Он Дракон в обьятиях страсти

***

Я сразу почувствовала, как изменилась обстановка на съемках. Сначала не могла понять, что не так. А потом, когда прозвучало: «Снято!», услышала, что изменилось — Нацу смеялся. Я выбралась из-за стола для сценаристов и подошла к руинам, надеясь, остаться в тени. Они переснимали какую-то сцену между Нацу и Хибики. Оба смеялись и подкалывали друг друга. «Правда? Для него это так важно? Но почему он так меняется?» Я перехватила взгляд Макарова и он показал мне пальцами знак победы, мол, теперь моя карьера пойдет вверх, а фильм ждет успех. Это было приятным бонусом к оргазмам, если честно. Больше никто на меня не смотрел. Не обсуждал. Не показывал пальцем. Я не знала, как себя надо вести теперь, на публике. Делать вид, что мы не знакомы? Держать дистанцию? Как, черт подери, сыграть равнодушие, если я не актриса? Я смотрела, как он пересекал съемочную площадку, как перепрыгивал через провода, которые скатывали и собирали, и, пока он подошел ко мне, то успел обменяться шутками даже с осветителями. Он встал передо мной. Взял меня за руки. «О БОЖЕ. При всех!» И просто сказал: — Я свободен на сегодня, а ты? Из глубин павильона тут же донесся бодрый голос Грея: — Сценаристы могут идти! Мы заказали ужин в его номер, и он кормил меня, а после сбегал на тренировку и вернулся, пока я работала за ноутбуком в его номере. Это было непривычно хорошо, спокойно и безмятежно. Он любил меня в своей кровати, нежно и долго, но спать я все-таки вернулась к себе. Нацу не спорил. На следующее утро Эльза сказала, что актриса Миражейн Штраус прибыла, наконец-то, на съемки. — Знаешь, — поделилась со мной Эльза идеей, пока мы валялись в кровати и пили кофе. — Мне кажется, Грей специально не приглашал Миражейн. Ни на каких съемках она не задерживалась. — То есть? — не поняла я. — Ну ты же видела, как Нацу играл вчера. А с Миражейн ему предстоит играть любовные сцены. Представляешь, какой это был бы кошмар в том настроении? — Эльза… — Детка, все нормально! Я тебя ни капельки не осуждаю. Ты первая у него. Это своего рода сенсация, только журналистам об этом знать не обязательно. — Думаешь, никто не расскажет? — Из наших — точно нет, хотя, конечно, и нельзя быть уверенными до конца. Но Грей умело подбирает коллектив, вряд ли кто-то будет трепаться. Тем более он потом узнает, кто разболтал журналистам его секрет хорошей игры Нацу Драгнила. У меня вспыхнули щеки. — Только вот что, Люси, — сказала Эльза, — я бы на твоем месте на многое не рассчитывала… — Почему? — Не видела новости? — Эльза выскочила из-под одеяла в одних стрингах. Спала она без верха, и сейчас грудь колыхалась под потоками алых волос. — Вот смотри, — она плюхнулась на мою кровать, как была, полуобнаженная, и протянула газету. Женщину на фото я узнала сразу же, пусть она и была в темных очках и бесформенной одежде. Потом зрение сфокусировалось на заголовке: «Жена Нацу Драгнила в госпитале, который, как мы помним, специализируется на ЭКО. Похоже, кого-то ждет двойное пополнение уже к следующему новому году! Комментариев от мистера Нацу Драгнила нам получить не удалось. Сейчас он занят на съемках нового фильма «Король драконов», который выйдет на экраны уже следующей весной…». — Ну-ну, детка, — Эльза похлопала меня по плечу. Я уткнулась в ее плечо и разрыдалась. КОРОЛЬ ДРАКОНОВ: «Что случилось? Я ждал тебя утром». ЛЮСИ: «Критические дни, пока надо воздержаться». КОРОЛЬ ДРАКОНОВ: «Не обязательно трахаться, могли просто позавтракать вместе». ЛЮСИ: «Ок, в следующий раз». Как Нацу играл вместе с Миражейн Штраус, я не видела, но Эльза сказала, что все прошло отлично, но если я думаю и дальше его динамить, то надо сообщить Грею. Чтобы тот подготовился к взрыву. Эльза настояла на том, что вечером пора идти за костюмами, вечеринка будет уже завтра. Мне не хотелось ни вечеринки, ни костюмов, ни