«Я отдам за тебя своё сердце и боль И теперь мы похожи с тобой»
Получив адрес клуба, где должна была развернуться вечеринка, откинул телефон на кровать. Это было какое-то новое место. Нет, не слышал о нем. Впрочем, я вообще не интересовался подобными заведениями, а точнее был равнодушен. И находился там со своими парнями, поддерживая компанию. Да и то, когда отвертеться не получалось. Приходилось опрокидывать в себя несколько бутылок пива, чтобы терпеливо выслушивать про каждую цыпочку на танцполе. Помню, как они с жаром и наперебой обсуждали задницы, непременно представляя каждую в постели. Всем своим видом, я показывал заинтересованность в происходящем, но внутри оставался пуст. Не чувствовал абсолютно ничего. Это медленно, но верно лишало каких-либо эмоций. Делая меня все более опустошенным. День за днем. Стоит ли говорить, как долго продолжалась эта душевная пытка, прежде чем я встретил тебя. Сейчас подкупало лишь то, что этот клуб находился в паре кварталов от меня. Мог дойти пешком. А то, что сейчас я мог быть самим собой, было поистине бесценным. Образно проматывая картинки прошлого, я уже принял душ и обернув полотенце на бедрах, прикидывал в чем пойти. Под собственной тяжестью, капли воды срывались с мокрых волос и, скатываясь по плечам, устремлялись вниз, чтобы скрыться в махровой ткани. Волосы падали на лицо и приходилось встряхивать голову, чтобы разглядеть одежду, мелькавшую на вешалках. Листая их, одну за другой, и отметая все варианты, поймал себя на мысли, что хмурюсь в точности как ты. Перенимал все твои привычки, так неосознанно. Так естественно. Спустя несколько минут остановился на нетленке. Черные джинсы. Они появились в моем гардеробе совсем недавно, сместив мешковатые вещи с лидирующей позиции. Черная футболка-поло и такая же ветровка. Черные кеды на белой подошве. Стильно, но не броско. То, что нужно. Встал перед зеркалом во весь рост. Еще немного влажные волосы падали на лоб. Засунув руки в карманы джинсов, покрутился вокруг себя, рассматривая фигуру. Кажется, мои ноги еще никогда не были такими длинными. С усмешкой подумал я. Футболка красиво подчеркивала шею. Идеальность всей картины нарушали лишь засосы, которые до сих пор не сошли, и с гордостью напоминали о тебе. Да, я всегда жалобно скулил под тобой, чтобы ты их не ставил, но в порыве страсти ты редко мог остановиться. Я приблизился к зеркалу и, рассматривая, не придумал ничего лучше, как скрыть их под воротничком, застегивая до последней пуговки, а-ля девственник на выданье. Окно было все еще распахнуто. С улицы доносились оживленные разговоры и девчачий смех. Мимо проезжающие машины, оставляли за собой шлейф из музыки. Вечер субботнего дня только набирал обороты. На минуту зависнув на этой картине, я закрыл створки. По пути к двери, схватил связку ключей, телефон и карту, мысленно прикидывая, сколько там средств. Крикнул пока Милану, который наводил марафет, стоя в ванной. Вероятно на очередное свидание, потому что светился он как новогодняя елка. И распевал при этом какую-то песню. Кстати весьма отлично, заслушаешься. И стараясь не тормозить, чтобы не попасться в его цепкие лапы, быстро сбежал по лестнице.***
Выходя из подъезда, я непроизвольно поежился плечами и, застегивая ветровку, двинулся к клубу, по названному адресу. С Йенсом мы договорились встретиться уже там, на входе. Воткнув наушники в уши, и отгородившись от толпы невидимой стеной, шел к месту встречи. Музыка рассказывала свои историю, а я проходя по мощеным улицам, рассматривал небо. За какие-то несколько часов оно затянулось тяжелыми тучами и изменило цвет. Из прозрачной, нежно-голубой лазури превратилось в лед, синий и грязный. Одни тучи слоились друг на друга, тогда как другие расплывались на разной