/ — /
Глава 2 — Верхний Квартал? — Джуниор откинулся назад, обдумывая идею и машинально обводя языком зубы, словно проглотил что-то невообразимо грязное. — И она хочет, чтобы именно ты доставила это? — Да, — подтвердила Руби, сидевшая напротив Джуниора, сложив руки на коленях и опустив голову. Она боялась не его, хотя только глупец не стал бы осторожничать рядом с ним. Настоящая проблема заключалась в Янг, которая следовала за ним и выступала в качестве телохранителя и мускулов в течение дня. — Босс, мы не можем этого сделать, — сказала Янг. — Это слишком опасно. — Но- — Думаешь, я этого не понимаю? — Джуниор обрушился на девочку, заткнув ее, прежде чем она успела договорить. — Награда хороша, слишком хороша, и это заставляет меня нервничать. Добавь сюда Верхний Квартал и какую-то ерунду насчет того, что это должна быть Руби, и я чую проблемы, — мужчина покачал головой и отодвинулся от стола. — Нас это не интересует. — Но две тысячи льен! — Деньги бессмысленны, если ты не можешь их потратить. Я принял решение, — Джуниор встал, собираясь уходить, но тут же добавил: — Оставь себе то, что я тебе дал. За услугу. Янг, ты со мной. Самсон уже третью неделю подряд не платит свой долг. — Я займусь этим, босс. Просто дай мне сначала поговорить с Руби? Джуниор вздохнул. — Пять минут, и мы выходим. — Спасибо, — Янг подождала, пока Джуниор выйдет из комнаты, а затем она присела на край стола и взъерошила волосы Руби. — Взбодрись. Тебе все равно заплатили, и ты вернулась в полном порядке. — Но две тысячи льен, Янг. Этого было бы достаточно, чтобы переехать в Квартал Торговцев. Как часто выпадает подобный шанс? — Что говорят о сделке, что слишком хороша, чтобы быть правдой, Руби? Обычно так и бывает. Кто приходит в трущобы с такими деньгами? — Она была богата. Я точно тебе говорю. И опасна, — девочка замолчала, ничего не сказав о том, что девушка была Чародеем. Если Янг узнает это, то все будет безнадежно. Джуниор тоже взбесится. — Если это так, то почему бы ей не сделать это самой? — Я… я не знаю… — Именно, — Янг спрыгнула со стола, поправила брюки, чуть туже затянула ремень и поправила кинжал. — Послушай, мне пора идти. Для Самсона это третий раз, а это значит, что мы будем брать кровью. Не делай глупостей, ладно? Больше не ищи эту женщину. В дверь постучали кулаком. — Янг! Шевели своей задницей. — В лучшем случае прошло три гребаные минуты, — прошипела она двери. — Нетерпеливый ублюдок. Прости, сестренка, долг зовет. — Будь осторожна, — крикнула ей вслед Руби. — Хех. Скажи это Самсону. Руби поспешила обратно в её с Янг общую комнату и заперла дверь, села на кровать и достала маленький деревянный кубик, который ей дала Чародейка. Янг сойдет с ума, если она узнает об этом или о татуировке. Девочка слегка потерла ее, удивляясь тому, как она находится там, врезавшись в кожу, но не причиняя боли и не чувствуя шероховатости на ощупь. Это было самое близкое применение тайных искусств, которые Руби когда-либо видела, и ее раздражало, как мало она знала об этом. И волновало тоже. Чародейка сказала, что это гарантирует то, что шкатулка останется с ней — что бы это ни значило. Руби поставила деревянный куб на стол посреди комнаты и вернулась к своей кровати. Куб остался на месте. Раздраженно пыхтя, она подошла к двери, открыла ее, вышла наружу и снова закрыла. девочка посмотрела на свою руку, на татуировку, которая находилась на внутренней стороне руки, а затем проверила карманы. Ничего. Открыв дверь, она увидела кубик, спокойно лежащий на столе, где она его оставила. Швырнуть шкатулку в окно было заманчиво, но у нее не хватило смелости попробовать. Что произойдет, если магия не сработает так, как она думала, и выбросить её просто означало потерять её? Как она объяснит это разъяренной Чародейке, вооруженной до зубов? — Я не понимаю, — проворчала Руби, снова беря шкатулку в руки и перенося ее на кровать, чтобы поиграть с ней. — А что ты вообще должен делать? Это был идеальный куб около пяти дюймов в диаметре, в высоту и в ширину. На всех шести гранях был тот же символ, что и на ее руке, и он был темным и покрытым лаком с маленькими черными линиями, похожими на швы. Осторожно, стараясь быть нежной, она поиграла с ним, пытаясь увидеть, откроется ли он, сдвинется или щелкнет каким-либо образом, в то же время осторожно, чтобы не нажать слишком сильно и не сломать его. Когда ничего не произошло, она поднесла его к уху и слегка встряхнула. Внутри ничего не гремело. — Думаю, завтра мне придется вернуть тебя Чародейке, — решила Руби, пряча кубик под рубашку./-/
