***
— Где витаешь? — Фарлан, как всегда в последние пару дней, ждал его на выходе из столовой и снисходительно улыбался. Сегодня они завтракали, обедали и ужинали в уже более широкой компании. Эрд, Гюнтер и Оруо тоже вернулись из одиночек, поэтому беседы за столом велись более оживленные. Каждый успел пострадать на тему того, как же хуево находиться в изоляторе. В этот день даже Эрена попытались привлечь к разговору, выспрашивая, каково было тут, пока все они прозябали в ссаных клоповниках. Но происходило ровным счетом ничего, не считая запутанных раздумий самого Эрена, поэтому он быстро выпал из диалога. — Ну… Не то чтобы витаю… — уклончиво ответил Йегер, не спеша делиться своими мыслями с Фарланом. — Ты и вчера такой же был, — подметил он, засунув руки в карманы и шагая рядом с парнем, чему-то улыбаясь. Однако Фарлан не знал, что Эрен ходил таким и позавчера, и вообще целую неделю, пока их всех не было. Черч перестал быть объектом злости и ненависти, поэтому Эрен больше не пытался ему грубить или как-то с ним пререкаться. Тем более очень хорошо чувствовалось, что он лоялен в отношении самого Эрена — именно он позаботился о средстве самозащиты для новой, менее опытной части команды, поэтому Йегер здраво рассудил, что в принципе они могли бы стать чем-то наподобие приятелей. Тем более что Фарлан сам проявлял свое внимание и желал общаться. — Ну такое, — ответил Эрен и осмотрелся по сторонам. — А что еще тут делать, как не думать? — Хм, — театрально задумался Черч, постучав по губам указательным пальцем и нахмурив брови: — Стараться не нарастить себе на жопу проблем? Эрен усмехнулся, ощущая какую-то легкость от этой непринужденной беседы, и пожал плечами. Проблемы он нарастил себе, как оказалось, еще до тюрьмы, когда жизнь свела его с Райнером, а чувства — с Хисторией. Но он так давно ни с кем не разговаривал о каких-то мелочах и глупостях, что даже забыл каково это — нормально общаться. — Кстати, все хотел спросить, — они уже подходили к блоку, когда Фарлан потянул его к скамейкам в коридоре, которые стояли перед еще выключенным телеком, — куда ты успел спрятать заточку? Они присели, и Эрен тяжело вздохнул. — Да никуда, — Черч нахмурился, и Йегер отвернулся, короткими ногтями царапая деревяшку перекладины. — Ривай забрал ее, когда добрался до меня. — О… — пришел в очевидное замешательство собеседник. Какое-то время оба молчали, каждый думал о своем. — Как-то не очень на него похоже, — все же озвучил свои мысли Фарлан. — М? О чем ты? — Эрен снова обернулся к Фарлану, вопросительно сверля его взглядом. — Не похоже на Ривая, — он улыбнулся и продолжил, оглядываясь по сторонам. — Ну, ты мог заметить, что рыцарские поступки — это не его конек. Но благородство ему не совсем чуждо, просто распространяется на весьма узкий круг людей. В остальное время Ривай живёт… Ну, типа для себя, — Черч снова посмотрел на Йегера и улыбнулся, но тот так и не понял, к чему двинулся этот диалог. Фарлан снисходительно покачал головой, словно говорил с несмышленным ребёнком. — Просто, чтоб ты понял, по сравнению с тем, что могло грозить тебе за заточку в руках и труп рядом — это до плюс двух лет сверху. Ну, в лучшем случае еще полгода и еще одна не очень приятная строчка в личном деле, — Фарлан поморщился и обернулся на шум — по блоку гуляли латиносы, как всегда, громко что-то обсуждая. Эрен удивился своим утерянным «перспективам», но никак этого не выдал. — Риваю же с его текущим сроком плюс-минус два года мало что решают. А два дня в изоляторе и того — как слону дробина, — Эрен слушал, не перебивая, а Фарлан продолжал. — То есть… Ты должен понять, что ему было бы гораздо прикольнее, если бы тебя спалили и ваше рандеву бы продлилось. Эрен помолчал, затем хмыкнул. Он посмотрел невидящим взглядом вперед и понял, что это мерзкое, противоестественное чувство благодарности продолжает расти, что было не совсем справедливо. — И что ты мне предлагаешь? — он снова посмотрел на Фарлана, ощущая, как нарастает раздражение. — Броситься целовать его ноги, когда вернется? — Эрен злился, но голос его не дрогнул, прозвучал даже меланхолично, словно бы он даже и не против. — Нет, — Черч, очевидно, хорошо понимая, что на уме у Эрена, по-доброму усмехнулся. — Я хочу сказать, что знаю, каково это… И знаю, что с ним сложно… — он тщательно подбирал слова. — Тебя он тоже драл и в зад, и в рот без разрешения или пичкал наркотиками? — перебил Йегер, и лицо Фарлана приобрело выражение легкой смущенности. Он отвел взгляд. — Унижал, втаптывал в грязь, насиловал, трогал везде, где ему хочется, угрожал, заставлял смотреть на… — весьма некстати в голове всплыл Лэси, и вся ярость Эрена переросла в глубокую печаль, не позволившую ему договорить. Он тяжело выдохнул, прикрыв глаза, и отвернулся. Какое-то время оба молчали, каждый думал о своём. Фарлан уже не производил впечатление дружелюбного соседа. Он выглядел отрешенно и равнодушно, просто смотрел в одну точку, размышляя. — Нет, но… Блять, — вдруг продолжил разговор Черч, взведя глаза к потолку. Эрен обернулся к нему, отвлекшись от невольного подслушивания беседы еще одной проходившей мимо группки латиносов. Он не понял ни одного слова, но эти громкоголосые персоны всегда умели привлечь внимание, хочешь ты того или нет. Нить разговора была утеряна, было даже неинтересно, но Фарлан еще не закончил. — Просто я хорошо его знаю, — это было сказано уже более прохладным тоном, гораздо более серьезным. — И хорошо знаю, что происходит в таких местах с такими, как ты, — серые глаза с какой-то горечью заглянули в зеленые. — Просто пойми для себя — и чем быстрее, тем лучше — что, да, с ним пиздецки непросто, иногда даже невозможно, но с другими гораздо сложнее. И самое главное, Эрен, — с ним очень безопасно. Йегер выдержал взгляд и внезапно возникшую театральную паузу, затем тряхнул головой, сбрасывая наваждение и рассеивая ворох ненужных мыслей, встал и направился к себе. Эта речь его нисколько не вдохновила, поэтому бессмысленный разговор пора было прекратить.***
