Хоббитянка: Путешествие в пустоту

*Цитата - Джон Грин "Виноваты звёзды"       Да чтоб она ещё хоть раз приложилась к алкоголю...       Поспать Бильбе Бэггинс попросту не дали. Через час после того, как она свалилась в объятия Дубощита, узбад довольно грубо растолкал её и насмешливо следил за представлением "Невыспавшийся оборотень поднимается с бодуна". Посмотреть, в принципе, было на что. Обычно организм оборотня справлялся с любым алкоголем, нейтрализуя в доли секунды, но гномий самогон всё же победил. Непривычная к последствиям бурной пьянки хоббитянка безуспешно попыталась зарыться носом в землю, но Торин бессовестно пнул её в бедро, пусть и достаточно аккуратно, даже синяка не осталось. Простонав что-то нечленораздельное, Бильба встала раза с пятого, перепутав, что она пока в человеческом обличии, и на четвереньках целенаправленно двинулась к ближайшему фонтану, пройдясь всеми конечностями по самым больным местам не менее пьяного и сонного отряда. От эпичного столкновения лба с мраморным бортиком фонтана спас Торин, вовремя докумекав, что тащить девчонку придется на собственном горбу в силу самого устойчивого мужчины в нынешнем состоянии их сборища. Мысль таким оригинальным образом избавиться от лишнего груза даже не возникла в голове узбада, что шокировало его самого.       От утопления в несчастном фонтане спас всё тот же Торин Дубощит.       Самое жуткое для хоббитянки было то, что услужливая память оборотня помнила каждый момент попойки, включая приставания к узбаду. Поэтому попытка утопления была вполне сознательной, что бы там не думал гном. Однако пару раз сильные руки заставили её голову окунуться в жутко мерзлячую водичку, вызывая бурные ругательства и прояснение в голове. Путать землю с небом больше не хотелось, как и смотреть в глаза узбаду. Весь остальной отряд самостоятельно покупался в импровизированной ванне и, бодрячком собравшись, тихо потопал на выход из Ривенделла.       Неприятных волшебников и упрямых ушастых, посетивших долину, пятой точкой чувствовали все.       Так что ну никто не удивился небольшой армии у единственного выхода из Последнего приюта, внаглую растянувшейся от одного столба к другому, украшавшим чертов мост. Оружия у ушастых не было вовсе, остановить отряд готовились либо долгими уговорами, либо кулаками. Гномы предпочли бы последнее: от напыщенных речей эльфов, прославившихся на всё Средиземье, мужчины бы сами сбросились с обрыва на радость пока ещё дремлющему дракону.       Бильба дёрнулась было тоже вступить в драку - хмель ещё не вышел, не иначе, - но Дубощит посмотрел на неё столь же ласково, как голодный удав на безмозглого двуногого ребёнка:       - Посторожи вещи, - и столько запредельной нежности было в мужском голосе, что внутренний волк встал на дыбы от ужаса.       Эльфы кеглями разлетались под пудовыми кулаками, не успевая даже пикнуть. Гномы, выплёскивая своё раздражение и похмелье, жалели нечаянных прохожих и с большим удовольствием квасили нос совсем молоденьким, которые составляли большую часть Армии-Отдувающейся-За-Всех. Опытные эльфы делали вид бурной деятельности, попросту толкая сумасшедшие головы на буйных гостей. Куча-мала набирала обороты, ушастые становились всё напористее, гномы всё упрямее. Парочка эльфов сунулась было к одиноко стоящей хоббитянке и отвалили в ту же секунду, как им довелось лицезреть выросшие клыки.       Пусть Бильба не любила свою сущность монстра, однако не могла обвинить в бесполезности. С монстром приходилось уживаться, а он требовал хотя бы контролируемого выхода. Лишь бы не как тогда...       Гномы успокоились только тогда, когда все эльфы расползлись по мостовой. Довольными остались обе стороны: у ушастых начальников теперь были отчет и алиби, гномы размялись и выветрили алкогольные пары, держась бодрячком, что не скажешь о держащейся за голову Взломщице, как её называл Торин в тех редких случаях, когда обращался к ней напрямую. Обычно - с колкостями. Однако стать причиной гибели девчонки узбаду ну очень не хотелось, поэтому одним взглядом отправил племянников на помощь шатающейся фигурке. Дубощиту не надо было обладать магией, как Гэндальфу, или читать мысли, как какой-то эльфийской ведьме, от которой они успешно убегали в данный момент, чтобы понять, кто в первую очередь виноват в ночной попойке. Вину братцы признавали, но ни капли не сожалели о содеянном. Они лишь встали рядом с хоббитянкой, страхуя сначала на мостике, а потом и на каменистой тропинке.       Почему-то думать о Бильбе Бэггинс как о человеке-оборотне становилось всё труднее, будто сами Валар перестраивали девушку под хоббичью расу: ушки казались острее и больше, рост - намного ниже, чем у высокорослых женщин, кожа стоп грубела от дороги, и сапоги пришлось выкинуть за ненадобностью - они оказались намного уже, чем было неделями назад. Пусть не хватало ещё несколько штрихов до полного перевоплощения, но Балин, сведущий о различных расах больше всех, как-то высказался, что их спутница теперь гораздо более полноценная хоббитянка, чем была при первой встрече.       "Но на лицо она стала ещё прекраснее", - думал Фили, придержав за локоток споткнувшуюся хоббитянку. От спутницы волнами исходила ярость на собственную беспомощность, а на каждую помощь она отвечала благодарным кивком. Кили шёл впереди - на узкой дорожке двоим было не разминуться, поэтому всю заботу о хмельной девушке взял на себя старший брат.       Первое впечатление блондинистого друга о их спутнице, когда она открыла им дверь, было самое что ни на есть похабное. Гормоны, бушующие в крови уже месяц без хоть какой-то девушки, давали о себе знать, но гномы умели сдерживать себя - они же сделаны из камня, в конце концов! Пусть и многие поколения назад. Но ощущение тепла и уюта, обитавшие в довольно просторной норке, расслабляли до того приятно, что сонный Фили рассматривал Бильбу как вполне достойный предмет для успокоения силы молодости, особенно когда узнал, что хоббитянка на деле оказалась человеком. Человеческие женщины за какое-нибудь украшение и ласковое слово обычно готовы были отдаться на пару ночей.       Бильба Бэггинс, угадав его мысли, втихаря провела рукой по шее, показывая, что с ним будет за любое подобное предложение.       А потом в неё влюбился Торин. И она в него.       Абсолютно все гномы заметили их взгляды, что они украдкой бросали друг на друга в первый же день знакомства. И если с Торином всё было понятно, почему так - Махал одарил их горячими сердцами, полных верности и любви к объекту, к которому вел сам Валар всю их жизнь, то быстрых ответных чувств от Бильбы не ждали от слова совсем. Особенно учитывая, какую неприятную сторону своего тяжёлого характера показал Дубощит. И что оба показательно непереносили друг друга.       Фили унизительно мало знал о хоббитах. Он в принципе не интересовался расами, кроме своей собственной. Ну и эльфов немного. Люди оставались тайной за семью печатями, потому что, как ни крути, а их сердца менялись каждую секунду. Но хоббиты? Фили знал, что пара торговых гильдий ведут дела с этой расой, поставляя железо в обмен на овощные культуры и закатки. Главы гильдий отзывались о хоббитах как о великолепных фермерах, но как о воинах? Нет, смеялись главы, ни единого, даже самого захудалого воина не было среди низкоросликов. Последний представитель, который знал, какой стороной держать меч, помер пять поколений назад и произвел единственную ветвь в многочисленных семейных древах хоббитов, имеющей шило в заднем проходе. После в его потомках долгое время рождались одни бабы. Не сказать, что те сидели по домам да детей плодили, аки кролики, но и дальше Ривенделла не ходили, и то с караваном.       А ещё Фили знал, что после людей неприлично короткой жизнью обладали именно хоббиты. В сравнении с гномами, низкорослики умирали тогда, когда гном ещё находился на рубеже между подростком и молодёжью. Поэтому гномы никогда не запоминали их имён, не интересовались жизнью фермеров, а большинство вообще едва знало о существовании такого благословенного края, как Шир. Гномы, как и эльфы, смотрели на свой народ, занимались прославлением рода и безбедной жизнью подгорных жителей. Чужие проблемы их не интересовали: какой смысл волноваться о тех, кто не способен пережить даже в спокойной жизни возраст гномов.       Смех, да и только. Ни на что не годные существа.       Бильба Бэггинс меняла представление обо всех народах. Она не была ни человеком, ни хоббитом, но мир принял её, менял под себя и пел, когда пела она. Оборотень, считающий себя монстром, боящийся собственной сути, словно грешник - мести Валар. Она шла наравне с ними без страха и привычных женщинам стенаний, держась вроде и подальше от отряда, но страшась потерять их, как Махал - своих детей. Фили видел в её глазах эту непривычную заботу о потрёпанном отряде отчаянных гномов, которую, возможно, ещё не до конца понимала она сама. Откровенно говоря, отряд с трудом принимал их маленькую защитницу. Кто-то не верил в её силу, кто - в адекватность оборотня, но абсолютно все не доверяли новой спутнице.       Они не понимали ни её мотивов, ни выгоды. Даже если учитывать неожиданный огонь чувств, горевший в обычно неживых глазах девушки. Бывалые воины позабыли со счётом лет, как чувства заставляют делать то, на что никогда бы не решился. Молодняк, с трудом представляя столь странный союз, знал и понимал: Бильба пойдет за их узбадом даже в Мордор.       "Ну или сама его туда отправит пинком под зад", - думал Фили, судорожно держась за мокрый камень спустя несколько дней пути. В отличие от всех гномов, более привычных к походной жизни и переживших много чего ужасного, в золотистых глазах оборотня племянник Торина Дубощита читал только искреннее негодования, а потом и ярость, когда вдали показались силуэты каменных великанов.