***
Первый раз всегда больно. Чёрт, это не из той оперы. Кажется, он перенервничал. Но Куроо мог себя понять, тем более что больше его никто не понимал! Потому что некому. Инструктор, полдня нудивший над ухом, вдолбив в головы «перворазников» основы, немного притих, лишь в самолёте вернувшись к повторению пройденного и приготовившись контролировать прыжки. Остальные «экстремалы» с лицами не менее бледными, чем у самого Куроо, вытянутыми палками неподвижно сидели, вцепившись скрюченными пальцами в металлические скамьи. Бокуто, чудовище пернатое, откровенно скалился, с восторгом расписывая свой первый раз, тьфу, прыжок. Ну да, как оказалось, этот тихушник — что на него в принципе не похоже, — втайне от всех увлекался скайдайвингом. И не затащил в этот кошмар друзей-знакомых лишь из соображений собственной безопасности, отчётливо понимая, что в таком случае наполненная адреналином жизнь оборвётся в удушающем захвате Акааши или с вилкой в глазу от Куроо. Что в таком случае для него придумали бы Кенма с Яку, Куроо старался не представлять, но перед глазами упорно маячила картинка электрического стула. Так почему же Куроо сейчас сидит рядом с опытным в таких делах Бокуто, снизошедшим до «перворазников», и хрипит пересохших горлом, пытаясь высказать своему парню всё доброе-вечное? Почему, почему… Потому что встречаться с Бокуто — та ещё проблемка. С этого, между прочим, всё и началось. И, судя по медленно раскрывающемуся люку, на этом всё и закончится: перевести их отношения в более, хм-м, горизонтальную поверхность у Бокуто вряд ли получится — мешок кровавых костей, в который Куроо обязательно превратится после приземления с нераскрытым парашютом, о сексе уже никогда не задумается. И что им мешало оставить всё как есть? Целоваться и дрочить на пару кайфово, этап с неумелым отсосом тоже благополучно пройден и теперь доставлял не меньшее удовольствие. Так какого хрена им трахнуться приспичило? Пра-а-авильно — любопытство. А ещё идиотский — по-другому у них с Бокуто никак, — спор. Куроо, разумеется, проигравший. Попробовать-то интересно обоим, да и возражений поменяться позициями не было, но первым подставляться придётся Куроо. И вот тут-то нарисовалась проблема. Куроо сам от себя такого не ожидал, но как только дело доходило до важного, страх сковывал возбуждение до отсутствия стояка и желания продолжать экспериментировать. Бокуто пару недель помучился с его закидонами, а потом выдвинул ультиматум — либо Куроо борется со страхом под его чутким руководством, либо они идут к психотерапевту. Второй вариант превратил страх в ужас, и Куроо, активно выражая энтузиазм, подписался на «метод от Бокуто», даже в самых сюрных кошмарах не предполагая, что… Под ногами у него окажется не земная твердь, а ненадёжное брюхо закладывающего рёвом уши самолёта и, в недалёкой перспективе, безоблачная бездна. Куроо попытался намертво вдавиться в холодящую даже сквозь комбинезон металлическую скамейку и постарался не думать о шаге в никуда. Никогда ранее он не испытывал такого страха! Даже член Бокуто в заднице уже не казался громадным бревном в неположенном природой месте. Сейчас он готов на всё, только бы колени перестали дрожать, руки леденеть, а горло издавать скребущие нёбо звуки. Может, пожаловаться инструктору? Но Бокуто ещё на земле — о-о, благословенная земля! — провёл с ним ликбез по поводу «всю жизнь мечтавшего о небе друга», так что угрюмый мужик больше обращал внимание на остальных, оставив Куроо на попечение лучившегося счастьем Бокуто. Завершающий первый круг самолёт тряхнуло, инструктор сбросил грузик с маленьким парашютиком, проследил за