Эрен бездумно брел вдоль решеток, смотрел по сторонам и подмечал, что в блоках стало многолюднее, потому что с каждым днем из изоляторов возвращалось все больше и больше заточенных в них нарушителей. Теперь, когда почти все вышли, почему-то было не так страшно, что было очень странно, ибо самые опасные как раз сидели в одиночках. И все же почему-то среди большего количества народу было как-то легче. Или, правильнее сказать, привычнее. Хоть Эрен по-прежнему старался ни с кем не сталкиваться взглядом, но исключительно себе под ноги тоже не смотрел. Не то чтобы он вёл себя бесстрашно или чувствовал себя неуязвимым. Ни в коем случае. Но за ним закрепилась слава «суки Ривая», а за Риваем закрепилась его слава без кличек и позывных. Все просто знали, что не надо трогать то, что принадлежит ему. Ну и вдобавок ко всему и ежу должно быть понятно, что если до тебя хотят докопаться, то докопаются. И тут прячь глаза — не прячь глаза, да и сам прячься — не прячься… Эрен уже познакомился с ситуациями, когда у парней, таких же некудышних «бандитов», как он сам, не было крыши. И эти знания пусть и не заставили его ненавидеть Ривая меньше, но уж точно дали самому Эрену повод ценить свое место подле него. Ну хорошо, возможно, Эрен теперь ненавидел его чуточку меньше. Особенно учитывая заевший пластинкой в голове вчерашний разговор с Фарланом и тот случай с заточкой, когда так внезапно проявилась забота от чертового Ривая Аккермана. По крайней мере, аргументов за то, чтобы всеми силами остаться рядом с ним, стало больше. И неважно какими путями. Ну, почти не важно. Но если он хочет в рот, значит в рот, а если в зад, значит в зад. Во всяком случае, у него не было запросов, которые Эрен счёл бы экстраординарными. Тем более что все это он уже попробовал, а делать минет умел, как лично ему казалось, на семерочку из десяти. За время отсутствия Ривая Эрен сумел себя настроить и подготовить к тому, на что хотел решиться. Он станет лучшим питомцем для Ривая, его верной и самой любимой сукой, с которой ему ни за что не захочется растаться. Эрен даст Риваю все, что тот пожелает, лишь бы дожить до конца своего гребаного, тянущегося резиной срока. И Эрен не забудет, что только благодаря Риваю этот срок не стал длиннее. И он будет напоминать себе об этом почаще. Как и о том, что без Ривая ему просто не выжить. Главное, чтобы больше не было никаких наркотиков, после которых еще несколько дней хочется, чтоб прибили. Никогда еще Эрен не задумывался о суициде настолько серьезно, как когда отходил после крохотной таблетки. Конечно, дело было не только в ней… Но… Почему Ривай вообще решил, что им это необходимо? Йегер и так раздвигал перед ним ноги, как само собой разумеющееся. Может быть, за столько (неизвестно было наверняка сколько, но Эрен догадывался, что много) лет мужчине настолько все наскучило, что он решил поэкспериментировать? Ну так принял бы сам… И все же… Если раньше Ривай вызывал однозначные чувства, то теперь внутри Эрена сложились противоречия. Он не скучал и не тосковал, но сейчас был бы рад увидеть, что Ривай все-таки вернулся, но его возвращение по расписанию было запланировано на завтра, поэтому придется потерпеть еще один день. Йегер тяжело выдохнул, угнетенный своими невеселыми вздорными мыслями, и поднял голову, только сейчас сообразив, что уже добрался до собственной камеры. Он обернулся, чтобы увидеть, что из другого конца блока за ним следил Фарлан. Трудно было сказать, была ли это его инициатива, или его об этом попросил Ривай, но Эрен все же был благодарен — когда за тобой присматривают, все равно спокойнее. Он махнул рукой в знак благодарности и подтверждения, что он в целости добрался до пункта назначения. Фарлан кивнул в ответ и зашел в свою камеру. Эрен последовал его примеру и направился в свою. Каково же было его удивление, когда он увидел около раковины Ривая, который, очевидно, сбривал недельную щетину. — Ты вернулся… — выдохнул Эрен не то с удивлением, не то с радостью. Он так и застрял на входе, зацепившись рукой за решетку. Кажется, Аккермана весьма удивил тон, который он услышал, потому что он отвлекся от своего занятия и обернулся к сокамернику, вопросительно изогнув бровь. Похоже, он как раз закончил с бритьем, потому что лицо его было чистым, за исключением небольших следов от пены. Он был в свежей одежде и сам выглядел свежо, словно после душа. — Да, вернулся, — как всегда бесцветно, но слышались в голосе какие-то подозрительные интонации. — Но почему так? Ривай какое-то время молчал, недоверчиво прищурившись и сканируя Эрена внимательным взглядом, словно пытался понять, о чем тот думал, но потом все же отвернулся и включил воду. — Хорошо себя вел. Эрен прошел внутрь камеры и остановился рядом со столом, присев на его край: — Я думал, что ты появишься только завтра, — он сложил на груди руки и начал просто наблюдать, сам не понимая зачем, однако ничего не мог с собой поделать. Ривай какое-то время молчал, склонившись над раковиной и тщательно умывая лицо, а Эрен так и не смог для себя определить, хотелось ли ему утопить Ривая в ней или нет. Но он решил, что, по крайней мере, не прямо сейчас. Может быть, когда-нибудь он попробует. Например, если ему снова засунут в рот тех паршивых таблеток — все равно после них жить не хочется. Аккерман наконец закончил приводить свое лицо в порядок и схватил полотенце, чтобы насухо вытереться. Он еще раз посмотрел в зеркало, убедившись, что выглядит приемлемо по личным стандартам, и обернулся к Эрену, снова подозрительно щуря глаза. Йегер не совсем понимал, что там в нем пытались разглядеть, лишь склонил голову и продолжил смотреть в ответ. Они жили вместе уже почти два месяца, но толком ничего друг о друге не знали. И, может быть, Ривай это только что