высоте. Дышали надо мной, готовые в любую секунду обрушиться тоннами воды. Казалось, протяни руку, и я задену их. Так низко они нависли, раскачиваясь и внушая страх перед своей мощью. В них местами еще пробивался свет, но с каждой минутой становился все меньше. Дождь был неизбежен. Ускорив шаг, я наконец-то свернул в нужный переулок, где и разместился этот клуб. Несмотря на его скромные размеры, очередь к нему выстроилась довольно приличная. Очевидно, пиар-акция сработала на «отлично». Новое и неизведанное всегда пробуждало в людях любопытство, желая стать его частью. Этот случай не стал исключением. Йенс увидел меня еще издалека, довольно помахав в свою сторону рукой. Стоял он, конечно же, в хвосте. — Ты куда меня позвал? — подходя и отбивая по руке, сказал я, — Не помню, когда видел такую очередь, — выглядывая из-за плеч толпившихся людей, посмотрел на двух верзил у входа. Видимо они решали сегодняшнюю судьбу каждого из нас. — Не ссы, малыш. Я уже набрал Нор. Скоро будет, — подкуривая сигарету, расслабленно отозвался он. Прижавшись к стене здания, он был незаконно привлекателен, как и всегда. Спортивные вещи, которые были на пару размеров больше, и свободно сидели на нем, не могли испортить общей картинки. Это был такой типичный скейтер, который по дороге домой, решил зайти выпить. Острые скулы на смуглой коже, темные глаза в обрамлении черных, длинных ресниц и красиво вычерченные губы, были не чем иным, как наградой господа бога. Он же относился к своей внешности крайне пофигистично, принимая ее как данность. — Мир глянца рыдает по тебе, — со смехом подкалывали мы его. Но блять, кого мы обманывали. Каждый из нас хотел оказаться в его теле, хотя бы на один день. Он же недоуменно выгибал одну бровь и отворачивался, предпочитая не развивать данную тему. Конечно, можно было выебываться, когда на тебя смотрели влюбленными глазами, не давая спокойно пройти по коридору. Так что страдания по этому поводу были не про него. Про Аарона, да, возможно. — Не называй меня «малыш», — забирая сигарету из твоих пальцев и затягиваясь, сказал я. Так звал меня только ты. — Лучше рассказывай о своей влюбленности. Я заинтригован. — Ты же не против? Надеюсь, — вдруг спросил он. — Против? — закашлялся я, подавившись клубком дыма. Я все еще больше баловался, чем курил всерьез. — Ну, учитывая ваши отношения, какими бы они не были. Пусть и в прошлом. Может тебе неприятно, — спокойно пожав плечами, ответил он, забирая сигарету обратно. Все-таки Йенс был идеальным другом во всех отношениях. Дружеская этика была превыше всего. — Я буду только рад, если у вас что-то получится, поверь мне, — искренне произнес я. Немного помолчав, переступая с ноги на ногу, сказал: — У меня лишь одна просьба. — Какая? — подняв взгляд от сигареты, спросил он. — Я с нежностью отношусь к этой девочке. Прошу, не обижай ее. Несмотря на внешнюю холодность и равнодушие, она довольно хрупкая и ранимая внутри. Стоит только ближе узнать. И у нее огромное сердце. Я знаю, о чем говорю. После всего того раздрая, который происходил во мне. Когда я обманывал ее, причиняя боль. Даже тогда она не отвернулась, — помедлив несколько секунд, я добавил, — Да. Она достойна лучшего. — Не знаю, как соответствовать после такой речи, — улыбнулся он, обнажая свои белоснежные зубы. Красивый, сука. — У тебя все шансы, — я стукнул носком кеда его кроссовок, улыбаясь в ответ. — Хер знает, влюбленность это или нет, но я постоянно о ней думаю, — он тяжело вздохнул и, откинув голову, прижал ее к стене, — Даже не знаю, как на это реагировать. Так было только с Яной. Перекидываясь фразами, мы топтались на месте, начиная замерзать. Несколько капель уже упало на мое лицо, заставляя поднять голову вверх. Хотелось поскорее попасть внутрь. Из-за