торжества. Мне хотелось зарыться с головой в постель и забыть обо всем. Я хотела его и ненавидела его за боль, которую он уже причинял мне. К чему эти цветы и нежность, к чему эти совместные завтраки, он не мог не знать, что его жена отправилась в клинику. Они могли даже не пытаться заводить детей теперь. Даже без него ей могли вводить оплодотворенные его спермой яйцеклетки и привет. Я провела не один час за чтением об ЭКО, лежа в кровати без сна ночью. Все было плохо. Только-только стало хорошо и продержалось так недолго. На следующий день я пришла на работу в солнечных очках. Глаза опухли. Я прорыдала ночью, а утром, когда увидела отражение в зеркале и надела очки, порыдала еще, когда увидела, насколько я похожа на женщину в газете. Это была самая жестокая ирония судьбы, на которую я только могла рассчитывать. Отдать лучшего мужчину женщине, похожей на меня. Это как будто была моя жизнь, но и не моя. Нацу смс-ки не писал. Месячных у меня не было, была середина цикла. Что делать, когда они придут снова меньше, чем через две недели? Снова врать, что еще. Работать я не могла. Голова разрывалась. А реплики так и не было. На площадке все было тихо, значит, Нацу пока хватило и того, что было. После ланча пришли Эльза и Грей, стали уговаривать пойти посмотреть одним глазком на съемки. Вчера Нацу и Миражейн сыграли блестяще молодость персонажей, когда оба были юными и влюбленными. Сегодня им предстояло сыграть страстную сцену из финала. Ту самую, что я переписывала в самолете рядом с Нацу. Ту самую, которая следовала за той репликой, которой все еще не было. Грей решил просто пропустить ее. Пока. Эту реплику снимут отдельным дублем вместе с Нацу, когда придет время. Я не переставала удивляться тому, из каких пазлов собирали кино. Они потащили меня с собой, сил сопротивляться не было. Мы встали позади всех, я выдохнула, что ничего не видно, слава богу, но потом зажглись софиты и оказалось, что сначала Нацу и Миражейн будут под потолком. Я так увлеклась своими переживания, что забыла даже собственный сценарий. Персонаж Миражейн, королева, как раз выбежала на балкон над пропастью. Заработали вентиляторы. Ее шикарное платье развевалось, идеально уложенные локоны дрожали на ветру, не застилая глаз. Миражейн была очень красивой. В ее глазах испуг смешался с любовью. Когда на балконе появился Нацу, у меня перехватило дыхание. Он глядел на королеву сурово, с едва сдерживаемой яростью и в то же время с болью в глазах. Она всхлипнула, сначала отшатнулась, а потом бросилась к нему, на грудь. Он провел рукой по ее волосам, костяшки сбиты в кровь и это производило невероятное впечатление — контрастность женской нежности и мужской брутальности. Его куртка порвалась в сражениях с Хибики, который был уже мертв к этому времени по сценарию. На лице была кровь, на теле раны. И, тем не менее, он хотел ее. Прямо сейчас. Взять то, что принадлежит победителю. Удивительно. Я придумала персонажа, а после встретила мужчину, в котором худшие черты характера, которыми я наделила дракона, переплетались так причудливо, что покоряли сердце. Просто не было других вариантов. У королевы на балконе их тоже не было. И у женщин, которые смотрели на них теперь, затаив дыхание. И у тех, кто потом придет в кинотеатры. У меня в глазах стояли слезы, я моргнула и они покатились по щекам. Я поняла персонажа в этот момент больше, чем раньше. Поняла сценарий и жизнь этого кино. — Снято! Люди выдохнули, зашелестели разговоры, а я стояла и смотрела на опустевший балкон, не в силах поверить в то, что собиралась сделать и какую реплику вложить в уста персонажа. Я не заметила, как появился Нацу. Но когда увидела, как он идет ко мне, снова через всю площадку, только на этот раз уже без улыбки, то почувствовала себя той королевой на балконе. Она обречена любить его, а он — причинять ей боль. Выражение его лица