понял. — Ты странно смотришь, — все-таки сказал он, вызвав у Эрена недоумение. Ривай медленно двинулся в его сторону, вызвав у того внезапный нервный озноб. — Либо я совсем ебанулся в одиночке, либо ты рад меня видеть. Тебе лучше сделать морду попроще и прекратить тянуть лыбу, — он подошел уже вплотную, и из-за того, что Эрен присел, их с Аккерманом глаза были на одном уровне. Йегер только сейчас понял, что его губы и в самом деле растянула слабая, едва заметная улыбка. Но Ривай заметил. А Эрен не понял, какого хера он разулыбался, но прекращать прямо сейчас было бы как-то странно, даже несмотря на то, что сказал Ривай. Эрен вообще запутался в том, что происходило, и в себе. Ривай молчал, внимательно наблюдая. Его лицо было в нескольких сантиметрах от лица Йегера, который задержал дыхание. — Знаешь, я могу решить, что ты соскучился. Эрен должен был ожидать такого и, наверное, даже ожидал. Ривай резко притянул его к себе за шею и впился в податливые губы, которые беспрепятственно разомкнулись, чтобы впустить язык Ривая. Он целовал глубоко, с желанием, нетерпеливо. Его руки забрались Йегеру под футболку и заскользили по телу, пересчитывая ребра, оглаживая бока и приятно пощипывая кожу. Новая тактика, которую избрал Эрен, предполагала, что он не только перестанет сопротивляться, но и начнет отвечать, и вовсе сбила Ривая с толку, ибо он пару мгновений спустя, ощутив покорную отдачу, а затем и чужие руки, зарывшиеся пальцами в его волосы, отстранился и вообще отошел от Эрена на пару шагов. Его подозрительность зашкаливала, и парень никак не мог понять, чем мог ее вызвать и что он делал не так. Ривай стоял ровно, игнорируя то, что Эрен через плотную ткань форменных брюк мог наблюдать его стояк. Йегер же не знал, куда деть свои руки, которые по привычке начали теребить подол футболки. Взгляд метался с лица Ривая на его пах, от него — на стены, со стен — на раковину и так далее. Он просто не понимал, что не устраивало Аккермана. И совсем немного допускал, что, вероятно, слегка перестарался. — Так, блять, Йегер, давай на чистоту. Ты что-то задумал? — вопрос вернул внимание Эрена Риваю, которого одарили изумленным взглядом. — Что, прости? — Эрен слегка опешил от такого предположения, что у него даже опустились руки. Внезапно из-за такой глупости в груди наросла волна раздражения, а в голове щелкнул переключатель, который позволил ее хозяину дерзить тому самому мужчине, с которым стоило бы вести себя как можно осторожнее. — Да, можно и так сказать, — прозвучало с сарказмом. — Планирую использовать тебя, чтобы дожить до конца срока. Наверное, это прозвучало немного резко, но все же Эрену показалось, что он не сказал ничего такого, что впоследствии могло бы ему аукнуться. И тем не менее он видел по лицу Ривая, как тот анализировал прилетевший ответ. Не отведя ни на секунду взгляд, он провел пятерней по волосам, сканируя Йегера на предмет лжи, но через несколько секунд стало понятно, что этот ответ его все же устроил, потому что он ухмыльнулся и вновь подошел к Эрену. — Что ж, вот оно как. Решил стать ручной собачкой, — он снова устроил руки на тонкой талии, но уже не залезая под футболку, и поцеловал. Эрен же, заключив с самим собой сделку, отвечал, изо всех сил стараясь сделать так, чтобы мужчине было приятно. Он научился абстрагироваться от собственных ощущений и больше не чувствовал ни омерзения, ни подступающей из-за этого самого омерзения тошноты. Ну и, если снова быть честным, он готов был еще раз признать, что Ривай не только любил секс и поцелуи, но сам умел доставить удовольствие партнеру. Если партнер того хотел, разумеется. Эрен изо всех сил старался себя убедить, что да, ему этого хочется. Они целовались долго, руки Аккермана уже залезли под кромку штанов парня, трогая его за задницу. Так как Йегер сидел на краю стола, ничто не помешало Риваю стянуть его, заставив встать, и уже со всем желанием смять ягодицы. Эрен тихо простонал прямо ему в губы, крепче обняв за шею и приказав себе терпеть. Он старался думать о всяком, лишь бы отвлечься от происходящего и предполагая, как далеко они могут сейчас зайти. К слову, одной из мыслей, что посетила Эрена, был вопрос: какого хрена они начали с изнасилования, а теперь сосутся, как сопливые подростки? Хорошо, Эрен еще кое-как тянет на это звание, но что с Риваем? Или это прелюдия перед жестким трахом? Или это награда за покладистость? Через какое-то время Риваю тоже показалось, что он слишком нежничает, и к Эрену в задницу вторглась пара пальцев. Он уже по привычке устроил свои ладони на плечах мужчины, сжимая их и без остановки постанывая ему в губы. Несмотря на ненавистные ощущения в анусе, Эрен заметил и смог бы поклясться собственной жизнью, что Риваю нравилось происходящее. Он продолжал настойчиво целовать в губы, иногда спускаясь к тонкой шее, чтобы поставить засос или слабо прикусить, и тесно прижимал Эрена к себе. Йегер уже был уверен, что вот-вот окажется без штанов, спиной на столе, с широко раздвинутыми ногами и хорошо знакомым хером в жопе, когда Ривай отстранился и направился на выход из камеры, захватив со спинки стула верхнюю робу, которая своей длинной отлично прикрыла бы топорщащиеся из-за еще не опавшего от возбуждения члена штаны. — Нас ждет долгая ночь, Эрен, — бросил он напоследок, прежде чем выйти, но задержался «в дверях», обернувшись и опасно сверкнув глазами. — Я очень надеюсь, что ты со мной честен. Потому что если я узнаю, что ты что-то… хммм… — на секунду он задумался, подбирая слово, но взгляда не отвел, продолжая с хищным прищуром смотреть слегка напуганному Эрену в глаза, — что ты что-то замышляешь, я оторву тебе голову. Буквально. После очень проникновенной речи, образовавшей в горле Йегера колючий ком, Ривай все же скрылся из виду где-то в блоке. Какое-то время было слышно, как с ним здоровались те, кто попадались на пути, но затем он ушел достаточно далеко. Простояв так еще с минуту после того, как Аккерман покинул камеру, Эрен выдохнул и с каким-то садомазохистским облегчением вынес вердикт, что ничего не изменилось и все по-прежнему. И этой ночью Ривай трахнет его как обычно, как полагается, и все вернется на свои места.***