падением, что-то пробубнил в рацию и, дождавшись, когда самолёт пойдёт на второй круг, выпустил «пристрелочного первочка». Куроо обмер от ужаса, пока «пристрелочному» на вопрос «а вдруг я что-то забуду?» спокойно поясняли, что времени у него будет предостаточно, вспомнит. Куроо трусливо поджал пальцы на «упакованных» в берцы ногах и вспомнил молитву за упокой души, пока инструктор монотонно перечислял, что делать, если парашют не раскроется, если строп перехлестнётся, если не сработает и запасной, если при приземлении получишь травму… Куроо мысленно отдался Бокуто во всех позах, когда прозвучало приказное: «Первый во второй пятёрке, пошёл!». Куроо даже с места не сдвинулся, хотя прекрасно понял, что обратились к нему. И тут в дело вступил Бокуто, терпеливо проявив заботу и участие, но постепенно скатываясь на крик и маты, не забывая толкать Куроо в спину. — Прыгай, падла, твою мать!!!***
«Руки прижать к груди, сделать шаг, ноги сжать вместе». Всё-таки инструктор толковый мужик, раз Куроо вспомнил его наставления за секунду до смерти. Но одно дело вспомнить, другое… Разинув рот в немом крике, растопырив руки-ноги, Куроо вывалился за борт, почему-то зацепившись мыслью, что крик был каким угодно, только не немым. А потом стало не до криков. Куроо так закрутило потоком воздуха, что перед глазами небо с землёй поменялись местами раз двадцать. И тут он почувствовал, как с чётким хлопком раскрылся парашют и лямки подвесной системы безжалостно впились в промежность. Жутко неудобно, но зато придало уверенности — хоть какая-то опора. Рёв самолёта удалялся. Земля приближалась. Не особо быстро, достаточно даже для того, чтоб Куроо на миг потерялся в обилии впечатлений от расширившегося обзора: никогда ещё он не видел Землю с такого ракурса и не ощущал небо вокруг себя. Удивительно, непривычно и страшно-страшно-страшно! Куроо ещё пару секунд поистерил, вспомнил инструктора, его указания по управлению парашютом и неожиданно понял, что… ни хрена не страшно. Весь ужас смылся небом и в панике сбежал от Куроо. Но насладиться схлынувшим наваждением и открывшимися с высоты красотами он не успел. — Первый во второй пятёрке! Ноги на приземление! Ага. Потянуть вот эту штуковину и развернуться лицом к ветру; ноги вместе и слегка согнуть в коленях. А потом посмотреть вниз, сглотнуть и вновь поздороваться со страхом — земля приближалась не просто быстро, а очень быстро! Всё. Пиздец. По ногам вдарило болью, большие пальцы взвыли и перестали ощущаться. Куроо завалился на бок и замер, забыв, что ещё надо бы «погасить» купол, но тот, сжалившись над болезным полутрупом, как-то сам опал и больше на совесть не давил — наверное, ждал кого-нибудь адекватного. Куроо только с третьего раза понял, что его тормошит-зовёт Бокуто. Распахнув глаза, резко вскинув руку и сжав пальцы на его горле, он за минуту высказал Бокуто столько нового и интересного, что даже впечатлившийся наземный инструктор передумал к ним подходить. Давясь кашлем пополам со смехом, Бокуто помог Куроо скрутить парашют, ободряюще похлопал его по спине и потащил за собой на буксире в сторону ангара. Куроо медленно передвигал ногами, тряс головой, признавался в любви к такой надёжной и основательно твёрдой земле, а также клятвенно заверял Бокуто и самого себя, что больше никогда и ни за что! И лишь на подходе к ангару эмоции Куроо устаканились, мысли перестали хаотично метаться, а Бокуто уже не казался дьяволом во плоти. Сдав на склад парашюты и позаимствованные части экипировки, Куроо автоматически продолжил плестись за Бокуто, не соображая, что направляются они отнюдь не к выходу. Но щелчок дверного