Часть вторая
Нарушая традиции киношных боевиков, полиция появилась аккурат после парочки предупредительных тычков кулаками по рёбрам. Два байка, взвыв сиренами — громко, долго, чувствовалось, что с наслаждением, — взорвали темноту вонючего тупика сияющими мигалками и механическими голосами стражей порядка, зачем-то перекрикивающих друг друга в динамики. Ивайзуми проморгался, чуть отстранился и посмотрел на Кенму: на лице — явственное облегчение, в глазах — улыбка, в руке — телефон с работающей камерой. Не понял. Ивайзуми развернулся и с изумлением уставился на полицейских, неуставными методами пинающих к выходу из тупика матерящихся отбросов общества. — Я был первым! — заорал белобрысый тип, размахивая руками и выпинывая последнего «недобитка». — Нет, я! — возразил лохматый брюнет, грозя «собрату» кулаком и подхваченной с асфальта битой. — Тебя тут вообще не должно быть! — насупился первый, смешно выпятив губы. — А с херов ты в одиночку развлекаешься?! Я… — Бокуто, Куроо, хватит уже, — прервал разгорающийся спор Кенма. — Молодцы, что вовремя. Ивайзуми, ты как? Никак. Отвечать не хотелось, впрочем, как и спрашивать. Мозгов понять, чтó тут произошло, хватило: Кенма опять развлекался. Вот только для Ивайзуми это не было развлечением. В груди заклокотало бешенство, напрочь отключив восприятие всего лишнего, что не касалось Кенмы. — Экстр-р-рима захотелось? — низко прорычал Ивайзуми, наступая на Кенму и оттесняя того к замершим в недоумении полицейским. — Или нет, дай угадаю. — Он зло усмехнулся, в одно движение усадил Кенму на байк и пристроился сзади, грубо оттягивая пояс штанов и запуская руку под трусы. — Здесь мы ещё не пробовали! — Ойя-ойя! Чего творишь, придурок? Оборзел?! Кажется, заголосили оба полицейских, но Ивайзуми плевать: его буквально затрясло от ярости, стоило только пальцам коснуться липкой от смазки промежности. Значит, готовился к тому, что помощь сразу не придёт? Замеча-а-ательно. И очень многое говорит об их так называемых отношениях. Ивайзуми до боли сжал пальцы на бёдрах Кенмы, даже не шелохнувшись под предупреждающим похлопыванием по спине и плечу. Трахнуть бы сейчас до сорванных стонов эту конфетку и послать к чертям. Может, тогда всё и вернётся в норму. Ивайзуми стряхнул с плеча чужую руку и потянул Кенму на себя. — Фу таким быть, Ива-чан, — тихо-тихо, словами и манерой очень похоже на… Вспыхнувший перед глазами облик разобиженного Ойкавы окатил ливнем и полоснул реальностью: господи, что же он делает?! Грубо отпихнув Кенму, Ивайзуми соскочил с байка, оскалился на угрожающе зыркающих Куроо с Бокуто и вылетел из тупика с такой скоростью, будто за ним гнались все демоны ада. А может, так оно и было.***
Личные демоны ещё долго точили душу, ни на миг не оставляя в покое. Гон протекал настолько тяжело, что хотелось плюнуть на гордость и позвонить. Но гордость — это последнее, что ещё оставалось. Ведь даже друга у Ивайзуми больше не было, только пополнившийся на какую-то нереальную сумму счёт от сбежавшего Ойкавы и коротенькая приписка «прости». Да-да, вот так вот разом всех взять и простить. Ивайзуми зашёлся в отдающим горечью хохоте, расплёскивая кофе из дрожавшей в руке чашке и давясь шоколадными конфетами. Из дому он не выходил недели две, словив дичайший сплин и впервые в жизни не зная, что со всем этим дерьмом делать. Но и это не могло долго продолжаться. Не тот человек Ивайзуми, чтоб годами предаваться рефлексии, как некоторые недо-омеги. Постепенно внутри всё успокоилось, злость на Ойкаву перетекла в глухую тревогу, а про Кенму он просто старался не вспоминать, сменив номер телефона. Понимал, что ненадолго: Кенме что-то про него разузнать — раз плюнуть. Но, может, хоть так он поймёт, что Ивайзуми больше не желает его видеть. Перехватив поудобнее пакет с