Интенция

нет, о многом я тебя не попрошу просто будь собою и со мною будь кто сегодня победит, не в этом суть заводи мотор — и в путь. куда-нибудь.

***

Ненависть порождает ненависть. Люди слышали это слишком часто, настолько, что мудрость потеряла всякий смысл, будучи втоптанной в грязь вместе с прочими истинами, такими простыми и одновременно — бесконечно далёкими от понимания. Если бы не Вишня, крепко сжимавший её ладонь в своей, О’Нил, без тени сомнения, позволила бы гневу поглотить себя, как это произошло с Дереком и Кэнди, в своей ярости лишь отдалённо напоминавших тех людей, которых она когда-то знала. Слабость от нанесённых ран давала о себе знать, заставляя девушку едва ли не повиснуть на Драконе, пока они все молча, затаив дыхание — кто-то от ужаса, но она, Сара — только лишь от граничащего с возбуждением благоговения — наблюдали, как происходит стремительный, жестокий самосуд над предводителем проклятого цирка. «Не такой жестокий, как то, что Сентфор сотворил с нашими жизнями». Пускай всепрощающими будут герои нелепых фильмов, в реальной жизни месть — это порой единственное, что у остаётся у живых, сломленных судьбой людей. Только лишь драконья удача — и никак иначе — убережёт Сару от проклятья, что обязательно вернётся, точно дьявольский бумеранг. Но это будет после, когда Человек в маске навсегда уйдёт в небытие, а пока… Пока есть только отсветы от костра, пляшущие свой дикий танец в её глазах, и этот неистовый жар, что греет, точно самый лучший любовник. — Гори в аду, — всё, что она могла прошептать, глядя, как кошмар всей её жизни терзают безжалостные, неутомимые языки пламени, унося за собой в бездну вместе с десятками мучительных воспоминаний. Может быть, это не приведёт к катарсису ни одного из них, но Сара верит: как минимум, это справедливое возмездие. Может быть, даже своего рода кара Господня? Гори. В. Аду. Сара видит в его глазах, обезумевших от боли и отчего-то всё равно полных ликования, ответ, в котором она и сама, пусть и неосознанно, но не сомневается ни на миг: там и увидимся.

***

— Кого ещё мне нужно завалить, чтобы наконец быть с тобой? — прерывает тишину Вишня, пока они, едва волоча ноги, продираются сквозь лес обратно, оставляя за спиной дотлевающий костёр и одуряющий запах крови, который, впрочем, и так словно бы пропитал их насквозь, до самых костей. Не верилось мало того, что всё закончилось, но и даже в то, что это в принципе было. Запах и пепел унесёт ветер, ростки травы пробьются сквозь сожжённую, проклятую в который раз землю, а что будет… с ними? Смогут ли они так же, как природа, начать сначала? — Вишня, не начинай… — Сара отмахивается от него, старательно высматривая впереди особняк Морингов, чтобы хоть как-то отвлечься от глобальной, всепоглощающей пустоты как в голове, так и в душе. — Нет, правда, я имею право знать. Чтобы в следующий раз взять чёртов огнемёт, потому что обычный огнестрел этих тварей не берёт, — мужчина на пару секунд рефлекторно оборачивается, дабы с промелькнувшим в глазах облегчением точно убедиться, что за ними никто не гонится. Сожжённые заживо в принципе не должны этого делать по всем мыслимым и немыслимым законам природы, но в Сентфоре, как они уже уяснили раз и навсегда, может произойти что угодно — и именно поэтому лучше держать ухо востро. — Обещаю, больше никаких монстров. Дальше только моя ревность и скверный характер, — Сара смягчается и выдавливает из себя улыбку, приобняв Вишню за талию. — Думаю, это я переживу, — хмыкает он и наклоняется к ней, чтобы коротко и игриво мазнуть губами по щеке, с нежной хитростью — так, как может только он — глядя на неё из-под полуопущенных ресниц. — Вы можете прекратить?! И без вас же тошно! — оправившись от своей истерики, Адель наконец не выдерживает и подаёт голос, раздражённо на них оборачиваясь и имитируя рвотный позыв, но Аарон, по выработанной за годы жизни с ней привычке, давно, наверное, ставшей его рефлексом, настойчиво тянет девушку за локоть, чтобы догнать оторвавшихся ото всех Дерека и Кэнди. Позади всех плетётся Бобби, не решаясь примкнуть ни к одной из маленьких групп, на которые разбилась их компания. Со стороны зрелище, конечно, не для слабонервных: все они с ног до головы перепачканы грязью и кровью, одежда в некоторых местах висит клочьями, но страшнее всего, пожалуй, только лишь лица: отстранённые, бледные, такие, как бывают у людей, чья жизнь едва ли когда-нибудь вернётся в нормальное русло — с беззаботными пробежками по утрам, дружелюбными соседями, чтением газет и дремотой в автобусе по пути на работу. Если и пробежка, то только с параноидальным озиранием по сторонам, если отношения с соседями — только лишь подозрительно-напряжённые, в вечном ожидании, когда же те, среди ночи, потащат в сторону свалки чёрный пакет с чьим-нибудь расчленённым телом. Вишня немного обгоняет Сару, чтобы с показательной галантностью подать ей руку, когда им приходится перебираться через особенно массивные корни. От него не ускользает её потерянность, спрятанная за приклеенной улыбкой, но не успевает мужчина и рта раскрыть, как внезапная, острая боль в груди перетягивает на себя всё внимание, заставляя резко выдохнуть и разве что не пополам скрутиться. В целом Дракон выглядит больше удивлённо, нежели болезненно, словно до этого стойко верил, что он как минимум обладает регенерацией Росомахи, а как максимум — самим бессмертием. — Эй, что такое? — скрыть что-либо от О’Нил — тоже задача не из лёгких, в этом они наравне. Она быстро нагоняет Вишню, испуганно отводя в сторону полы его пиджака и ожидая увидеть на рубашке свежую кровь. — Боль такая же, как пару лет назад, когда я сломал рёбра. Совпадение ли?.. — И ты только сейчас это заметил?! Надо ведь перевязать. — Ну, нам ведь было немного не до этого. К тому же ты недооцениваешь мой болевой порог. Не суетись, мы вон уже почти на месте. Мужчина кивает на виднеющиеся из-за стволов деревьев стены особняка Морингов. Подойдя ещё ближе, они замечают, что тот окружён несколькими полицейскими машинами. — Вовремя они. Самое интересное, как всегда, упустили, — бормочет Кэнди, скрестив исцарапанные и измазанные в золе руки на груди. Дерек лишь мрачно хмыкает и вместе с Аароном подходит к дому первым. Из здания стремительно выходит грузный мужчина в форме шерифа, которого Хилл тут же уводит в сторону для разговора. В сравнении с полицейскими Драконы выглядят явно внушительнее и солиднее, и это всё, что нужно знать о сентфорских властях. Сара осторожно, но крепко обвивает невозмутимого Вишню рукой, пока их пара, наконец, молча не нагоняет друзей. Никсон тяжело опускается на ступеньки рядом с Кэнди, и они начинают о чём-то тихо переговариваться, прислонившись друг к другу. Бобби топчется в стороне, явно чувствуя себя некомфортно, и Сара слабо, но ободряюще ему улыбается, пытаясь хоть как-то поддержать друга. Тёрнер отвечает тем же, снимая очки и устало потирая разбитую переносицу. — Дай угадаю, местный шериф — тоже ваша подстилка? — О’Нил прислоняется щекой к плечу Дракона, щурясь от тревожного, мигающего света машин. Безумно хочется упасть в постель и впасть в летаргический сон месяца эдак на два-три. — Звучит грубовато, но можно и так сказать, — Вишня усмехается, обводя взглядом косо поглядывающих на них полицейских, после обращается к Моринг: — Адель, милая, не принесёшь мои ключи? Они где-то в холле. — Я тебе что, девочка на побегушках? — она фыркает, с неохотой отрывая взгляд от спины бывшего мужа, поворачивается к Вишне, осматривает его критически. Замечает, что тот стоит, слегка сгорбив спину, придерживаемый за торс Сарой. — Ты опять что-то сломал? — Это было несложно, учитывая, что я прикрывал, в том числе, твою задницу от толпы взбесившихся уродцев, — он на мгновение повышает голос, привлекая этим внимание всей компании, но вскоре приподнимает руки в обезоруживающем жесте, словно бы извиняясь. Адель, гордо вскинув подбородок, поднимается по лестнице и молча скрывается в доме, но через несколько минут томительной, неуютной тишины всё же выходит, и уже не одна: рядом с ней заплаканная, на вид точно постаревшая на десяток лет, миссис О’Нил. — Мама! — Сара распахивает глаза и, резко сорвавшись с места, подбегает к ней, но почему-то в самый последний момент замирает, так и не заключив её в объятия, смущённая собственными эмоциями. И женщина обнимает дочь первой, вновь обессиленно, горько расплакавшись. — Я думала, это чудовище забрало у меня и тебя… — Всё в порядке. И теперь всегда будет. Та не находит в себе сил, чтобы сказать что-либо ещё, лишь плачет и кивает: понимает, как много когда-то допустила ошибок, из-за которых, в том числе, они с дочерью не общались все эти десять лет. Взгляд женщины натыкается на Вишню, который ловит брошенные Адель ключи, одними лишь губами прошептав: «можно было и отдать в руки». Заметив внимание миссис О’Нил, Дракон смотрит в ответ, слегка опуская голову в знак приветствия. И улыбается ей краешками губ, но улыбка эта выходит до боли грустной — как символ всех упущений, предрассудков и потерь. — Мы поедем в больницу, — Сара отстраняется первой и оглядывает друзей, отходя обратно к Вишне и крепко переплетая с ним пальцы. К миссис О’Нил же приближается Дерек, удивительно спокойный и сосредоточенный, приобнимает за плечи и что-то тихо, мягко ей говорит. Кажется, смерть шерифа за это время сплотила их ещё сильнее. Так, как им с Сарой уже никогда не суметь. — Кто-нибудь поедет с нами? — Я подожду, пока эти олухи додумаются вызвать скорую, — Адель хмыкает, презрительно окинув взглядом полицейские машины. Кто-то из копов, вероятно, услышав их разговор, спохватывается и начинает что-то бормотать в рацию. — Честно говоря, у меня нет никакого желания здесь оставаться, — Сара слышит тихий голос Дракона у себя над ухом и кивает, в ту же минуту позволяя увести себя куда-то за дом. Оборачивается на мгновение, сталкиваясь с тяжёлым взглядом Никсона. Он держит за руку измождённую Кэнди, та, в свою очередь, сжимает плечо Бобби, уставившегося в одну точку невидящим взглядом. Возможно, она должна остаться с ними, как часть их неизменной, святой четвёрки. Им нужно так много обсудить, но Сара, к своему стыду, безумно страшится этого разговора, отчаянно хватаясь за возможность оттянуть его хоть немного дальше. — У тебя же есть права? — из раздумий выдёргивает голос Вишни, придирчиво оглаживающего сверкающий бок автомобиля, точно находя там какую-то микротрещину. Сара наконец обращает на машину внимание, обходя её по кругу и кивая в ответ на вопрос. — Это Кадиллак? — Он самый. Эльдорадо, седьмого поколения! Скажи, шикарный, — Вишня улыбается по-мальчишески, осторожно опускаясь на пассажирское кресло, и с облегчённым выдохом откидывается на спину, вытянув ноги. Болезненно морщится, но лишь на мгновение, так, чтобы О’Нил не заметила. Сара садится за руль, оглядывает кожаный салон и пожимает плечами. — Слишком показушно и неоправданно дорого. Впрочем, очень похоже на тебя, — она язвительно улыбается, заводя машину, и Дракон оскорблённо хватается за сердце. — Не боишься пускать меня за руль этой малышки? И имя же наверняка дал? Может, мы сейчас внутри какой-нибудь Бетти? — Ты сейчас договоришься до того, что мы, — он, ухмыляясь нахально, небрежным, но от этого ещё более привлекательным жестом указывает на свой пах, — будем в тебе, так и не добравшись до больницы. — Какой ты мерзкий, — Сара качает головой, но всё же, не сдержавшись, посмеивается, выезжая на трассу и по возможности сразу же ускоряется, надавив на газ так, что Вишня слегка напрягается. С плохо скрываемой тревогой она бросает взгляд в зеркало заднего вида на стремительно удаляющийся, мрачный особняк Морингов. Хотела бы она больше никогда к нему не возвращаться. — Можно уехать из города, сегодня же, — привычка каким-то образом дополнять её мысли, кажется, так и не покинула Дракона. Да и покинет ли? — Всё необходимое у меня всегда с собой. Он открывает бардачок, демонстрируя ей кипу старых кассет и несколько затерявшихся среди них кредиток. — Да уж, настоящий набор для выживания, — Сара усмехается, краем глаза наблюдая, как Вишня вытягивает потрёпанную, очевидно, заслушанную до дыр кассету-фаворитку, вставляет её в проигрыватель, и в первый же момент из приёмника слышится надрывный голос Бонни Тайлер. — Ты правда нужна мне этой ночью, — с полной отдачей делу затягивает Вишня, заставляя Сару поперхнуться очередной волной смеха. Он запрокидывает голову и драматично прикрывает глаза, вовсю актёрствуя. — Вечность начнётся этой ночью!