замка выдрал в реальность, заставив недоуменно оглядеть какую-то подсобку и вопросительно уставиться на облизнувшего губы Бокуто. Хм-м. Как-то глаза у него странно горят. Странно и подозрительно знакомо. Куроо подобрался и уже приготовился возмущённо зашипеть, как вдруг… Кажется, именно это и называется «отходняк». Куроо затрясло, по телу пробежались мурашки, захолодив позвоночник, напряглись соски и закололо в кончиках пальцев. Шумно выдохнув, Куроо, не в силах отвести взгляд от потемневших золотом глаз Бокуто, ощутил как скручивающее внутренности облегчение полыхнуло в груди, бултыхнулось в животе и взорвалось невыносимым жаром в паху. Чёрт. Надо притормозить, а то они себе такими темпами зубы покрошат. Но поцелуй упорно не получался нормальным, сталкивая страстные натуры в борьбе за первенство по выплёскиванию скопившегося напряжения. Куроо сжал в кулак волосы на затылке Бокуто. Укусить его, что ли? Но тут горячие губы возбуждающе-вкусно пососали язык, а потом смяли рот Куроо и позволили уже ему вести поцелуй в любимом обоими темпе. Хотелось большего. Тело всё ещё продолжало покалывать, размягчая мелким подрагиванием мышцы. Но мягко становилось где угодно, только не в паху. Член сейчас не то что трусы, комбинезон прорвёт. И не только у него. Вон как Бокуто кривится и от поцелуев переходит к засосам и укусам — огребёт ещё за это по полной программе! Приспустив комбинезоны до бёдер и сдёрнув прилипшие к телу футболки, они вновь увлеклись поцелуями, притираясь друг к другу настолько близко, что, казалось, для разрядки кроме поцелуев им больше ничего и не потребуется. Но в планы Бокуто это явно не входило. Пока Куроо с удовольствием проминал его бицепсы и растирал пот по широким лопаткам, Бокуто активно вылизывал ему горло и ключицы, прикусывал соски и чувствительно царапал поясницу, постепенно стаскивая комбинезон и трусы до колен. — Ты ведь сделал, что я просил? — напряжённым шёпотом отвлек он Куроо от желания схватиться за собственный член, едва тот вырвался из плена одежды. — Катись к чёрту! — раздражённо-хрипло — терпеть просто невмоготу, — отозвался тот, запустив руку в трусы к Бокуто. — Говорил же — да. — Классно, правда? — Дыхание Бокуто участилось вслед за быстро задвигавшейся рукой. — Крышу сносит похлеще, чем от порно, охо-хо… И нет, мы на этом, — пальцы коснулись-погладили липкую головку члена Куроо, — не остановимся. Куроо и не собирался. У него не то что крыша, фундамент рушился — страх как трахнуться хотелось! Даже больше, чем ощутить губы Бокуто на члене. М-м-м. Куроо не выдержал и толкнулся в полный слюны рот — ещё чуть-чуть и… хватит. Они с Бокуто всегда понимали друг друга с полуслова. Короткий поцелуй в губы, нетерпеливый выдох, разворот, и вот уже Куроо упирается животом и руками в какие-то полочки. Ноги расставить не получилось — мешал комбинезон, — но Бокуто это не смутило. Он дёрнул Куроо на себя и нагнул, раздвинул ягодицы и большим пальцем сходу промял сфинктер. Куроо нетерпеливо заёрзал — нежности и осторожности не хотелось, а пальцы в анусе — сильные, мозолистые, уверенные, ох! — это совсем не то. Куроо грохнул кулаком по какой-то жестяной банке и выругался, оглядываясь на Бокуто. — Сейчас, Тецу, сейчас, — зашептал тот в горячечном бреду, продолжив двумя пальцами по кругу давить на упругие стенки заранее подготовленного к сексу ануса, пока дёрнувшийся от неожиданности Куроо не вскрикнул в голос и рефлекторно не сжался. — Расслабься, — успокаивающе зачастил Бокуто поцелуями по плечам и шее, слизывая капельки пота. — Ты так крепко меня сжимаешь… Здесь, да? — Нажим, лёгкое трение и согласный стон. — В