Ривай ощущал некое подобие смятения, пока шел по блоку. Он не чувствовал подвоха, но именно это и заставляло его чувствовать подвох. Возможно, на волне заговоров, в которые его пытались втянуть в последнее время. Да и вообще всю жизнь. Однако, смысл в действиях пацана действительно был. И так как у Аккермана голова и так была забита проблемами, он выдохнул и решил подумать об этом позже. В данный момент ему хотелось поговорить с Фарланом, к чьей камере он как раз подходил. — Ривай? Уже вышел? — друг заметил его не сразу, читая какой-то пестрый журнал. Он удивленно посмотрел поверх страниц на Аккермана, а затем сел. — Да, из-за одного меня никак не могли начать мойку и дезинфекцию этих бомжатников, поэтому после назидательной лекции меня отправили домой, — Ривай опирался плечом на решетку, убрав руки в карманы и скрестив ноги, и меланхолично смотрел на Фарлана. — Есть сиги? — Ты же бросил, — нахмурился в ответ Черч, но все же полез в тумбочку, чтобы достать пачку. — Пошли в уголок, хочу кое-что обмозговать, — не дожидаясь согласия, Аккерман пошел по направлению к угловой кладовке, которая находилась за пределами блока. Она была следующей после тех, где Диего едва не трахнул Эрена и где Эрена сразу после этого облапал Ривай. По пути им никто, кроме охранников, не попался, поэтому они закрылись и задымили по сигарете. Было странно, что так круто вставило с пары затяжек. Наверное, бросить стоило только ради этого момента. Сидевший на тумбочке Ривай немного запрокинул голову и прикрыл глаза, собираясь с мыслями. Сейчас он все выложит Фарлану — все, что по понятным причинам утаил. И будет стоически принимать последствия своего молчания, но для начала он насладится этой прекрасной сигаретой, с шипящим звуком тлеющей при каждой затяжке, даже обычно мерзкий табачный привкус которой казался особенно приятным и расслабляющим. Но сигарета подходила к концу, Черч терпеливо ждал, а Ривай по традиции раздражался. Но ему нужно было, чтобы кто-то был в курсе. Желательно, чтобы все, но для начала хотя бы его лучший друг. Они какое-то время еще помолчали, Аккерман еще чуть-чуть посидел с закрытыми глазами, приводя в порядок мысли, а потом заговорил. — В тот день, — он неопределенно махнул рукой, — когда мы забрали Эрена у скинов, Стальной предложил мне завалить Диего. Сначала никакой реакции не последовало, и Ривай лениво приоткрыл один глаз. Фарлан, приподняв бровь, недоуменно смотрел на него. — Что? — То. Он предлагал нам эту, своего рода, диверсию, когда они бы ждали удара от скинов, а ебнули бы этого урода мы, — вкратце пояснил Аккерман и продолжил ждать вопросов. — И почему ты должен был согласиться? — неуверенно поинтересовался Фарлан, шурша одеждой. Наверное, сел иначе. — Потому что они предлагали восемьдесят процентов от прибыли с первой партии на нас всех, — еще один отрезок длительного молчания. Но Ривай не жаловался, он в принципе любил тишину. — Дай еще одну. Фарлан достал пачку и протянул мужчине, тот не глядя достал сигарету и прикурил зажигалкой друга. — И ты никому не рассказал, потому что?.. — Потому что не хотел, чтобы кто-то на это согласился, — Ривай все же открыл глаза и посмотрел на Фарлана, глубоко затягиваясь. — Ты про Эрда? — Про него в том числе, — Черч размял шею, обдумывая полученную информацию, и тоже достал еще одну сигарету. — И теперь ты боишься, что на тебя точат зуб? — угадал Фарлан. — Не то чтобы боюсь, но полагаю, что это возможно, — пожал плечами Ривай. Он посмотрел в стену перед собой и просто ждал какого-нибудь мнения или совета. — Они не тронут тебя, ты же знаешь, — улыбнулся Фарлан. И он, скорее всего, был прав. — А я за себя и не переживаю, — они снова встретились взглядами, и Фарлан понял. Ривай полагал, что достаться может тем, кто в его команде. — Думаешь… — Я много думал, пока был в изоляторе, — теперь Аккерман уставился в потолок, пытаясь припомнить все свои мысли, которые роились там, не покидая его ни на секунду. — Сначала я думал, что мне постоянно придется смотреть по сторонам и отрастить на спине глаза… — Они и так у тебя там есть, — усмехнулся Фарлан. — Или они на заднице? — хохотнул, за что в него прилетела пустая бутылка какого-то очистителя, что стояла рядом с Риваем. — Не перебивай, придурок, — Черч обворожительно улыбнулся, но все же кивнул, согласившись заткнуться, а Ривай, не сдержав ответной усмешки, продолжил. — Никто на меня не полезет, тем более они могут полагать, что я кому-нибудь растрепал об их идеальном предложении, соответственно об этом может знать как минимум моя команда и теоретически мифические люди Кенни, о которых ходят легенды, но даже я их не видел, — Ривай тяжело вздохнул и посмотрел в сторону маленького окна, перебирая пальцами, — почему вообще кто-то в них верит? Ну да ладно, — он снова вернул внимание Фарлану, — соответственно, если со мной что-то случится, то в дело может вступить не менее мифический, чем его люди в нашей тюрьме, Кенни-жнец, по совместительству мой близкий родственник. — Но зачем им трогать нас? — Потому что мы в тюрьме и тут все постоянно хотят друг друга потрогать, — они какое-то время помолчали, думая о своем, а затем Ривай добавил: — В общем, не долбись в шары и гляди в оба, я позже расскажу остальным. — Ты должен был сразу нам все рассказать, ты же знаешь, что мы бы поддержали любое твое решение. В какой-то момент Аккерману показалось, что он смог избежать этих нотаций, но результат всегда был одинаковым, поэтому он простонал, в этот раз все же готовый раз выслушать своего занудного друга.***