Янг вернулась и уже лежала в постели, когда наконец забрезжил рассвет. Сестра еще спала, рядом с кроватью лежала небольшая кучка окровавленной одежды, которая сказала ей, что Самсон не смог найти деньги, чтобы вернуть долг Джуниору. Руби гадала, остался ли он без руки из-за этого, или Янг была вынуждена пойти дальше. Ее сестра всегда была в плохом настроении после таких ночей, даже если изо всех сил старалась скрыть это, чтобы Руби не заметила. Маленькая деревянная коробочка казалась тяжелой и зловещей, когда она взяла ее в руки. Чародейка сказала, что она может вернуться к Маку и поговорить с ней, чтобы вернуть шкатулку, и сказать, что они не возьмутся за эту работу, и тогда она отменит то заклинание, которое было наложено на девочку, и не рассердится. Однако Мак не откроется до захода солнца, а это означало, что сначала ей нужно как-то убить целый день. Выскользнув из комнаты и спустившись вниз с маленьким кубиком, спрятанным у нее на груди, Руби обнаружила, что Джуниор сидит за столом и пересчитывает монеты, пока Милтия за его спиной массирует ему плечи, Мелани нигде не было видно. Услышав девочку, мужчина поднял голову, и Руби отшатнулась от злобно-довольного выражения его лица. Самсона определенно больше никто не увидит. — Руби, — поздоровался он. — Босс, — она медленно прошлась ко столу. Джуниор был жестоким человеком, но он в своем роде владел ею и Янг, что давало им обоим некоторую защиту от его наиболее жестоких наклонностей. Конечно, до тех пор, пока они оставались полезными. — Ты хочешь, чтобы я что-нибудь сделала сегодня? — Есть пара дел для тебя, — он толкнул через стол свернутый свиток и небольшую сумку с льенами. — Письмо на кожевенный завод у реки. Сначала сделай это. Еще — взятка сержанту стражи, в башне у западных ферм. Ты знаешь где это? — У пшеничных ферм? — Правильно. Сто льен. Это будет держать нас в хороших отношениях до конца сезона, — мешочек с льенами показался ей очень тяжелым, и девочка сглотнула, пряча его подальше. То, что Джуниор доверил ей так много денег, было проверкой ее лояльности. Не слишком рискованно, учитывая, что рядом с ним была Янг и он мог легко выследить ее. — Проследи за ним и убедись, что он их пересчитает. Если он вдруг заявит, что их меньше чем нужно, ты принесешь назад все до последнего льены, и я сам пересчитаю их. А если что-то пропадет, то это будет выбито из ее шкуры. — Окей. — Если он согласится, скажи ему, чтобы он написал расписку или типа того. Я не хочу, чтобы у него появились идеи забыть о нашем договоре. — Что-нибудь еще потом? — Нет, — Джуниор откинулся в объятия Милтии. — На весь остальной день свободна. Ты получишь две льены, как только вернешься. Руби кивнула и сунула мешочек с монетами под рубашку, спрятав у тела, в то время как ее фальшивый кошелек — необходимость в Трущобах — висел снаружи, легко доступный для любого вора, который хотел попробовать. Проще и безопаснее было позволить им что-то взять; по крайней мере, тогда они убегали и не втыкали в тебя нож. Он был утяжелен галькой, чтобы ощущаться и выглядеть полным. Окрестности Вейла были заполнены сельскохозяйственными угодьями и в некоторых отношениях были безопаснее, чем жизнь в стенах, благодаря патрулям стражи и какой-то охранной или предупредительной системе, установленной Коллегией. Мир распахнулся перед ней и стал немного ярче, когда Руби проскользнула в открытые ворота, коротко кивнув двум усталым стражникам, которые почти не обратили на нее внимания. Движение из города не было особо сильным, но это могло измениться, когда придет время возвращаться. Хотя высокие здания Верхнего Района не заслоняли солнце, и Руби чувствовала на лице тепло утреннего солнца, а открытые поля и длинные грунтовые дороги были мирными и не заполненными нищими и ворами, ищущими легкой цели. Многие люди в трущобах работали на полях, когда наступало время сбора урожая, и даже она и Янг брали дополнительную работу, собирая урожай или срезая пшеницу. Это была тяжелая и низкооплачиваемая работа, и она выпадала только раз в год, но регулярно, и они нуждались в деньгах, на зиму. Люди боролись за возможность работать на фермах в течение всего года, но было слишком много желающих, и фермы просто не нуждались в стольких рабочих руках. Большинство из ферм принадлежали богатым семьям в городе и сдавались в аренду, либо по системе десятины, либо просто управлялись