***
Семи и Ямагата похлопывали друг друга по плечам, Ширабу смеялся, зачем-то прицепившись с восторженными воплями к разговаривающему с Ивайзуми Реону, а Тендо щурился и кривлялся, бросая что-то едкое в ответ на не менее колкие реплики Ханамаки и — как его там? а! — Матсукавы. И когда их команды успели перемешаться? Впрочем, поздно уже тренироваться. Да и полноценных пять сетов плюс дополнительный шестой — просто они ещё не наигрались — давали о себе знать усталостью в перетруженных мышцах. На сегодня игра окончена. Растяжка, душ, ужин и крепкий сон. А завтра они непременно продолжат.***
И чего он к нему прицепился! Какая ещё прогулка на сон грядущий? Режим нарушать нельзя. Но отказать Тендо, надавившему на совесть нытьём о его нестабильном душевном равновесии, оказалось невозможным. Вздохнув и передёрнув плечами, Ушиджима потянулся за штанами и олимпийкой. Ужом вьющийся рядом Тендо осклабился, что-то протараторил и, махнув рукой, выскользнул из отведённой команде Шираторизавы комнаты. Ушиджима не стал его дожидаться и, прекрасно зная, что мимо тренеров незамеченным не пройти, направился к спортзалу: попасть на улицу можно и через него, а где лежит запасной ключ — в их команде знал любой, кроме первогодок. Ещё задолго до поворота к залу Ушиджима услышал, как звучными шлепками эхом распадались в тишине удары мяча об пол. Кто-то тренируется? Какой сумасшедший… Хм. Стоило ожидать. Ойкава. Прикусивший нижнюю губу, истекающий пóтом, громко дышавший Ойкава. Сумасшедший. Ушиджима замер в дверях, в отсутствие посторонних не скрывая эмоций и откровенно любуясь подачами. По Ойкаве заметно, что он устал — нервная дрожь в пальцах и рваные всхлипы-вдохи с головой выдавали его плачевное состояние. Так зачем же? Почему?.. Ушиджима на миг прикрыл глаза. Идиотские вопросы. Просто потому, что это Ойкава. — Великому Ушиваке не спится? — прохрипел закончивший судорожно глотать воду Ойкава, повернувшись в его сторону. — Прекращай тренировку, — сдержанно, но очень серьёзно произнёс Ушиджима, подходя к нему. — Ты ведь понимаешь, что… — Ой, заткнись, — раздражённо отмахнулся тот и плюхнулся на скамейку, широко расставив ноги и уперевшись руками в колени. — Не строй из себя Ива-чана. И так тошно. Отбросив полотенце, Ойкава запрокинул голову и глубоко задышал, восстанавливаясь. Ушиджима молча смотрел, как тот собирается с силами, бездумно массируя колено, белым пятном притягивающим взгляд. Вот она — долгожданная возможность. Ушиджима сделал шаг вперёд, но внезапно уставился на табло за спиной Ойкавы: забывчивые дежурные так и не обнулили счёт последнего сета — 24:26. — Какая ирония, не находишь? — короткий смешок Ойкавы немного разрядил обстановку. — Это всего лишь числа, — задумчиво протянул Ушиджима и поймал взгляд Ойкавы. Непримиримый, нервный, усталый, но… В нём не было ни зависти, ни ненависти. Ушиджима неожиданно осознал, что действительно никогда не наблюдал со стороны Ойкавы столь неприятных эмоций. Он бы понял и зависть — привычно, и ненависть — он заслужил. Но Ойкава просто смотрел — открыто и прямо, с каким-то непонятным чувством в глазах. Непонятным для разума, но не для сердца. Вот только слушать последнее Ушиджима не привык. Правда, не в этот раз. — Прости, — он больше мог сдерживаться. — За что? — искренне удивился Ойкава. Вполне отдавая отчёт своим действиям, боясь и ожидая отпора, Ушиджима тем не менее сел на пол у ног Ойкавы, с двух сторон обхватил руками его колено и уткнулся туда же лбом, через секунды прикоснувшись и губами — к наколеннику, кромке между ним и кожей, к бедру — практически его внутренней части… — За это, — голос дрогнул, пальцы осторожно погладили влажную кожу под наколенником. — Спятил?! — Чувствовалось, что Ойкава растерялся. — Да я в жизни тебя в этом не винил! Значит, Ойкава всё-таки помнит. — Надо было просто отдать этот чёртов мяч…***