* — Уймись уже, чудо! — едва не пуская слёзы от хохота, умоляет О’Нил, наконец стремительно выезжая к более оживлённой городской местности и проносясь мимо череды притихших, ночных домов. — Я смотрю, десять лет и впрямь прошли продуктивно, раз ты заучил дискографию Тайлер. — И Тины Тёрнер. До чёртиков приятно уносить ноги под эти замечательные мотивы, зная, что в багажнике копошится какой-нибудь связанный по рукам и ногам мудак, рядом с несколькими кило кокаина. Что? Это шутка, милая, — он подмигивает ей, деловито поправляя пиджак и как бы возвращая себе серьёзность. Они мчатся, поглощенные этой минутной беззаботностью и искренним смехом, совсем как парочка безумцев, только что ограбивших банк и попутно прикончивших десяток человек. Вишня, приоткрыв окно и вдохнув порыв свежего, совсем уже летнего, воздуха, любуется ей даже с кровью, запёкшейся на ужасно растрёпанных волосах, с разбитой губой и грязью, смешанной с всё той же кровью, под ногтями. — Уезжать нельзя. Только не сейчас, — вдруг говорит Сара, поворачивая к Вишне голову и ловя на себе его задумчивый взгляд. Она резко становится слишком серьёзной, почти испуганной, нервно, с силой сжимает руль. Вишня, нахмурившись, накрывает её ладонь своей, успокаивая и вместе с тем, на всякий случай, начиная ненавязчиво контролировать движение. И это, пожалуй, вовремя. О’Нил сама не сразу замечает, как по щекам начинают течь слёзы, беспрерывно и безо всяких прелюдий. Девушка как-то истерично усмехается, поспешно размазывая их, хоть и знает, что лицо очень скоро вновь станет мокрым от этих не поддающихся контролю рыданий. — Давай остановимся. Нам стоило сразу поговорить, а я, дурак, как всегда, свожу всё к клоунаде, — Дракон с сожалением качает головой и играет желваками от злости на себя, оглаживая её подрагивающую руку. — До больницы немного осталось. Не помнишь, прямо или направо? — Прямо — только школа, это точно. Эй, посмотри на меня. Они притормаживают на перекрёстке, и Сара сама резко подаётся к нему, прикрывая глаза и порывисто касаясь его губ своими, влажными и горьковатыми. Этот поцелуй очень похож на тот, терпкий и прощальный, у вокзала, отчего Вишня невольно напрягается, точно готовясь удержать её всеми правдами и неправдами, лишь бы не дать сбежать снова. Проводит ладонью по мягким волосам, аккуратно отводя их ей за спину, гладит тыльной стороной ладони по щеке, удерживая ещё на миг и целуя крепче, прежде чем позволить ей отстраниться. — Ты меня пугаешь, — честно говорит Дракон, пытаясь в лице Сары найти ответы на свои вопросы, но она так и остаётся для него загадкой, которую он, возможно, никогда не сумеет разгадать полностью. — Мой путь к воспоминаниям подошёл к концу. Дальше — только реальность. И я ведь так мечтала, чтобы всё закончилось, но теперь, когда это свершилось, я… я просто ничего не чувствую. Теперь этот чертов город — точно картонная декорация, да вся моя жизнь мне кажется пустышкой, трещащей по швам у меня на глазах! Я с ужасом осознаю старательно игнорируемый мной факт того, что за ней — лишь пустота, понимаешь? Белый экран — и ничего больше. Потому что я так и не успела эту пустоту ничем заполнить, оставаясь пленницей Сентфора, его тайн, страхов, людей… в разуме свихнувшейся шестнадцатилетней девчонки, которая теперь, кажется, ушла в небытие вместе со всем плохим. А без неё я совершенно не понимаю, кто же я! — Она, почти опустошённая этой истерикой, упирается лбом в руль, судорожно втягивает воздух и наконец поворачивает голову к Вишне, вымученно улыбнувшись сквозь поток слёз. — Но даже если это всё — лишь какая-то моя фантазия, пока я бьюсь в тугих ремнях больничной койки, или же меня самой и не существует вовсе… Я так счастлива, что мой мозг придумал тебя. Без тебя я не умею чувствовать себя живой. — Спорим, даже если мы выедем за пределы этого города, я никуда не исчезну? И никакого белого экрана, обещаю, Принцесса. Сказки кончаются не так, — он говорит со спокойной уверенностью и улыбается ей с такой щемящей сердце нежностью, что Сара заходится в рыданиях лишь громче, но уже совсем от других чувств. — Тогда я буду должна тебе уже два желания. Как бы не утонуть в долгах, — она вновь растирает слёзы запястьем, по-детски, судорожно заикаясь и всхлипывая, но вскоре уже улыбаясь и понемногу успокаиваясь. — У тебя будет много времени, чтобы справиться с этой проблемой, — они вновь одновременно неспешно подаются друг к другу, соприкасаются лбами и прикрывают глаза, так и замирая, вслушиваясь друг в друга, точно в самую родную мелодию. Вишня берёт её руку в свою, оглаживает кончиками пальцев, начиная с костяшек и доходя до локтя, мягко целует в уголок губ, а после, почти невесомо, в закрытые веки. Кладёт тёплую ладонь на затылок Сары, успокаивающе поглаживает и притягивает ещё ближе к себе, улыбнувшись ей в плечо, только почувствовав, как эти нежные руки обвивают его под пиджаком. — Мы поговорим об этом ещё не раз, — обещает Вишня, продолжая касаться Сары, мягко целовать лицо, стирая слёзы так успокаивающе, что его близость, точно луч рассветного солнца, рассеивает весь мрак, заставляя поверить, что её реальность не замкнута ни в прошлом, ни в этом городе, ни даже в болезненном восприятии той новенькой девчонки, испуганно стоящей перед классом в свой первый день в Сентфоре. Она наконец свободна и теперь может обрести себя заново. Следующий вдох уже ощущается по-другому. О’Нил отстраняется, оглядывает его щурящееся от рассветных лучей лицо, всё такое же улыбающееся, и спокойно, уверенно произносит то, что хотела сказать и десять лет назад: — Знаешь, я люблю тебя. Может быть, эти слова так банальны, что ничего и не значат уже, но мне хочется, чтобы ты, моё спасение, это знал и всегда носил в своём сердце, — но через несколько бесконечно долгих секунд, всё же не сдержавшись, добавляет, улыбаясь уже хитрее: — Да и вряд ли я ещё когда-нибудь это повторю! Вишня молчит, пока Сара смущённо смотрит ему за плечо, подбирает слова и наконец, тяжело сглотнув, отвечает, поглаживая всё ещё подрагивающие пальцы девушки: — Я рад, что факт моего рождения в Сентфоре не стал в нашей истории фатальным. И даже наоборот… То есть, мне жаль, что тебе пришлось здесь так многое пережить, и всё же я та часть этой истории, что заставляет тебя улыбаться — и это ценнее всего, что я делал в жизни, — Дракон внимательно разглядывает лицо О’Нил, проводя пальцами по её щеке и задумчиво спускаясь ими на шею. — И я… тоже люблю тебя, Сара. А ещё у меня, кажется, какой-то внутренний блок на эти слова, я едва смог их произнести, даже несмотря на то, что искренне хотел. Они смеются над собственной неловкостью, такой подростковой и уютной, и, наконец, продолжают путь прямо навстречу неохотно просыпающемуся солнцу. Тепло, разливающееся внутри и сосредоточенное в их переплетённых на руле пальцах, превращается в настоящее, необузданное пламя, способное испепелить каждого, кто вновь попытается их разлучить. Когда-то Сара бывала в этой больнице довольно часто. Навещала Стефани, Кэнди, потом и сама лежала в одной из палат сразу после пожара. Кажется, даже медсёстры остались теми же, только, конечно, постаревшими — и это единственное напоминание о том, что время в Сентфоре не остановилось. После недолгих препираний с сонной дежурной медсестрой та наконец отводит их в один из кабинетов, передавая парочку своей коллеге — кажется, более опытной и бодрой. Та, первым делом вколов Вишне обезболивающее, обрабатывает губу и Саре, поверхностно осматривая и не задавая никаких вопросов. Наконец, женщина оставляет ватку и перекись для прочих ранок и уходит за травматологом, обещая вернуться как можно быстрее. Прежде чем убежать, ещё раз грозно оглядывает их и, настоятельно порекомендовав Дракону оставаться в лежачем положении, скрывается за дверью. Тот, разумеется, сразу же садится на кушетке, словно бы это часть его ДНК — идти против правил, и Сара подходит к нему, ничего не говоря (а какой в этом, собственно, смысл?) и начиная мягко перебирать спутанные, волнистые пряди. Им больше не нужно слов. Вишня крепко обнимает её, уткнувшись носом куда-то в грудь, и Сара вдруг понимает, насколько же ему, ничуть не меньше, чем ей, не хватало тепла. Она касается губами его макушки, гладит по голове тёплой ладонью, как когда-то в детстве это делала мама, ощущая, как мужчина судорожно выдыхает от её нежности и прячет глаза. О’Нил знает: пока что Вишня не хочет это обсуждать, и лишь понимающе, коротко целует его в висок. — Кто тебе сломал рёбра в прошлый раз? — она мягко переводит тему, приподнимая его лицо и поглаживая щёки. Он накрывает её ладони своими и облегчённо улыбается. — На самом деле никто. Банально, но я просто упал с лестницы, — признаётся Дракон, посмеиваясь и, кажется, прокручивая в голове это воспоминание. — Это был мальчишник Аарона. В жизни, кажется, так много не пил, как тогда, поэтому помню ничтожно мало. Со слов очевидцев, мы с ним поспорили, смогу ли я на руках спуститься по лестнице… — Ну не сумасшедшие ли? — Сара качает головой и укоризненно смотрит на него, с ужасом представляя себе эту сцену, но вскоре нехотя добавляет: — Хотя-я… у меня были похожие ситуации, чего греха таить. Началось с моего первого косячка, лет в двадцать. Я тогда нырнула в прорубь, а то был февраль, вроде, и рекордно низкая для того сезона температура. Вишня удивлённо вскидывает бровь, слегка отстраняясь. — А ещё ко мне какие-то претензии, — он качает головой, щурясь от лучей солнца и с нажимом проводя ладонями по её талии. — И что было дальше, чертовка? — Да ничего, нас заметила полиция и увезла в участок за нарушение общественного порядка. Может, потому что мы ныряли голыми… Дракон прыскает от смеха, легонько шлёпая её по бедру. — На самом деле, я не пожалела об этом, даже валяясь дома с температурой под сорок. Это был пик эмоций и физических ощущений. В последующие пару лет я часто за ними гонялась: они выбивали абсолютно всю дурь из головы, но здравомыслие не позволило мне окончательно утонуть в какой-нибудь зависимости. К счастью. — Но ведь теперь ты зависима от меня, — Вишня пошловато ухмыляется, несильно кусает куда-то в плечо, после не позволяя увернуться и притягивая её обратно за бёдра. — Не дождёшься! — самодовольно хмыкает она, продолжая вырываться, пока Вишня ловко не разворачивает её спиной к себе, резко прижимая обратно и контрастно нежно целуя между лопаток. Удерживает запястья за её спиной, хотя Сара почти уже и не сопротивляется, и продолжает мягко целовать спину в открытом вырезе платья. В этот момент возвращается медсестра с врачом, и они, точно провинившиеся подростки, отскакивают друг от друга. — Подождите в коридоре, мисс, — строго говорит женщина, и Сара кивает, но прежде чем выйти, спокойно и нежно целует Вишню в губы. Он подмигивает ей, растягивая рот в довольной улыбке и провожая взглядом до самой двери. О’Нил чувствует гордость за то, что наконец стала той, кем не могла себе позволить быть раньше. Внутри закипает какая-то зашкаливающая уверенность, дерзость, но при этом уже не бунтарская — потому что спокойная, размеренная. Сара проходится по тихому коридору с уютными вазами и газетами на столиках, оглаживает пальцами стены, внутренне словно прощаясь. Уже без злости и ненависти, просто постепенно отпуская наконец эту верёвку, тянувшуюся к прошлому и давно стёршую ладони в кровь. Умывается в туалете, стирая хотя бы с лица следы крови, в автомате покупает кофе и парочку сэндвичей в упаковке, наконец, тихо садится у окна, открывающего вид на часть парка и черепичные крыши аккуратных, маленьких домов. Сейчас город выглядит таким умиротворённым, удивительно родным, что Сара на мгновение забывает, как дышать, вглядываясь в освещённые рассветными лучами кроны деревьев и очертания гор на горизонте. Может быть, зря она его