людьми, работавшими на тех, кто жил в праздности. Именно весенние паводки сделали сельскохозяйственные угодья такими плодородными и обеспечили Вейлу будущее. Вейл был городом, основанным на реке. Ничего необычного, учитывая, что каждый нуждался в источнике воды, но Вейл был особенно богат из-за того, насколько плодородной была земля. Что-то о том, как река раз в год разливается и что-то делает с почвой. Либо смывая плохое, либо принося хорошее вверх по течению; она никогда не интересовалась точными причинами. В любом случае, это был ритуал, чтобы дождаться наводнения перед посадкой, если вы хотите хороший урожай. Это обеспечивало Вейл пищей, а фермеров — деньгами. А трущобы оставались забыты. Вейл вырос как многоярусный город, построенный не в виде круга, а принимая странную продолговатую форму, пересекаемую рекой. Однако районы — или кварталы — были расположены на разных уровнях. Так и должно было быть, учитывая, что река извивалась вниз по крутому склону, а Вейл был основан на вершине холма для оборонительных целей за сотни лет до того, как город вырос и расползся вниз по склону. Наводнения были еще одной причиной многоярусного строительства, потому что это сохраняло районы от затопления. Все, кроме Нижнего Района, трущоб, которые оказались в ловушке на уровне земли. Уровне земли, который просто оказался ниже уровня земли сельскохозяйственных угодий, что означало, что весь сток с них уносило обратно в трущобы. Отсюда следовало, что в то время как сельскохозяйственные угодья каждый год выигрывали от наводнений, трущобы будут затоплены, а их улицы превратятся в болото. За этим последуют болезни и смерть — не настолько, чтобы стать проблемой для города, но достаточно, чтобы представлять опасность для тех, кто там живет, — пока земля снова не высохнет. Было бы неплохо, если бы население можно было переселить, но для этого просто не было места. Сельскохозяйственные земли простирались на многие мили от стен во всех направлениях, используя богатую плодородную почву, и последняя попытка расширить город за ее пределами привела к городской пристройке в виде горы Гленн, которая не очень хорошо себя проявила. «Если бы у нас было две тысячи льен, мы, наверное, могли бы купить небольшую ферму…» Руби прикусила губу и покачала головой. Из-за таких мыслей ее, скорее всего, убьют. Если не Чародейка, то Янг точно. «Если сделка слишком хороша, чтобы быть правдой, то это, скорее всего, действительно так. Сосредоточься на работе, Руби». Кожевенный завод находился на реке, но за пределами городских стен по очевидной причине. Причине, которая стала очевидна в тот момент, когда девочка оказалась с подветренной стороны и отшатнулась назад, как будто ее ударили по лицу. Запах был отвратителен. Зажав нос, Руби побежала к нему и с завистью посмотрела на тех, кто работал, прижимая к носу охапки полевых цветов. Некоторые шли без них, и она могла только предполагать, что они уже полностью утратили свое обоняние. Начальник был толстым, лысеющим человеком с вечно сердитым выражением лица, который бросил на нее один взгляд и потянулся за железным прутом, без сомнения думая, что она нищий или вор. Он не успокоился даже тогда, когда она объяснила, что ее послал Джуниор, а вместо этого выхватил письмо у нее из рук, вскрыл его и прочел. — Хн, — он хмыкнул, убирая его. — Хорошо. Руби ждала. — На что ты смотришь, сопляк? Проваливай. — Н-не будет ответного письма? — О, я бы с 'удовольствием' дал тебе его, если бы оно было не так ли? — должно быть это из-за запаха. Она бы тоже разозлилась. — Гребаный дредгер. Дредгер. Руби ненавидела это слово, даже если оно было точным раз в год, когда жители верхних округов смотрели вниз и видели, как обитатели трущоб роются в лужах воды в поисках еды и ценностей или просто пытаются выкачать всю воду. Это имя появилось задолго до ее рождения и с тех пор не сходило с языка. — Тупой денежный мешок, — прошипела она с сердитым взглядом и грубым жестом в ответ. Ей бы хотелось отомстить ему по-крупному, но Джуниор заключил с ним сделку. — Вся эта вонь, должно быть, испортила им мозги, — и все же они были в лучшем положении, чем она. — Дальше сторожевая башня, — Руби выбежала на грунтовую дорогу и направилась в противоположную сторону от восходящего солнца. Сторожевая башня западных ферм была одновременно и башней, и казармой, а под ней находился тюремный блок, который Руби, к счастью, никогда не видела. В случае нападения на сельскохозяйственные угодья