продуктами, он вздохнул и выровнял сбитый настроем на неприятную встречу шаг. Знакомый лимузин, не вписывающийся в бедноватую обстановку района, чёрным пятном подвёл итог — Кенма не понял. Но Ивайзуми всё равно. Равнодушным взглядом мазнув по настороженному лицу Кенмы, зачем-то обесцветившему и непривычно коротко — под подбородок — подстригшему волосы, Ивайзуми спокойно открыл дверь, перешагнул порог и также спокойно дверь за собой закрыл. Минут через пять раздался звонок. А потом опять. И опять, и… Настойчиво, до противной слуху сипоты. Ивайзуми терпел ровно до того момента, как к дверному звонку стандартной мелодией подключился мобильник. Что ж, значит, поговорить всё-таки придётся. Как же не хочется. Он распахнул дверь и прислонился плечом к косяку, сложив руки на груди и приподняв бровь. — Ты не мог бы, — первым забормотал Кенма, глядя себе под ноги, — сделать одолжение и… — Глубокий вдох, вскинутый подбородок, твёрдый взгляд и на выдохе: — Приглашаю тебя на ужин к себе домой. Ивайзуми потребовалось время, чтобы осознать сказанное. Кенма приглашал на ужин. И не куда-то там, а к себе домой. В тот самый мирок, куда Ивайзуми так и не смог пробиться самостоятельно. В груди шевельнулось любопытство. — Зачем? — Чтобы ты понял. Краткость — сестра таланта. Под этим девизом Кенма, видимо, с рождения существовал. Или богатеи все такие: считают, что их великие и умные мысли простые смертные должны с полуслова понимать? И какого чёрта Ивайзуми делает в салоне лимузина и пялится на Кенму?! — Я выпил блокаторы, — поёжился тот от голодного взгляда, а до Ивайзуми наконец дошло: твою мать! течка! — Раньше ты никогда… — Не хотел становиться ближе. Они долго молчали, сидя напротив друг друга с ощущением, что находятся на разных континентах. — Что изменилось сейчас? — не выдержал напряжения Ивайзуми, задав первый попавшийся вопрос. — Мне всё равно тебя не хватает. — Кенма неожиданно всхлипнул и уткнулся лицом в ладони. — Так пусть уж до конца… чтоб наверняка… знать. И… извини за тот раз. Захотелось притянуть к себе, успокоить и обнять — крепко-крепко, чтоб никаких слёз. Но знать хотелось больше. Главное, быстрей доехать, а то дышать уже невыносимо… …сладко.***
Ивайзуми с трудом удержал челюсть на положенном месте. Охренеть! Да даже его «тойота», по сравнению с этой развалюхой, верх практичности и новизны. Это точно дом Кенмы? Небольшой, одноэтажный, поросший зеленью и… выглядевший так, что вот-вот развалится. — Мой-мой, не сомневайся. И такой он только снаружи. Видимо, смешанные эмоции отразились на лице Ивайзуми, раз Кенма ответил прежде, чем тот успел возмутиться очередной подставе. — Ты только в прихожей поосторожнее, а то Бобик любит гостей… На голову опустилось что-то тяжёлое, медленно скатываясь на плечи, задевая щёки и шею. — …пугать. Ну-у, несомненно радует уже то, что Бобик, мать его, людей любит только пугать, а не жрать или кусать. Как, говоришь? Королевский питон, но ещё маленький-подумаешь-чуть-больше-метра? Ивайзуми столбом стоял и дышать боялся. Но хуже всего то, что он чувствовал себя дебилом. Потому что Бобик — это кличка, а назвал его так «лев, который сказал, что хоть Бобик и змея, но почти совсем как собака». А-а, так Лев — это тоже имя? А Бобик точно змея? А то вдруг — собака? А-а-а… Он опять всё неправильно понял? Зато прекрасно осознал, что у него на плечах крутит зигзаги из гибкого тела упитанная змея, поименованная Бобиком. Кенма осторожно снял с него питона, прижав к груди как родного, и с мольбой заглянул Ивайзуми в глаза. Тот до-о-олго думал, сопоставлял, приходил к невозможным выводам… в конце концов, понимая, что бзики Кенмы достигли своего апогея. Хм. И это всё? Нет, серьёзно — заморачиваться из-за какого-то там Бобика?! Ивайзуми прикрыл глаза, провёл рукой по лицу и