***
— Терпеть не могу, когда ты звонишь и говоришь полузагадками — полуинтригами, а потом приезжаешь, садишься в это кресло и молчишь, — проговорила Ира, совершенно не поднимая взгляда на притихшего друга, — Вообще-то мне тоже интересно, — добавила она, продолжая быстро гладить горячим утюгом недавно высохшее постельное белье. — Мне нужно придумать уважительную причину, чтобы не идти на свидание, — быстро и тихо произнес Антон, отделяя дольки мандарина от оранжевой кожуры. — Тебя позвали на свидание? — переспросила Кузнецова, удивлённо посмотрев на него, — Кто? И когда? И куда? Почему именно надо искать причину? И вообще, когда ты успел подцепить кого-то? — вопросы из девушки так и сыпались, она даже поставила утюг на место, — Мы не виделись всего одни выходные, а ты умудрился себе кого-то найти. — Я тебя умоляю, — саркастично произнес Шастун, запихивая в рот сразу несколько долек мандарина, — То есть, по-твоему, я на протяжении семи лет не то чтобы не был в отношениях, даже ни с кем не спал, кроме тебя, но за одни выходные сумел себе кого-то найти? — Ну, ты мальчик способный, — хмыкнула Ира, быстро складывая простынь, в ответ тот лишь фыркнул и схватил очередной мандарин из вазы, — Во-первых, это мои мандарины, — она резко подскочила к креслу и ударила друга по правой руке, мандарин тут же упал обратно, — Во-вторых, я жду ответов на заданные вопросы, желательно подробно! Антон обидчиво насупился, сложил руки на груди и демонстративно отвернул голову от нее, всем видом показывая, что не собирается отвечать. Кузнецова закатила глаза и глубоко вздохнула перед тем, как схватить мандарин и вложить в руки обиженному другу. Шастун хмыкнул, но ничего не сказал, принялся чистить фрукт и кидать кожуру в общую кучу. Ира присела на толстый подлокотник кресла и попыталась вспомнить, сколько было мандаринов в вазе до прихода лингвиста. — Ну что там за свидание? — спросила Кузнецова, когда тот дожевывал уже последние дольки. — Я тебя заинтересовал? — с улыбкой на лице спросил Антон, поворачивая голову в ее сторону, — Знаешь, это одно из качеств хорошего учителя, заинтересовать детей своим предметом. — Давай, колись, — сказала Ира, пихнув друга локтем в бок, — Свои психологические приемы оставь для подростков. — На взрослых они тоже работают, — проговорил Шастун, сразу же замечая максимально недовольный взгляд подруги, — Ладно-ладно, — выдохнул молодой учитель, — В прошлые выходные мои придурки напились и решили поиграть в фанты, там долгая история, но суть в том, что мы с физиком всех поймали и положили спать, а после я попросил его никому не говорить об этом инциденте. — Чтобы тебе не попало за это? — спросила Кузнецова, поправляя рукой его челку. — В первую очередь, — кивнул головой Антон, — Ну, а потом Попов сказал, что спасибо в карман не положишь, и по итогу загадал мне желание сходить завтра в два с ним на свидание. — А он ничего так, — как-то одобрительно хмыкнула Ира, — Сообразительный. — Я не понял, ты на чьей стороне? — недовольно спросил Шастун, отвернувшись от нее. — Согласись, это очень даже оригинально, — смеясь, проговорила Кузнецова, на что тот фыркнул и махнул рукой, — А злишься ты только потому, что связан по рукам и ногам, отлично понимаешь, что ты не можешь просто так слиться. — Нет, — протянул гласную Антон, — Как раз могу, если сумею придумать логичную, а, главное, уважительную причину. — Тут я тебе не помощник, — выдохнула Ира, поднимаясь с места, чтобы вернуться к недоглаженному белью, но она резко остановилась и обратно повернулась к парню, — Подожди-подожди, меня осенило, — лингвист хмуро посмотрел на нее, — Ты боишься, — в глазах у Шастуна пробежало что-то странное, это только подтвердило ее теорию, — Ты просто ссышь, только вот чего… — Ничего