башни должны были принять фермеров и защищать их до тех пор, пока город не сможет отреагировать и освободить их. За последние пять лет такое случалось только один раз, да и то больше походило на налет разбойничьей шайки. В наши дни башни служили наблюдательными пунктами и базами для патрулей, напоминая людям о законе и о том, почему они не должны его нарушать. Башня выглядела достаточно внушительно для этого, приземистая и уродливая, с серыми каменными стенами и крепкими деревянными дверями, укрепленными медью. Снаружи стояло несколько стражей, занимаясь тренировками, и они с любопытством посмотрели на нее, когда она приблизилась. Они, вероятно, думали, что она — мальчик, пришедший посмотреть, и там была пара фермерских детей, уклоняющихся от своих обязанностей, чтобы сделать именно это. Несколько молодых девушек тоже картинно падали в обморок из-за обнаженных до пояса стражей, которые явно были не прочь повыпендриваться. Впрочем, Руби была и сама не прочь взглянуть на них. Что?! Она совершенно здоровая молодая девушка. Выкинув из головы эти мысли, она вошла в главное здание и заглянула внутрь, оглядываясь в поисках Сержанта Ханнара. Это был высокий и представительный мужчина лет пятидесяти, и она застала его распекающим молодого парня. Руби ждала на заднем плане, пока он проклинал парня — что-то насчет долгого сна — и послал его бежать, ударив деревянной дубинкой по бедру парня. Разгневанный юноша, хромая, вышел, чтобы присоединиться к тренировке, а глаза-бусинки Ханнара нашли ее. — Хэй, — махнула она. — Деньги от Джуниора? — он подождал, пока она кивнет. — Человек пунктуален, если не сказать больше. Тогда давай, присаживайся. Руби подбежала к большому деревянному столу и села, пододвинув к мужчине сумку, чтобы Сержант начал рыться в ней. Он разложил монеты на столе стопками по пять штук и начал их пересчитывать. Ханнар почти не обращал на нее внимания, уверенный в своей способности справиться со всем, что бы она ни предприняла, и не без оснований. Обитатели Трущоб знали, что со стражей лучше не связываться. Дело было не в том, что они были непобедимы — хотя их подготовка и снаряжение были намного лучше всего, чем у трущобных могло бы быть, — а в том, что они могли призвать поддержку со всего города. Если один патруль охраны в Трущобах столкнется с неприятностями, они вскоре обнаружат несколько патрулей, прочесывающих окрестности в поисках преступников, которых можно арестовать и избить в качестве примера. — Похоже, все в порядке, — сказал Ханнар, беря кусок козьей шкуры и что-то нацарапывая на нем. Однажды он попытался обмануть ее, но инструкции Джуниора ему помешали. С тех пор он и не пытался. Ханнар и Руби оба знали, что ее послали, потому что не имело значения, что с ней случилось. Янг будет в ярости, но если у нее будет сломана рука, значит, та не коснется носа Джуниора. — Старый мошенник заставил тебя сегодня бегать по делам? — Два поручения за стенами. — Надеюсь, ничего противозаконного. — Кроме подкупа стражи? — Не умничай, — он сел и улыбнулся. — Как насчет заработать лишнюю монетку? Скажем, две льены? Руби откинулась назад. — Смотря как, сэр… — Не так, как ты подумала. Я предпочитаю, чтобы мои девочки выглядели как девочки, а не как тощие мальчики, — мужик открыл ящик стола, достал оттуда свернутый пергамент и положил его на стол. Способность Руби читать ограничивалась цифрами и предупреждающими знаками Трущоб — знаками, обозначающими территории банд, тайники или бандитские разборки. Текст на листе был выше ее понимания. — На окраине, прямо на опушке леса, произошла небольшая потасовка. Видели дым сегодня утром, и кто-то должен это разведать. Проблема в том, что Торговцы и Высокие Западные Фермы снова враждуют. Эти имена мало что значили для нее, но, по-видимому, они были соседями, доставляющими неприятности. Учитывая, насколько ценной была плодородная земля и насколько жесткой была конкуренция, было логично, что они могли бы бороться за лучшие участки земли для посевов. Или плодородные речные наносы. — Ты хочешь, чтобы я разведала окрестности? — Нет. Только одно конкретное место, — сержант постучал пальцем по карте. — Еще и часа не прошло. Достаточно просто. Я бы послал своих ребят, но мне нужно, чтобы все были под рукой, чтобы остудить горячие головы и сохранить мир. — Ну что? Сбегай, проверь что случилось, и доложи мне. Две льены за два часа работы. — Окраины опасны… — сказала Руби. Янг будет в ярости, если узнает, что Руби шаталась