глубоко вздохнул. — Кухня где? — Сильно захотелось пить. Или выпить. — Там, — ткнул в сторону обвитой питоном рукой Кенма. — Ты только на Матильду с Брунгильдой не наступи. Они любят у холодильника ползать. Да не вопрос! Ивайзуми оловянным солдатиком зашагал по указанному направлению, внимательно пялясь на пол, надеясь, что ещё двух «чуть больше метра Бобиков» уж точно не пропустит. — Они маленькие, честно. — Кенма тащился следом и жалобно извинялся непонятно за что. — Молочные змейки сантиметров по тридцать… Уф. Это успокаивает. Такая мелочь его точно не испугает. — …на коралловых аспидов похожи. «Коралловый аспид» — звучит потрясающе ядовито. Осталось только себя убедить, что вот этот кричаще-яркий клубок и вправду «молочный», а не «коралловый». Ивайзуми упрямо, — бочком-бочком, мимо холодильника, — приближался к заветному чайнику. Господи! Водички бы просто хлебнуть, а то уже и слюна не выделяется. Сзади что-то зашебуршилось. Скачок. Разворот. Но это всего лишь Кенма… вытащивший откуда-то разделённую на отсеки клетку с двумя здоровенными крысами. — Надо Яку покормить, он давно не ел, наверняка голодный. Судя по размерам крыс, в длину Яку достигал размеров анаконды. — Нет-нет, пока только пять метров! Тоже питон, только сетчатый. Ага. Размером с четырёх Бобиков. Пока. И где сиё чудовище обитает? — Наверное, ко мне в комнату забрался. Яку любит со мной спать. А уж как Ивайзуми любит спать со змеями, словами не описать! — Кормить только нужно вовремя, а то и придушить может. За-ме-ча-тель-но. Ивайзуми просто счастлив. — Эт-то всё? — решился-таки подать он голос, после пары глотков живительной влаги. — Нет, — совсем сник Кенма, выпуская из рук Бобика и стягивая с полочки нечто серо-живое, тупорылое и довольно толстенькое, оказавшееся резиновой змеёй по имени Ганнибал (безопаснейшее существо на всём белом свете, как заверил Кенма). — Есть ещё ужи и полозы, но их много. Самая большая, в полтора метра, маисовая Гюрза. Дружит с Бобиком. И это… возле ванной… террариум. Там радужный удав. Краса-а-авец… Пожалуй, с Ивайзуми хватит. — Иди корми своего Яку, я в гостиной подожду. Кенма запустил руку в вазочку с конфетами, сунул в рот зелёную сосалку и как-то странно на него посмотрел. И ладно бы просто смотрел! Он ещё и фонить своими конфетками начал. Действие блокаторов, что ли, закончилось? Было бы круто. Потому что уходить Ивайзуми и не думал. Кенма в период течки — это та самая сладость, которую отдавать всяким там Яку-Бобикам-Матильдам он не собирался. — Точно подождёшь? Не сбежишь… как остальные? И даже со змеями дружить согласен. Если только Кенма перестанет закрываться, пойдёт с ним на свидание и перестанет трахаться на скорую руку по всем закоулкам. Кхм-кхм. Ладно. В лимузине можно. Но обо всём этом Ивайзуми скажет позже, а пока — притянуть к себе зажатое в ладонях лицо и жарко чмокнуть в губы, стараясь не кривиться от крысиного писка.***
Кенма куда-то совсем запропал. Успев ополоснуться, ни на кого не наступить и даже постучать пальцем по стеклу террариума, пытаясь выманить удава, Ивайзуми отыскал в громадном, забитом всякой всячиной холодильнике пиво и удобно расположился на диване в гостиной. Кенма, наверное, совместно с Гюрзой и Бобиком организовал поисковые работы, раз до сих пор не вернулся. Хм, интересно. Значит, Яку в спальне не оказалось. Ивайзуми передёрнул плечами и хмыкнул. Нет уж! Рисковать он не собирался. И диванчик подойдёт, благо не привыкать им к неудобствам, а ещё можно… Сухое и тёплое коснулось запястья и заскользило по предплечью, в области локтя делая первый виток и устремляясь вверх по плечу. Ивайзуми сглотнул застрявшее в горле пиво и скосил глаза на правую руку. Бобик, сука страшная, ты чего весь настрой сбиваешь? «У альфы член не встал на текущего омегу» — хохма