так ненавидела? Как минимум, можно попрощаться с ним достойно, не держа никаких обид, от которой самой лишь хуже. Она теряет счёт времени, задремав за этим созерцанием мирной природы, пока не чувствует мягкое прикосновение к волосам. Встрепенувшись, отрывает голову от стола и поднимает сонный взгляд на склонившегося над ней Вишню. Он с улыбкой заправляет прядь её волос за ухо и подаёт руку. — Можем ехать домой, — мягко поднимает Сару с места, сходу по-хозяйски обнимая за талию и уводя дальше по коридору. — Всё прошло хорошо? Как ты себя чувствуешь? — Прекрасно. Но я умру, если не упаду на кровать прямо сейчас. Сара потирает глаза, спускаясь за ним, удивительно шустрым, по лестнице, вскоре уже оказываясь на улице и передёргивая плечами от утренней прохлады. В этот раз Дракон сам садится за руль, и О’Нил не может не отметить, как же всё-таки идёт ему этот старомодный, но до ужаса стильный автомобиль. Она садится рядом, чувствуя себя героиней какого-то французского фильма, и даже закидывает ногу на ногу. Вишня быстро перенимает это настроение, охотно проводит ладонью по её оголившемуся бедру, ну точно как в кино, отчего оба довольно улыбаются, понимая друг друга без слов. Из приёмника играют The Beach Boys, и кажется, что ещё более атмосферным, врезающимся в память, этот момент уже не станет, но Вишня откидывает верх кабриолета, и Сара охает от восторга, подняв руки над собой и ловя пальцами порывы ветра. Она беззаботно смеётся, удивляясь тому, как, оказывается, приятно чувствовать, замечать детали: нежаркое солнце приятно касается лица вместе с озорным, шумящим в ушах ветром, а воздух… воздух пропитан чем-то неуловимо детским, когда, проснувшись раньше родителей, выбегаешь на улицу босиком, чувствуя холодок травы, покрытой утренней росой, и вдыхаешь полной грудью, точно зная, что всё самое лучшее ещё впереди. God only knows what I'd be without you… Сара перебирает кассеты в бардачке, вслух читая названия и слушая комментарии и воспоминания Вишни. Потянувшись за самыми дальними, она натыкается на что-то холодное и, не задумываясь, вытягивает на свет. Дракон бросает взгляд на найденный предмет и довольно цокает языком. — А я-то думал, куда же его дел. Может, ты и в квартире покопаешься? Я всё не могу найти свои ну-… — Погоди-ка, это кастет? Да я всё больше убеждаюсь в том, что, кажется, встречаюсь с кем-то из близнецов Крэй. * — Ах, если бы Итан одумался и сотрудничал со мной, то да, мы с ним вполне могли бы стать их американскими версиями. Сара примеряет позолоченный кастет, но он оказывается слишком большим для её тонких пальцев. Вишня хитро улыбается. — Кажется, я знаю, что подарить тебе. — Эй, с братом не получилось, так ты из меня хочешь сделать Фрэнсис Ши? — Ни в коем случае. Их история любви — это скорее пример, как делать не стоит. О’Нил хмыкает, кладя оружие в карман его пиджака и вновь устремляя взгляд на мелькающие мимо дома с идеально подстриженным газоном и цветастыми клумбами. Какие скелеты в шкафу хранит эта белокурая домохозяйка, с утра пораньше готовящая завтрак своему семейству? А этот садовник под окнами — срезал ли он кому-нибудь пальцы своими устрашающими ножницами, так же, как проделал это с невинным бутоном розы, только лишь удовольствия ради?.. А может быть, и нет у них никаких секретов. Иногда люди просты и внутри, и снаружи, и это вовсе не плохо. Вскоре они заезжают на платную парковку, и Сара оглядывается, пытаясь понять, на какой же они улице. Свалка, неизменная и непоколебимая, служит ей ориентиром, быстро погружая в нужные воспоминания. — Только не говори, что ты всё ещё живёшь в той квартирке, — то и дело озираясь, недоверчиво косится на него О’Нил, беря Вишню под руку и идя в сторону неприметного здания. — Я в Сентфоре бываю раза два в год, что ты хочешь? Правда, есть ещё один дом, недалеко от особняка Адель, но он больше похож на штаб-квартиру Драконов, не хочу тебя вот так с ходу им шокировать. А эту студию я тоже выкупил. Подумал, тебе понравится в неё снова заглянуть. Сара скептически хмыкает. В лифте вновь рассматривает себя в разрисованное зеркало, поджимает губы и пытается поправить хотя бы волосы, но ничего толкового из этого, конечно, не выходит. Вишня посмеивается над её попытками, пристраиваясь сзади, и игриво, неторопливо целует в шею где-то под ухом. Сам он, конечно, выглядит не лучше. «Но в отличие от меня, растрёпанность ему так к лицу…» О’Нил едва сдерживается, чтобы не охнуть, когда он продолжает настойчивее приникать губами к эрогенной зоне, едва не вжимая её в зеркало и пристально глядя в глаза зазеркальной Саре. — Эй, сбавь обороты! Тут же наверняка камеры, — смеётся девушка, не слишком старательно пытаясь сбросить его руки, но лифт как раз останавливается на нужном этаже, и Сара выскакивает на лестничную площадку, показав Вишне язык. Тот показывает его в ответ, выходя следом и неспешно открывая дверь. Пропускает даму вперёд, чтобы предсказуемо сжать ладонью её ягодицу. Квартира сильно изменилась: стала более обжитой и уютной, что вызывает недоумение, ярко отразившееся на лице Сары, держащей руки позади себя, чтобы отразить очередную атаку. — Здесь обычно живут члены банды с трудной жизненной ситуацией, — пожав плечами, поясняет Вишня, лениво сбрасывая пиджак вместе с рубашкой и по-хозяйски заглядывая в кухонные шкафчики. Холодильник увешан разными фотографиями и записками, закреплёнными магнитами, и даже на подоконнике, том самом, красуется горшок с ещё не совсем увядшим растением. — Я сам был на их месте, и мне приходилось ночевать где попало. Особенно плохо было на продавленной, клоповьей тахте в мизерной квартирке Хилла. — Бедняга! А идея очень благородная. Ты правда молодец, — Сара тепло улыбается, осматривая полки с книгами и постеры на стенах, особенно цепляясь взглядом за крайне дорогую на вид картину с китайским драконом, таким же, как на татуировке Вишни. — Чем вы вообще сейчас занимаетесь? — Чёрные Драконы — это уже больше кредо, нежели просто банда или организация. Тяжёлые времена остаются позади, но изначальная идея, как по мне, будет актуальна всегда — и это желание быть частью чего-то большего. К тому же, работёнка всегда найдётся — и на красивой, вылизанной стороне бизнеса, и на неприглядной обратной, с выбиванием долгов, например, — несколько уклончиво откликается мужчина, наконец падая на кровать и тихо, болезненно охая от этого необдуманного движения. — Боже, осторожнее! У тебя же перелом, болван, — Сара бьёт его по ногам подвернувшимся под руку полотенцем, вызывая лишь приглушённый, сонный смех — Вишня уже уткнулся в подушку с явным намерением не отрываться от неё ближайшие часов десять. И Сара решает оставить допрос вместе с душем на потом. — Город просыпается, мафия засыпает, — тихо хмыкает она и плотно задёргивает шторы, тоже приземляясь рядом и сразу осознавая, насколько же, оказывается, устала, но позабыла об этом рядом с любимым мужчиной. Как и обо всех приключившихся бедах… Это странно, — неужели так бывает? — но думать ужасно не хочется, особенно, когда Вишня сонно притягивает её ноющее во всех местах тело поближе, окутывая своим теплом, — так, будто делает это уже не одно десятилетие — и уже спустя несколько минут они проваливаются в глубокий сон. Саре снится, что они с родителями проносятся мимо таблички «Добро пожаловать в Сентфор» и навсегда оставляют её позади, начав новую жизнь в совершенно другом месте. Раньше это было мечтой, но теперь кажется ночным кошмаром.

***

Адель так устала и всё равно не может заснуть. И чем она заслужила такое наказание? Да, она никогда не была идеальной, да, ошибалась раз сто, но разве не сполна заплатила столькими потерями?! Девушка обессиленно прижимает ладони сначала к лицу, после зарываясь пальцами в огненные, с ранней проседью, волосы, и яростно сжимает их, чтобы отрезвить себя болью и не дать упасть в пучину из ненависти и жалости к себе. Дверь с тихим скрипом отворяется, пропуская свет в её мрачную, омертвевшую комнату, и Моринг резко, с бешено колотящимся сердцем, садится в постели, заталкивая в глотку мольбы и слёзы, чтобы хотя бы на этот раз не унижаться и не умолять отпустить. Но это всего лишь Аарон. Хотя, может, он и есть самый худший вариант из всех возможных. — Чего тебе? — грубо бросает она, быстро отодвигаясь подальше от полосы света, чтобы скрыть лицо. — Решил проверить, как ты, — спокойно говорит мужчина, оглядывая её комнату — он не был здесь уже очень давно. Зеркало завешено тканью, полки, прежде забитые безделушками и старыми, школьными наградами, пусты. Пол, как и вся мебель, покрыт слоем пыли. — Не нужно, Хилл, хватит уже строить из себя мать Терезу. Самое милосердное, что ты можешь сделать — это оставить меня в покое, — качает она головой, уже без злобы и в принципе каких-либо эмоций. Натягивает одеяло повыше, намереваясь отвернуться и, может быть, на этот раз высшие силы смилостивятся и дадут ей поспать. Если повезёт, даже без кошмаров о сгорающем заживо брате — но это уже за гранью мечт. — Я всё исправлю, — вдруг говорит Аарон дрогнувшим на миг голосом, подходя ближе и медленно опускаясь рядом с её кроватью. В тусклом лунном свете он кажется старее, чем есть на самом деле, но, по правде, Адель всегда любила его седину и это взрослое спокойствие в глазах. Возможно, потому что сама внутренне чувствовала себя на десяток лет старше. Моринг говорит не то, что хочет, потому что её желания никогда не доводят до добра. Ни саму Адель, ни тех, кого заносит слишком близко к её болоту. — Ты не умеешь чинить. Ты только ломаешь, понимаешь? Как и я. Мы не созидатели, Аарон, и не творцы, мы с тобой — как торнадо. И как бы ни хотел ты казаться другим, это ложь. В первую очередь, самому себе. — Может, и так. И ты определённо заслуживаешь большего — человека, который сможет направить в нужное русло, сберечь тебя от этого хаоса, а не погрузить в него. Я думал, что тоже смогу, но лгал себе и делал только хуже нам обоим. И за это прошу тебя меня простить. Но, Адель, всё… случившееся, оно что-то перевернуло во мне, хотя я и не подозревал, что это всё ещё возможно с таким, как я. Ходя по грани, я думал лишь о тебе, о том, как многое не успел тебе дать. По правде, наверное, вообще ничего не дал. «Ложь-ложь-ложь», — шепчет про себя Адель, вспоминая, что именно он когда-то стащил её с крыши, именно Аарон промывал ей желудок, когда она наглоталась таблеток, искал по всем барам города, отмывал волосы от её собственной рвоты, кутал в своё пальто, пока они, поругавшись на Новый год, молча смотрели салют. Аарон Хилл ходил с ней на кладбище каждые полгода. Молча сидел перед тихим могилами по несколько часов подряд, пока пальцы Адель не становились ледяными, и он на руках не уносил её, беззвучно плачущую, в машину. — Хватит. Пожалуйста, Аарон, это жестоко. — Знаю. Но я не могу оставить тебя, каким бы эгоистичным это желание ни казалось. Хочу наверстать упущенное и сделать тебя счастливой. Вновь увидеть улыбку, искреннюю, а не вымученную. Адель не понимает, что же чувствует к нему больше — ненависть или любовь. И от этого плачет, точно маленькая девочка, внутренне понимая, что, кроме Хилла, у неё никого нет. И не будет, потому что ей это и не нужно. Потому что он заменил собой всех, и это ненормально, но разве могла бы она, после всего случившегося, полюбить иначе? Аарон, несмотря на то, что уже пересёк четвёртый десяток, не понимает, почему так легко отказался от неё. Почему сдался после всего уже пережитого, как только она начала больше, чем обычно налегать на алкоголь, швыряться посудой и допускать серьёзные ошибки в ведении их чёрной бухгалтерии. Почему вообще заставил Адель заниматься бизнесом Драконов, а не собственным лечением?.. Аарон в самодовольной взрослости всегда искренне считал, что расти ему уже некуда, не замечая, как они оба по глупости разрушают свой брак, точно дети — песчаный замок. Аарон садится рядом с беззвучно плачущей женой и притягивает к себе, прижимая к своей груди и с трепетом целуя её руки, плечи, волосы…  — Я обещаю, что теперь всё будет по-другому. Мы всё преодолеем. Столько раз, сколько понадобится. Прости, что не боролся за тебя, моё огненное солнце.

