Воспоминание 4: Утону.
18 декабря 2019 г. в 19:21
Шторм был не в море, а внутри меня. Разрывая и накатывая волнами внутри, иссушалась бушующая чёрная вода, некогда называемая чувствами. После его слов, корабль надежды не выдержал под волнами, ещё один стремительно пошёл на дно, где лежали ещё сотни таких же надежд, тешащих не щадящие чувства. А ведь все началось с выходного, солнечного дня, когда он позволил взять себя за руку, впервые за долгое время.
Последние несколько недель, когда война шла активно, мне не приходилось переживать за себя, а за него — очень. Он один оставался во дворце на долгое время, наверняка неуютно ёжившись на троне, который так не хотел занимать. Боль за него, ощущается даже физически, голова раскалывается, пока в мыслях крутится молитва о том, чтобы он не стал закрываться в своей комнате и сидеть там в одиночестве, разгребая документы, иначе совсем с ума сойдёт. Но сегодня не так, все будет не так, пока у меня есть время с полудня и до вечера чтобы побыть с ним. Да, мне пришлось умолять советника, чтобы он дал Джуну подышать, один день свободного отдыха от нервов, чтобы он мог работать лучше, аргументирую я, и спасибо, что советник верит.
Идя по коридору, который знаю наизусть, открываю последнюю дверь и вижу его. Джун сидит на полу за своим любимым рабочим столиком, на котором, положив руки под голову, спит. Его мирное выражение лица, вызывает у меня неосознанную улыбку, хочу воспользоваться этим. Сажусь напротив него и держа одной рукой свою полную мыслей голову, горю желанием погладить его, что и делаю. Провожу рукой по чёрным густым волосам, неспешно перебирая прядки. Они чертовски мягкие, как шерсть, причём до того, что спонтанно в голову приходит мысль: «Джун похож на спящего кота, или котёнка?» Мучительно, но не выбор, а то что предстоит его разбудить, хотя было бы мило если бы сейчас он замурчал. Ну, это было почти.
Когда я тихо начал шептать ему на ухо, чтобы он просыпался, то новоиспечённый король чуть ли не мурчал, чтобы я отстал, и он смог поспать бы ещё чуть-чуть. Чтобы окончательно его разбудить, говорю, что у меня для него есть сюрприз, и парень тут же вскакивает с места, пододвигаясь ближе ко мне и со сверкающими глазами спрашивая какой же это сюрприз.
На самом деле, я не намереваюсь отвечать, а беру его за руку. Он позволяет, вижу это по его одобрительному взгляду и только тогда веду к выходу из дворца, там сажаю на своего верного гнедого, запрыгиваю сам, а дальше… Лучшие два часа в моей жизни, вероятно. Джун прижимался ко мне постоянно, боялся упасть и держал за руку, пока я усмехался с его милого поведения и говорил, что он больше походит на капризную принцессу, чем на короля, за что конечно получал подзатыльник, но не переставал шутить всю оставшуюся дорогу.
Я чувствую, как сильно бьётся его сердце, когда говорю, что скоро мы будем на месте, а этот глупыш все так же сильно горит желанием увидеть, так же сильно, как и горит закат на горизонте. Вот он момент, когда на горизонте виднеется море, и, пока он этого не заметил, прошу закрыть глаза, и он слушается, закрывая их. И проходит лишь мгновение, как он уже оказывается на земле, и я закрываю его глаза своей рукой, чтобы он точно ничего не увидел, и веду на пристань, лишь там позволяю ему увидеть это.
Пламенеющий закат, который тонет в тяжёлых морских водах, пока о берег и камни на нём разбивается белая пена, пока дует лёгкий ветерок, а он завороженно смотрит на это, мне снова подворачивается шанс. Джун хочет что-то сказать, но я обнимаю его за талию, стоя за спиной и лениво кладу голову на плечо.
— Что ты делаешь, глупый? — так сладко усмехается он.
— Защищаю тебя, — с улыбкой отвечаю я.
— От чего?
— От всего.
— Не сто́ит.
Очень сильно хотелось сказать, что сто́ит, каждая минута, проведённая рядом с ним, сто́ит всей боли, которую мне приходилось переносить. Даже если бы мне предложили счастье с другим или страдания с ним, выбрал бы всё ту же дорогу по которой иду годы, и готов идти дальше, ловя каждое его слово, пусть оно и ранит. Ранит в самое сердце.
Очень сильно хотелось сказать, что защищаю его от себя, от своей ужасной и глупой любви, лишних чувств, в которых никогда не смогу признаться, не смогу прекратить думать о том, как отражается красным на его бледных губах закат и как сильно хочу их поцеловать. Никогда.