угла наконец-то появилась Нор. Оживленно жестикулируя, она что-то рассказывала окружающей ее компании. Из всех лиц, я узнал только Бритт, но предпочел отвести глаза, не встречаясь с ней взглядом. Мы с Йенсом одновременно подняли руки, привлекая внимание. И когда Нор заметила нас, то подбежала с радостной улыбкой. — Привет, парни! Рада вас видеть, — в приподнятом настроении, прокричала Нор, источая слабый запах алкоголя. Обняла сразу нас двоих. Она выглядела роскошно, более чем. Даже я, не испытывающий сексуальное влечение к девушкам, мог это оценить. Ботинки-мартинсы. Потертые джинсы, рваные на коленях. Фланелевая, красная рубашка в клетку. Косуха. Неизменная, темная помада на пухлых губах. Сережка в носу. Все это остро контрастировало с миловидной внешностью. Источало грубую сексуальность. — Долго стоите? Идем внутрь. Не дав ответить, она уже тянула мою руку за собой, пробираясь через возмущенную толпу. Оказавшись у главного входа, я разглядел неоновую вывеску «GRANGE». — Они со мной, — кивнула Нор в нашу сторону. Войдя внутрь и окинув взглядом интерьер, я был приятно удивлен. Это место выбивалось из ряда однотипных клубов, с техно-музыкой и мажорами. Он был стилизован под гранж. Отсюда и название клуба. Помещение было оформлено в бунтарском стиле и с точно такой же музыкой. Негромко играла «Nirvana», прекрасно передавая атмосферу 90-х. Понятно, почему Нор пригласила именно сюда. Вполне в ее стиле. Подойдя к барной стойке, я хотел заказать пиво, но Йенсу как-то удалось развести меня на виски. Просто зачем? С крепким алкоголем я не дружил, от слова совсем. Знал это и предпочитал ограничиваться пивом. Сейчас же разумные доводы остались на задворках подсознания. Хотелось забыться и расслабиться. Потому что, какого черта. Мысленно приободряя себя, что от пары стопок никто еще не напивался, мы расположились на кожаном диване. Мне нравилось здесь все больше и больше. Виски приятно обжигал горло, растекаясь теплом внутри. Снимал накопившееся напряжение. По этой причине, контроль над выпитым растворялся точно так же. Стопка за стопкой. Разговоры плавно перетекали из одной тему в другую, а от выпитого алкоголя становилось легко и свободно. Йенс говорил мне о Нор, одаривая ее жаркими взглядами. Та покачивалась в танце, под мелодичный рок и улыбалась нам. К этому времени мой язык уже развязался. И я не мог заткнуться, говоря про Сандера. Я жутко по нему соскучился. Алкоголь же обострил это ощущение до максимума. Вызывая желание набрать его, чтобы услышать голос. Спустя еще несколько стопок, Йенс отошел к знакомому. И как только рука потянулась к телефону, рядом плюхнулась Нор. — Нравится здесь? Я утвердительно поднял палец вверх. — А где Сандер? — спросила она, наклоняясь к уху. Держала в руке бокал красного вина. — Недоступен для меня сегодня, — сказал я, чокаясь с ее бокалом и опрокидывая очередную стопку. — Эй, так и напиться недолго. Сбавь обороты, — сказала она, показывая на бутылку, — У вас с ним все хорошо? — Так хорошо, что даже больно, — рассматривая отблески на стекле ее бокала, сказал я, а дальше как прорвало, — Не знаю, скорее всего, это глупая паранойя. Да так и есть. Я это понимаю. Но я боюсь. Боюсь, что когда-нибудь я проснусь, а всего этого нет. Его нет. И не было. И все это лишь сон, глупая выдумка. Боюсь, что так не бывает. Или за это нужно платить. Боюсь, что я не справлюсь с этой любовью, и она ускользнет как песок сквозь пальцы. Слишком много «боюсь», — во мне говорила выпивка, но она лишь проявила то, что было глубоко под коркой, — И если это сон, то я не хочу просыпаться. Нор грустно улыбнулась. — Ну и везунчик, этот Сандер Дризен. Я ему чертовски завидую. Знаешь, я даже готова перекраситься в блондинку, если это поможет, — заявила