где-то там. — Тогда три льены. И я добавлю немного соленой говядины. — В самом деле?! — Руби оживилась. Возможно, для стражников это были просто полевые пайки, но говядину могли себе позволить лишь немногие в трущобах. — Похоже, мы договорились, — холодно усмехнулся Ханнар. Он метнул небольшой завернутый пакет, который Руби сразу же открыла. Там было восемь длинных полосок мяса. Взяв одну, она откусила кусок затвердевшей говядины и принялась жевать. Та была жесткой и пахла дымом. И все же это было лучшее, что она ела за последние дни. — Просто — хм — проверка. Верно? Мне нужно — мм — с кем-то говорить? — Если там есть с кем говорить, конечно. Мне просто нужно знать, есть ли проблема, которую нужно решить, или это местные жители снова прыгают из-за тени (1). Те, что на окраине, вне моей ответственности, но я бы с удовольствием заранее узнал о любой ерунде, — Ханнар откинулся на спинку кресла и сунул кошель с взяткой в карман. — Оплата по завершении. Можешь взять еду в качестве страховки. Проглотив кусок говядины и облизав пальцы, Руби кивнула. — Предоставьте это мне, сэр!/-/
Янг и вправду снесла бы ей голову, если бы узнала, что Руби была на окраине. Это была граница между Вейлом и внешним миром, линия, где цивилизация и безопасность уступали место дикой природе. Для большинства городов это было прямо за стенами, но благодаря невероятным сельскохозяйственным угодьям Вейла, окраины были на расстоянии добрых полутора миль от городских стен. С той стороны, куда ее послали, это был лес. Гребаная куча деревьев. Лес, который может быть заполнен чем угодно — от диких зверей до бандитов, убийц и диких людей. «То, чего Янг не знает, не причинит ей вреда. Или мне». Оглянувшись на сельскохозяйственные угодья и город, Руби накинула капюшон, коснулась ножа на поясе для спокойствия и шагнула в лес, на окраину. Это было, как говорила Янг, место, куда люди уходили, когда сдавались. В то время как участок или дома на фермах были дорогими из-за ценности земли, на которой вы строили, любой мог позволить себе жить на окраине. Это было просто, подойти и построить дом для себя. У вас была пресная вода, богатая дикая природа и множество даров леса для сбора. Это была гораздо лучшая жизнь, чем та, что они вели в Трущобах. И все же Трущобы были все еще полны людей, пытающихся выжить в них, и не без причины. Окраины не были защищены. Стражники не патрулировали их, и город не считал себя ответственным за то, что случалось с людьми, которые проигнорировали все предупреждения и решили жить здесь. Руби никогда не была уверена, что за ситуация заставила людей выбрать такую жизнь. Отчаяние, наверное. Калеки, старики или те, кто потерял всякую надежду. Руби не ожидала встретить людей, за которыми ее послали, живыми, и поэтому не удивилась, когда обнаружила обгоревшие остатки деревянной лачуги, все еще слабо тлеющие бревна и клубы дыма, поднимающиеся к полуденному солнцу. Значит, люди были мертвы. Это было очевидно. Руби было жаль их, но они решили жить здесь. Они знали, во что ввязывались. — Я предполагаю, что на этом моя работа заканчивается. Хотя… Украдкой поглядывая во все стороны, она осмотрела глушь, ища любые признаки того, что могло бы сделать это. Так как тут был пожар, это, вероятно, не были дикие животные. Было много людей, которые зарабатывали на жизнь тем, что лишали жизни других. Не все, кто приезжал жить на окраину, делали это потому, что хотели жить нормальной жизнью. Некоторые бежали от стражи, Джуниора или от какой-нибудь другой банды. И такие люди не бросали того, в чем они были хороши. В убийствах. Но они не стали задерживаться после убийства этих людей. Они забрали ценные вещи и убежали. Это означало, что лачуга была достаточно безопасна, а дым и огонь будут держать животных подальше. Идеальный шанс для того, чтобы взглянуть самой. Дерево и пепел хрустели под ногами, когда она вышла из-за деревьев на поляну, готовая сбежать, если увидит или услышит что-нибудь. Дом выглядел как однокомнатная лачуга с наклонной крышей, которая провалилась внутрь. Она была ветхой и довольно простой, с одной стороны виднелись свернутые шкуры для постели, а с другой то, в чем Руби узнала обугленное тело с неестественно вывернутой шеей. Девочка сглотнула и постаралась не смотреть на это и не представлять, что мог подумать человек, когда она опустилась на колени и открыла сильно обгоревший деревянный ящик в углу. Ограбление могил не входил в список тех вещей, которые она любила