За ужином собрались почти все — Ривай где-то задерживался. Фарлан с запалом рассказывал очередную байку, которая приключилась, Бозард его перебивал, дополняя и без того задорный рассказ своими комментариями, а остальные просто громко хохотали. Эрен сидел на своем месте рядом с Фарланом и слабо улыбался, поддавшись атмосфере общего веселья, хотя в сам рассказ он не вслушивался, раздумывая, стоит ли съесть весь ужин, половину или, как обычно, выпить чай с куском хлеба. — У тебя как день прошел? — Эрен обернулся к Фарлану, который смотрел на него в ожидании ответа и неизменно улыбался. — Неплохо, сегодня я был на улице, убирался на территории, — вкратце отчитался Эрен и потянулся за хлебом, все же остановившись на привычном варианте. — Как посмотрю, тебе нравятся эти субботники, — схватив ложку и придвинув тарелку с едой к себе, подметил Фарлан. — Не то чтобы, но уж точно больше, чем стирка. — Хм, вот как, — Йегер поднял свои глаза и с огромным трудом не выдал своего шока. Он встретился с острым взглядом холодных серых глаз, и только чудо помогло ему не отвернуться. Ривай поставил поднос и сел на свое место. — Приложу все усилия, чтобы работа со мной в команде впредь тебя так не разочаровывала. Эрен был на грани паники, потому что обычно чем доброжелательнее говорил Ривай, тем плачевнее ожидали последствия. Соображать стало тяжело, и, быть может, стоило вовсе промолчать, но паршивый рот нехотя промямлил: — Я не это имел ввиду. Ривай никак не ответил, а Эрену показалось, что он все испортил. И как это исправить он не представлял. Он бросил виноватый взгляд на Аккермана, который чему-то усмехался в рассказе Эрда. Хоть Эрен и не сказал ничего такого, за что стоило наказывать, он почему-то ждал самого худшего итога. Еда не лезла в горло, поэтому он отложил недоеденный кусочек на свою нетронутую порцию чечевичного пюре с паровой котлетой и схватился за кружку с чаем, осушив ее в два глотка, чтобы прогнать мерзкого ежа, но тот никуда так и не делся, продолжая затруднять дыхание. Эрен уже подумал, что можно встать и направиться к камере, дабы ждать возмездия за свой болтливый язык, как в сознание ворвался спокойный мягкий голос Фарлана: — Чего не ешь? — Я… Уже наелся, — с вымученной улыбкой ответил Эрен. — Знаешь, я больше люблю котлеты в бургерах макдональдса, чем эти паровые, — неудачно пошутил парень, вызвав во взгляде Черча сочувствие. Он не стал уговаривать, лишь кивнул, просто сказав, что все же нужно кушать больше, но затем вернулся в беседу за столом, давая Эрену свободу действий, которой он воспользовался. Пустая камера и почти пустой блок встретили тишиной, которая не могла не понравиться. Эрен решил, что самое время сбегать в душ, пока все трапезничали, схватил свои принадлежности и направился туда. В раздевалке на дверях шкафчиков висело несколько полотенец. Эрен выбрал себе место подальше от них, и хотел уже раздеваться, как услышал шум. Он замер, так и не начав расстегивать робу, и прислушался. Тихо перебирая ногами и стараясь унять колотящееся сердце, он подошел ко входу в душевую комнату. Не надо было заглядывать туда, чтобы догадаться о том, что там происходило. — Да-да, детка, давай глубже, будь хорошей девочкой! — кто-то выкрикивал всякую пошлятину, кто-то просто гоготал, а кто-то болезненно стонал, задыхаясь, давясь и, наверное, захлебываясь. Было логичным, что столько дней в изоляторе эти звери начнут компенсировать всевозможными непотребствами. — Ну же, ты можешь лучше! — Его задница даже не кровит, за забором ты любил поебаться, да, малыш?! Эрен стоял и слушал, сам не понимая зачем. Мало того, что это было само по себе неприятно, так еще и огрести, если тебя спалят, как два пальца об асфальт. Но он почему-то не мог себя заставить уйти. Более того, тело само двинулось, чтобы краем глаза заглянуть в эту пыточную. Темнокожий парень, которого Эрен узнал — он сел буквально недавно и был таким же юным, как и Йегер, — стоял на четвереньках на кафеле, сзади в него вколачивался здоровенный нигер, а спереди в самую глотку пихал свой хер другой бугай, не менее здоровый. Он кашлял, болезненно стонал, плакал, но ничего не мог поделать. И Эрен тоже никак не мог помочь. Только смотреть и, к своему ужасу, уже не впервые радоваться, что он спасен от подобного. Ему не светила живая очередь, пока рядом был Ривай. Смахнув рукавом слезы, которые до этого не замечал, он все же отошел к шкафчику и снова завис, схватившись за дверцу и сильно сжимая её край. Торопиться было некуда, ибо групповуха, судя по всему, планировала закончиться ближе к концу ужина. Сильно надавив на лицо рукой, Эрен потер его и осмотрелся. Он по-прежнему был один. Часы на стене показывали, что через пятнадцать минут в душ придут все. Он сел на пол и прислонился спиной к блоку шкафчиков. Стоны и улюлюканья уже не отвлекали, в голове было пусто. Он слышал и видел подобное не впервые, поэтому постепенно начал привыкать. Даже ком из горла отступил. «Я в безопасности. Я в безопасности. Я в безопасности.»***
Ривай, вежливо попросив у кого-то, кого он видел впервые, пачку сигарет и спички, спрятался ото всех в уголке, где до этого они беседовали с Фарланом. Важно сказать, что делиться отравой с ним не хотели, поэтому пришлось уговаривать. Естественно, у Ривая были свои методы убеждения. Сейчас же, спрятавшись ото всех, он думал, и думал о многом: о дяде, о трех своих пожизненных, о скинах, латиносах и нигерах, о своих людях, об Эрвине и об Эрене. Обычно упорядоченные мысли сейчас перепутались, рождая в голове какофонию, которая готова была преобразоваться в мигрень. Он не говорил об этом вслух, но сидеть ему надоело. Не то чтобы он не заслужил свой срок, наверное, даже правильно, что его изолировали от нормальных людей, но это чувство запертости в клетке душило, при том, что здесь можно было жить достаточно расслабленно, по большей части ходить, куда хочется, и делать, что хочется. Ну, разумеется если это не входит в перечень