Такие, понимаешь, безотказные! Я бы какую-нибудь оприходовал бы в туалете, но там заперся Гриша – по ходу, тигровые креветки оказались несвежими, и он сейчас в одно рыло исполняет сольную партию Реголетто. Константин одним ухом слушал бородатого собеседника, а вторым отвернулся и уткнулся носом в окно, любуясь на белоснежные облака и редких, не боящихся пролететь мимо птиц… А затем самолёт ощутимо тряхнуло. -Эй, сука, водила! – гневно крикнул в сторону пилотов бородатый – Ни маршрутку, блядь, ведёшь – аккуратнее, блядь, надо! Затем он повернулся к Константину и ободряюще похлопал того по плечу. -Не боись, Костик! Это ж всего-навсего, мать её за ногу, турбулентность! Типо, слишком сильные потоки воздуха толкают самолёт по бокам, и он от этого трясётся! Нихуя же страшного нет! Вот если в турбину залетит ворона, Супермен или ещё какая-нибудь хуйня – вот тогда и будем, блядь, паниковать! Константин внезапно понял, что его всё-таки укачало и вот-вот вырвет. -Мне что-то…нехорошо! – Константин встал со своего места и направился к туалету. Дверь спасительно комнаты оказалась заперта. -Занято! – донёсся оттуда недовольный голос Григория. -Это я, Костя! – Константин еле сдерживался, чтобы не наблевать на пол – Мне очень нужно в туалет! -Через пару минут выйду! -Нет, мне нужно прямо сейчас! Очень нужно, слышите? -Пара минут, господин режиссёр, не больше! Сделайте пока себе кофейку! Волна тошноты всё ближе подбиралась к выходу из организма, и Константин больше не мог ждать – он разбежался, на ходу снося дверь, ворвался в туалет и, наконец, с чистой совестью наблевал в услужливо оказавшийся перед лицом умывальник. Сполоснув после этого лицо и прополоскав рот, он повернул голову и увидел Григория – программист сидел на унитазе со спущенными штанами, с порно-журналом на коленях, с косяком какой-то дури в одной руке и собственным членом – в другой. -Я же сказал – занято – разочарованно сказал Григорий. Константин ошалело осмотрел туалет и внезапно заметил стоящий в углу рюкзак, набитых коричневыми пакетами с марихуаной. -Так это…ваше? – Константин не мог поверить своим глазам. -Не буду скрывать, что мы сейчас с вами в довольно щекотливой ситуации! – ответил Григорий, стыдливо туша косяк о порно-журнал – Но, вы же режиссёр, и вы знаете, что в хорошем фильме всегда возникает такая неловкая сцена! Так вот, как бы смешно это не звучало, но я всё могу объяснить… Но объяснить Григорий ничего не успел – самолёт снова тряхнуло, ещё сильнее, чем раньше, и все, как по волшебству, поднялись в воздух. В воздух поднялись Константин и Григорий, блевотина из умывальника и дерьмо из унитаза, порно-журнал, косяк, марихуана из рюкзака и, кажется, всё на самолёте, что не было привинчено к полу. Поднялось и застыло, создав эффект полного отсутствия какой-либо земной гравитации. -Охуеть, мужики! – крикнул из салона бородатый человек – Как, блядь, в космосе! Так продолжалось немногим более минуты – а затем весь самолёт залило красным аварийным цветом, пронзительно заверещала сирена и из громкоговорителя донёсся истеричный вопль одного из пилотов. -Держитесь! – кричал он, срывая грубый мужской голос на мальчишеский фальцет – Мы падаем!!! -Охуеть! Мы падаем! – снова прокомментировал происходящее из салона бородатый человек – Мы падаем, мужики! Как, блядь, в кино! А затем самолёт резко и стремительно начал пикировать носом к земле…