…— Тебе тоже нравится волейбол? Семилетний Ушиджима, прижимая к груди пару дней назад купленный отцом волейбольный мяч, обернулся на звонкий голос. Сияя восхищённым взглядом, на новенький мяч в руках пялился взъерошенный мальчишка примерно его же возраста. От незнакомца веяло искренностью и желанием поиграть. Задорно улыбнувшись, мальчишка потёр испачканную чем-то серым щёку и вытянул руку. — Побросай мне! Ушиджима недоверчиво на него посмотрел, но предложение ему понравилось больше, чем одиночество и стена для сквоша на детской площадке в незнакомом районе. Родители помогали родственникам с переездом и суетились где-то с вещами на другой стороне улицы, а Ушиджиму оставили здесь: в его благоразумие, несмотря на возраст, родители привыкли верить, да и просматривалась площадка из тёткиного дома неплохо — всегда можно вовремя заметить неладное. Считается ли встреча и общение с незнакомым мальчишкой «неладным», Ушиджима не знал и знать не хотел. Неуверенно улыбнувшись, он подбросил мяч, сложил руки, как учил отец, и уверенно отпасовал в нужную сторону. — Хэй-хэй! Здóрово! — Чумазый мальчишка с безумно светлой и радостной улыбкой принял подачу. — Вот так! Мяч падал, отскакивал от рук и покрытия площадки, врезался им в лица и бил по ногам. Но так весело Ушиджиме ещё никогда не было. Шебутной мальчишка громко комментировал «матч», бегал кругами, подкидывая мяч в воздух, пихал Ушиджиму и подбивал его провести «улётную подачу», громко досадуя, что будущих победителей всех мировых чемпионатов не видит загадочный «Ива-чан». Всё изменилось за секунду. На площадку беспорядочной волной, гремя скейтами и самокатами, ввалилась шумная компания мальчишек на пару лет старше. Не найдя особо интересных развлечений, они зачем-то решили прицепиться именно к ним, громко смеясь и пытаясь отобрать мяч. — Эй, пришлый, ты глухой? — угрожающе насупился самый высокий мальчишка, сжимая кулаки и надвигаясь на Ушиджиму. — Кому говорю, дай сюда. В резком выпаде он шагнул к Ушиджиме, но тот ловко увернулся, стиснув мяч в потных ладошках с такой силой, что, казалось, и клещами не отодрать. Ушиджима не готов расставаться с долгожданным подарком, пусть и было немного страшно. Зато за наигранной бравадой отлично скрывал свой страх его состоявшийся «напарник». — Чего лезете? Места мало? — очень агрессивно и настойчиво. — Оставьте нас. — Заткнись, малявка! — Насупившегося мальчишку обступили со всех сторон. — А то и тебе достанется! Видя, что на крики никто не реагирует, тот без дальнейших слов полез в драку. Впрочем, полноценной драки не получилось. Мальчишку просто толкали из стороны в сторону, злобно комментируя жалкие попытки дотянуться кулаками хоть до кого-нибудь. А вконец растерявшийся Ушиджима так и стоял столбом с мячом в руках, не зная, куда себя деть и как помочь. Со стороны раздался гневный крик кого-то из взрослых и залихватский свист. Уже откровенно ревущего от беспомощности мальчишку в последний раз толкнули, но явно не рассчитали с силой. Тот запнулся о чью-то ногу и в попытке удержать равновесие замахал руками, сделав по инерции два шага вперёд. Те самые роковые шаги, тот самый злополучный скейт и… громкий вопль боли от удара коленом сначала об ролики перевёрнутого скейта, а потом и об твёрдое покрытие площадки. Ушиджима плохо помнил, что произошло дальше. Впоследствии ему так и не удалось вернуться на ту площадку и узнать, что же случилось с весёлым мальчишкой, храбро заступившимся за Ушиджиму и его новенький мяч. Но… Их следующая встреча состоялась в конце первого года обучения в средней школе. На волейбольном матче, где подросший вихрастый мальчишка всё с такой же задорной улыбкой вышел на площадку в качестве игрока основного состава. С белым наколенником на той самой ноге.***
— Надо же, — тихонько присвистнул прислонившийся к стене за дверьми спортзала Тендо, — никогда не слышал об этой истории. — Ты? — хмыкнул упиравшийся в стену с другой стороны двери Ивайзуми. — Да её даже я не слышал! — О как. — Тендо неожиданно прищёлкнул языком и подмигнул. — Значит, у наших непримиримых соперников есть общий секрет? Как интере-е-есно… — Ага. Глядишь, помирятся-подружатся, — с ехидцей подхватил «интересное» Ивайзуми, делясь несбыточными мечтами, — и наконец-то успокоятся. — Не-а, — выразительно вздохнул Тендо, на миг заглянув в спортзал, — не подружатся. Ивайзуми с удивлением посмотрел на прикрывающего рот и по-дурацки хихикающего Тендо и повторил его манёвр с подглядыванием. М-да. Он потёр пальцами переносицу, поджал губы и отлип от стены, твёрдым шагом возвращаясь к отведённому для сна месту. Тендо прав — не подружатся. Друзья с такой страстью не зависают в глубоком засосе. Друзьям вообще не положено в нём зависать. Тьфу на них. Придурки.