Заметки на полях

      …Семен Учиха обхватил себя руками. Смерть в лице подрывника Добрыни была уже близко: тот несся на него с гигантской пластилиновой статуей наперевес. Статуя предназначалась для нового культурного объекта, фонтана, в Батайске и изображала писающего Добрыню.       У Сени от отвращения свело зубы.       «Какая унизительная смерть…»       Вдвойне унизительным был тот факт, что именно смерть отделяла его от старшего брата Ивана.       «Мы встретимся, и как пройдет наш диалог?.. — мысленно вздыхал Семён. — Меня забили писающим мальчиком, а он погиб от конъюктивита…»       «…надежда великого клана Учиха».       Добрыня был в трех шагах. Глаза защипало, и Сеня приготовился к позору, но ничего не почувствовал. Его охватило пламя из чакр.       — Что это?.. — пробормотал Семён. — Меня глючит, или это опять шаринган?       — Э, не что, а кто, — проворчал глюк — огромный сотканный из пламени мужик с большими усами. — Я — твой щит и хранитель клана Учиха. Я — Сусаноо.       Сеня покачал головой. Ну что за беспонтовый день?       — Как именно ты будешь меня защищать? — фыркнул он.       Мужик горделиво шмыгнул носом.       — Смари и учись.       Он подплыл к обескураженному Добрыне, начал над ним кружиться и петь «ахалай-махалай». Добрыня позеленел и уронил статую. Ему явно было нехорошо.       — Где он?.. Где Учиха?.. — из последних сил вымолвил батайский террорист.       — Он пошел туда, — заявил Сусаноо, уверенно указывая в противоположную от Сени сторону Магадана.       — А… Ну ладно, спасибо… Как тебя по звать-то, друг?..       — Вано, — любезно подсказал Сусаноо. — Вано Сусаноо. Родной грузинский брат Ивана Сусанина.