***

Кажется, будто даже запах подушки остался прежним — пахнет она волосами Вишни: совершенно неописуемым, только лишь его ароматом с лёгкой примесью ментоловых сигарет и шампуня. Сквозь сонную, размытую пелену Сара видит и самого захватчика всех её мыслей и снов — он бродит взад-вперёд перед окном, тихо разговаривая по телефону и разминая свободную руку. В приоткрытое окно настоящим морем вливается поток красно-оранжевого, закатного света, такого тёплого и яркого, почти осязаемого, что хочется в нём раствориться. Сара любуется силуэтом Вишни, обрамлённым этим светом, и чувствует, как лёгкий порыв ветерка добирается до кровати, пуская дрожь по вытянутой из-под одеяла ноге. Это игривое, дразнящее касание напоминает то, как касается Дракон — наверное, его стихией был бы ветер. А ей, пожалуй, достался бы огонь, потому что рядом с Вишней О’Нил чувствует нереальный подъём сил, словно что-то разгорается внутри от одного лишь его присутствия, затмевая собой абсолютно всё прочее. Но точно ли хорошо это?.. Вишня замечает её пробуждение, улыбается краешками губ, и Сара сонно и игриво прячется под одеялом, вызывая у него тихий смех и нежную задумчивость во взгляде. Наконец, мужчина вновь отвлекается на разговор и вскоре уходит в ванную, тихо прикрыв за собой дверь. «Секретничает, засранец», — хмыкает про себя О’Нил, осторожно садясь и страдальчески морщась от ноющей боли в каждой конечности. Боже, в шестнадцать у неё точно никогда и ничего так не болело. Она едва не мешком падает с кровати и медленно плетётся к кухонной стойке, попутно пытаясь размять руки и плечи. Определённо, есть и плюсы — как минимум, все эти десять лет точно не были сном, и не придётся, слава Богу, проживать их заново. Слишком уж легко так подумать, находясь в этой квартире: кажется, будто в ней витает всё та же атмосфера, что и в день школьной вечеринки в злополучном восемьдесят седьмом. Сара невольно улыбается, прокручивая в голове воспоминания, от которых каждый раз чувствует трепет и жгучее томление внизу живота, задумчиво берёт со стола кружку, из которой так приятно тянет ароматным, ещё горячим, кофе, и медленно отпивает. Она стоит на том же месте, где Дракон впервые коснулся её, так трепетно и чувственно, как наверняка не смог бы больше никто в мире. — Со спины выглядишь так же, как в тот день, — О’Нил оборачивается на голос. Вишня, облокотившись плечом о косяк двери, разглядывает её с лёгким прищуром. Он в расстёгнутой, свежей рубашке и со слегка растрёпанными влажными волосами. — А спереди, значит, уже не первой свежести? — Думаю, как и я. Сара недовольно хмыкает, наблюдая, как Вишня приближается и нагло забирает у неё кружку, неспешно отпивая и разглядывая сверху вниз. О’Нил, разумеется, выдерживает этот взгляд. Сегодня всё в который раз ощущается немного иначе, будто пелена работающей как часы защитной реакции на стресс спадает окончательно. И только сейчас Саре удаётся как следует отметить все изменения в нём, приводя себе очередной аргумент в пользу того, что десяток лет действительно прошёл. О’Нил и сама не понимает, почему именно это осознание даётся с таким неимоверным трудом, и едва ли найдётся психотерапевт, способный с этим помочь. Наверное, слишком долго она пыталась не быть собой, отстраниться от жизни, лишь бы вновь не познать горький вкус боли и мучений, отчего понятие времени слишком сильно исказилось в её рассудке. — Седина ещё не появилась, значит, всё не так плохо, — усмехается девушка, вырвав себя из задумчивости, вытягивает руку и накручивает на палец выбившуюся из приглаженных волос Вишни кудряшку. — Хотела бы что-нибудь изменить, если бы была возможность вернуться? — вдруг спрашивает он задумчиво, и по его взгляду видно: Вишня тоже успел хорошенько порефлексировать за то время, пока Сара спала. — Имеешь в виду, поцеловала бы я тебя наконец? — О’Нил переводит тему в более лёгкое русло и хитро щурится, провожая его взглядом и наблюдая, как мужчина достаёт пачку хлопьев — вот он, настоящий, взрослый ужин. Вишня лишь загадочно пожимает плечами, рассыпая их по тарелкам, а Сара, задумавшись, тянется к радиоприёмнику и включает его. Задорная мелодия наполняет маленькую кухню, и Дракон, как по команде, начинает медленно пританцовывать, очаровательно покачивая бёдрами. Он вновь в строгих брюках, безупречно сшитых точно по фигуре. — Мне нравится, как всё сложилось. В этом терпении ведь есть своё очарование, и всё же… — она прикусывает задумчиво губу, выдерживая паузу и побуждая Вишню с интересом на неё оглянуться. — Если бы можно было вернуться только лишь на один день, то да, я бы всё же поцеловала тебя. С возрастом, знаешь ли, тяга к плохим парням в косухах лишь возрастает. — О, значит ли это, что классика тебе не по душе, и это тонча-айший намёк? — Вишня посмеивается, ставя перед ней тарелку и коробку с молоком, упирается локтями в стол, чуть наклоняясь, чтобы их лица оказались на одном уровне. — Вовсе нет. Эти брюки отлично подчёркивают всё, что надо, — сонно жмурясь от солнца, мурлыкает девушка, подперев подбородок ладонью и зачерпнув ложкой молочный космос в тарелке — старые добрые «Lucky charms». Вишня самодовольно улыбается, продолжая слегка покачиваться, но уже под «Love is blindness»*, и беззвучно шевелить губами, подпевая с явным знанием дела. Взгляд его задумчиво падает на коробку молока, и Дракон с искрой, зажёгшейся на дне кристальных глаз, хитро изгибает брови. — Мне определённо не нравится этот взгляд, — Сара напрягается, но внутри всё, конечно, заходится в каком-то подростковом предвкушении авантюры, и девушка без раздумий позволяет водовороту из флирта и расслабленности захватить её в свои объятия. — Помнишь сцену с молоком из «Горькой луны»*? У меня мало времени на походы в кино, но в тот раз чёрт дёрнул купить билет: был то ли злой, то ли нетрезвый — или всё разом. Клянусь, тогда я влюбился в Эммануэль Сенье. А знаешь, почему? — он добавляет в свою тарелку арахисовую пасту, заставляя Сару сморщиться от такого извращённого сочетания, после задумчиво соскабливая зубами остатки с ложки и не отводя от О’Нил взгляда. — О, не льсти мне. Мы же не похожи! И я не буду обмазываться молоком, даже не мечтай. Вишня очень убедительно обижается, поджав губы. — Все мои мечты рано или поздно сбываются, это лишь вопрос времени, дорогуша. И мне виднее. Ты плод любви Сенье и Мэдхен Амик. Сара хохочет, подавившись хлопьями и прикрывая рот ладонями. — Разве что в твоих не соответствующих реальности фантазиях, — откашлявшись, наконец говорит она, стараясь придать себе как можно более невозмутимый вид. — В моих фантазиях я возвращаюсь под утро домой с сумкой денег и новым памятным шрамом, ухожу в душ, а когда возвращаюсь, ты лежишь на гигантской постели абсолютно обнажённая и читаешь что-нибудь умное. — Что же в твоём понимании «что-нибудь умное»? Мне ведь нужно подготовиться как следует. — Тебя только эта часть заинтересовала? — Вишня демонстративно возмущается, протягивая ладонь и ставшим каким-то привычным жестом убирает локон её волос за ухо, скользнув пальцами по изгибу шеи, к плечу, чтобы спустить бретель так и не снятого платья. Сара делает вид, что не замечает этого, опустив взгляд в тарелку и скрывая выражение собственных, разом потемневших глаз. — Хоть в какой-нибудь из твоих фантазий я одета? — оторвавшись от созерцания молочной поверхности, спрашивает О’Нил, и Вишня кривится, как будто она сказала что-то абсолютно нелепое. О’Нил пихает его в плечо, и, продержавшись пару секунд, оба заходятся в смехе, не отрывая друг от друга взгляда. Сара тяжело сглатывает и первой отворачивает лицо к окну, пряча за локонами вспыхнувшие скулы. Вишня, с удовольствием напоминая себе, что теперь им никуда не нужно спешить, растягивает эту игру, смакует каждое слово и эмоцию, искренне наслаждаясь неторопливостью. В молодости он жаждал как можно быстрее вгрызться в заветную сладость, добраться до самой начинки и получить всё и сразу, а с возрастом, к собственному удивлению, пришёл к иному выводу: всё самое лучшее в жизни достаётся через терпение. Их отношения это лишь подтверждают. — Аарон не звонил? — вдруг спрашивает О’Нил, вновь взглянув на него исподлобья. С самообладанием у этой чертовки всё тоже крайне неплохо. — А почему тебя это интересует? — тянет Вишня с подозрительностью, поднося к её рту ложку с пастой, и девушка задумчиво обхватывает её губами. Затем закрывает ладонью глаза Дракона, чтобы не глазел так откровенно, и только съев лакомство и облизав ложку, убирает руку. Вишня хмыкает, но не возмущается. — Интересно, как они там. И что полиция сказала. — Да что они скажут? Лапша на их ушах давно и успешно проплачена, — Вишня морщится с нескрываемой неприязнью, будто полицейская подкупность ему самому вовсе не на руку. По лицу Дракона видно, как сильно он не хочет касаться темы прошедшего дня, но Сара, уже втянутая в русло этих мыслей, упрямо продолжает: — Ты помнишь, что сказали Дерек и Кэнди? И что мы все сами почувствовали. — Меня сильно напрягает то, как быстро ты способна менять тему, — мужчина вздыхает, автоматическим, слегка нервным жестом приглаживая волосы и задерживаясь пальцами в них. — Много всего случилось, я ни на чём конкретном не фокусировался. — Нет, это было нечто осязаемое, сразу после того, как… костёр догорел, — уклончиво поясняет Сара, мысленно сама себя ругая за то, что вновь возвращается к этой теме вместо того, чтобы дать и себе, и Вишне отдохнуть. Но остановиться она правда не в силах — желание обсудить случившееся никуда, разумеется, не делось, лишь было успешно задвинуто подальше благодаря расслабляющей близости Вишни. — Дерек ясно дал понять, что ведьминское проклятье перешло на них. Ненависть обернулась против ненавидящих, это ведь было так очевидно! Я могла это остановить, если бы… — она запинается, задумчиво прикусив губу и грустно усмехнувшись: — Если бы не была солидарна с их действиями на тысячу процентов. Я искренне хотела того же, хотела присоединиться и изрубить его на кусочки, уничтожить, как он сделал это с моей жизнью, сжечь дотла собственными руками… Но ты уберёг меня от проклятия. Ну, наверное: по крайней мере, я не услышала голос, о котором Кэнди и Дерек говорили, и крови тоже не было. Вишня страдальчески закатывает глаза, но быстро берёт себя в руки под строгим взглядом О’Нил. Отходит к подоконнику, тяжело приземляясь на него и вытягивая сигареты из кармана. Мрачно молчит ещё какое-то время. — Это всё очень печально, конечно, но завтра нас в Сентфоре уже не будет, — наконец говорит он тоном, не терпящим возражений, и невозмутимо пожимает плечами. — Но ведь Драконы не бегут, — напоминает Сара когда-то услышанную от них с Аароном фразу и привычным жестом скрещивает руки на груди — намеревается спорить до последнего, не иначе. — Ты не одна из нас, — всё так же спокойно, но уверенно отрезает Вишня, делает затяжку, задумчиво выпуская дым на стекло и наблюдая, как тот расползается по нему, ища выход. — Я думала, теперь это лишь вопрос времени, — Сара садится рядом и ловко выхватывает из чужих пальцев сигарету, поднося к губам и стрельнув глазами в Дракона. — Нет уж. Так, по крайней мере, в тюрьму попадёт только один из нас, — Вишня натянуто улыбается, наблюдая за ней со смешанными чувствами. — Попрошу Аарона, значит, — как ни в чём не бывало пожимает плечами девушка — определённо тестирует его терпение на прочность. — В кого у тебя такой характер? — Вишня, не сдержавшись, раздражённо отбирает сигарету, закидывая её в пепельницу и резко пододвигаясь