нарушений. А Риваю можно было и того больше, чем остальным. И если честно, он сам не до конца понимал, почему. Да, он был в хороших отношениях с Дариусом Закклаем — директором тюрьмы, а еще с Найлом Доком — главным надзирателем. Но Риваю все равно казалось, что где-то есть второе дно. А еще то, что они знают что-то, чего он сам не знает. Ибо давать настолько минимально ограниченную свободу такому преступнику, как он, было весьма опрометчиво. Не за горами был тот день, когда Риваю все остопиздит и он решится на побег. Хоть к черту на рога, но подальше отсюда. Глубоко затянувшись и безразлично уставившись в потолок, он выпустил изо рта тонкую струйку крепкого табачного дыма и продолжил свои скучные размышления. Следом на ум пришел Эрвин, которого Ривай тоже в чем-то подозревал, но никак не мог понять в чем. Слишком доброжелательный и идеальный, этот мужик точно имел, во-первых, скрытые мотивы, а во-вторых, холодный ум. Поэтому Аккерман был убежден, что Смит преследует какие-то свои цели, прикрывая это дружелюбными намерениями, выливающимися в периодические визиты. Казалось, что Эрвин настолько вжился в роль, что в скором времени припрется с имбирным печеньем или с вишневым пирогом. Если бы они были за забором, Ривай давно выдрал бы из блондинистого шкафа все признания вместе с его ногтями. Но в этой коробке он был бессилен в борьбе против льющегося на него притворства. Поэтому оставалось лишь думать и догадываться, что к чему. С каждой сигаретой мысли выстраивались в ряд все стройнее и стройнее, поэтому думать становилось легче. Следующими на очереди были группировки. В том числе и его собственная. Не было смысла подозревать своих в неверности, но даже здесь недоверчивость и ожидание подвоха от всех и каждого проявили себя во всей красе. Ривай искренне, на девяносто девять процентов, был уверен, что нет, среди его чуваков крыс быть точно не может, но все же оставлял один процент на сомнения, а для Аккермана один процент — это очень весомо. И это стало проблемой, потому что его личные загоны, с которыми он не сумел справиться, вылились в утомительный конфликт с Эрдом, который понял, что о предложении Стального Ривай промолчал по большей части из-за него. Они повздорили сильнее, чем когда-либо. С Джином, возможно, вообще впервые. Аккерман понимал, что обидел его, но раздутая гордость не дала попросить прощения и объясниться, поэтому Эрд, громко высказавшись о том, что их лидер «тот еще кусок дерьма», подождал немного чего-то, а затем махнул рукой и свалил к себе в камеру. Остальные потоптались на месте и молча разошлись. Фарлан, естественно, не смог не подарить свой любимый многозначительный взгляд, который просто орал большими буквами и громким голосом «Я ЖЕ ГОВОРИЛ», пожелал спокойной ночи, ибо он планировал зависнуть с книжкой на кровати, и удалился. Ривай стоял какое-то время, глядя всем вслед, не ощущая ничего, кроме усталости. Нет, чувство вины не было ему чуждо, но никто так и не смог привыкнуть к его чрезмерной рациональности. Он не был козлом. Хотя, вероятно, в глазах большинства людей «быть рациональным» равно «быть расчетливой тварью» равно «быть козлом». Ривай продолжал тянуть сигареты одну за одной, размышляя о том, как он ненавидел эти войны между группировками, какие-то тупорылые бессмысленные выяснения отношений, соревнование в том, у кого член длиннее и толще. Риваю хотелось срать на все это с высокой колокольни, он всеми силами старался держаться от этого подальше, но всевозможные пизданутые индивиды продолжали втягивать его в свои разборки, пытаться им манипулировать и ставить ему условия. И Аккерман редко шел на открытый конфликт, просто потому что лень потом с этим ебаться. Ну и плюс ко всему — открытый конфликт всегда сопровождался жертвами. А своих Ривай терять не любил, потому что на их место нужно ставить других своих. Или, за неимением альтернативы, чужих. А приводить в свой круг чужих он любил еще меньше, чем терять своих. — Какое же блядство, — почти беззвучно, выпуская дым из легких, процедил Аккерман. Он осматривал бедный антураж маленькой кладовой и продолжал теряться в своих мыслях. Буквально полгода назад не было вообще никаких поводов для подобных размышлений, а теперь по часу в день можно было бы выделять чисто на тяжелые думы о собственной нелегкой судьбе. — Просто как заебало. Он не был в ярости, бешенстве, даже не был раздражен. Просто устал за этот день. И очень надеялся, что его пацан сможет помочь хотя бы ненадолго забыться, расслабиться, а после уснуть в нормальной постели, прижимаясь к теплому телу. Мысли о том, что в эту ночь не придется мерзнуть на мерзком матрасе, постеленном на голый пол грязной одиночки, где, несмотря ни на что, неотвратимо воняло мочой, немного взбодрили. Он в один затяг докурил пятую сигарету, бросил в ведро для мытья полов очередной бычок и покинул уголок. Нет, поведение Эрена по-прежнему не внушало доверия, хотя Ривай сделал вид, что поверил, и даже на девяносто девять процентов так и было. Но один процент сомнений все еще оставался.***