было бесстрастным, но грим, эти кровь и раны, как никогда дополняли его реальный образ. Он шел на меня, как хищник, а я впала в ступор, сжалась, из глаз все еще текли слезы. Хотя их и скрывали солнечные очки, которые я не сняла, мои щеки были мокрыми. Я дышала вразнобой. Все смотрели на нас. На меня и на него, который разрезал площадку пополам широким твердым шагом. Я отшатнулась, в последний момент ко мне вернулись силы. Был бы балкон — сиганула бы с него. Но балкона не было, некуда было бежать. Я дернулась, и в этот момент он поймал мою руку. Коснулся моей мокрой щеки. Тяжелейшая сцена в фильме повторялась со мной наяву. Была частью моей жизни. Теперь и отныне. Я вырвалась и ушла, сломала шаблон, по которому королю надлежало увести трофей в спальню. А после побежала, изо всех сил, прочь. Я знала, на что шла. Стоят ли волшебные оргазмы такого? Нет. Чем дольше я была с этим мужчиной, тем сильнее хотела, чтобы он принадлежал мне одной. А это невозможно. Эльза дала мне успокоительные и сказала, что хочу я или нет, но надо ехать за костюмами. И мы поехали в магазин. Кругом были костюмы. Много. Я не снимала солнечных очков даже там. И приходила в ужас от костюмов сексуальных медсестричек, стюардесс — боже упаси, чтобы что-то напоминало мне о самолете. Полуодетых королев, одалисок. Я села на пуфик посреди магазина, руки опускались. Шелк и платья, все, что легко задрать и сорвать — мне не подходило это. Не хочу, чтобы мою кожу что-то ласкало, не хочу нежности. — Вам открытый костюм подобрать? — спросил консультант. — Закрытый. Ничего открытого. Чтобы все было закрытым. Есть? — Есть, — равнодушно отозвался он. — А маска? — На все лицо. — Сейчас, — и исчез в недрах магазина. Я думала он принесет мне костюм Кинг-Конга, гигантского бургера или что-нибудь такое же странное. Он принес какой-то черный блестящий пакет. Это был латекс, гладкий, скользкий. «Женщина-кошка» прочла я. На картинке все тело было скрыто, как и лицо — только рот оставался. Отлично. Я взяла обувь и нашла Эльзу, которая стала эротичной принцессой. Мы вернулись в отель. Я приняла душ, собрала волосы в тугой хвост на затылке. Его нужно продеть в маску. Достала костюм. И натянула на себя. «Ну да, все скрыто. Только вот… Черт» — Вау, — выдохнула Эльза. У нее почти все тело было оголено, у меня наоборот. Но мой костюм — этот черный обтягивающий латекс был нереально сексуален. Я застонала и рухнула на кровать. — Сзади даже лучше, — сказала Эльза. — Такая попка. Детка, иди повеселились. Потанцуй. Тебя не узнают в этой маске с прорезью только для рта. Кто бы знал, что у тебя такое тело под твоей бесформенной одеждой. Я покачала головой. — Да ну, не лежать же в латексе на кровати. Иди потанцуй. Пойми, что мужчины тебя будут желать почти все. Не какой-то один. Все. Это поднимет настроение. Иди сначала ты, я попробую уложить волосы. Если придем раздельно, тебя точно никто не узнает. Я поднялась. Поправила маску и растрепавшийся хвостик. И пошла на вечеринку, как на казнь. Эльза оказалась права. На меня смотрели все. Маски спасали. Кто-то не скрывался, кто-то да. Я прошла к бару и выпила. Потом еще. Потом меня пригласил на танец человек-паук, и мы заскользили по залу в чем-то среднем между танго и вальсом. — Кто ты? — спросил он. Я покачала головой. Акцент выдаст меня с головой, поэтому я и молчала. Потом был Халк, гладиатор, фокусник и даже миньон. Меня не отпускали. Позволяли только промочить горло, и тут же другой подхватывал и вел танцевать. Я перестала смотреть по сторонам, не высматривала никого даже отдаленно похожего на Нацу. Когда ко мне подошел Грей в костюме раба — надо же, вот это фантазия, — я раскрыла инкогнито и взмолилась о том, чтобы он увел меня с вечеринки, потому что никак иначе мне не сбежать. Грей сказал, что только при условии — если я потанцую с ним. И еще он удивился. Искренне