ближе, чтобы положить приятно тяжёлую ладонь Саре на колено, слегка сжимая его своими сильными пальцами. Выдыхает медленно, остывая, и продолжает уже спокойнее: — Об этом поговорим позже. Сейчас, видимо, время обсудить планы на будущее, так? Сару почему-то пугает его серьёзность, из-за которой она резко начинает чувствовать себя совсем юной, но старательно держит лицо, неотрывно глядя на мужчину в ответ. Вновь пожимает плечами, точно её эта тема не трогает. — Ничего нового я тебе не скажу. Я бы хотела уехать, правда, но не могу бросить друзей, один раз я это уже сделала — и это было подло. Надо разобраться с тем, как помочь им избежать своей участи после смерти. В конце концов, от этого зависит и будущее людей, которые окажутся рядом, когда проклятье вступит в силу. — Окей. Но может, чисто гипотетически, они всё же что-то напутали?.. — Вишня! Ты и после всего случившегося собираешься дальше смотреть на этот город сквозь розовые очки? Они не напутали. После смерти Кэнди и Дерек станут новыми сентфорскими монстрами, несущими погибель всем вокруг, — она резко вспыхивает и сжимает ладонь так, что ногти впиваются в кожу, слегка отрезвляя. И так же быстро успокаивается, одёргивая себя. — Мне и самой с трудом верится в это, честно, но я чувствую — это правда. Вишня напряжённо молчит, хмурясь и с трудом собирая свои мысли в нечто связное, наконец, говорит прямо и без утайки: — Ты считаешь, что обязана спасти всех, но хочешь ли ты этого? Сомневаюсь. И это не делает тебя хуже. Он потирает виски, скользит пальцами в волосы, вновь глубоко задумавшись. Сара понимает, о чём говорит Дракон, но молчит, нервно скребя ногтем краску подоконника, и пытается внутренне собраться, чтобы ответить максимально честно. — Да, не хочу. Но кем я буду, если сделаю вид, что это меня не касается? — Человеком. Живым и до смерти уставшим от такой жизни. И ведь не поспоришь. О’Нил грустно усмехается, провожая взглядом подростка, выбегающего из супермаркета с букетом чахлых лилий и пакетом продуктов. Наверняка бежит на свидание, возможно, к тому или той, с кем создаст семью, даже останется в Сентфоре, потому что для кого-то это — город счастливого детства, от которого вовсе не хочется бежать сломя голову. И если именно его ребёнок окажется первой жертвой обезумевших призраков школьных друзей, как ей, Саре, не чувствовать себя виновной? Равнодушие — та же форма жестокости, может быть, даже более страшная, потому что подлая, гнилая. — Может, мы отчалим из этого мира раньше твоих невезучих друзей и не увидим, как они устраивают апокалипсис? — пожимает плечами Вишня, отследив её взгляд и быстро поняв, о чём та думает. — Это шутка, извини, Принцесса. В любом случае, ни твой взрывной коп, ни кровавая Барби не собираются умирать в ближайшее время — я надеюсь, по крайней мере. Мы можем уехать, отдохнуть, забыться, в конце концов, а потом вернуться, чтобы разобраться с этим дерьмом. Они должны это понять, ты пережила не меньше, и не твоя вина в том, что всё так сложилось. — Не знаю… Мне кажется, внутренне все они винят меня: как только я приехала в город, на него обрушились несчастья, — с трудом признаётся Сара и морщится, безуспешно пытаясь скрыть беспокойство. Говорить на эту тему тяжело, хотя бы потому что ни с кем, кроме самой себя, она её не обсуждала. — Ты ведь и сама знаешь, что это не так. Люди в Сентфоре пропадали каждое десятилетие, просто лишь у тебя оказалось достаточно смелости противостоять этому. — Скорее, недостаточно мозгов. И везения. Сара грустно усмехается, и Вишня, покачав головой, приобнимает её за плечи, разворачивает спиной и укладывает на себя, руками мягко обвивая талию и сцепляя пальцы в замок на её животе. О’Нил поворачивает голову вбок, на миг прижимаясь к его груди щекой и жмурясь от нежности, а затем устремляет взгляд на закат. Они чудно́ переплетают ноги, вытянув их на подоконнике, и молча вслушиваются в мир, наслаждаясь его живостью и спокойствием. И так проводят бесчисленное количество минут, не следя за ходом времени, то проваливаясь в дремоту, то тихо переговариваясь о своих жизнях, об оставленных делах, о родителях… — Значит, Итан женился? — Сара водит пальцами по его руке, ощупывая бугорки мышц и довольно улыбаясь каким-то своим мыслям. — Он всё ещё в музее работает? — Да — на оба вопроса. Правда, теперь директором, прежний укатил путешествовать по миру: держу пари, продал какую-нибудь картину под шумок, — Вишня задумчиво касается её шеи губами, оглаживая ладонью изгиб талии и плавно переходя на бедро. — Касаемо женитьбы… Родители счастливы, я — в ужасе. — С чего бы? Тебе настолько претит институт брака? — Вовсе нет. Но клянусь, его жена с приветом. Она из какой-то религиозной общины с совершенно идиотскими принципами, которыми братишке тоже промыли мозги. И у них уже шестеро детей. — Сколько?! — Сара отрывается от его груди, резко приподнимаясь, чтобы ошарашенно уставиться на Дракона. — Ты меня разыгрываешь. — Если бы! — Вишня смеётся, запрокидывая голову и мягко притягивая её обратно. — В роду было много близнецов, никто и не удивился первой двойне. Потом, буквально спустя год, родился ещё один ребёнок, через полтора — ещё, как с конвейера. Я тогда поговорил с ним, вразумил кое-как, Итан мне признался, что этот свет его жизни категорически против любой контрацепции, а братец, ты знаешь, абсолютная размазня, так пришлось подделывать кучу справок, в том числе у психиатра, мол, никакого секса из-за такой-то травмы, долгая история. И что ты думаешь? Вскоре «удивительнейшим» образом нашлась пара сироток, дом сгорел, родни, конечно же, больше нет, пишите письма… Ну и усыновили. Теперь вроде тихо, хотя это года полтора назад было, мы после не общались. Я Итану прямо сказал, что это всё безумие, и он живёт с манипуляторшей и дьяволом во плоти. Выгнал меня, чисто из принципа, наверное, лишь бы не соглашаться с непутёвым братцем. — Может, ему нужна помощь? Вдруг его там в заложниках держат… — Честно? Не мои проблемы. Я боюсь к их дому даже близко подходить, семейка — ну вылитый ужастик. Особенно приёмыши, кажется, что проснёшься — а они над тобой с кухонными ножами, не меньше. — Ты наверняка преувеличиваешь! Скажи лучше, как тебе племянники? Ну, до того, как всё приняло такие обороты. — Они… прикольные. Что? Не могу я подобрать другого слова. Весело им дарить подарки или играть, быть крутым, богатым дядей, который всё разрешает, но после пары часов голова начинает раскалываться дичайше. Сара тихо смеётся и разворачивается к нему, обвивает за шею руками, заглядывая прямо в глаза. Проводит ладонями по неуложенным, мягким кудрям, перебирая и пропуская их меж пальцев, кладёт руку на затылок, почёсывая, точно кота. Вишня довольно жмурится, продолжая, тем не менее, следить за ней с зарождающимся в глазах огоньком. — Точно не хочешь навестить его, прежде чем уедем? — Может, как-нибудь позже. А вот чего хочешь ты, Принцесса? — он всё так же хитровато щурится, пробегаясь пальцами вдоль её открытой спины и чуть склоняя голову вбок. Ладони ложатся на поясницу, пуская по ней тепло, разливающееся томными волнами ниже по бёдрам. — К океану! — неожиданно даже для себя, но уверенно выдаёт Сара, впервые задумываясь, как же давно его не видела — лет пять точно, со времён студенческой поездки в Нью-Йорк, впечатлившим её до чёртиков. — Пожелания учтены, рассчитываю маршрут. Вишня шустро соскакивает с подоконника и подхватывает её на руки, кружит на месте, заставляя Сару коротко вскрикнуть и после рассмеяться, уткнувшись носом в его плечо, пока Дракон решительным шагом уходит в ванную. — Эй, ну не к такому же океану. — Тш-ш. Начнём с малого. Он задорно подмигивает О’Нил, ногой толкая дверь и вскоре с осторожностью опуская девушку перед зеркалом. Не дав времени сориентироваться, одним плавным, хищным движением удобно пристраивается позади, заставляя Сару тихо охнуть от неожиданного соприкосновения их тел. Собирает её волосы в хвост, ощутимо сжимая и приподнимая, так, чтобы дразнящими, влажными поцелуями пройтись по затылку и ниже, свободной ладонью, имитируя пальцами шаги, игриво спускается вниз по бедру, и медленно тянет платье наверх, миллиметр за миллиметром обнажая ноги. — Сначала мне нужно в душ, — пытается протестовать О’Нил, но выходит настолько неуверенно, что Вишня не сдерживается от смешка, кончиком носа проходясь по чувствительному месту за ухом и устремляя пронзительный, точно считывающий её, как открытую книгу, взгляд прямиком в поблёскивающие глаза отражения Сары. — Я и занимаюсь твоей подготовкой к погружению, — почти мурлыкает он. — Поднимай руки. О’Нил, охваченная нахлынувшим и таким волнительным возбуждением, слушается, плавно вскидывая руки над головой и позволяя Вишне окончательно снять платье. — Надо бы его сжечь, тебе не кажется? — усмехается он, комкая ткань и отбрасывая в угол комнаты. Тут же поспешно, с напором приникает обратно, крепко обнимая и несколько секунд просто наслаждаясь теплом её тела. — Ты чего как с цепи сорвался? — севшим голосом бормочет Сара, накрывая его скользящие вниз по животу руки своими, по непонятной причине чувствуя во всей его точно держащейся в тени фигуре, в каждом касании что-то запретное — будто они, как минимум, в школьном туалете, если бы осмелились на такой шаг в день дискотеки. О’Нил прикрывает глаза с довольной улыбкой, заводя руки назад, чтобы коснуться его волос и прижать к себе сильнее, чувствуя на шее горячий, резкий выдох. — Все претензии принимаю только в письменной форме, — фыркает Вишня ей на ухо, и Сара ловко разворачивается к нему лицом, ловя губы своими и дразняще пробегаясь по ним лишь самым кончиком языка. Не даёт прижаться ближе, буквально за секунду до этого ныряя Дракону под локоть и запрыгивая в душевую кабинку, посмеиваясь в ответ на оставленный за спиной разочарованный стон. Впрочем, Вишня, лишь пожав плечами, стягивает с себя рубашку, небрежно бросая её на пол и принимаясь за ремень. Сара наблюдает за движениями пальцев, ловко вытягивающих его из петель, с нескрываемым энтузиазмом и завороженностью. — Ты ведь уже был в душе, — поддразнивает она, скрещивая руки на груди. — Я только голову помыл, — врёт и совершенно не краснеет, оглаживая ладонью сложенный пополам ремень и растягивая губы в недоброй улыбке. — Воду нужно экономить, между прочим. — Про какую такую экономию может говорить человек с кабриолетом и золотым кастетом в кармане? — О’Нил саркастически улыбается, делая шаг назад и опираясь лопатками о приятную, массажную поверхность душевой. — Это всё ещё не значит, что не нужно беречь воду. Сразу видно, что Принцесса прогуливала уроки, — Вишня сокрушённо цокает языком, наконец обнажаясь полностью и под внимательным взглядом заметно вспыхнувшей Сары заходит внутрь, прикрывая за собой дверцу и упираясь ладонью в стену справа от головы девушки. — Ты так смотришь, будто ждёшь, что я сейчас что-нибудь уроню на пол, — О’Нил переходит на заигрывающий шёпот, глядя на него, тем не менее, с совсем не пошлой нежностью. Вишня почему-то становится серьёзнее, помутнившимся взглядом пробегается по её лицу, почти невесомо гладит волосы и наконец молча касается губ, совсем мягко целуя их и подаваясь вперёд, чтобы ощутимее вжать её в прохладную поверхность позади. Сара не успевает даже вдохнуть поглубже, но мгновенно, с трепетом откликается, чувствуя, как от этого касания дрожат её собственные губы. Вишня замедляется, успокаивая и оставляя на них короткие поцелуи, лишь едва-едва касаясь языком. Тянет руки девушки выше, побуждая обвить