Эрен зашел в камеру за десять минут до отбоя. Он так и прятался за шкафчиками, пока занимавшие душ парни не покинули его. К этому времени подтянулись все остальные из вечерней партии желающих помыться, поэтому провести время в одиночестве так и не получилось. Он стоял под струями и думал о том, что увидел, почему-то про парня, которого сам убил (оказалось, что его звали Эдгар), про свою совесть, которая насчет этого по-прежнему спала, про то, что, вероятно, за грядущие почти три года ему еще не раз придется убить, чтобы постоять за себя. И еще он думал о том, что не видит в этом ничего плохого. Ривай лежал на своей кровати и, конечно же, читал книгу. Внимание на Эрена он не обратил, даже не потрудился посмотреть, поэтому парень разложил свои вещи, повесил полотенце и, осмотрев комнату, сел на свою кровать. Да, он больше не будет отталкивать Аккермана, но и сам к нему липнуть тоже не станет. Захочет чего, уж точно даст знать. По рубке объявили, что все должны разойтись по камерам, ибо решетки сейчас закроются и начнется перекличка. Как и всегда, было сказано, что кто проебется, тому в жопу засунут дубинку. — Аккерман и Йегер на месте? — за решеткой показался надзиратель — низкорослый пухлый Гросс. Эрен тут же подобрался и встал. Покрасневшее неприятное лицо Гросса сверкало маленькими поросячьими глазками в сторону кровати Ривая, который не потрудился проявить уважение и слезть с койки. Хотя глаза у Гросса всегда блестели. И даже малолетний Эрен понимал, что это из-за комплекса неполноценности и нескончаемого океана злобы и ненависти. Вообще интересно, что и Аккерман, и Гросс были одного роста, однако как же по-разному они все-таки выглядели. Эрену подумалось вдруг, что Ривай привлекательный, даже очень. Особенно по сравнению с этим яростным румяным колобком. — На месте, командир, куда мы денемся? — скучающе ответил Аккерман, не отвлекаясь от разглядывания Йегера, который стоял по стойке смирно. Наконец-таки обратил свой взор. — Заключенный Эрен Йегер на месте, — Эрен все же решил действовать по правилам. Гросс еще раз обвел все пространство камеры брезгливым взглядом и пошел дальше на обход. Эрен какое-то время смотрел туда, где только что стоял надзиратель, затем обернулся к Риваю, который не спускал с него глаз. — Ко мне, — тихая команда разрезала тишину и совсем немного расстроила Эрена. Ему почему-то сегодня показалось, что их отношения перестали напоминать модель «хозяин-собака». И все же Эрен подошел, сложив руки на бортик кровати. — Люблю, когда ты послушный. Ривай запустил в лохматые каштановые волосы свои тонкие длинные пальцы и начал массировать голову, перебирать пряди. Эта нежность оказалась приятна, и за мыслями, что Ривай мог любить собак больше, чем людей, а потому, возможно, стоило оставаться милым питомцем, Йегер позволил себе расслабиться и потерять бдительность. Он прикрыл глаза, даже не представляя, как странно они выглядели со стороны. Но ласка длилась недолго, и не ожидавший подвоха Эрен вскрикнул от неожиданности, когда отросшие на загривке волосы резко и грубо оттянули назад. — Ай! За что?! — Эрену не было обидно, он был в бешенстве, которое удалось мгновенно погасить только усилием воли, развившейся именно в стенах «Снежинки». В обычной жизни Эрен бы сразу дал по роже. — Ох, как глазищи сверкают, — поддразнил Аккерман, продолжив оттягивать назад голову парня. — Такой ты мне тоже нравишься, — мужчина рассматривал красивое, искаженное болью и злостью лицо, словно экспонат в музее, любовался. — Даже не знаю, как лучше. Позалипав еще чуть-чуть и что-то для себя решив, Ривай отпустил Эрена и спрыгнул с кровати. В эту же секунду в камерах погасили свет. На несколько мгновений парню показалось, что он ослеп. Медленно, он отступил на шаг, затем еще на один. — Ты зря отходишь так далеко от кровати, у нас вроде запланирован секс-марафон на сегодняшнюю ночь, — Йегер обернулся на голос, глаза, привыкшие к темноте, разглядели в районе раковины силуэт Аккермана. Он включил воду и начал умываться, оставляя парня в смятении. — Мне раздеться? — Будь добр. Сам не понимая почему, Эрен чувствовал, что взволнован. Они долго не виделись, он успел немного отвыкнуть. До того, как Ривай сел в одиночку, все стало получаться как-то само собой. А теперь, когда он вернулся, было как-то неловко и страшно. Сначала Йегер снял робу и повесил ее на стул, затем стянул с себя футболку, сложив ее сверху. Следом отправились брюки с трусами и носками. Абсолютно нагой, он подобрался к своей кровати и, откинув покрывало, лег, тут же укрывшись одеялом, натянув его по самый подбородок. Он уже не девственник, так чего переживать. Ривай не торопился, тщательно чистил зубы, затем медленно избавлялся от одежды, все же оставшись в брюках. Йегер никогда не понимал, почему Аккерман их не снимал, но уточнить не решался. Эрен начал нервничать сильнее, ему даже показалось, что в камере стало прохладнее. Нужно было правильно себя настроить, ведь теперь ему тоже придется прикладывать усилия в процессе совокупления. Ривай скинул с Эрена одеяло и лег сверху, тут же начав целовать. Он не церемонясь проник своим языком в рот Йегера, из-за чего парень ощутил приятный вкус мятной зубной пасты. Эрен обнимал Ривая ногами, прижимаясь ближе и все еще не особо умело отвечая на поцелуй. Аккерман одной рукой упирался в кровать, а другой оглаживал ставшее горячим тело парня, который вздрагивал, стоило хоть немного сжать. — Ты сильно похудел, — подметил Ривай, прервав поцелуй. — Эм… — тяжело дышавший Эрен даже не сразу понял, что ему сказали. А когда понял, то не понял к чему. — Да? И что? Это плохо? — Ну знаешь, — рука Ривая медленно перемещалась от самых ребер все ниже, минуя талию, и оказалась на заднице, сжав ягодицу, из-за чего Эрен снова вздрогнул. — Ты полюбился мне из-за задницы. И если ее не станет, то нахуй ты мне сдался? — а вот это было действительно обидно. — Я… — настроившийся, Эрен понял, что весь его настрой только что испарился. Он даже смог возбудиться из-за поцелуев, но все как рукой сняло, стоило услышать Ривая. — Хор… Хорошо… Я постараюсь этого не допустить, — неосознанно Йегер начал давить Аккерману на плечи, чтобы отстранить его, но тот, естественно, не двигался с места, однако все чувствовал. — Нет, это я постараюсь, — Ривай перекатился на бок. — Переворачивайся. Надо трахаться, пока ты не стал плоским. Эрен закатил глаза, но в темноте этого все равно не было видно. Ему стало просто все равно. Он лег на живот и посчитал, что в данной ситуации его помощь никому не сдалась и Ривай прекрасно справится с присовыванием своего хера сам. С Аккерманом просто не могло быть иначе. Всегда — один шаг навстречу и тысячу назад. Если кажется, что все будет хорошо, значит скоро