black moon blue sun.

Сэюн прижимает Квана к себе крепко, стирая слезы неоднократно, а у того их внутри скопилось океанами, вытекающими в реки что струились по лицу несколько часов в подряд. Старший видел, что парень изрядно устал, и его тело отчаянно требовало сна, но сам младший мотал головой, мол спать не хочет и всё тут. Что хочет свежим воздухом подышать, прогуляться по тихим вечерним городским улицам, и Юн не может ему отказать, знает же, что тот всё равно упрямиться будет. Ким помогает Бёнквану подняться на ноги и смотрит в его глаза полные печали. Он понимает его, понимает эту боль и попытку осознания, поэтому берет под руку и неспешно они направляются на прогулку по городу. Там, старшему душно смотреть на совершенно новый в его глазах город, а Квану холодно из-за слабости, что и становится причиной скинутой с плеч бывшего генерала теплой накидки, которая оказывается на чужих в одно мгновение. — Не стоит, Сэюн-а... — Я вижу, что тебе холодно, глупый, — он тяжело вздыхает и устремляет взгляд на незнакомые ему здания. — Чем отнекиваться, лучше расскажи, что тут происходило в моё отсутствие. Ким младший вздыхает, на его лице проявляется грусть, хочется выдохнуть с облегчением, но не получается. Пока старшего не было, на этих землях решила разверзнуть свою пасть преисподняя, из которой надо было вытягивать всех и сразу. Начинает свой рассказ Бёнкван с того, что в замке была очень напряженная атмосфера, прислуга постоянно бегала туда-сюда, министры и заместители, весь народ не мог сидеть на ровном месте. Король заперся в своей комнате, требуя лишь чай утром и вечером, требуя лишь покоя и полной изоляции от мира. Джун не мог взять себя в руки когда понимал, что наделал, и вернулся к трону лишь тогда, когда на Тэран решили напасть, когда границы королевства стёрлись и новые очерчивались кровью невинных. В то время Квану пришлось возглавить армию и пойти в бой, чтобы отвоевать своё, но вот единственное, чего не ожидал никто—это что сам Джун возьмет командование на себя и за несколько месяцев борьбы не то что отвоюет, расширит границы и заключит мирный договор, фактически подчиняя себе ещё одно королевство. Из депрессивного состояния он вышел крайне резко, и стал хладнокровным, но таким же печальным как был, так и остался, на его лице это всегда читалось без особых трудностей. Война прошла, а потом начались неполадки внутри страны, и все их Пак устранял, одна за одной решаясь даже на смертные казни, чтобы люди знали свое место. Чтобы они больше никогда не думали, о том что если их короля растили нежным и невинным цветком, то он таким и остался, нет. — Он доказал королевству, что без него всё тут превратятся в ничто, — остановившись произнес парень. — И если в королевстве может всё и наладилось, то что у меня, что у него в душе все ещё был и есть этот хаос. Нам всем тут ужасно не хватало тебя, Юн. Бёнкван засматривается на звезды и лениво зевает, усталость одолевает и в сон клонит ужасно. Он морально устал от жизни в этом аду без Сэюна, а рассказывать об этом было изматывающе, так изматывающе, будто он переживал всё заново. Старший, как и всегда замечает даже самое скрытое, поэтому изменяет курс их прогулки и возвращает их обратно к дому младшего. Уже там, неспешно убирается на кухне, заваривает младшему новый чай для крепкого сна, разговаривает с ним о мелочах, к примеру о том как они с Чаном ходили на празднования в городе так же, как познакомились там с друзьями, отмечали их дни рождения и забалтывает его до того, что Кван засыпает за столом. Сэюн улыбается. Укладывая младшего на кровать, накрывает одеялом и желает сладких снов, пока сам уходит в гостиную и располагается там, так излишне привычно. Раньше он часто оставался у младшего после вечеров полных историй, после поездок на границы, после празднований и когда уставал. Его дом ближе, чем гора на которой живет Юн, ближе к душе и сердцу, а не только расстоянием. Тут всегда тепло и уютно, его тут всегда ждут. И ему бы сейчас уснуть сладко, но сердце неприятно жжет. Кажется, скоро придется встретиться с Джуном. И не только во сне, но и наяву. Царство Морфея, бога снов, забирает Сэюна в свои теплые объятия, но выталкивает из них Бёнквана. Тот совершенно не мог спать спокойно, ведь за окном только вечер и несмотря на жуткую усталость он не привык ложиться так рано, за то привык проходить через ад в своей больной голове. За годы, хаос внутри заставляет тихо сходить сума. Младший Сэюна в руки безответственного короля сейчас и просто так отдавать не хочет, боится, что останется без него снова, только в следующий раз Юн не вернется, он видит, знает и чувствует. И сказать хочется, как никто. Но Чан бы чувствовал, вот он бы чувствовал как никто другой, чего хочет старший и что он точно сделает. Квана не оставляют мысли обо всем произошедшем, поэтому преодолевает тяжесть, берёт рядом лежащую накидку и выдыхает решительно. Он должен поговорить с Джуном прямо сейчас и ему всё равно, захочет он этого или нет. По этой причине выбегает из дома и в замок рвется. По залитых светом ранних звезд пустым улицам, где после комендантского часа совсем никого, идёт и собирает мысли в кучу. Парню кажется, что он должен задать Джунхи только один вопрос, и если он не почувствует искренность в ответе на него, то Кима старшего сам от Джунхи подальше оттолкнет. Под звоном тяжелых замков открываются ворота, и Ким младший прорывается сквозь стражу говоря, что это очень срочно, по привычно темным не освещенным коридорам выученным наизусть блуждает и резко открывает двери покоев короля, где тот будто ждет. Сидит, неспешно попивая горячий чай, даже не поднимая взора своего. — Присаживайся, я ждал тебя, — спокойно произносит Джун, отпивая чай. Бенкван молча садится рядом и смотрит на плавные движения сидящего напротив короля. Он берёт чайник и осторожно наливает горячий зеленый чай, его глаза полны гармонии, которую рушит все та же печаль, трещиной на пополам и проявляется в мелких деталях: синяки под глазами, слишком бледная кожа, слегка дрожащие руки и потерянность. Бенкван подмечает, за последний год он всегда оставался таким, держал лицо, пока внутри всепоглощающий хаос—его чувства, разрушает все на своем пути. — Ты правда его любишь? — резкий вопрос, как стрела, бьющая только на поражение. Джун ставит чайник на стол, чуть ли не роняя, потому что такого не ожидал совсем. — Я... — он ничего не успевает сказать, как его перебивают. — Подумай очень хорошо и скажи честно, скажи так, чтобы я без сожалений отпустил его к тебе, Джун-а, — отпивая чай произносит Бёнкван и ждет. — Я люблю его, Бёнкван, люблю всем своим существом и несмотря ни на что буду любить всегда. И прекрасно понимаю, что совершил ошибку, ужасную и непростительную, но готов на все, чтобы ему стало легче. Готов на все чтобы он был счастлив, даже если в жизни своей больше не увижу его, — сказал, как отрезал, так же решительно и чертовски искренне. — Потому что я люблю его. Правда люблю. Киму младшему не остается ничего, кроме как поверить ему. Отпустить старшего и отдать в руки Джунхи. — Утром я отправлю его домой, на гору. Ты найдешь его там в любое время завтрашнего дня. Младший встает и смотрит на короля выдыхая с облегчением, которого так долго и мучительно ждал. И подходя к дверям лишь оборачивается со словами: — Не заставляй меня жалеть о сегодня.