я не боюсь, — Антон перебил подругу, резко подскочив с места, — Чего мне бояться-то? Что он меня покусает или набросится, как дикий зверь? Так, мы это уже проходили, не впервой, думаю отобьюсь, — уже абсолютно спокойно проговорил он. — Не знаю, не знаю, — проговорила Кузнецова, складывая руки на груди, — Но у тебя на лице написано, что ты боишься пойти на это свидание. — Нет! — рявкнул Шастун, а после указал раскрытой ладонью на свое лицо, — У меня на лице написано, что он меня раздражает, как и этот разговор! — Тогда тебе просто слабо пойти на это свидание и вести себя нормально, чтобы все не закончилось дракой или скандалом, — Ира спокойно подытожила его гневную тираду и все же вернулась к утюгу, который уже успел автоматически выключиться, — Ты настолько сильно зациклился на собственном комфорте, что даже не можешь выполнить желание за свою же просьбу. — Это такой тонкий намек, что я эгоист? — спросил Антон с какой-то ненавистью в глазах. — Прошу заметить, не я это сказала, — громко проговорила Кузнецова, пока только руками разглаживая свою белую футболку. — Я не эгоист! И я не думаю только о себе и своем комфорте! Слышишь? — что есть мочи кричал Шастун, окончательно выходя из себя, — Я не эгоист! Я не… — чуть не сказал «не такой, как он», но вовремя прикусил язык. Подруга смотрела прямо на него и не моргала, все ждала, когда же он продолжит свой ор. Но Антон тяжело выдохнул и продолжил уже куда спокойнее, — И я пойду на это чертово свидание. Мне не слабо сделать так, чтобы оно прошло спокойно. — Тогда мы идем по магазинам, — проговорила Ира, широко улыбаясь, — Нельзя идти на первое в жизни свидание в джинсах, которые старше нашей дружбы, — добавила девушка, показывая указательным пальцем на старые, но в хорошем состоянии серые джинсы, которые были сейчас надеты на его худые ноги. — Отличные джинсы, — негромко сказал Шастун, посмотрев на свой предмет одежды, — Мне очень нравятся. — Еще бы они тебе не нравились, — хмыкнула Кузнецова, выдергивая из розетки вилку от утюга, — Потом доглажу, есть дела и поважнее, — прокомментировала свои действия девушка, обходя гладильную доску, — Что стоим? Кого ждем? Шевели булками, мы едем в торговый центр! Уже стоя в очереди к примерочной с несколькими джинсами разных цветов и моделей, Антон думал о том, как это вообще произошло. Как он повелся на этот развод для пятилетних? Его же просто развели на самое простое, на «слабо», а Шастун повелся и согласился не только на свидание, но еще и на поход по магазинам. Да, он терпеть не мог шопинг, и Кузнецова это прекрасно знала, поэтому она сейчас искала нужные вещи по всем вешалкам в мужском отделе, пытаясь найти что-то стоящее. Что ж, видимо, сейчас было уже поздно что-то менять, придется плыть по течению, мерить все эти джинсы, выбирать одни самые нормальные, а завтра идти на свидание и держать себя в руках, чтобы случайно не задушить Попова. — Вот, померь еще этот джемпер, — рядом неожиданно появилась Ира и всучила ему очередную одежку, — Не надо смотреть на меня, как на врага народа, — но взгляд друга совершенно не изменился, — Шастун! Вон, иди, примерочная освободилась, — девушка слегка подтолкнула его. Шастун кинул взгляд на других покупателей, которых было вокруг слишком много, и перед тем, как шагнуть внутрь примерочной, успел подумать, что явно все приняли их за пару. Лучше просто не придумаешь. Все же выхода не было, поэтому он выгрузил всю одежду на небольшой пуфик, повесил куртку на крючок и принялся стаскивать свои джинсы, из которых тут же вывалился на пол мобильный телефон. Антон подцепил его пальцами, проверил целостность экрана, а после вытянул руку за плотную шторину примерочной и всучил гаджет верной подруге, что ждала снаружи. — У тебя тут новые