You're scaring me

На Рождество Рик не появился. Морти зря сжигал нервные клетки на огромном костре невроза все праздничные дни. Он почти ничего не ел, нервно кусал губы и всем своим видом показывал готовность к чему угодно. Но «что угодно» так и не произошло. Через неделю после Рождества Морти рассвирепел. Что старый мудак хотел этим сказать? Что год не видеть Морти — это просто сказка, которую он готов ещё немного продлить, а потом ещё чуть-чуть, и ещё, и в конце концов… И вовсе не возвращаться. Морти злился месяц, потом ещё месяц остывал и свыкался с мыслью, что ждать, в общем-то, не стоит. События, год назад поразившие мирное течение их жизни, сейчас казались такими незначительными… Теперь Морти ощущал на себе осуждающие взгляды всех юных певчих, каких растлила католическая церковь за 960 лет своего существования. «Ты не мученик, Морти…» — нашептывали их ангельские голоса с того света. — «Ты долбоёб…» Переход в старшую школу вселил в Морти ничем не подкреплённую уверенность в себе. Хотя, как известно, у подростков другой и не бывает. У него была классная девушка, хорошие оценки, среднестатистически нормальная американская семья и светлые планы на будущее, в которых фигурировал гуманитарный колледж. У Морти было всё. Только по вечерам становилось временами тошно и тоскливо. Будто из жизни хирургическим путём удалили нечто важное. «Приключения» — стало запретным словом на букву «П». Это слово будило ненужную тревогу и чувство невосполнимой потери. Но Морти знал, со временем это пройдёт, нужно только ещё немного подождать. Быть обыкновенным — не так уж и плохо. Быть особенным — приятное, но тяжёлое бремя. *** Морти проснулся посреди ночи и резко втянул воздух через нос. Он не сразу смог сообразить, что оглушительным выстрелом из бластера, который он услышал во сне, была на самом деле форточка, резко хлопнувшаяся о раму от сквозняка. Мартовский ветер часто набирал силу, меняя воздушные массы и готовясь к смене сезона. Морти поморщился, спустил босые ноги на пол и, зябко ступая, на цыпочках дошёл до окна. Он облокотился о подоконник, сладко зевнул, потянулся и внезапно замер… Внизу, на лужайке перед домом, кто-то тихо переговаривался. Морти узнал их голоса мгновенно. — …Глупкнянам не нужно писать об этом в конституции, это же свобода слова… Очевидная вещь? — Сказала бел-э-э-э-ая американка. У тебя завышенные представления о справедливости, и это после всех диктаторов, которых мы замочили за последние полгода. Ай-ай-ай, Сам-сам, ты совсем ничему не учишься. В ответ только обиженно фыркнули. — Думала, ты скажешь что-нибудь в духе: «Свобода слова — это социально провоцируемая языковая агрессия, напалм для идиотов». Раздалось одобрительное рыгание: — Мимикрируешь под умную, весьма успешно. Громко зашуршала листва, видимо, Саммер пыталась сменить положение в кустах. — Сколько ещё ждать, у меня ноги затекли… — Прости, но они не оставили точного времени. Это террористическое нападение, а не свидание. Морти стало дурно. За последний год он отвык от межгалактической опасности, которая неотвратимо следовала за Риком по пятам. Слово «террористическое» подействовало на него, как заклинание паники. — Все пройдёт гладко, ка-э-э-э-ак лом через говно, — словно прочитав его мысли, успокоил всех Рик. — Глупкняне в военном деле полный ноль. Тут даже Морти бы справился. — О, — Саммер тут же оживилась. — Можем его позвать. Повисла недолгая пауза. — Не думаю, что он будет в восторге… — А ты спрашивал? — Отвали, Саммер. — Тогда откуда знаешь? Рик издал тихий стон отчаяния: — Он ясно дал понять, что не хочет меня видеть. А я не хочу расстраивать пиздюка своим присутствием. — Голос Рика стал ещё ворчливее, чем обычно. — За год многое могло измениться, — Саммер шмыгнула носом, на улице было ещё холодно для посиделок на земле. — Морти теперь другой, не хочешь посмотреть, как наш мальчик вырос? — последние слова она сладко просюсюкала. Рик хрипло рассмеялся: — Может, Морти и изменился. Но проблема в том, что я — нет. Морти мгновенно вспыхнул и отпрянул от окна, к которому ещё секунду назад прижимался всем телом, ловя каждое слово. Его начинало лихорадить. Щёки заалели, пальцы сковала нервная дрожь. Он смутно запомнил, как какие-то непонятные тёмно-синие существа шарообразной формы и в диаметре не больше волейбольного мяча перепрыгнули через изгородь и хлынули на открытую лужайку. Саммер открыла огонь первой. Шары передвигались довольно медленно, поэтому это больше походило на субботний поход в тир, чем на боевое сражение. Морти медленно дошёл до своей кровати и заполз под одеяло. *** — Может, переночуешь сегодня у нас? — Саммер лениво поднимала тушки террористов-смертников и складывала в чёрный мусорный пакет. — Мама завтра будет просто в восторге. Рик бросил быстрый взгляд на дом. И тут же отвернулся, будто двухэтажное строение резало ему глаз. — А Морти?.. — Рик медленно приподнял брови. — Его нет дома, — Сам-сам ответила мгновенно и без раздумий. Ложь во спасение, есть благо — справедливо рассудила она. — Он у Джессики до конца выходных. Рик скрипнул зубами, выражение его лица стало нечитаемым. Он закрыл глаза, резко выдохнул, будто готовился в прыжку в холодную воду, и кивнул: — Хорошо.