делать, но это не было похоже на то, чтобы этот человек нуждался в своих вещах более, в отличии от неё и Янг. Любые ценности, которые она бы нашла, можно было продать через Джуниора, и даже одежду или еду стоило брать. В противном случае это просто осталось бы диким животным. Роясь в довольно скудной россыпи тряпок и сломанных безделушек, она уже собиралась сдаться, когда что-то блестящее привлекло ее внимание. Наклонившись, она сняла потайной отсек на дне, который был ослаблен. Должно быть, что-то ударилось о ящик и треснул его. Там, под ним, лежало небольшое количество льен. Накопленные сбережения бедняги лежали мертвыми всего в нескольких футах от него. Руби осторожно взяла каждую монету и пересчитала их. — Восемь, девять, десять, одиннадцать! — ее лицо расплылось в улыбке. — Одиннадцать льен! — почти недельный заработок, и еще две ждут ее в сторожевой башне, так что получается тринадцать. Конечно, ей нужно было придумать оправдание для Янг, как она их заработала, но возвращение с более чем десяткой льен за один день было огромным успехом. Руби спрятала деньги в рубашку и хотела закрыть ящик, как заметила под ней что-то еще. Там была маленькая серебряная брошь. Или она выглядело серебряной. Скорее всего, это было сильно отполированное железо или сталь, но это была богато украшенная фигура, длинная веревка — или стилизованная змея без головы — которая заворачивалась и выходила в форме восьмерки. Все выглядело так, как будто когда-то были красивые камни в секциях между ними, но они исчезли. «Может быть, застежка для плаща?» — подумала она, переворачивая ее. «Она немного большая, чтобы быть драгоценностью.» Почти такой же большой, как ее рука. «Можно и взять. Кто-нибудь точно узнает, стоит ли это хоть чего-то». Спрятав украшение вместе с льенами, Руби закрыла ящик и оглядела остальную часть хижины. Ничто другое не выглядело достаточно ценным, чтобы забрать его, и Руби провела черту там, чтобы прикоснуться к мертвому телу. Кроме того, рейдеры уже сделали бы это. Похлопав себя по коленям, чтобы стряхнуть пепел, она встала и поплелась обратно к выходу, радуясь возможности сократить расходы и показать Янг свой выигрыш за день. Когда она вышла на улицу, звук справа привлек ее внимание. Руби пригнулась и оглянулась, заметив какое-то животное с черным мехом, метавшееся между деревьями. Она затаила дыхание, ожидая, что вот-вот ворвется волк, и приготовилась выхватить нож, кричать и шуметь так громко и страшно, как только могла. Хотя, это слишком большой зверь, чтобы быть волком… С бешено бьющимся сердцем она осмотрела линию деревьев. Ветер шелестел в листьях, ветви гнулись и раскачивались. Время от времени до нее долетал отдаленный крик птицы или треск дерева, но больше ничего. Неужели мне это почудилось? Может быть. Не было никакого способа, чтобы животное разрушило этот дом и сожгло все дотла. Убить кого-то снаружи, конечно, но животное не войдет в дом. — Я прыгаю из-за тени (1), — прошептала она, все еще недостаточно уверенная, чтобы говорить нормально. С ножом в руке, Руби медленно попятилась назад, ее глаза метались влево и вправо, но она была уверена, что видела что-то прямо перед собой. Она была готова бежать и, если понадобится, взобраться на ближайшее дерево. Ничто не вырывалось из кустов, никто не шумел, не гнался за ней и не показывало оскаленную морду. В ту же секунду, как только Руби дошла до деревьев за лачугой, она повернулась и побежала к фермам, постоянно оглядываясь через плечо. Два красных огонька смотрели ей вслед./-/
— Красные глаза? Ты уверен, что тебе это не померещилось? — Я… Нет. Ну, может быть… — Руби заерзала на стуле в башне, сидя перед сержантом Ханнера. — То, что ты описываешь, похоже на гримм, — сказал высокий человек. — И хотя я не буду настолько глуп, чтобы говорить, что это просто сказки — я видел одного такого лично — но я скажу, что в этих краях никого из них не видели больше десяти лет. Коллегия об этом позаботилась. Ее плечи опустились, и она уставилась вниз на деревянную столешницу. — Я знаю. Может быть, это был свет, отражающийся от чего-то. — Может быть, кровь, — предположил Ханнар, и Руби с радостью приняла это объяснение. — Если то, что ты говоришь, правда, то есть много причин, чтобы кровь была рядом. Падальщики, возможно, были привлечены к нему, что объясняет животное, которое ты видела. Вороны, может быть, или даже маленький медведь. Это было не так, она знала. Но она все равно кивнула. — Ты сделала то, о