будет плохо. Хотя теперь было не хуже, чем как когда-то в самом начале. Эрен не забыл те времена, но тюрьма оказалась той еще страной контрастов, из-за которых отношение Ривая воспринималось едва ли не королевским. — Готов? — спросил, как будто его это могло бы волновать, и, не дожидаясь утвердительного ответа, вставил. Эрен подавился воздухом, но сдержал стон и прекратил дышать. Ривай поцеловал его в плечо и слабо укусил за лопатку. Он какое-то время не двигался, возможно, давал привыкнуть, хотя парню слабо верилось, что в данную минуту пеклись именно о нем. — Но ты охуенно узкий… Прям так, как надо, — Эрен не понял, что имелось в виду, да и, честно говоря, ему было плевать. Параметры собственной прямой кишки и то, как в нее может быть приятно пихать член, его мало волновали. И все же что-то и правда изменилось. Ривай больше не начинал с размашистых движений, от которых у Эрена потом по ощущениям несколько дней держался кол в заднице. Наоборот, мужчина двигался плавно, ласково гладил по спине, иногда целовал туда, куда мог дотянуться: меж лопаток, в шею, плечи. Это не то чтобы сильно спасало, но все же помогало немного расслабиться. И в этот раз они закончили быстро. Не было ничего особенного, просто потрахались, Ривай кончил, а Эрен ему в этом помог. Была лишь одна проблема — ночь только начиналась.***
Риваю хотелось много и не хотелось ничего. Он понял, что сам убил настрой пацана своими словами. Но ему правда стоило знать о том, что его главный козырь под ударом. Вероятно, Аккерман должен был сказать об этом позже, но тактичность и чувство момента у него хромали. Если ему казалось, что стоит сказать, он просто брал и говорил. Не то чтобы его волновали чувства Эрена на этот счет, но качественный трах уж точно обломался. Начиналось все прекрасно, Йегер отлично вжился в роль. У него даже встал. Но как встал, так и упал. В итоге пришлось все брать в свои руки и действовать по-старинке самостоятельно. Было неплохо, но могло быть и лучше. На самом деле в конце такого тяжелого дня Ривая хватило лишь на два раза. Оттрахав Эрена на столе (ну, он хотя бы перестал сдерживать стоны, что уже радовало, потому что безмолвные бревна Ривай тоже не особо жаловал), Аккерман с парнем снова переместились на кровать. Спать хотелось до изнеможения, но он знал, что не уснет. Эрен лежал спиной к нему, всеми силами стараясь отстраниться и лечь ближе к стене, а значит тоже был еще в сознании. — Ты не спишь, — просто констатировал Ривай, тихим голосом разрезав тишину камеры. Йегер какое-то время старался делать вид, что спит, но все же пожал плечами. — И что? — Я не могу уснуть. Может, расскажешь мне сказку, — Эрен обернулся через плечо, смерив мужчину хмурым взглядом. — Например, о том, за что ты сюда загремел. Парень какое-то время смотрел в серые глаза, затем снова отвернулся и коротко ответил: — За глупость и доверчивость. Ривай усмехнулся. Видимо, они были похожи больше, чем ему казалось. Услышав от Эрена ответ на вопрос, Ривай вдруг осознал, что он здесь по сути за то же самое. Ведь даже со всем тем багажом преступлений, который он совершил, его ни за что не поймали бы. И стало интересно, кому же так неудачно и глупо доверился Эрен. — Подробнее. — Не хочу, — рука Ривая, покоившаяся на животе пацана, поползла вверх, миновала грудь и схватила за шею, постепенно начав ее сжимать. — Кажется, я все еще не спрашивал тебя, чего тебе хочется, паршивец, — он не был в гневе, но все же ему казалось, что Эрен зарвался, когда начал играть в нехочуху. Когда Йегер начал слабо царапать продолжавшую сжимать его шею руку, Ривай отпустил. Какое-то время парень молчал, часто и громко дыша. Ривай снова обнял его, начал гладить большим пальцем живот. Эрен громко выдохнул. Ему не хотелось говорить, но он понял, что выбора у него не было: — Да ничего такого… Просто мой одноклассник… Он оставил у меня дома пакет после того, как мы подготовили проект. Потом он позвонил и попросил вынести его в переулок, что находится на середине дороги между нашими домами. Я даже не заглядывал туда, просто взял и побежал, Рай сказал, что тоже сейчас подойдет, — до этого момента голос звучал меланхолично, равнодушно, но вдруг Эрен приостановил свое повествование и тяжело вздохнул. — Я простоял там минут десять, звонил Райнеру на мобильный, но тот не брал. Потом с двух сторон этот переулок перекрыли копы. Я даже не подумал, что они за мной. Мне даже в голову не пришло, что нужно бежать или что-то такое… В итоге меня взяли со ста граммами марихуаны и тремя кокаина. — Похоже на брехню, — оценил рассказ Аккерман, хотя на самом деле сразу поверил. Но Эрен вредничал, Риваю захотелось тоже. — Думай, что хочешь. Я уже здесь, зачем мне врать о том, какой я лох, — пробурчал пацан. — И какого хрена ты ему сделал? Эрен снова пожал плечами. Какое-то время он молчал, Ривай подумал, что он уже не станет отвечать, но парень вдруг зашевелился и повернулся лицом к мужчине. На его лице, на которое удачно падал свет уличного фонаря, проникшего через маленькое окошко, отражалась вселенская печаль и обида. — У меня есть догадки на этот счёт. Но мне хочется верить, что была гораздо более весомая причина, — Эрен опустил взгляд с глаз на шею Ривая и закусил губу. — Просто… Если я буду знать наверняка, что дело было лишь только в этом, не уверен, что смогу с этим справиться. Ривай подумал, что Эрен справится, если узнает правду и она его не устроит. А тому, «Райю», пизда, потому что Эрен отчаянный псих. Это доказывал и тот случай с Лэсли (в голове сразу всплыл раздраженный голос «Его звали Лэси!»), и массовая драка на позапрошлой неделе. Миленький одуванчик оказался тем еще берсерком. — Помоги мне выжить, Ривай. Эта просьба прозвучала глупо, потому что Ривай и так за ним присматривал. Но он понял. Эрен просил не бросать его, даже не позволяя себе допустить, что Ривай и так не собирался от него отказываться.