его шею, следом нашаривает кран, и Сара едва не взвизгивает от практически ледяного тропического душа, обрушившегося на их головы. — Совсем с ума сошёл? — тем не менее, возмущение почему-то очень быстро переходит в общий хохот: Вишня склоняется над ней, загораживая, и вода стекает по его волосам, затмевая лицо и широкую улыбку, заставляя забавно отфыркиваться и жмуриться. — Совершенно рехнулся. Но это наверняка передалось половым путём, — прежде чем Сара заносит руку, чтобы пихнуть его, Дракон ловит тонкое запястье, мягко заводя за спину и вновь неспешно накрывая поджатые губы своими, к чертям разрушая всякие остатки неприступности. Вода наконец становится тёплой, и мужчина набирает в свободную руку сладко пахнущий гель, осторожно кладёт ладонь на часто вздымающуюся грудь, заставляя вздрогнуть от медленно стекающей по коже прохладной жидкости. Вспенивает и начинает неспешно массировать, тяжело, как и сама Сара, дышит, неосознанным движением прижимаясь ближе пахом, и О’Нил самодовольно улыбается в поцелуй, чем провоцирует на звонкий шлепок по ноге. Вишня, несмотря на перекрывающее все другие ощущения возбуждение, с завидным упрямством продолжает размазывать пену по податливому телу, что так и льнет ближе. — Не дразнись, сама ведь хотела просто помыться, — предупреждает Дракон тихо, на мгновение отрываясь от её губ и жадно пробегаясь своими по щеке, собирая ртом капельки воды и улыбаясь чему-то. — Это я-то… дразнюсь? — на выдохе бормочет Сара и кусает его в изгиб напряжённой, покрытой выступающими венами, шеи, не слишком грациозно пытаясь закинуть на него ногу и этим вынуждая Вишню подхватить её под коленом, во избежание случайного падения. — Слабо верится, что теперь я могу брать тебя где угодно и как угодно, — задумчиво тянет Дракон, полной грудью вдохнув запах женской кожи и качнувшись бёдрами вперёд, едва не проникая в Сару этим небрежным, плавным движением. Она судорожно что-то шепчет, пытаясь собрать себя, разгорячённым воском растекающуюся в руках Вишни, и наконец всё же выдаёт коротко, внятно: — Звучит грубо! — А ты думала, в сказку попала? — на самом деле, да, в самую настоящую, но что только не скажешь ради красного словца, верно? О’Нил обиженно фыркает своему Дракону в губы, требовательно обвивая руками торс и притягивая к себе таким удивительно сильным движением, что Вишня вскидывает брови, но подчиняется. Медленно, сантиметр за сантиметром, толкается в застывшее в предвкушении тело, точно так же замерев в поцелуе, лишь едва соприкасаясь с до безумия желанными губами. Они смотрят друг другу в глаза, так страстно и любяще, что кажется, будто пространство вокруг вот-вот заискрит током и совершенно точно убьёт их в момент этого безграничного, почти греховного наслаждения. — Малышка, там телефон звонит, — вдруг расплывается в улыбке Вишня, останавливаясь и поворачивая голову вбок, чтобы прислушаться. Вода струится по широким плечам и груди, поблёскивает на ехидной, татуированной морде дракона, притягивая взгляд. Но — действительно, сложно игнорировать эту раздражающую трель, прямиком из вороха одежды на полу. — Вишня… — с явной угрозой в голосе начинает Сара, и он оглядывает её, такую откровенную и до безумия соблазнительную, сверху вниз, сглатывает, но рискует, с деланным спокойствием отпуская её поднятую ногу и отстраняясь. — А вдруг что-то важное? — он выразительно приподнимает брови и округляет глаза, делая шаг назад и открывая дверцу шире, впуская прохладный воздух, от которого О’Нил вздрагивает, на миг становясь такой беззащитной и растерянной, что хочется тут же покрыть извиняющимися поцелуями всё её тело, но, благо, выражение лица очень быстро сменяется на сердитое, хоть и всё равно, на вкус Вишни, весьма очаровательное. — Я сама тебя сейчас возьму, ты понял? — среди этих гневных эмоций есть и явная, почти детская, обида, заставляющая улыбнуться ещё шире и наглее. — Ох, вот уж испугался. И напоминаю: мне достаточно годиков, чтобы не идти на поводу своего стояка. Вот лет де-есять назад… — протягивает Вишня и, присев на корточки, высовывается из душевой, чтобы прихватить телефон. Сара не успевает ничего ответить, наблюдая, как он спокойно принимает вызов, сразу переходя громкую связь. И едва она слышит голос Аарона, как Дракон обвивает её талию рукой, отрывая от пола и вытягивая из жаркой душевой. Ставит на ворох одежды, не давая подскользнуться, и ловко, точно в танце, разворачивает к себе спиной, с удовольствием наблюдая, как гамма эмоций сменяется на её непонимающем лице. — Слушаю тебя, Хилл. Сара, поздоровайся! — Привет, Аарон, — успевает пискнуть О’Нил, прежде чем Дракон вынуждает её упереться руками в раковину и немного прогнуться, приоткрытыми губами жарко, чувственно скользя вдоль всего позвоночника и под конец медленно опускаясь на колени, выдыхая уже куда-то на внутреннюю сторону бедра. — Проснулись? — тон у Хилла будничный и менее мрачный, чем когда они виделись в последний раз, где-то рядом с ним слышится шуршание и недовольный бубнёж, но Саре совсем-совсем не до этого. — О да. Нет ничего потрясающее сна, — хмыкает в трубку Вишня, после отводя руку с телефоном чуть дальше и наконец дразняще проходясь языком по нежной, пульсирующей коже промежности, прикрывая глаза от наслаждения и оглаживая свободной ладонью влажный изгиб дрожащей, изящной ноги, прислушиваясь к шумному дыханию Сары, всей своей силой воли сдерживающей рвущийся из груди стон. — Как твои рёбра? — ничего не подозревающий Аарон спокойно продолжает вести разговор, и Вишня чувствует, насколько даже ему самому сложно вести эту собственноручно начатую игру. Тем не менее, сдаваться он, разумеется, не намерен. — Порядок, бывало хуже. Сам как? — коротко бросает Дракон, не давая Саре передышки и уверенно припадая приоткрытыми губами ближе, плавно проникает языком чуть глубже, чувствуя, как Сара вся сжимается и трепещет, приподнимаясь на носках и вытягиваясь вперёд, точно кошка. Зарывается лицом в свои ладони, судорожно выдыхая сквозь пальцы и медленно покачивая бёдрами перед лицом Вишни, зная, что ему тоже тяжело, и искренне этим фактом наслаждаясь. — Уж точно лучше, чем ночью. В такие передряги мы с тобой давно не влипали. Я, в общем-то, по делу: как насчёт встретиться в закусочной у Гарсии? Через час, скажем. Никсон особенно настаивает. Вишня? Куда вы пропадаете, чёрт возьми? Дракон шлёпает Сару по бедру, не отрываясь от своего занятия и только лишь ускоряясь, прижимаясь всё теснее и нетерпеливее. Сара, поглубже вдохнув, слабо подаёт голос, выхватывая телефон из протянутой руки. — Вишня занят немного, прости его. И… конечно. М-может, разве что… — она резко осекается, едва не вскрикивая и до острой боли прикусывая губу, когда мужчина пускает вход пальцы освободившейся руки, лаская ими быстро, но достаточно нежно. — Может, через полтора часа? — Как хочешь, — тянет Аарон с каким-то подозрением, но не успевает продолжить, как трубку вырывает кто-то ещё. — Какие ещё полтора часа? — недовольно восклицает не кто иной, как Адель, мать её, Моринг. — Давайте шевелитесь там, мы уже собрались! Алло?! — Я тебя услышала, — выдавливает из себя Сара некое подобие дружелюбия, тут же чувствуя, как Вишня резко выпрямляется, пристраивая у неё на плече влажный подбородок и так же резко толкаясь в неё на всю длину, придерживая одной рукой за бёдра, а второй очень вовремя закрывая Саре рот. — Адель, дорогая, выпиваешь там без меня? — тянет он язвительно, языком влажно пробегаясь по ушной раковине Сары и ладонью с нажимом оглаживая её дрожащую руку, придерживая за неё и неторопливо ускоряя рваный, но резкий темп. Успокаивающе целует в плечо, но О’Нил, получив возможность приглушённо постанывать в его ладонь, своенравно дёргает им, уходя из-под губ, тут же одариваемая грубым толчком, победно выбивающим из неё едва ли не испуганный вскрик, прорвавшийся сквозь специально разомкнутые пальцы Вишни. — Я решила оставить все обязанности алкоголика исключительно на тебя, — сообщает Адель, после раздражённо хмыкая: — Уйми там свою подружку, она что, увидела тебя голым? — Можно и так сказать, — хрипловато смеётся Вишня, коротко, но нарочито звонко целуя Сару в щёку, заглушая этим звуком жалобное мычание, когда он, подразнивая, почти полностью выходит из неё. Моринг тянет протяжное «фу» и, проворчав ещё что-то угрожающее про опоздание, бросает трубку. — Вишня! — Сара дёргает головой, сбрасывая его ладонь, и вскрик получается скорее возмущенным, нежели просящим. — Я здесь, Принцесса, — шепчет он с хитрой улыбкой в голосе, крепко обнимая её за талию, второй рукой пробегаясь ниже по лобку, стремительно отбирая от О’Нил способность связывать слова в предложения. Впрочем, и сам он быстро срывается на короткие, низкие стоны, будоража сознание Сары и не позволяя возбуждению ослабнуть хоть на минуту. — У нас не так много вре-! — упрямится она, но так и не успевает договорить, вновь чувствуя, как ладонь Дракона накрывает её губы, и, в общем-то, совершенно не имея ничего против. Они вновь встречаются помутнёнными, до краёв наполненными жадным желанием, взглядами, хватаясь друг за друга и утопая в этом океане химии, необузданности и абсолютной одержимости друг другом. Вишня вдруг чрезмерно мягко разворачивает её к себе лицом, отводя руку от рта и заменяя её трепетным касанием губ. Тянет уже ничему не удивляющуюся и почти слепо ему доверяющую Сару за собой, мягко укладывает на прохладный кафель, сам опускаясь сверху и проходясь поцелуями по её рукам, поднимаясь всё выше к плечам и после — снова ниже, к груди и солнечному сплетению, на нём останавливаясь дольше и с трудом выравнивая дыхание. Резкая смена настроения не позволяет пожарам рассудка и тела утихнуть ни на йоту, но добавляет касаниям особый шарм и карамельно-разгорячённую тягучесть. Его взъерошенные кудри будоражат кожу своими касаниями, пока Вишня, точно извиняясь за что-то, оставляет на её коже следы, что наверняка уже никогда не удастся забыть, даже если вдруг очень захочется. Это и пугает, и захватывает дух одновременно. О’Нил любовно гладит его влажные волосы ладонью, прикрывая глаза дрожащими ресницами, и тихо шепчет, почти одними только губами, но — точно зная, что он услышит: — Хочу звать тебя по имени. Вишня замирает, после хрипло посмеивается и устремляет на неё задумчивый взгляд. Сара приподнимается, уверенно пододвигается к нему ближе, обвивая ногами и обнимая за напряжённые плечи, неспешно оглаживая их и под конец ощутимо сжимая. — Оно напоминает о неприятных вещах, — тихо говорит Дракон, на миг прихватывая её губы и пробегаясь пальцами по ноге, от щиколотки до самой выступающей тазобедренной косточки, задумчиво оглаживает очертания тела, точно запоминая и мысленно рисуя с них картину. — Разве это не поправимо? — О’Нил жмётся к его шее, заставляя наклонить голову вбок и сжать челюсть от наслаждения, когда он ощущает, как Сара приподнимается и, медленно и осторожно, опускается ему на бёдра, вновь вовлекая их тела в томное, желанное единение. Дракон откидывает голову назад, порывисто, долго выдыхая, и Сара нетерпеливо сжимает волосы на его затылке, пока мужчина наконец не сдаётся и всё же откликается, хоть и с очевидным волнением, не в состоянии перекрыть его шутливостью: — Только если это будет нашей тайной, Принцесса. Он так и не открывает глаз, боясь утонуть в чужих, и потому не замечая, как Сара по-настоящему и счастливо улыбается. Припадает к приоткрытым губам Вишни, ускоряющего единые движения их бёдер, и контрастно им, нежно шепчет ей такое заветное имя.