сообщения, — негромко сказала Ира, покрутив его телефон в руках. — От кого? — спросил Шастун, параллельно воюя со штанинами. Через минуту другу послышался смех девушки. — Ты правда записал Попова «физик-сволочь-скотина-мудак»? — все еще смеясь, спросила Кузнецова, — Или это какой-то другой физик, о котором я не знаю? — Второго такого я не переживу, — негромко сказал Антон, натягивая на свои длинные ноги джинсы, — Так, что там? — Адрес вашего будущего места свидания, — сразу же ответила Ира, видимо, она уже давно открыла диалог, — Странно, там нет никаких крутых ресторанов или эпичных мест. — А ты что, знаешь все эпичные места в Питере? — поинтересовался Шастун, рассматривая себя в большом зеркале, — Мне не нравятся эти джинсы. — Конечно, не все, — ответила на первый вопрос Кузнецова и резко одернула штору, чтобы посмотреть на него, — Отлично сидят, а главное подчеркивают твой упругий зад, — хмыкнула девушка, тут же шлепнув ладонью по его правой ягодице. А когда светлые брови лингвиста поднялись от удивления, она расхохоталась в голос, — Шастун, что ты такой кислый? — А чему мне радоваться? — негромко спросил Антон, — Что завтра мне придется терпеть несколько часов Попова? Или может быть, что моя подруга сошла с ума? — У меня просто такое настроение, — выдохнула Ира, растягиваясь в легкой улыбке, — Я наконец-то заблокировала все возможные номера, с которых мне может дозвониться одна особа, и я просто счастлива! А ты все усложняешь. — Точно, — саркастически заметил Шастун, в этот момент на его телефон пришло еще одно сообщение, и она отвлеклась на него, — Что там еще? — Физик пишет, что будет ждать тебя на улице ровно в два, — спокойно ответила Кузнецова, а после подняла взгляд на него, — Что-нибудь ответить? — Да, пошли его к черту на рога, — выдохнул Антон, возвращаясь к своему отражению в зеркале, — И эти джинсы мы не берем!***
Арсений уже почти двадцать минут стоял на улице, пытаясь не околеть от ледяного ветра, который гулял между домами. Параллельно старался не сойти с ума от собственных мыслей воспаленного мозга, но получалось, увы, плохо. Спрашивается, зачем он вышел на полчаса раньше? Чтобы стоять в полном одиночестве и переживать? И все же, а вдруг Антон просто не придет. Хотя повода для таких мыслей не было, тот даже ответил на его вчерашние сообщения. Да, это было сухое согласие, но лучше, чем вечное игнорирование. Попов был уже на грани от этих вечных холода и сухости, исходящих от лингвиста. Лучше пусть он буйствует, кричит на него, пусть даже дерется и поливает его грязью, все что угодно, только не безразличие и холодный взгляд. А сейчас физик надеялся, что сможет нормально поговорить, извиниться и наконец выяснить все. Если, конечно, Шастун придёт. А что он будет делать, если нет? — Пойду и напьюсь, — не очень громко озвучил вслух свои мысли Арсений, но все равно получил косой взгляд от женщины, выходящей из подъезда. Сделав невозмутимый вид, Попов достал из кармана свой телефон, чтобы проверить время и либо успокоить себя, что еще рано, либо выдохнуть и окончательно смириться. На часах было без двух минут, и эта информация не принесла никакого облегчения. Невольно вспомнился вчерашний телефонный разговор с Шеминовым, что сначала долго смеялся после его рассказа, а потом чуть ли не благословил их и взял обещание, что физик расскажет, как все пройдет. Только, кажется, рассказывать будет не о чем. Арсений тяжело вздохнул, убрал обратно телефон в карман и поднял голову, сразу же замечая знакомый силуэт в арке, что вела во двор. Дыхание перехватило, будто он забыл, как дышать. Неужели Антон правда пришел? — У вас такое выражение лица, Арсений Сергеевич, будто случилось второе пришествие, не меньше, — ехидно проговорил Шастун, подходя ближе, но это не вызвало