You're scaring me

Где-то 358 дней назад. Удивительно, как устроена цивилизация, какая тонкая и призрачная грань отделяет нас от животного мира. Мы работаем за бумагу, не подкреплённую капиталом ни в одной стране мира, мы подчиняемся своду написанных и придуманных нами правил, подчиняемся системе, в которую все дружно, держась за руки, решили поверить. И просто удивительно, какой могущественной, поистине невероятной силой обладает один листок бумаги с корявой подписью мирового судьи. — Хорошо. Морти удивлённо вскинул бровь. Он крепко обнимал себя за плечи, стараясь скрыть дрожь в руках, но Рик видел. Рик видел всё. — Хорошо? — Морти прикусил губу, даже немного обиженно. — Мне достаточно лет, чтобы я не закатывал сцен по каждому твоему маленькому заёбу. Морти пожал плечами: — Хорошо — значит, хорошо. Сильная рука вдруг быстро сжала его предплечье и рванула на себя. У Рика действительно всё «хорошо», он в порядке, в норме, он держит себя в руках, он ни капельки не расстроен, ему вообще заебись, сейчас только скажет всё, что думает. — Ты сделал правильный выбор, малыш, — Рик наклонился к его уху, хриплый шёпот горячей волной опалил ушную раковину. Шершавый язык мурашек лизнул спину Морти, заставляя его за секунду вытянуться в струну. — Ты даже не представляешь, что бы я с тобой сделал. — Рик зажмурился и сцепил зубы. — Я бы посадил тебя на грёбаную цепь. Морти резко выдохнул и отшатнулся. Это было как-то охуенно жёстко и горячо… — Знаешь, почему? Морти не знал и знать не хотел. Времена, когда он безнаказанно хамил Рику, кажется, прошли. Они переходили невидимую границу, за которой их и без того хитровыделанные взаимоотношения приобретали гротескный вид. — Потому что я тебя знаю. Ты боишься своего злого дедушку, боишься его грубого, жестокого обращения? — Рик с каждым словом делал шаг вперёд, упираясь своими коленями в чужие, и Морти приходилось делать шаг назад. Классика отступления, парень злился, но всё равно пятился. — Я покажу тебе, чего ты хочешь и чего так боишься на самом деле, чего боишься никогда не получить… — сухие горячие пальцы с силой схватили острый подбородок, заставляя поднять голову вверх. Губы оставили целомудренный поцелуй на щеке. Рик достал туз из рукава, его голос вдруг стал успокаивающе мягким: — Хороший мальчик, мое солнце… — второй поцелуй на второй в секунду покрасневшей щеке. — Моё сокровище, сладкая детка… — вторая рука слегка задрала футболку, очерчивая кончиками пальцев ровные линии рёбер. Морти будто проглотил огненный шар, он нагревал его изнутри до 450 градусов по шкале Фаренгейта и заставлял кожу лица пылать. Рик млел, прикрыв глаза и, как медведь, давил свою жертву к земле: — Красивый мальчик, умный мальчик, всегда знаешь, что нужно делать. Ты перехитрила меня, принцесса, — лёгкий смешок. Рик мазнул закрытыми губами по шее, Морти выдохнул сдавленное «Ах!..» и совсем чуть-чуть прогнулся в спине. Это явно было больше дозволенного. И привычное ругательство «принцесса» вдруг превратилось в слово, возбуждающее аппетит. «Похвала» из уст Рика щекотала нервные окончания во всем теле, Морти пришлось признать этот ебучий фетиш. — Блять, Морти… — Рик смотрел ему прямо в глаза впервые за… За всё время, что они провели в путешествиях. Его зрачки были неестественно расширены. Он прошептал что-то неразборчиво и опустил взгляд чуть ниже. Рик смотрел на его губы, Морти чувствовал этот тяжёлый взгляд. Рик снова что-то пробормотал, медленно наклоняясь вперёд, но теперь Морти смог различить слабое: «Оттолкни меня…». — Рик... Узкая ладонь с зажатым в ней листком бумаги уверенно упёрлась в грудь мужчины. Рик притормозил и закрыл