она, вызывая во мне смех. Отвлекая от внезапно накрывших мыслей, — Но никогда. Слышишь? Никогда не вздумай бояться. Просто живи моментом и люби вопреки всему. Ведь можно прожить всю жизнь и не испытать таких чувств. Искать и не найти, — ее слова были такими нужными сейчас, — Но вам повезло, вы встретили друг друга. Так не позвольте никому разрушить ваш прекрасный сон. Коснулась пальчиком моего носа и снова улыбнулась. — И приходи уже с ним. Кто тебя будет до дома тащить, когда ты снова напьешься? — хихикнула она. Я был благодарен. Знал, что если позвоню ей посреди ночи, она не пошлет. — Ты охуенная, знаешь об этом? Заиграла «Where Did You Sleep Last Night?»* Пронзительная, словно откровение бога. — Знаю, — смеялась она, — Хочешь потанцевать? Все то время пока мы разговаривали, Йенс не спускал с нас заинтересованного взгляда. И теперь шел к нашему столику. — Мне нужно выйти позвонить, но кое-кто страстно желает сделать это за меня, — глазами показывая в сторону Йенса, произнес я. My girl, my girl, don’t lie to me Моя девочка, моя девочка, не лги мне, Tell me where did you sleep last night Скажи, где ты спала вчера ночью? In the pines, in the pines Там, где сосны, там, где сосны, Where the sun don’t ever shine Где никогда не светило солнце, I would shiver the whole night through Я дрожал всю ночь напролёт. Курт рассказывал свою грустную историю, когда они уже взялись за руки и прошли вглубь зала, начиная медленно танцевать. И вот тогда я остро ощутил, как хочу обнять тебя. Сжать настолько сильно, чтобы чувствовать, как бьется сердце. Одно на двоих. Восполняя все удары, проведенные вдалеке друг от друга. Да. Мне нужно тебе позвонить. Срочно. Прямо сейчас. Сказать, как сильно я тебя люблю. Что хочу танцевать только с тобой. И неважно, сколько было на часах, потому что сейчас это не волновало. Перед глазами все кружило, теряя свой фокус. А в голове было только одно имя.***
Начиная вставать, чтобы выйти на воздух, меня качнуло в сторону. Надо же, когда сидишь, все видится куда лайтовей. На улице, я успел стрельнуть сигарету и затянулся. Чувствовал, как меня откровенно шатает, но надеялся немного протрезветь на открытом воздухе. Прислонился к стене, прикрывая глаза. Небо к этому часу стало абсолютно темным, так и не освободившись от тяжести воды. Опрокидывало редкие капли, ведя свою игру. Вытаскивая телефон, я решил отойти подальше, чтобы меня никто не услышал. Проходя вдоль стены, остановился около угла. Прижался плечом. Пальцы попадали мимо, когда я пытался найти тебя в списке последних вызовов. Плохо соображая, я все же услышал голоса, раздающиеся рядом со мной. Там, за углом. Я затих как вкопанный, пытаясь понять, что меня так напрягает. Через минуту я понял. Этот голос. Его не спутать. Это был ты. Задержав дыхание, сделал еще два шага и заглянул. В тот момент я хотел ошибиться. Но не ошибся. В нескольких метрах стояла Бритт. И ты. Зажмурившись, я распахнул глаза шире и пытался осмыслить то, что вижу. Но алкоголь притуплял чувство восприятия, заставляя просто стоять и смотреть. В темноте меня не было видно. Бритт что-то тихо говорила, и постоянно пыталась коснуться тебя. Отводила глаза в сторону. Неловко перебирала край куртки, кусая губы. Она была явно взволнована. Ты же стоял ко мне спиной, и я не видел твоего лица. В накинутом капюшоне. Руки спрятал в карманы. И весь как-то сжался. Твой голос звучал глухо. А на каждую твою фразу она вздрагивала или качала головой, пытаясь снова задеть. Ударило внезапно. Но это не было похоже на физическую боль. И если бы в тот момент мне предоставили выбор, я бы не задумываясь, выбрал второе. Зайдя обратно, я медленно сполз по стене, вытягивая руки на коленях. Все еще крепко сжимая телефон в руке. И смотрел. Смотрел