у физика никакой реакции, — Может, я помешал вам? Может, мне уйти? — Куда? — тихо отозвался Попов, слегка нахмурившись, а потом, видимо, до него начало доходить, — Раз вы уже здесь, то думаю, не стоит упускать шанс хорошо провести время, — лингвист, видимо, порывался сказать что-то колкое в своей манере, но сумел сдержаться, — Думаю, мы можем перейти на «ты», все же не один день знакомы, — тот приподнял одну бровь, казалось, сейчас будет что-то страшное, но опять ничего, — Хотя бы, пока мы на свидании, — он как-то неуверенно добавил. — Ладно, — выдохнул Антон, оглядывая самый обычный дом за его спиной, — А мы вообще где? — мужчина напротив не спешил отвечать, и сам Антон сразу вспомнил, что это за дом, — Ты что, назначил свидание у себя дома? — И да, и нет, — ответил Арсений, немного нервно улыбаясь, — Пошли. Не дождавшись какого-либо ответа, он быстро развернулся и зашагал к подъезду. Ужасно хотелось обернуться, физик просто не позволял себе этого, и лишь по шагам за спиной догадывался, что за ним следуют. Шастуну просто ничего не оставалось, как молча идти следом, смотреть через плечо, как тот вводит пин-код, а после заходить в до боли знакомый подъезд. Он смотрел Попову в затылок и пытался понять, как он сразу по адресу не догадался, куда его тащат. Будь лингвист более внимателен к деталям или хотя бы смотрел сам в сообщения, то точно никуда бы не поехал. Только в лифте Арсений нажал не на свой этаж, а на самый последний, и это как-то выбило молодого учителя из колеи. — Мне становится страшно, — негромко сказал Антон, покосившись на рядом стоящего мужчину, — Ты что, заманил меня сюда, чтобы убить и выпить всю мою кровь? — тот удивленно посмотрел на него, — А что? Слухи о том, что ты вампир, ходят давно. — Тебе не стоит волноваться за свою безопасность, — проговорил Арсений, когда дверцы лифта открылись, — Я не желаю причинить тебе вреда, — добавил он, когда они вместе оказались на лестничной площадке. — Все же, хотелось немного ясности в происходящем, — спокойно сказал Шастун, наблюдая, как физик достал ключи и начал открывать дверь, что, кажется, вела на крышу. Попов ничего не ответил, только растянулся в улыбке и распахнул перед ним дверь, за которой была лестница, что действительно вела на крышу. Не отрывая взгляд, Арсений пригласил его жестом правой руки пройти первым. Это выглядело странно. Вся эта ситуация была странной. Может быть, все эти годы он мечтал сбросить Антона с крыши или запереть на ней, чтобы он умер от переохлаждения? Какой-то бред лез в светлую голову лингвиста, пока Попов стоял в ожидании и спокойно улыбался. Хотя с другой стороны, если так подумать, что он теряет? Кажется, хуже уже точно не будет. Шастун еле заметно кивнул головой и шагнул вперед, уверенно поднимаясь по лестнице, что была вычищена от снега. Он обернулся на полпути, чтобы увидеть Арсения, который сначала закрыл дверь, а сейчас следовал за ним. На крыше снега тоже было немного и, на удивление, ветра тоже не было. Да, холодновато, но вряд ли они быстро окоченеют. Вид на зимний Санкт-Петербург поражал своим волшебством и очарованием. Антон бывал на смотровых площадках, и красотой города с высоты птичьего полета его было не удивить, но с крыши жилого дома все смотрелось совершенно иначе. Шастун завертел головой и наконец нашел физика, что стоял около двух плетеных кресел, между которыми стоял маленький столик с термосом и пустыми кружками. — Прошу, — опять улыбнулся Арсений, приглашая к милому местечку, — Когда я уехал в Мюнхен, то отдал ключи от квартиры и доверенность Стасу, и он ее благополучно сдал, — начал рассказывать он, когда лингвист оказался рядом, и протянул ему теплый плед, — Она и сейчас благополучно сдается, какой смысл выгонять людей, если я живу в