удивился, что женщина-кошка это я. Сказал, что это суперсексуально вышло и что это опасно, и о чем я только думала. — Идем танцевать, черт тебя подери, и замолчи. Мы ушли. Грей умело двигался. Чертовски хорошо. Он вел меня, управлял мной, крутил. Я танцевала последний танец. Я отдавалась музыке. Играло что-то медленное, тягучее, что-то джазово или блюзовое. Как вдруг Грея буквально отбросило от меня. Вот он стоял рядом, а в следующий миг уже сидел на пятой точке на полу, хлопая глазами. Передо мной стоял Бэтман. Я узнала его сразу же. Хотя у него тоже — только зелено-серые глаза в прорезях маски, остальное все скрыто за темной одеждой. «Бэтман! Ну почему именно Бэтман?» Я попыталась ускользнуть, но он поймал меня за руку — опять! Тиски сжались вокруг запястий. Положил одну мою руку себе на грудь, другую сжал и повел меня в танце. Люди схлынули, как волны, оставив центр свободным. Я и не знала, что Нацу умеет так танцевать. Черт, как можно быть таким идеальным? Он танцевал не хуже Грея, хотя это и была другая техника. Более страстная, жесткая, требовательная. Он не вел в танце, он доминировал. «Ну, в общем, ничего удивительного» Его руки тоже не лежали на талии, как у всех прочих моих партнеров. Нацу был собственником и считал, что вправе делать со мной, что угодно. Я несколько раз возвращала его руку на талию, но она все равно сползала на попу, касалась груди, скользила по моему подбородку. Он провел пальцем в перчатке по моей губе, раскрыл мой рот. Я не сопротивлялась, он держал меня в железных тисках. А еще я чувствовала его силу и злость. Помнила тот минет в спортзале. Он кружил меня по темному залу, и я чувствовала, что музыка вот-вот кончится. А потом нужно бежать. Как-то, но бежать. На последних аккордах он притянул мне к себе так сильно, что затрещали ребра. Все еще не говоря ни слова, поднял мое лицо за подбородок, нагнулся и поцеловал. Казалось бы, что такого. Бэтман целует женщину-кошку, все по канону. Музыка стихла. Пауза затянулась. Мы стояли посреди зала, битком забитого, и целовались. Все горячее, все увереннее, потому что когда он касался меня, я могла только отвечать. Я горела навстречу. Мое тело предавало меня раз за разом. И тогда в тишине грохнули аплодисменты. Нацу улыбнулся уголком губ, поднял меня от пола, закинул на плечо и пошел к выходу. До номера мы не обмолвились ни словом. В номере он усадил меня на кровать, сам сел рядом. Мы были в его номере. На его кровати. И я все еще была одета. — Хочешь поговорить? — Уже не хочу, — ответила я. Пусть думает, что угодно. Что я пылаю от желания и все забыла, что не видела газет или что вообще не умею читать. Лишь бы не задавал вопросов. Лишь бы не пытался все исправить теперь, когда я готова была убежать. Нацу вдруг скользнул с кровати на пол, обнял за талию и положил голову мне на бедра. Я ждала, что он сразу приступит к активным действиям, но он просто обнимал меня, словно искал… защиты? Спокойствия? Я почувствовала, как глаза щиплют слезы. Невероятным усилием воли заставила себя собраться, коснулась его волос, невзначай. Провела по голове. Не изображай тигра у моих ног, Нацу, слишком поздно. Я нужна тебе сейчас, нужна завтра, когда ты будешь играть, но не нужна в твоей жизни. Ты ведь ни разу не говорил со мной об этом. Я должен уехать, — сказал он. — А как же съемки? — Всего на два дня. Потом вернусь. — Хорошо. Меня он с собой не звал, а значит… Я знаю, куда он летит. Он приподнялся, поцеловал мое бедро, потом живот, через одежду, без всякого контекста. Поднялся рывком, словно отрывая себя от меня. «Люси, Люси, опять видишь то, чего нет» Он стянул с лица маску и сбросил темный плащ. — Я уезжаю прямо сейчас, — сказал он. «Только это» — Счастливого пути. — Я не умею говорить о чувствах, Люси. Это не мое. — Понятно. — Пока, женщина-кошка. — Пока, Нацу. И когда хлопнула дверь, а я