дня в ленте Кенмы и позорное пятно в биографии Ивайзуми. Толстое мощное тело попыталось пролезть сквозь рукав с явным намерением пригреться на груди. А вот хрен тебе! Ивайзуми без лишней суеты стянул футболку, умудрившись протащить сквозь рукав и Бобика, обломав незапланированные поползновения. Тот подумал-подумал и пополз дальше. Короткий хвост свесился с плеча, а широкая голова на изогнувшимся в букве «зю» теле заглянула в лицо Ивайзуми. Жуткие буркалки по-змеиному пустых глаз попытались пристыдить «залётного гостя», вот только Ивайзуми швыряло в эмоциональном диапазоне куда угодно, только не в область стыда-смущения-раскаяния. Он постарался успокоиться, сосредотачиваясь на окрасе: неправильные светло- и тёмно-коричневые пятна и полосы, бежевое брюхо в крапинку и… коснувшийся щеки язык. Фу. Ещё и запах от Бобика какой-то специфический. Господи! Как Кенма это терпит? А-а-а, твою мать! Всё, что успел заметить Ивайзуми, так это мелькнувший оранжевым кончик хвоста заползшей в штанину Гюрзы. Нет, это выше его сил! Ивайзуми вскочил, беспардонно стряхнул с плеч-шеи Бобика и взялся за пряжку ремня, моля небеса, чтобы ползущее по бедру гладкое и ничего-так-даже-весьма-приятное держалось подальше от сокровенного. — Не шевелись, — нарисовался рядом Кенма, — я сам. Ивайзуми замер и часто задышал. От Кенмы просто сногсшибательно вдарило по обонятельным рецепторам! Какая тут Гюрза, если инстинкты взвыли и клыки заныли от невыносимого желания вцепиться в обнажившуюся шею стоящего на коленях Кенмы? Каким образом тот с Ивайзуми не только штаны, но и трусы стянуть умудрился — загадка. Да и довольная Гюрза, переливаясь красными в чёрной окантовке пятнами, по-прежнему обвивала бедро чуть выше колена и пялилась на вздыбленный член. Никто и никогда не считал Ивайзуми извращенцем, но крепкий стояк, когда по тебе ползают змеи — это ненормально! Зато губы Кенмы на члене — вполне. Ивайзуми на выдохе восхищения сел на диван и расслабился. Ух! А взгляд-то у Кенмы какой… Господи! У него во рту что — конфета?! Прощай разум, здравствуй мягкий язык и липнущая к головке сосалка. И Кенма. Невероятный Кенма с ласковыми губами, скользким нёбом и потрясающей старательностью. Дух захватывает от мерных фрикций головой, сжимающих яйца пальцев и… переползшей на живот змеи, которую Кенма поглаживал свободной рукой. — Нравится? — прервался Кенма, непонятно к кому обратившись; с хитрым прищуром он посмотрел на Ивайзуми, одной рукой поглаживая член, а другой — змею. Демон-искуситель! Ну кто же задаёт дурацкие вопросы, когда Ивайзуми уже кончить готов? Но не так, не от пальцев. Наплевав на свернувшуюся на животе Гюрзу, Ивайзуми вздёрнул бёдра, мазнув членом по подбородку и губам Кенмы, настойчиво притягивая того за волосы к паху. Понятливо раскрыв рот, Кенма языком прошёлся по стволу туда-обратно и сомкнул губы. Ивайзуми медленно задвигался, удерживая Кенму за голову и старательно не обращая внимания на крутившую по животу кольца змею. Быстро не хотелось, напряжение и так уже рвало границы, пульсируя в члене первым спазмом — предвестником оргазма. Надо растянуть удовольствие: вставлять неглубоко и упираться головкой во внутреннюю сторону щёк, играться с покрасневшими губами, иногда разрешая осторожным зубкам прикусывать ствол… Кенма горлом выдал протяжный звук и задрожал. На волне эйфории Ивайзуми только-только заметил, что тот стянул с себя штаны, выпятил зад и вставил в анус пальцы, прикрывая глаза и глубоко заглатывая мгновенно задёргавшийся в разрядке член. Сперма скапливалась в уголках губ и стекала по подбородку вместе со слюной, но вынимать член не хотелось — Кенма убийственно сексуально вписывался в картину оргазма, навсегда застревая в памяти Ивайзуми этим шикарным образом. Но кровь продолжала кипеть, буйствовать