школе-пансионе, — они оба уселись в плетеные кресла, — А вот ключики от крыши у меня были очень давно, как видишь, здесь годами ничего не меняется, — Антон уставился на заснеженный город и успел подумать, сколько людей физик перетаскал на эту крышу, — Хочешь какао? — спросил Попов, приподнимая довольно большой термос. — Там какао? — немного удивленно спросил Шастун, повернувшись в его сторону. — Свежесваренное, с молоком, — улыбнулся Арсений, медленно отвинчивая крышку и наливая в небольшую, но ярко-красную кружку, — Угощайся. Антон, ни секунды не медля, взял из холодных рук физика кружку, от которой медленно поднимался прозрачный пар. Он обхватил ее двумя ладонями, подул на горячий напиток и аккуратно сделал маленький глоток. Сладкий вкус какао с молоком тут же оказался на языке, и лингвист невольно застонал от удовольствия. Кажется, это свидание уже можно назвать лучшим, если, конечно, Попов не будет сильно трепаться. Сам Арсений не спешил сейчас ничего говорить, он тоже наслаждался горячим напитком, грел об кружку руки и смотрел на прекрасный Питер. Оставалось подобрать слова и начать уже этот разговор. — А маршмеллоу случайно нет? — негромко спросил Антон, чуть повернув голову в сторону задумчивого физика, что сразу же отвлекся от своих размышлений. — Случайно есть, — хмыкнул Попов, потянувшись за белым пакетом на столике, который не заметил лингвист, и достал оттуда упаковку зефиринок, — Но маленьких не было, только большие маршмеллоу, — добавил он, протянув уже открытую упаковку. — И разных цветов, — проговорил Шастун, доставая одну большую сладость розового цвета, и перед тем, как макнуть ее в какао, покрутил перед собой. Арсений, не отрываясь, смотрел на то, как он медленно опускал зефиринку в горячее какао, а потом потянул в рот сладость, уже начавшую таять, чтобы облизать ее перед тем, как начать жевать. Заметив на себе пристальный взгляд, лингвист выгнул бровь дугой, но невозмутимо взял еще одну. Попов подвинул раскрытую упаковку ближе к молодому учителю и устремил свой взор на здания Санкт-Петербурга. Даже ему самому было интересно, сможет ли он вообще начать этот разговор или нет. Но был отличный момент, и его просто нельзя было упускать. — Антон, — произнес Арсений, набрав воздуха в грудь, но дальше что-то сказать было куда сложнее, — Я бы хотел поговорить с тобой, — чуть ли не по буквам говорил физик, — О том, что случилось семь лет назад, когда я уе… — Нет, — Шастун резко перебил его, даже забыв про горячий напиток в руках, — Нет, — еще раз повторил он, куда более холоднее и жестче, а вот мужчина напротив даже не знал, что сказать в ответ, — Я не хочу об этом говорить, — уже спокойнее, но все еще отрешенно добавил Антон. — Совсем? — тихо спросил Попов, украдкой поглядывая на лингвиста. — Совсем, — ответил Шастун, с металлическими нотками в голосе, — Ни о том, что было семь лет назад и ни о том, что было девять лет назад, все уже было сказано и сделано, — он тяжело выдохнул, не стремясь смотреть в сторону физика, — И напоминаю, что у нас свидание, а не ваша исповедь. — Хорошо, тогда, о чем ты хочешь говорить? — поинтересовался Арсений, когда смог переварить все сказанное молодым учителем. В ответ тот лишь вопросительно посмотрел на него, — На свиданиях принято о чем-то говорить, будто ты не знаешь? — под конец фразы он негромко хмыкнул. — Откуда мне знать? — серьезно спросил Антон, — Это мое первое свидание, до этого все мои ухажеры сразу переходили к постели, — холодно сказал он перед тем, как отпить немного какао. Попов, напротив, немного подзавис от услышанного. — Ну, обычно разговаривают о друг друге, — выдохнул Арсений, когда смог собраться с мыслями, — Чтобы узнать друг друга получше, — Шастун на это ничего не сказал, лишь взял очередную