не моргая. Мимо проходили люди и, косясь на меня, растворялись в темноте. Я же сидя на асфальте, хотел только одного. Стереть это из памяти. Раствориться самому, только бы забыть. Сигарета, зажатая между пальцев, тихо догорала. Застывший пепел осыпался на кеды. Что это значит? Ты встречаешься с ней у меня за спиной? И как долго это длится? Вопросов было слишком много, но в висках пульсировал только один. Ты меня не любишь? К горлу вдруг подступила мерзкая тошнота, вызывая непроизвольные спазмы в животе. Заставляя согнуться и зажмуриться. Перехватывая дыхание. Наклонившись в сторону, я оперся рукой о стену, желая облегчить это состояние, вызвав рвоту. Но все попытки остались только беззвучными позывами. Все что я смог, это сплюнуть, вытерев рукавом влажный рот. Тошнило от осознания. В небе раздались первые раскаты грома, отражая мою внутреннюю боль. Прошло всего несколько минут, но мне казалось, что прошла вечность. Приложив все усилия, я с трудом поднялся на ноги. Голоса все еще раздавались, напоминая о том, что они реальны. Сколько еще это будет продолжаться? Сверкали молнии, рассекая небо на несколько частей. Яркие и острые. В точности, как моя ярость сменяющая бессилие. Я больше не хотел тебя видеть. Не хотел слышать. Что-либо чувствовать. Сорвавшись с места, почти бегом шел в вашу сторону. Проходя уже в метре от вас, заметил лишь округлившиеся глаза Бритт, когда я с силой толкнул плечом тебя в спину. Избегая твоего взгляда. Уходя все дальше. В груди все разрывалось в клочья от обиды. Молнии нервно метались в небе, скрещиваясь как кинжалы. Вытягиваясь почти до земли. Освещая эту ночь. Непрекращающиеся раскаты грома заполняли весь мой слух. Подгоняя меня, когда я нетвердо шел по дороге к дому. Я ненавидел себя. За то, что не мог сейчас нормально соображать. За то, что не мог идти прямо. Или хотя бы за то, что не смог подойти и врезать тебе. Может, и небеса тоже разгневались, в этот момент. Но редкие капли, незаметно превратились в самый настоящий дождь. Нарастая с каждой минутой, он был идеальным завершением хуевого вечера. — Робби, стой! — раздался твой голос, приближаясь ко мне. — Разве тебя не ждут родители? — не оборачиваясь, и не прекращая идти, крикнул я. — Остановись, пожалуйста. Я все тебе объясню, — догнав, ты попытался взять меня за руку, разворачивая к себе. — Не трогай меня, — резко вырывая руку и поворачиваясь, ответил я, — Или я тебя ударю, — дрогнувшим голосом, сказал я. Боль этой фразы обожгла губы. Дождь обрушивался на нас, всей моей обидой и болью. Всеми невыплаканными слезами, которых сейчас не было. Стекал по лицу. Впитывался в одежду. Капал с волос. Пока мы стояли напротив друг на друга. — Бей, — не раздумывая, сказал ты, — Я это заслужил. — Да иди ты нахуй, мне уже все равно, — я снова предпринял попытку к бегству, ускоряясь на дороге. — Делай, что хочешь, но я не отпущу тебя одного в таком состоянии, — подбежав и обняв меня со спины, сказал ты. Сжал в крепких объятиях. От этого прикосновения все внутри задрожало и обрушилось. Я обмяк на секунду, подогнувшись в коленях. Хотелось повернуться к тебе и уткнуться в шею, обхватив руками. Хотелось простить тебе все. Из последних сил я пытался вырваться, выворачиваясь и разжимая твои пальцы. Знал, что еще немного, и я прекращу борьбу. Я сдамся. В один из таких рывков, я выскользнул из твоих рук и, не устояв на ногах, с грохотом упал на тротуар. Ударил колени о бетон. Минутная тишина сменилась собственным смехом. Я сидел и громко смеялся. Насквозь промокший и вдобавок грязный. Смеялся, от собственной беспомощности. И от всей киношности сцены. Мимо пробегали люди под зонтами и оглядывались на нас. Думали мне нужна помощь? Да, нужна была. Потому что я и не думал вставать. — Пожалуйста, дай