чем я тебя просил. Я увеличу патрули на этой границе фермерских земель — отпугну этих налетчиков, прежде чем они решат что-нибудь предпринять, — сержант бросил две монеты через стол, и Руби схватила их, несмотря на нервы. Льены были Льенами. — Ты должна держать в секрете то, что, как тебе кажется, ты видела. Нам не нужна паника в этих краях. Руби снова кивнула. Она не собиралась распространяться об этом, даже предполагая, что кто-то ей мог поверить. Гримм были реальны, и все это знали. Но Коллегия была сосредоточена на том, чтобы держать их подальше от города, и делала это успешно. За пятнадцать лет Руби ни разу не видела и не слышала, чтобы гримм приближались к городу. Разве что, необоснованные слухи или глупое хвастовство путешественников. Как будто кто-то, кто видел гримм, мог выжить, чтобы рассказать эту историю. Твари были демонами, по крайней мере так говорили легенды. Способные с легкостью разорвать на части патруль вооруженных людей. Именно Чародеи охраняли город — охраняли все города — и сражались с демонами. Коллегия стояла как напоминание об этом. «И вообще, что гримм делать на окраине? И нападать на какую-то дурацкую хижину? Это даже не имело бы смысла. Не говоря уже о том, что они не стали бы поджигать это место». Руби немного расслабилась, логика вытеснила страх — как это часто бывало. Просто не может быть, чтобы это был гримм. Ханнар был прав, она только усугубляла ситуацию в своей голове. — Спасибо за сегодняшнюю работу, — сказала она, вставая и слегка кланяясь. — Если завтра у тебя будет что-нибудь еще, я могу быть свободна. — Сомневаюсь. Нужно разобраться с фермерской враждой и спланировать патрули. Скажи Джуниору, что он уже заплатил и что я проставлюсь выпивкой, когда будет возможность. А ты в ближайшие дни присматривай за восточной стеной, — добавил он. — От меня ты этого не слышала, но в тех краях были какие-то смутьяны. Мы усиливаем патрули. Капитан хочет, чтобы мы подали пример и восстановили верховенство закона. Демонстрация силы и побои за любое предполагаемое преступление. Руби кивнула и сделала пометку сказать Янг, чтобы она несколько недель избегала этой части Трущоб. — Спасибо, что дали мне знать, сэр. — Не знаю, о чем ты, девчонка. Я тебе ничего не говорил, — мужчина сделал прогоняющее движение. — А теперь иди. У меня есть стражники, которых нужно тренировать, и фермеры, чтобы вправить им мозги. Было уже поздно, когда Руби направилась обратно к стене. Хотя ворота оставались открытыми всю ночь, стражники в ночную смену были заметно напряжены и в два раза чаще делали остановки и обыски. Они также не были выше того, чтобы избить кого-то и забрать чьи-то с трудом заработанные льены, к тому же улицы были более опасны ночью. Руби хотела вернуться к Джуниору и спрятать свои льены и забавное украшение, пока кто-нибудь не решил снять их с нее. Направляясь к воротам, Руби догнала нескольких рабочих с фермы, возвращавшихся с дневной работы. Они посмотрели на нее искоса, но решили, что этот молодой парень, вероятно, батрак, и оставили ее в покое. Когда они подошли к воротам, Руби заметила несколько человек, сидевших верхом на лошадях. Их было четверо или пятеро, двое из них явно были стражниками в пурпурных плащах и причудливых нагрудниках. Остальные трое были одеты в мантии с поднятыми капюшонами. Само по себе это не было чем-то необычным, но одеяния были расшиты золотыми узорами и символами. — Чародеи? — пробормотал один из батраков, спрашивая о том, о чем думала Руби. — Что они делают в Трущобах? — Оставь их, — засмеялся другой. — Даже они не хотят оставаться в этой дыре дольше, чем это необходимо. Они просто используют нижние ворота. Чародеи разговаривали между собой — судя по всему, спорили. Двое Стражей, которые, как она поняла, были Стражами Коллегиума, молча сидели рядом, позволяя троим продолжать спор. Когда она прошла мимо, то не могла не подслушать их. — …не то, что можно оставить любителям или непосвященным. — Я в курсе. Вот почему мы здесь. Я просто говорю, что нам нужно больше людей. По крайней мере, если мы привлечем местные патрули, у нас будет больше глаз. Здесь целые мили ферм. Это займет несколько дней. — Вот почему Великий Чародей дал нам неделю. Перестань жаловаться. Первый пробормотал извинения, и все трое медленно двинулись по дороге, заставив нескольких из них отойти в сторону, чтобы их не затоптали. Стражники Коллегии шли впереди, суровые и молчаливые. Какую бы задачу они не выполняли, она не могла