сладость из пакета, — Можем задавать по очереди вопросы, — предложил физик и получил в ответ слабый кивок головы. Только вариантов у него, о чем именно спросить, не было, но положение спас Антон, что запил напитком маршмеллоу. — Как ты решил стать учителем? — абсолютно равнодушно спросил Шастун, протянув ему свою пустую кружку. — Учителем? — переспросил Попов, забрав посуду из его рук, чтобы налить туда еще какао, — Честно, это не входило в мои планы на жизнь, — начал рассказывать, возвращая ему кружку, — Вообще, я из Омска. — Правда? — немного удивленно спросил Шастун, обхватывая кружку двумя ладонями, — Я этого не знал. — Ну да, — выдохнул Арсений, добавляя какао и себе, — Я поехал из Омска в Москву, чтобы поступить в Бауманку, но провалился на финальном экзамене, видимо, был недостаточно умный для этого вуза. А мой отец вспомнил советское кино и фразу из него, мол, иди в педагогический, там мальчиков недобор, может быть, возьмут, — Антон улыбнулся в свою кружку после этой фразы, но это было замечено, — Я подумал, почему бы и нет, и поехал в Питер, просто в столице мне как-то не понравилось. — И куда вы поступили? — спросил Антон, но в целом было сложно понять, интересна ему эта тема, или это только для поддержки диалога. — В СПбГУ, — спокойно ответил Попов, сразу замечая удивленный взгляд, — Да, — кивнул физик, широко улыбаясь, — Физический факультет, тоже жил в общежитии, и там же познакомился со Стасом. — Как тесен мир, — выдохнул Шастун, сделав еще пару глотков все еще горячего напитка. — Хотел остаться в Питере, на кафедре мне предлагали место, — продолжил свой рассказ Арсений, — Но отец серьезно заболел, пришлось вернуться в Омск и устроиться на работу там. Папа через какое-то время поправился, но возвращаться в Питер я не стал. Как-то все закрутилось, работа в лицее, а потом свадьба и рождение дочери, — это больше всего привлекло внимание Антона, кажется, он даже застыл на месте, — Так и осел в Омске, пока не позвонил Стас и не сообщил, что им в школе-пансионе нужен очень хороший физик, а я, недолго думая, взял и поехал, даже пытался забрать с собой жену. Но она никуда не поехала, осталась в Омске, там же друзья, родители. Наверное, она думала, что у меня ничего не выйдет, и я быстро вернусь в родной город и к ней, но я не вернулся. Потом мы развелись, как раз летом, перед тем, как ты появился в школе. А что было дальше, тебе известно в какой-то степени. — Интересная у тебя жизнь, — негромко произнес Шастун, — А что с твоей дочерью сейчас? — Я не знаю, — ответил Попов, немного пораженно от такого вопроса, — У нее есть человек, которого она называет папой, вряд ли она меня помнит и вообще знает о моем существовании. Я никогда не видел себя в роли отца, никогда даже не планировал всего этого, в какой-то степени я рад, что нашелся человек, который занял мое место. Они сто процентов счастливы и без меня. — Это как-то грустно, — подытожил Антон, поставив кружку на столик и спрятав руки под плед, — Мои родители сейчас в Майями, представляешь? — хмыкнул он, а физик и не решался что-то спросить, — Отец продолжил подниматься по карьерной лестнице, все никак не успокоится. Сначала мы переехали из Питера в Москву, потом они переехали в Америку, а что дальше? Австралия? Не знаю, просто есть такие люди, которые рождены, чтобы работать и зарабатывать. Это про моего отца, а мама слишком сильно его любит. Мы созваниваемся по скайпу где-то раз в три месяца. Нам почти не о чем говорить, — слишком грустно проговорил он, — Отец говорит, давай я устрою тебя к себе в компанию, а я отвечаю, что люблю свою работу. Мама говорит, давай мы купим тебе квартиру в Питере, а я отвечаю, что живу в пансионе, и мне она не нужна. Они говорят, давай мы дадим тебе денег, а у меня