***

Опаздывают они всего лишь на каких-то полчаса. — Это даже не опоздание. И не на сбор великих умов едем, — уверяет Вишня, тем не менее, едва ли не дрифтуя на повороте к полупустой стоянке перед сверкающей неоновыми вывесками закусочной. Они вваливаются в помещение совершенно несуразной массой: Сара — в нелепой шапке, нахлобученной на влажные волосы по требованию Вишни, заправленной рубашке с его плеча и короткой, джинсовой юбчонке, в которую она едва втиснулась. Найден этот экспонат в шкафу Дракона, оправдание: да мало ли кто ночует в этой квартире? Убежище же! Статус: под сомнением, но с натяжкой принято. Сам Вишня во влажных брюках — тех самых, брошенных им под ноги и оказавшихся единственными на этой квартире, — и чёрной рубашке, непривычно застёгнутой на все пуговицы, делая его похожим на проповедника. «После такой исповеди можно и уверовать», — глуповато шутит про себя Сара, не дрогнув, тем не менее, ни единым мускулом на лице. Она невозмутимо приземляется на свободное место рядом с Кэнди, улыбнувшись ей неуверенно и, к удивлению, встретив такую же тёплую реакцию в ответ (а она-то успела себя накрутить). Вишня тоже присаживается рядышком, тесно прижавшись к ней бедром, и всё это — под аккомпанемент из тотальной тишины, в которой они с Хиллом, тем не менее, жмут друг другу руки. Дерек и Бобби лениво играют в морской бой, поля для которого напечатаны на вкладышах меню, почти никак не отреагировав на их появление. Адель открывает было рот, чтобы что-то сказать, но отчего-то тут же захлопывает его, возвращаясь к своему гигантскому, шоколадному коктейлю, украшенному горой взбитых сливок и маршмеллоу. Сегодня Моринг чем-то напоминает прежнюю себя: менее уставшая, с ярко-красной, очень идущей ей помадой, и убранными волосами. А ещё — кажется, будто она подозрительно близко жмётся к боку Аарона, который, очевидно, вовсе и не против. От Вишни это тоже не ускользает, но он — пока что — воздерживается от каких-либо комментариев, переключаясь на подоспевшую официантку. Заказывает два кусочка «чёрного леса», панкейки и капучино с двойным карамельным сиропом. — Не думала, что ты такой сладкоежка, — растерянно комментирует Сара, останавливая свой выбор на гигантском сэндвиче и коле — без оригинальности, в общем. — У меня интеллектуальная работа, мозг требует, — деловито поясняет Вишня и вытягивает ноги под столом, довольно откидываясь на мягкую спинку кожаного, винтажного диванчика. — Я извиняюсь, а с каких пор бить морды — интеллектуально? — уточняет Адель, приподняв бровь, и все, даже Дерек, прыскают от смеха, переглядываясь повеселевшими взглядами. Вишня отмахивается от неё, ссылаясь на то, что ничего она не понимает, цепляется взглядом за ещё не открытую бутылку вина и в предвкушении потирает руки. — Как мило, что вы не начали пить без нас! — довольно произносит он, мигом беря дело в свои руки и вскрывая бутылку. Весёлая официантка шустро приносит им фужеры, а вскоре и все заказанные блюда, отчего неприятная тишина быстро наполняется звуками разливающегося алкоголя, звоном вилок и коротких, но ёмких комментариев и смешков. «И как у него получается быть душой компании и так ловко разряжать обстановку? Надо бы попросить мастер-класс», — думает про себя Сара, задумчиво отпивая колу — она оказывается вишнёвой. Усмехается этому факту, вскоре вырванная из своих мыслей касанием Кэнди: она с улыбкой кивает на Адель, и О’Нил понимает, что назревает какой-то спор. — Нет, нет и ещё раз нет! Я не собираюсь снова принимать в этом участие, — отрезает Вишня, морщась, как от зубной боли, и делая ещё один глоток вина. — Да и пожалуйста. По крайней мере, не потеряешь кольца, как в прошлый раз, — Моринг гордо вскидывает подбородок, буравя Вишню недовольным взглядом. — Адель, сколько раз говорить: я их не терял, а намеренно хотел спустить в унитаз, — Дракон играет бровями, поддразнивая её, и прежде чем та вновь кидается на него, точно берсерк, встревает Сара: — Простите за прямолинейность, но мне показалось, что ещё вчера вы хотели друг друга убить. Что изменилось? — А я ещё и в чудовищ не верил, — Аарон пожимает плечами с добродушной улыбкой, приобнимая Адель за талию. — Жизнь вообще странная. Но знаешь, Вишня, если судьба в твоём лице решит вмешаться и уберечь меня хотя бы в этот раз, я возражать не буду… Оба Дракона посмеиваются, чокаясь бокалами, и Адель вспыхивает, что успевает заметить лишь О’Нил, поскольку уже через секунду девушка натягивает улыбку и продолжает разговор как ни в чём не бывало. Саре с трудом верится, что Адель Моринг способна так просто проглотить обиду, но кто знает, Аарон всё же прав: жизнь странная. — Надеюсь, ты, Сара, воспитана лучше, чем твой остолоп-ухажёр, и на свадьбе будешь паинькой. Я даже одолжу тебе чудное платье, оно пойдёт к твоим глазам, — Моринг улыбается загадочно и почти мечтательно, отправляя в рот маршмеллоу в виде сердца, и Сара, смекая что к чему, поддерживает эту игру, нарочито растягивая слова под недоумевающим взглядом Вишни: — Какого же оно будет цвета? — Красного, дорогуша. И соответствующую помаду — обязательно. Интересно только, пойдёт ли она тебе? Стоит проверить заранее. О’Нил успевает лишь приоткрыть рот для ответа, а Адель уже резво перегибается через столик и коротко, но напористо касается её губ своими. Сара округляет глаза, слыша смех Кэнди под боком, но не сопротивляется, мысленно ставя галочку напротив достижения, к которому, правда, никогда не стремилась, но тем не менее: поцелуй со стервозной старшеклассницей осуществлён, и он неплох. Кто бы мог подумать? — Эй! Какого… — Вишня разводит руки в стороны, как бы вопрошая — «ничего, что я вообще-то тоже здесь?!», — и возмущённо наблюдая за этой сценой. Даже невозмутимый Аарон растерянно вскидывает брови, пробегаясь глазами по спине супруги. Бобби давится яичницей, и Дерек мощно хлопает его по спине, закатывая глаза и продолжая флегматично потягивать свой напиток. Адель невозмутимо садится обратно на своё место, удовлетворённо осматривая свою работу: лёгкий, красный отпечаток на губах Сары. — Симпатично. Но стоит попробовать бордовый, — она спокойно поправляет выбившуюся огненную прядку, и О’Нил невольно улыбается, наблюдая за ней: мстительность Адель поистине очаровательна и сокрушительна. Аарон хмыкает, якобы безразлично, но оттенок мрачности в его голосе слишком очевиден. Мужчины, что же с них взять: совершенные дети в своей ревности. — Что ещё вы собираетесь попробовать? — саркастически протягивает Вишня, отправляя в рот кусок торта и после указывая вилкой на Адель. — Так, чисто чтобы я был в курсе. — Это лишь напоминание о том, что я увела у тебя лучшего друга, а могу увести и девушку. — Лучшего друга? О, нет, с момента вашей свадьбы мы с Хиллом исключительно любовники. Они обмениваются ядовитыми улыбочками, и Аарон обращается к Саре, весело ей подмигивая: — Кажется, остаётся только нам с тобой пошутить на эту тему. — Нет уж, мне и одного Дракона в жизни с лихвой хватает. Вишня победно улыбается, незаметно скользнув ладонью на её колено и с трудом — чуть выше, под плотно сидящую юбку. Сара переплетает с ним пальцы, но всё же удерживает на месте, хотя и для того, чтобы меж ног томно кольнуло, достаточно просто чувствовать волнами разливающееся тепло под его ладонью. — Сара, а пойдём-ка я тебя в порядок приведу, у тебя на голове чёрт знает что, — вдруг говорит Кэнди, и О’Нил не видит причин ей отказывать. Вишня с неохотой встаёт, пропуская девушек, и плюхается обратно, задумчиво оглядывая её ноги, точно в первый раз. Сара делает страшные глаза, призывая не таращиться так явно, но это, конечно же, ничего не меняет. — Только не делай ей на голове то, что обычно у тебя получалось в школе, — хмыкает Дерек, пододвигая к себе тарелку О’Нил и бесцеремонно доедая её сэндвич, с совершенно невинным видом. — Точно. Это было ужасно, — припоминает Бобби, и друзья подло хихикают над этими воспоминаниями, тихо переговариваясь о каких-то ещё, не менее нелепых. — Эй! Да пошли вы к чёрту, — Кэнди возмущенно отвешивает обоим подзатыльники и, гордо вскинув подбородок, удаляется в сторону туалета, потянув за собой и Сару. Обернувшись, та замечает, как парни тоже неспешно встают, доставая сигареты и переговариваясь по пути к выходу. Лавандового цвета кафель, длинное зеркало, розовые, хорошо сочетающиеся со стенами, кабинки, обклеенные вырезками из журналов и стикерами. На одной из них выцарапано крупное, кривоватое сердце, в центре которого красуется скромное «Бобби + Шелли». Оказавшись наедине, подруги молчат, стоя друг напротив друга, но тишина эта совсем не гнетущая. — Как ты? — наконец, тихо спрашивает Сара, осторожно беря Кэнди за руку и чуть сжимая её пальцы. — На самом деле, не так плохо, как могло бы, — та улыбается, и О’Нил впервые замечает в её глазах какую-то удивительную мудрость и спокойствие. — Всё так, как должно быть. Сара не сдерживает чувств первой, неосознанно пуская слезы, и Нельсон обнимает её, крепко и искренне. Так они и стоят, прижавшись друг к другу и тем самым — успокаивая. — Прости меня. Прости, что так вышло. — Тебе незачем извиняться. И я… ни о чём не жалею. То есть, наверное, мне будет страшно, от неизвестности, от того, что я могу натворить ужасных вещей… Но, признаться, это того стоило. Я рада, что мы с ним покончили, чем бы за это ни заплатили. В голосе Кэнди звенит сталь. О’Нил, сглотнув, кивает, немного отстраняясь и заглядывая в глаза подруги. — Я должна была разделить с вами это бремя. Но, видимо, струсила. — Сара, я не виню тебя, ни разу. Это вовсе не трусость, не пойти на поводу гнева — мудро и, что главное, это твой выбор. И Дерек тоже не винит, даже если по нему не скажешь, но он искренне ценит тебя. И боится потерять. Я с ним много говорила сегодня… И с Бобби тоже. Мы всё ещё друзья, и навсегда ими останемся. Камень на душе рассыпается в прах, и Саре кажется, будто она наконец может вдохнуть полной грудью, точно ранее этого она не заслуживала. — Но у нас есть просьба. Прозвучит дико, — предупреждает Нельсон, нервно покусывает губу, не решаясь озвучить свои мысли, и лишь спустя бесконечные секунды тишины, всё-таки произносит, уверенно и бескомпромиссно: — Если мы с Дереком начнём… наносить вред людям, вы с Бобби должны будете это остановить. Сара, опешив на миг, неосознанно делает шаг назад, упираясь в раковину и замирая, отрицательно качает головой. — Не проси меня о таком. Мы найдём выход, до этого не дойдёт, — твёрдо говорит она, скрещивая руки на груди, точно отгораживаясь от болезненных ощущений. — Сара, ты ведь и сама понимаешь, что… Их прерывает хлопок двери, за котором следует появление Адель. Она быстро понимает, что прервала слишком личный разговор, но, тем не менее, не позволяет себе стушеваться, уверенно подходя к подругам и упирая руки в бока: — О чём секретничаете? О размере… — Уж точно не об этом, Адель, — резко прерывает Кэнди и фыркает, но вовсе не злобно: в конце концов, у них ещё будет много времени, чтобы поговорить. — Хорошо, что ты пришла. Мы с Дереком хотим завтра поехать на кладбище, к могиле его родителей, можно было бы съездить вместе. И твоих тоже навестить. Как ни странно, Моринг реагирует спокойно, кивает и отворачивается к зеркалу, чтобы поправить причёску. — Я только за. Знаю отличный цветочный магазинчик за углом, они красиво оформляют букеты для могил. — Кажется, теперь я понимаю, что старость — это вот так спокойно обсуждать поездки на кладбище… — бормочет Сара, тоже рассматривая своё отражение и впервые не чувствуя отторжения к гусиным лапкам в уголках миндалевидных глаз. Слова Кэнди пробуждают в ней сильную тревогу, но вместе с тем —  добавляют решительности к желанию расправиться с проклятьем любой ценой, не дав ему осуществиться. — Пикники? Походы? Пф-ф. Губы Адель трогает улыбка, пока Кэнди вовсю орудует над завившимися от влаги локонами подруги, собирая их в объёмный пучок и обвязывая его шёлковым платком с принтом в горошек. — Серёжек не хватает, — добавляет Адель, критически осматривая Сару и, порывшись в