другой раз, хорошо? Очень хорошо. Давай ещё. Куроо практически не соображал, что там Бокуто творит с его задницей: охуенно было настолько, что в висках пульсировало примитивное одно — кончить. Но прикасаться к собственному члену Бокуто не разрешал, шлёпая по рукам, а сам, между тем, совсем страх потерял, прекратив уделять Куроо внимание. Послышался шелест чего-то рвущегося, а потом ягодицы раздвинули скользкие пальцы и в расслабленный сфинктер ткнулся затянутый в презерватив член. — Первый во второй пятёрке, готов? — Пошёл в задницу! — Принято. Еба-а-ать. Он сейчас передумает, если Бокуто не притормозит с напором. Твою ж… мать… Куроо завёл руку за спину и упёр ладонь в живот Бокуто, сорванным дыханием выталкивая из себя невнятные хрипы. Надо что-то сказать… Надо… Ох, бля. Хуже только ощущения от приземления. Бокуто переместил руку Куроо себе на бедро и немного покачался всем телом, имитируя толчки и давая возможность привыкнуть к своему вторжению. Медленно и полностью вынул член и тут же вставил обратно, звучно шлёпнув яйцами. Замер. Уткнулся носом в волосы Куроо, сжал руками его бёдра и задвигался. Бокуто больше не препятствовал Куроо развлекаться с дрочкой, увлёкшись процессом «снятия напряжения», втрахивая подгибающееся в коленях тело в дребезжащие банками-склянками полки. Куроо заходился в коротких стонах, срывая голос от боли-наслаждения. Бокуто оказалось настолько много, что Куроо был уверен — сейчас его просто разорвёт пополам. Но скользивший внутри член разрывал лишь восприятие — трением под невообразимым углом, глубиной проникновения, скоростью… Сука-блядь, как же хор-р-рошо! Сильнее, Бокуто-твою-мать-хватит-осторожничать! Качнувшись навстречу участившимся толчкам и задвигав плотно сжатым кулаком по скользкому стволу пульсирующего в преддверии оргазма члена, Куроо хлопнул свободной рукой Бокуто по бедру и прогнулся, сильнее выпячивая зад. Тот, не будь дураком, мощно выдохнул, взрыкнул и безжалостно задолбился в ноющий от растяжения анус, практически приподнимая Куроо над полом и раскачивая полки так отчаянно яростно, что хранившийся на них скарб полетел на пол. И на Куроо. Врезавшаяся в макушку банка оглушила звоном в ушах и вскриком-воем вырвала из Куроо первую вспышку оргазма, мгновенно сбрасывая в пучину небытия, где не было ни земли, ни неба, а только растекавшаяся по пальцам сперма и пронзающий задницу член с протяжным стоном кончившего Бокуто. — Чтоб… я… ещё… раз… — выдохнул Куроо накипевшее сквозь огнём горящие лёгкие. — П… почему? — не менее тяжело задышал где-то в районе его плеча Бокуто. — Ох-х… охуенно же… получилось. — Дебил… Сам прыгай. Я в небо больше ни ногой. — Жаль. А я так хотел с тобой… в одной связке… Куроо прикрыл глаза и застонал, многострадальной пятой точкой чувствуя, что Бокуто от него так просто не отстанет. Чёрт. Надо брать дело в свои руки.***
Но такая возможность в кои-то веки выигравшему спор Куроо предоставилась далеко не сразу. Заезженная задница уже умоляла об отпуске, грозя подать на развод, когда капризная удача наконец-то улыбнулась Куроо, подарив второе дыхание. — Чего дёргаешься? Твоя очередь! — Изрядно задолбавшись бегать за ним по всей квартире, Куроо наконец зажал Бокуто в угол и настойчиво облапал. — Слушай, Куроо, кхм-кхм… Э-э… — Бокуто смотрел куда угодно, только не ему в глаза. — Страшно? — с каким-то маниакальным предвкушением обрадовался Куроо, сверкнув шикарной улыбкой. — Ничего-ничего, это мы быстро вылечим. Выбирай: психотерапевт или метод от великого и гениального меня? — Психотерапевт, — уверенный кивок с независимым видом. Никогда ещё Куроо не было так страшно.