глаза. — Год. Это заставит тебя остыть. Всю следующую ночь Морти прорыдал, как девчонка. «Ты перехитрила меня, принцесса». Рик признал поражение, Морти впервые был не рад. Но весы его моральных приоритетов с «общепринятыми нормами» на одной чаше и «Риком» на другой уже давно перевесили в пользу первого. Если хочешь повзрослеть, научись принимать решения, которые тебе не нравятся. Наступить себе на горло — святая обязанность живущего в социуме. *** Сейчас. — У тебя такая политика: сломался один внук, замени другим? — Саммер недовольно скрестила руки на груди. Она не была против путешествий с дедой-Риком, она была против тяжёлого физического труда и закапывания трупов-жертв-революционных-военных-действий. — Только не начинай, — Рик кинул ей в руки лопату. — Пускай твоё эго купается в лучах благодарности целых на-э-э-аций, спасённых от жестоких репрессий. — Да, Сквонч предупреждал, что в последнее время тебя тянет на политику, — Саммер закатила глаза и принялась копать. — Ты, как папа, пытаешься прикрыть несостоятельность в жизни рассуждениями о внешней политике. Только папа с пеной у рта спорит с соседями о войне в Ираке, а ты… — Сам-сам пнула ногой бездыханную тушку диктатора Зевбаллора-АК3. — Мочишь межгалактических политических злодеев. — Если дать Джерри пушку и пустить в Белый Дом, то он мигом прикончит белобрысого ублюдка, — Рик одобрительно расхохотался, но вдруг осёкся: — Несостоятельность в жизни? Саммер щёлкнула пальцами: «Именно». — Жестоко, — оценил Рик. — Ну, а теперь ты спросишь меня, как дела у Морти?.. — Саммер изо всех сил навалилась на бок тела, и оно бесшумно скатилось в яму. Рик промолчал, он стал засыпать сверху землёй. — С тех пор, как вы «расстались», — Саммер изобразила в воздухе кавычки. — У него всё в порядке, вроде даже присунул Джессике пару раз. На последней вписке у Джеффа они заперлись в кладовке и не выходили около двух часов. Вряд ли Библию читали. Рик бросил последнюю горсть земли и устало сел на образовавшийся холмик. Его белый халат стал коричневым из-за глинистой почвы. — Рад за пиздюка, — он достал флягу и сделал небольшой глоток. Саммер упала рядом, скрещивая ноги в позе лотоса. — Мама соскучилась, считает дни до конца твоей «командировки». — Вы ей не сказали? — А что говорить? — Саммер возмущённо уставилась на Рика. — Даже я не знаю, почему Морти написал это предписание. Уже год прошёл, может, хотя бы намекнёшь? Рик устало улыбнулся и провел ладонью по лицу, оставляя грязный след. — Нет, — просто сказал он. Сам-сам слишком хорошо знала своего деда, чтобы не вдаваться в подробности. Это было бы бесполезно. *** За окном падал снег вперемешку с липким дождём. Сильные порывы ветра бесцеремонно бросали эту смесь в лица прохожим. Морти сидел в тепле и смотрел в окно, пытаясь унять неясную тревогу. «Скоро Рождество…», он повторял эти слова про себя по сто раз в день. — Какой смысл писать восторженное эссе про человека, отсидевшего срок в тюрьме?.. Морти тяжело вздохнул и улыбнулся. Помогать Джессике с домашним заданием по истории уже стало привычкой, а не предлогом оказаться в её спальне. — Ганди сидел в тюрьме, Галилей умер под домашним арестом, мой де… — Морти проглотил остаток фразы и продолжил: — Это не показатель. Речь шла о Лютере Кинге, и Морти надеялся, что она шутит… Впрочем, из опыта он знал, что девушке гораздо важнее уметь сногсшибательно целоваться, чем разбираться в истории Соединённых Штатов. — Ты самый умный человек на свете, — мурлыкнула Джес и ловко запрыгнула ему на колени. Морти откинулся на спинку стула, позволяя себя оседлать. Он грустно улыбнулся, притягивая её к себе: — Ты просто не встречала умнее…