руку, — испуганными глазами сказал ты, подходя и протягивая обе руки. Успокаиваясь, я вцепился в его пальцы, поднимаясь с земли. — Скажи, ты любишь ее? — тихо произнес я, словно боясь услышать ответ. Заглянул в глаза. От привычной уверенности во взгляде, не осталось и следа. Ты стоял передо мной, весь промокший. Дрожал. И казалось, плакал. Или это был дождь. — Нет, и никогда не любил. Ты знаешь это. Ты смотрел так больно, так горячо любимо. — Тогда почему ты соврал мне? Ты закрыл глаза, подставляя лицо под потоки дождя, а затем опустился передо мной на бордюр тротуара, и устало начал говорить: — Бритт. Она… Она до сих пор не может меня забыть. Когда мы только расстались, она сказала, что моя внезапная любовь, лишь временная одержимость и не более. Я не придал этому значение. Списал на обиду брошенной девушки, пытающейся уколоть побольнее. Но она постоянно писала, искала встреч. По телефону я пытался объяснить ей, что между нами все кончено, что я люблю тебя, но она просто не хотела слышать. Я сделал все. Включил полный игнор. Заблокировал в соц.сетях, кинул в чс. Я не хотел впутывать тебя в это, потому что ты не должен был страдать за мои бывшие отношения. Я просто хотел решить все сам. Думал, что со временем она успокоится и забудет. Переключит внимание на другого. Я терпеливо ждал. Меня угнетало то, что я лгал тебе. Но думал, что так будет лучше. И сегодня, когда она позвонила мне, с чужого телефона, умоляя поговорить и назвав адрес, я решил прийти и, смотря ей в глаза, в первый и последний раз сказать, чтобы она оставила нас в покое, — ты остановился. Я смотрел на тебя. На твои дрожащие руки. На заламывание пальцев. На кольцо, которое ты нервно двигал. Всем своим видом выдавая в себе волнение. Ты повернул голову в мою сторону: — Не желая причинять боль ей, я причинил боль тому, кого люблю больше жизни, — твой голос сел, и не договорив, ты закрыл лицо руками. — Прости меня. Мне нужно было сразу обо всем рассказать. Я просто жалок и не достоин твоего доверия. И я правда пойму, если ты сейчас уйдешь. Потому что ты не заслуживаешь этого дерьма. Слова выстреливали прямо в сердце, рассыпаясь осколками к ногам. Ты затих, не отпуская рук от лица, и сидел не шевелясь. По светлым волосам, падающим на пальцы, сбегала вода. Больше не было обиды. Не было злости. Всё ушло. И не смотря на темноту ночи, стало абсолютно ясно. Я молча подошел и опустился к тебе, убирая руки с твоего лица. Обнажая красные глаза. И секунду смотря, нежно обнял ладонью мокрую щеку. Ты с выдохом повернул к ней лицо и прижался еще сильнее. — Пообещай мне, — сказал я. — Да? — вздрогнул. — Завтра у меня будет настолько ужасное похмелье, что я захочу сдохнуть, и мне будет нужен кто-то, кто скажет мне, для чего стоит жить, — слабо улыбаясь, сказал я, — Ты будешь этим человеком? Улыбаясь, ты резко поднял меня за талию, сжимая ребра в своих руках, и осыпая все лицо поцелуями, повторял только одно: — Люблю, люблю, люблю. Промокшие до последней нитки. В обуви полной воды. Мы целовались под затихающим дождем, как в первый раз. Не чувствуя холода. Не помня себя. И сердце привычно билось за двоих. — Ты лучшее, что произошло в моей гребаной жизни, — отрываясь от меня, и прислоняясь лбом, практически шепотом, сказал ты. — А я все еще пьяный, — со смехом выдохнул я, уткнувшись тебе в шею. Дождь стих. Мы плелись домой. Точнее плелся я, путаясь в своих же ногах. Смеялся, когда ты меня подхватывал. Абсолютно мокрые и безнадежно влюбленные. Пережившие эту ночь, которая все еще окутывала нас со всех сторон. Ты снял свою куртку и накрыл меня, когда зубы стали стучать, выбивая крупную дрожь по всему телу. Толку от нее не было, ведь она была такая же сырая. Мне же стало тепло.Во мне все еще горела любовь...