надеяться понять ее, и, вероятно, лишь немногие могли понять. Может быть, они работали над защитой, которая обеспечивала безопасность Вейла, или это была какая-то другая эзотерическая и таинственная вещь. Как бы то ни было, это явно не касалось Трущоб. Или ее. Когда они проходили мимо, на внутренней стороне ее руки почувствовался странный зуд. Руби поморщилась и почесала под рубашкой, потом зарычала и потянула ее назад, чтобы посмотреть, не застрял ли под тканью заусенец или шип. Ничего. Ничего, кроме татуировки, которую оставила ей другая Чародейка. Это был… зуд. Плохо. Она опустила руку в карман, проверяя, там ли кубик, боясь, что кто-то украл его и что это может быть способом предупреждения заклинания. Он все еще был там. Он был… теплым на ощупь. Очень теплый. Ближайший к ней Чародей внезапно остановился и оглянулся через плечо. Она мельком увидела гладкую кожу, зеленые глаза и длинную прядь светлых волос, когда Чародейка, женщина, критически, почти подозрительно оглядела толпу батраков. Руби натянула капюшон и продолжила идти, внезапно занервничав. — Глинда? — спросил один из них, останавливая лошадей. — Что-то случилось? — Возможно, — женщина развернула лошадь, и сердце Руби екнуло. Она пошла немного быстрее. Вы не привлекали внимания Чародея, это был просто здравый смысл. Уже попавшись на глаза одной, она хотела избежать второго — особенно если он был связан с первым. Просто продолжай идти. Просто не высовывайся. Возможно, это что-то другое. — Ты там! В капюшоне! Остановись. Батраки все обернулись. Некоторые были в капюшонах, погода становилась холодной. Стражники обернулись, глядя в сторону Чародейки. Руби — нет. В ту же секунду, как эти слова слетели с губ Чародейки, она побежала. Она пронеслась мимо работников фермы и расслабленных стражников, затем резко свернула влево, чтобы прервать зрительный контакт. Снаружи послышались проклятия и приглушенный крик, за которым последовал стук копыт. Они устроили погоню? Серьезно?! Черт возьми. Черт возьми. Черт возьми. Что же она натворила? Копыта стучали у нее за спиной, но Трущобы были ее стихией. Руби вскочила на бочку и прыгнула выше, ухватившись обеими руками за деревянную балку, торчащую из стены здания, и подтянулась, чтобы присесть на нее. Не останавливаясь, она проследовала по балке обратно к самому зданию и скользнула на его крышу, низко пригнувшись за изгибом крыши, когда на улицу ворвались две лошади, но не Чародеев, а двух Стражей Коллегии. Они остановили коней и быстро огляделись. Один из них поднял голову, и Руби откинулась назад, удивленная тем, что они вообще об этом подумали. С бешено стучащим сердцем, Руби наклонилась и смотрела, как Чародейка, которая кричала ей вслед, вышла пешком и быстро огляделась. Она что-то прошептала и сделала движение рукой. Появился маленький мерцающий шар света, который она направила вращающимся движением руки на другую сторону улицы. Люди бросились убираться с дороги, и свет плавал вокруг, как будто искал ее. Это был намек для неё, чтобы убраться отсюда, решила она. Затаив дыхание и пригнувшись, Руби прокралась к задней стене здания и спустилась вниз, перепрыгнув последние десять футов и приземлившись на корточки. Сняв капюшон, она швырнула его в ближайший дверной проём и шагнула в толпу, смешавшись с ней и исчезнув. Татуировка продолжала чесаться. Пора было избавиться от нее — и побыстрее./-/
— Я не знаю, что тебе сказать, — сказал Мак, стоя за стойкой бара с неловким выражением лица. Он посмотрел на нее сверху вниз и поставил свою бутыль на край стола. — Темный капюшон, шелк. Меч и кожа. Я знаю, о ком ты говоришь, но я не видел ее с тех пор, как ты с ней встречалась. — Н-но она сказала, что будет здесь в течение следующих двух ночей. Она сказала мне, что я могу вернуться, если не захотим принимать доставку, — Руби снова оглядела таверну, надеясь вопреки всему, что ее глаза и глаза Мака обманывают их, и что Чародейка будет ждать ее там. Ничего. Таверна была заполнена шумными посетителями из одного угла в другой. Чародейки нигде не было видно. — Это не то, что она мне сказала. — Ты говорил с ней? — Подошла ко мне после встречи с тобой, — сказал он. — Заплатила за еще одну выпивку. Я чувствовал себя храбрым — или, может быть, я был не в своем уме — и спросил ее, не нужно ли ей снять комнату. Я не знаю, как это сказать, но… — Мак поморщился. — Она сказала, что ее дело в Вейле сделано. Сказала мне, что она уйдет под конец ночи. Это было вчера вечером.