сумке, достаёт массивные, но небольшие по диаметру серьги-кольца. Пару раз то ли из-за невнимательности, то ли специально не попадает в прокол, заставляя ойкнуть, но наконец успешно надевает и отстраняется, чтобы вновь осмотреть. Кэнди завершает их командную работу лёгким следом румян на скулах, добавляя бледному лицу Сары чуть больше живости и удивительным образом отнимая пару лет. — Вы меня будто на свидание собираете, — смеётся О’Нил, наконец беря обеих девушек под руки, чтобы потащить к выходу, быстро устав от внимания к своей внешности. — Всё может быть, — хитро улыбается Нельсон, когда они выходят обратно в зал, заметно пополнившийся людьми и музыкой, более заводной, чем прежде. Мужчины уже вновь сидят за столом, о чём-то переговариваясь и даже посмеиваясь, пока Адель не хлопает решительно по столу, отвлекаясь их от разговора. — Вы что, не слышите?! Это же Чак Берри! Нам нужно срочно потанцевать. — Адель, ты же знаешь, что я не люблю твист, — Аарон качает головой со сдержанной улыбкой, хоть и покачивает ногой под заводной такт, который невозможно игнорировать. — Я объелся, так что тоже пас, — соглашается Вишня, оглаживая ладонью ногу вставшей рядом Сары, но не успевает подняться до края юбки и притянуть к себе поближе, как Моринг бесцеремонно хватает О’Нил за руку и тянет за собой в центр закусочной. Кэнди то же самое проделывает с Дереком и Бобби, вместе с Адель беря на себя роль Винсента*, и оставшейся троице ничего не остаётся, кроме как выставить ногу вперёд, приподнимая на носке и покручивая ей. Сара, успевшая на ходу сбросить обувь, справляется более ловко, в такт двигая согнутыми в локтях руками и корпусом в целом, прокручивая в голове движения героини Умы Турман. — Стоит признать, из тебя выходит замечательный Джон Траволта, — звонко смеётся она, наблюдая за вовсю отдающейся танцу Адель, двигающейся с поразительно похожей небрежностью и плавностью, согнув колени и пружиня на носках. Они смотрят другу в глаза, стараясь больше не смеяться, и сближаются, волнообразно двигая руками, пока Сара не зажимает нос пальцами, имитируя погружение и опускаясь вниз, бодро при этом покачивая бёдрами. — Во дают, — ухмыляется Вишня, перекинув руку через спинку дивана и вполоборота наблюдая за их сумасшествиями, вместе со скучковавшимся возле бара персоналом и стремительно присоединяющимися парочками. — Чувствую себя старым. — Ну так не строй из себя зажравшегося котяру, — комментирует Аарон, пиная его под столом, и Вишня окидывает его удивлённым взглядом, мол, ты чего это такой дерзкий, дядь? А впрочем… Дракон, скинув пиджак, резво поднимается с места и в два шага оказывается за Адель, ловко хватая её за руку и прокручивая на месте, так, чтобы в конечном итоге поменяться с ней местами. Та, не растерявшись, толкает его бедром, вновь сдвигая в сторону, но спустя несколько секунд этой борьбы, под искренний хохот Сары, теряет к ней интерес, переключаясь на уже куда активнее топчущегося неподалёку Дерека и втягивая его в совершенно другой, но не менее динамичный, танец. Они скачут и вертятся, как сумасшедшие, точно на каком-то рок-фестивале, а не в милой закусочной, тем самым поддразнивая Аарона и Кэнди. Бобби увлечённо танцует свой нелепый, угловатый «танец робота» вместе с обслуживающей их весёлой официанткой, такой же неловкой, как и он сам. Аарон, поколебавшись ещё минуту, наконец уверенно поднимается, приглаживает волосы назад небрежным движением и увлекает распалённую Кэнди в более спокойный, но страстный танец, удивительным образом органично вписывающейся в рок-н-ролльные мотивы музыки. — Что мы тут устроили? — не в силах перестать улыбаться, тянет Сара, стукаясь бедром с Вишней, пока они тоже вовсю импровизируют, крутясь вокруг друг друга и попутно вспоминая всё больше движений из твиста, впрочем, перемешанных с кучей других направлений. — Не знаю, но это — прекрасно, — он тоже широко улыбается, обнимая её за талию и наклоняя так, что Сара едва не касается макушкой пола, перегнувшись через колено мужчины. И так же резко поднимает её обратно, сходу прижимает к себе, близко-близко, положив руки на бёдра О’Нил и оттесняя назад. Сара дышит тяжелее, отступая и не давая их телам вновь соприкоснуться полностью, кладёт свою ладонь Вишне на шею, точно управляя его движениями и заманивая следом за собой. Но Дракон вновь меняет правила игры, беря инициативу в свои руки, разворачивает Сару к себе спиной, вынуждая покачиваться из стороны в сторону вместе с собой. Тесно прижимается сзади, губами ткнувшись в затылок и недовольно фыркая от щекотных касаний концов шёлкового платка в её волосах. О’Нил, самозабвенно прикрыв глаза и полностью утонув в музыке и ощущениях, вскидывает руки, внезапно вспоминая, как ладонями делать «бабочку». Отпрыгивает в сторону, накладывая на движения рук ритмичное покачивание бёдрами, вычерчивая ими восьмёрку, и кожей ощущая довольный, раззадоренный взгляд Вишни. Их безудержные, странные танцы продолжаются ещё, как минимум, час, пока они наконец не опускаются обратно на диванчики, залпом осушив всю оставшуюся на столике жидкость, в том числе алкогольную. — У меня поясница болит, — жалуется Кэнди, вызывая у всех сдавленный смех и согласное мычание. — Я предлагаю поехать в школу, — вдруг говорит Никсон, и Адель резво кивает, добавляя: — Сейчас же как раз пора предвыпускных дискотек, правильно? Наверняка и сегодня что-нибудь устроили, суббота ведь! Вишня растягивает губы в своей лисьей улыбке, предвкушая чего-то интересное, и натягивает пиджак, уже звеня ключами. — Уверен, школьники будут в восторге от толпы неадекватных, пьяных взрослых. Они разбиваются на две машины, Аарона и Вишни, сажая за руль менее пьяных — Сару и Бобби. Впрочем, их относительная трезвость не мешает обоим войти в кураж и вскоре уже мчаться на перегонки, под мольбы Кэнди быть осторожнее и, напротив, вовсю раззадоривающие вопли Адель. Вишня молча вжимается в сиденье, пристегнувшись и переводя взгляд с горящей азартом Сары на дорогу и обратно. Сентфорская школа встречает их светом во всех окнах и задорным миганием гирлянд, развешенных повсюду, начиная с деревьев вокруг и заканчивая неизменным, стареньким пикапом физрука, паркующим его на одном и том же месте уже пару десятилетий как минимум. Сам он храпит на заднем сиденье вместе с охранником, распив на двоих бутылку виски и напрочь позабыв об охране детей, чем те, впрочем, вовсю пользовались. На миг Сару накрывает чувство тревоги, погружая в воспоминания резко, точно под толщу ледяной, тёмной воды. Картинка перед глазами искажается, а музыка замедляется, как из неисправного граммофона, но из этого опасного омута её вытягивает смех друзей: — А помнишь, как мы украли из кабинета биологии все манекены-тренажёры? — Вы… что? На кой чёрт? — Нам было тринадцать, откуда же мне знать? Два месяца потом на исправительные шатались. Они заходят в школу, точно крутые парни, не оборачивающееся на взрыв, разве что чуть более покачивающейся походкой… Старшеклассники, занятые своими самыми важными делами на свете — поцелуями, травкой и танцами — не особо обращают на их появление внимания, и вся компания, попутно тыча пальцами в стенды со старыми фотографиями и бурно их обсуждая, быстро добирается до спортивного зала, неизменно служащего для дискотек. — Ох. Так странно снова здесь быть, — восклицает Сара, озираясь и оглядывая всё те же стены, сегодня украшенные плакатами и какими-то афишами, диско-шары и разнообразные гирлянды на головой, куда более оригинальные, чем в их юности. — Для меня так ещё больше времени прошло. А Аарон уже и совсем ни черта не помнит, да, старик? — поддразнивает Вишня, за что едва не получает, вовремя и ловко уворачиваясь. Как назло, с их приходом зажигательная музыка сменяется на медленную, заставляя подростков притихнуть и понемногу разбиться на немногочисленные парочки. — О боже, я от этой песни и заплакать могу, — предупреждает Вишня, вслушиваясь в «Forever young»* и беззвучно подпевая, вскоре уверенно потянув Сару за собой на танцпол. Дерек внезапно притормаживает их стремительное погружение в ностальгию, осторожно ловя Сару за руку, и та удивленно оборачивается, а Вишня — хмурится, но молчит. — Можно тебя на минуту? О’Нил чувствует укол целой гаммы чувств, от страха до стыда, но лишь кивает и отходит с ним в сторону под пристальным взглядом Дракона. Адель и Аарон уже покачиваются в такт музыке, так нежно и чувственно, что Сара вдруг уверенно думает — всё у них будет хорошо. Не только потому, что танцуют красиво, конечно, а просто… будет. Точно. — Я хотел извиниться. Ты наверняка всё это время боялась тет-а-тет разговора, потому что думала, что я сорвусь на обвинения, и… да, я мог бы. Но у меня было время всё переосмыслить, — Дерек неуверенно ей улыбается, и Сара лишь порывисто, тепло его обнимает, краем глаза замечая, как Вишня закатывает глаза, и улыбается ему. — И ты меня прости. Но я больше вас не брошу. Мы всё решим, обещаю. — Конечно… Как и всегда. Иначе не будь мы святой четвёркой, верно? А умирать в ближайшее время я точно не планирую. Они тихо смеются и отстраняются друг от друга, на миг сталкиваясь взглядами, и кажется, будто в этот момент даже музыка вокруг затихает. Сара, повинуясь какому-то внутреннему, неконтролируемому порыву, говорит тихо, но уверенно: — Главное, что Человек в маске мёртв. Спасибо за это. Дерек кивает, и в глазах его отражается такой же недобрый, демонический огонёк, что и во взгляде О’Нил. — Это того стоило. И уже спустя секунду они вновь улыбаются как ни в чём не бывало, расходясь в разные стороны: Дерек — к Кэнди и Бобби, занятыми пуншем и закусками, Сара — в объятия Вишни, крепко прижимаясь к нему и едва не плача от всколыхнувшихся в душе чувств. — Боже, ну и история у нас, — тихо шепчет она, уткнувшись Дракону в грудь, пока тот мягко целует её в макушку, положив ладони на шею и большими пальцами поглаживая кожу. — Зато мы навсегда оставили свой след в этом странном, нелепом мире, — Сара чувствует улыбку Вишни в своих волосах и жмурится от удовольствия, когда он наконец вовлекает её в танец под нежный голос Мариана Голда, одной рукой взяв за руку, а вторую сдержанно положив на лопатки, почти не дотрагиваясь до кожи и делая это касание ещё более трепетным и значимым. Небеса подождут, Поэтому мы просто глядим на них, Надеясь на лучшее, Но ожидая худшего.* Что же в тебе такого, что именно твой запах для меня стал запахом родного дома? Кто бы мог дать ответ… Они шли к этому моменту долго, действительно долго, переживая личные трагедии и приключения, немыслимые, неправильные, несправедливые, но — реальные, вложившие в их историю свой кусочек пазла. И кто знает, может, это было необходимо, чтобы заслужить, наконец, эту близость, встать плечом к плечу, обретя себя и друг друга? Они так долго бежали от, на деле же — всегда к, лишь делая круг, точно на заколдованном озере, и всегда встречаясь в самом его центре. Омрачит ли эту сказку струйка крови, горьким дождём оседающая на губах Сары, вместе с призрачным голосом, смешавшимся с мелодией вокруг так тесно, что кажется, будто он лишь плод воображения? А может, так и есть? О’Нил касается губ пальцами, растирая кровь и вдруг широко, почти безумно улыбаясь, незаметно от Вишни, уткнувшегося в её волосы, оставляя на них невесомые, самые нежные поцелуи. Улыбка становится шире, переходя в беззвучный смех. Потому что это всё того стоило.

Мы не можем предотвратить падения в пропасть, мы можем лишь ненадолго его отсрочить. © Филип Дик

_____________________________________________________________________________ Примечания: *Bonnie Tyler — Total Eclipse of the Heart *Близнецы Крэй — лондонские преступники 1950-х и 1980-х годов. Фрэнсис — жена одного из них, покончила жизнь самоубийством. *U2 — Love is blindness (но я писала под кавер Lee La Baum) *Мелодрама Романа Полански *Герои и их культовый танец из «Криминального чтива», посмотрите этот момент, если вдруг не видели! Песня: Never Can Tell *Alphaville — Forever Young *Перевод текста из песни выше