Заметки на полях

Сквозь полотно разорванного стяга пробивалось ослепительное солнце. Руины Узушио тонули в волнах утреннего ветра, такого жаркого и соленого, что тянуло кожу. — Ты готов, Наруто? — привлек его внимание отец. Даже Намикадзе Минато, вынужденный скитаться по дальним обочинам мира шиноби, по такому случаю раздобыл церемониальное кимоно. — Всегда, папаня! — ухмыльнулся Наруто и вместе с отцом покинул рваную тень стяга. Руины отдавали сыростью и гнилым запахом. Здесь было бы горько и одиноко, но Сарада шла навстречу с такой же уверенной улыбкой, как у него, а над мертвой деревней лазурно-золотыми разводами распускалось небо. Хотелось притянуть к себе разгоряченное солнцем тело, смять тонкую ткань ципао, почувствовать трепет дыхания и окончательно разбить все стены долгого одиночества… — Отныне ты будешь думать над каждым своим шагом, — голос Саске чуть поумерил его пыл. Они с Сакурой стояли подле невесты и прожигали его какими-то загадочно-суровыми взглядами. — Ты должен понимать, чего удостоился… и чего избежал, Наруто. Если ты хоть чем-то навредишь Сараде… Наруто сцепил зубы. Навредит он ей, как же! Сакура-чан улыбнулась, заметив его реакцию, и нежно промурлыкала: — Ну, Саске-кун, не так сурово, — ее лицо неожиданно потемнело. — Но запомни, Наруто, чуть что… — она размяла кулаки. — …и ты будешь иметь дело со своей тещей, шаннаро! Что-о?! Сакура-чан — теперь моя т-теща?! — Полегче с моим сыном, прошу… — встрял отец. Спасибо, папань… Сарада кашлянула. — Может быть, мы сами разберемся? — Действительно! Наруто дернулся вперед — словно бросаясь в ледяной океан. Перехватил невесту, прижал к груди, торопливо, с волнения, стукнулся зубами о зубы и глубоко ее поцеловал. — Э-эй, а как же клятвы?! — раздался за спиной голос Карин. — Я их столько писала! Наруто чуть отстранился от Сарады. Действительно… клятвы. Да. Мне есть что сказать. — Клянусь, что буду защищать тебя и твои мечты, даттэбайо! Сарада говорила серьезней и тише: — Клянусь, что никогда не оставлю тебя одиноким. — Это не те клятвы-ы-ы!!! — рыкнула Карин. Итачи вздохнул и сообщил им, что они слишком шумят, а обряды надо проводить в тишине. Джуни, однако, почему-то не беспокоился, хотя обычно он пугался внешних шумов. Малыш стоял с ним под руку, расплывшись в странной улыбке. Чувствует что-то мелкий, — рассудил Наруто. — Он же этот… Наруто и сам что-то чувствовал. Что-то правильное было в том, что они собрались всей семьей здесь, посреди заплесневелых руин. Они и сами разрушены. Все они что-то теряли и потихонечку гнили и умирали, кто-то, как папаня, даже шагнул за границу смерти, как-то был на самой границе. Он помнил снедающий горло комок, когда встретил друзей в развалинах больницы одним болезненным вечером, и твердо знал, что плакал тогда не только от потерь, но и от живых еще искр родной теплоты. Сквозь камни тянулись к солнцу дикие бурьяны.