все есть. Вот и получается, что говорим о каких-то мелочах и всего пятнадцать минут. Разные мы, и живем по-разному. — А они знают, что ты…? — Арсений не смог до конца сформулировать вопрос, но, кажется, его поняли. — Что я бисексуал? — спокойно закончил за него Шастун, — На восемьдесят процентов в сторону мужчин, но бисексуал, — добавил он с легкой улыбкой, а собеседник кивнул головой, — Да, знают. Правда, сначала я думал познакомить их с Ирой, мол, она моя девушка, но потом подумал, что со временем пойдут вопросы, а когда свадьба и дети. Поэтому взял и сказал, как раз перед их улетом в Майями. Мама немного расстроилась, но сейчас она там занимается каким-то фондом и вроде как счастлива. — А Ира — это которая Кузнецова? — поинтересовался Попов, сжимая в руках кружку. — Ага, — ответил Антон, каким-то издевательственным тоном, — Моя одноклассница из школы-пансиона, а на данный момент моя лучшая подруга. — Вы, кажется, встречались? — Арсений негромко задал следующий вопрос. — Ага, — опять ответил Шастун, который действительно издевался, — Но это было так давно, когда я еще даже не знал, что такое настоящие чувства, — медленно проговорил он, наблюдая за реакцией, — А с чего такой интерес? — Да так, — выдохнул Попов, пряча от него взгляд своих глаз, — Разговор поддержать. — Понятно, — выдохнул Антон, наблюдая за физиком, можно было ничего не спрашивать, и так все было видно, — Ну, как вам Мюнхен? — Неплохо, и город, и сама работа, — спокойно ответил Арсений, не обращая внимания на резкий переход на «вы», — Но я слишком быстро понял, что хочу домой, и что вообще не нужно никуда уезжать, а вернуться раньше мне не позволял контракт, — наконец-то смотрели друг другу в глаза, — Пришлось остаться там и заняться осознанием своей жизни. — Aber Deutsch? Warum hast du es nicht gelernt? — Антон резко перешел на немецкий. — Doch, aber alles ist schlecht, — неожиданно для лингвиста ответил Попов, чуть подавшись вперед. — Это я слышу, — выдохнул Шастун, широко улыбаясь. — Может быть повысишь мой уровень? — совершенно серьезно спросил Арсений, — Мне много не надо, всего пару уроков, я мальчик способный. — Что, опять собираешься уехать в Германию? — негромко спросил Антон, когда улыбка с его лица пропала. — Не планировал, — Попов покачал в разные стороны головой, — Просто, так бы мы могли общаться на немецком, и никто вокруг не смог бы подслушать, — продолжил он таким же серьезным лицом, а Шастун не выдержал и засмеялся в голос. — Отличный план, — проговорил Антон, когда отсмеялся, — Я посмотрю в своем расписании. — Ты не замерз? — спросил Арсений, натягивая вверх к шее свой плед. — Nein, — негромко выдохнул Шастун, переводя взгляд на зимний город. Большие, кучерявые облака медленно плыли по небу, возможно, скоро пойдет снег, может быть даже снегопад. Никто из них двоих не спешил ничего говорить, хотя этого сейчас и не требовалось. Как-то комфортно и спокойно было сейчас в этой тишине. Только они вдвоём, уже почти остывшее какао и заснеженный Санкт-Петербург. Больше ничего и никого вокруг не было. Кажется, это действительно было идеальное свидание, что для Антона, что для Арсения.***
Андрей спокойно стоял у стены, поглядывал в сторону двух друзей, что списывали у него домашнее задание по физике прямо на подоконнике в двух метрах от кабинета, ожидая этот самый урок. Хотя он предупреждал Марину с Русланом, что решал задачи по физике в спешке, и скорее всего половина из них не правильная, но друзей это в целом не остановило. Остапов не стал возражать, швырнул тетрадку на подоконник и прикрыл глаза, чтобы лишний раз не смотреть в сторону влюблённых парочек. Настроение было паршивое, мало того, что сегодня день святого Валентина, так ещё у всех вокруг словно случился гормональный