осталась одна в номере, то добавила тихим голосом: — И спасибо за все. Той ночью я не спала. Я спустилась к себе и взяла ноутбук. Вернулась в комнату Нацу, которую оставила не запертой, чтобы Эльза не задавала вопросов и не смотрела на меня сочувствующим взглядом, когда увидит, что я слишком рано вернулась с вечеринки, а Нацу и вовсе след простыл. К утру переписанный финал был готов. Я напилась кофе и двинулась прямо к номеру Грея. Стучала до тех пор, пока мне не открыли. К моему удивлению, дверь открыл Хибики. Я даже проверила номер на двери, не ошиблась ли. Но нет. Сомнений не оставалось. Эти двое почти седых мужчин, о боже… Ладно… Я вошла в комнату вместе с пачкой распечатанных листов. Грей сидел на балконе, кровать была не убрана и разворошена, и сомнений не оставалось. Это не мое дело, хотя это и удивительно. Грей читал газету. При виде меня он отпихнул газету в сторону, слишком поспешно. Но я пришла не за сплетнями. Я дала ему стопку бумаги, села рядом и велела прочитать, пока я тут. — Пока ты тут? — переспросил он. — Читай. Грей прочел. Там было немного страниц. А пока он читал, мой взгляд от чашек с кофе перебежал на передовую полосу газеты. «Я не оставлю жену». Моя рука замерла на полпути, газету мне протянул Хибики. «Мне жаль», — прошептал он одними губами. Я увидела фото — снятое ночью. Прошлой ночью. На Нацу была та же одежда. Его сняли у того госпиталья, у которого журналисты раньше заметили его жену. Но ужасней всего было то, что ниже этой фотки, страшно размытый и увеличенный, был снимок из салона самолета. И там, в креслах, сидели мы. И целовались. «Скандальное признание стюардессы: «Сначала я решила, что он с женой». Мир поплыл перед глазами. — Почему она ждала так долго? — спросила я почти беззвучно. — Уверен, что она торговалась с разными изданиями за лучшую цену. И нашла ее. Я развернула статью, и у меня отвисла челюсть. Там была моя фотка, мое досье. Моя краткая биография. Все. Обо мне. Газета медленно упала на стол. В этот момент Грей дочитал. Он отложил в сторону бумаги, посмотрел на меня внимательно и спросил: — Ты уверена, что финал должен быть именно таким? — Да. Грей молча обменялся взглядами с Хибики. — И теперь ты хочешь уйти? — Да. — Тогда у тебя есть два дня, чтобы с ним не встречаться. — Я уезжаю сегодня же. Я поднялась из-за стола, но окрик Грея остановил меня в дверях номера. — Люси, следующий сценарий — сразу мне. Поняла? Никому больше не посылай. — Спасибо, Грей. Я пробралась в свой номер, собрала вещи. Конечно, Эльза проснулась. Она не поверила своим глазам, когда я начала собирать вещи, но потом кто-то любезно подсунул под нашу дверь газету. Вопросы отпали сами по себе. — Бывает. Это нормально, — это уже Макаров примчался. В той же набедренной повязке, как будто только ее смог и отыскать, а ничего приличней с утра не нашел. — Для меня не нормально. — Для медийных личностей от таких скандалов только польза! — Я не медийная личность. Я вытолкнула чемодан на улицу, покатила к такси. Следом из отеля высыпала вся съемочная группа. Стояла страшная рань, солнце едва выкатилось из-за горизонта. А они снова приносили мне конфеты, цветы, записочки, сладости, орехи. Я обнимала всех, успела даже запомнить их имена за это время. — А как же «та самая» реплика? — спросил меня отдел сценаристов. — Реплика уже у Грея. И боюсь, я немного переписала финал из-за нее. Поднялся шум, но у меня не было сил говорить. Я села в такси и велела ехать к автобусной станции. Деньги у меня были, но я решила, что не разумно тратить их сейчас на авиабилет. И решила добираться до Токио на автобусе. Через всю Японию, почти неделю в пути. Ну и что? Я хотела посмотреть страну, а не только из окна частного сектора. Вряд ли меня запомнят. Скорей всего весь этот скандал на второй же день забудется. Такова уж участь медийных личностей. Продолжение следует…