взрыв. Ученики, что старше и что младше его, принялись ходить под носом за ручки, целоваться или обжиматься в коридорах. Конечно, были и такие одиночки, как он сам, но почему-то влюбленных сумасшедших было значительно больше. Или это только так казалось подростку. — Следующая перемена последняя, когда можно опустить валентинки, — проговорила Лиза, что стояла рядом с ним, но в объятиях своего парня, — Ты уже опустил? В ответ Гоша лишь сказал тихо «угу» перед тем, как поцеловать девушку, а Остапов окончательно отвернулся от них в сторону все еще списывающих друзей. Андрей тоже опустил эти сердечки для своих друзей, это была обычная практика, и почти все так делали, кроме Николаева, что чуть ли не ядом плевался на этот праздник. Остапову же было не сложно порадовать своих подруг милыми валентинками, которые он вырезал и раскрашивал своими руками. Только было еще кое-что, что опустить в ящик он пока не решился. Для принятия решения «быть или не быть» у подростка оставался всего один урок. Попов раскрыл перед ними дверь в кабинет, как только зазвенел звонкий и продолжительный школьный звонок. Настроение у мужчины было просто отличное. Он широко улыбался, шутил и отпускал комментарии, даже не поставил двойки некоторым личностям, что не сделали домашнее задание, и сделал вид, что не заметил списанные под копирку задачи в тетрадках Марины и Руслана. Пока эти двое радовались своим четверкам, сам Андрей мысленно сравнивал физика и их классного руководителя, вернее сравнил их похожее хорошее настроение. Почему-то подростку казалось, что это связано между собой. Вскоре учитель перешел к разжевыванию новой темы, попутно жестикулируя руками и расхаживая по классу, а Остапов смог вернуться к своим вечным размышлениям. Быть или не быть? Вот в чем вопрос. Подросток все думал, как поступить, рассматривая самый обычный листок, на котором был изображен рисунок и небольшой текст. Андрей около трех недель рисовал своего классного, периодически выбрасывая неудачные варианты, а еще прятал это все от своих друзей. Он бы давно опустил этот сложенный втрое листок в урну, если бы не осознание того, что Шастун сразу же догадается, кто именно это подарил. «Да не нужен ты ему. Антон Андреевич и не посмотрит на такого, как ты. Может быть уже пора забыть и засунуть свои чувства куда подальше?» — мысленно вздохнул Остапов, положив голову на сложенные на столе руки, — «Зачем ему возиться с таким, как я? Тем более вокруг полно более приятных личностей». Марина лишь поглядывала на грустного друга, но к сожалению, просто не знала, что ему сказать, чтобы поддержать или как-то утешить. А что вообще можно сказать парню, который влюблен в молодого преподавателя, который старше его на десять лет? Что все обязательно будет хорошо, и они будут счастливы вместе? Да такое только в фанфиках бывает и то не всегда. — Все свободны, — с улыбкой говорит Попов сразу же после звонка. Андрей пришел в чувство, когда Корюк положила свою ладонь на его плечо. Подросток смотрел на понимающую улыбку подруги, а после на почти полупустой класс. Марина скрылась в коридоре вместе с их общими друзьями, а сам Остапов только поднялся с места. Он быстро сложил все свои вещи и сжал в кулаке свой рисунок-валентинку. Кивнув головой физику, Андрей уверенным шагом отправился на выход и кинул скомканный листок в мусорку, когда проходил. Только не заметил, как он ударился об край и упал на пол. Зато это заметил Арсений. Физик тяжело вздохнув, встал с места и поднял этот несчастный комок с пола, но почему-то решил развернуть и посмотреть содержание, будто какое-то нехорошее предчувствие. И оно его не подвело. На мятом листе бумаги был очень хорошо нарисован Шастун, а в самом низу была аккуратная надпись: «простите, но я в вас влюблен».