возбуждением и требовать продолжения. Вот только… Ивайзуми отстранил Кенму, спихнул переползшую на плечо Гюрзу, встряхнулся и потянулся за штанами. Кенма облизнулся и недоумённо захлопал глазами, перебираясь на диван и по ходу снимая футболку. — Что? — крайне ехидно откликнулся на немой вопрос Ивайзуми, запихивая ногу в штанину, совершенно забыв про трусы. — Ты наказан. Больше года мне мозги парил. Вот теперь и сиди тут в одиночестве, меня вспоминай. Под ногу подвернулся Бобик, заставив Ивайзуми промахнуться и запрыгать на одной ноге в попытках удержать равновесие. И этого времени хватило Кенме, чтобы развалиться на диване в вызывающей позе, широко раздвинув согнутые в коленях ноги и выставив напоказ блестящие от смазки бёдра. И нежно-нежно промурлыкать: — Там на пороге Яку крысу заглатывает. — Рука сжалась на члене. — Голо-о-одный. Пятиметро-о-овый. — Пальцы скользнули ниже, приподнимая мошонку и открывая вид на потемневший и припухший сфинктер. — Сетчатый питон с отвратительным характером и маниакальной тягой к асфиксии. Ногой поддев Бобика и настойчиво пихнув его в сторону прихожей, Ивайзуми буркнул «Стеречь!» и пошёл отлавливать Гюрзу, коварно подползающую к Кенме. Мужественно сражаясь с отвращением, Ивайзуми на руках донёс «гадюку» до кухни и беззастенчиво подкинул её «молочным аспидам» — пускай грызут друг друга. А им с Кенмой сейчас не до змей будет, потому что терпение Ивайзуми трещало не просто по швам, а по тонюсеньким ниточкам-паутинкам, грозя нехилым срывом. Перед глазами только он — горевший лихорадочным румянцем Кенма в ореоле манящего аромата. Теперь очередь Ивайзуми стоять перед ним на коленях, выцеловывая внутреннюю сторону бёдер — нежно, без засосов, слизывая смазку. Просунув руки под ягодицы, Ивайзуми приподнял Кенму, заставив его перехватить ноги под коленями и прижать по бокам. Сил на ласки не осталось, да и Кенма нетерпеливо кусал губы и дрожал, взглядом умоляя о большем. Ну как тут откажешь, когда такая сладкая конфетка отзывчиво стонет на каждое прикосновение к простате и невольно пытается глубже насадиться на растягивающие анус пальцы. Горячо, липко, вку-у-усно… Ивайзуми не сдержал стон облегчения, проталкивая член в Кенму, наваливаясь на него и отчаянно-жадно целуя. Такой хрупкий, страстный и капельку сумасшедший, что жить становится страшно, зная, что движение не вечно, что когда-то придётся остановиться, разъединить их тела и вернуться в реальность. Но не сейчас, не… сейчас, мой хороший, подожди. Ивайзуми задрал задницу Кенмы повыше, сам упёрся коленями о диван и взял жесткий темп, короткими и мощными толчками втрахивая Кенму в спинку дивана. Тот не возражал, плыл стонами и сиял помутневшим взглядом, разрывая жаждой обладания и без того сдавшееся ему в плен сердце Ивайзуми. Сильнее и жёстче. На миг замереть и плавно покрутить бёдрами, успев за передышку сорвать палящие жаром поцелуи. Толчок, ещё. Ускориться, выбрать угол и ритмично задолбиться, позволяя вконец потерявшемуся в наслаждении Кенме царапать спину. Ивайзуми ловил нереальный кайф, впервые видя, как Кенма перестаёт сдерживаться, доверяясь, раскрываясь и… отрываясь по полной. Он выгибался, тянулся к Ивайзуми руками и губами, что-то шептал и всхлипывал, под конец откровенно умоляя не останавливаться, двигаться… вот так, да… пожалуйста, ещё-о-о! Внутри Кенма сжался с такой силой, что Ивайзуми больше не мог двигаться, лишь хрипло дышать и обнимать струной натянутое тело, мгновенно кончая следом, стоило только Кенме расслабиться и сыто мурлыкнуть. Мало. Ивайзуми всегда будет мало. Подхватив Кенму на руки, не разъединяя их тела, он почти вслепую и по тихим указаниям добрался до спальни, наконец-то укладывая Кенму на кровать. Всё. Попался. Ближайшие пару дней Ивайзуми своего омегу из спальни не выпустит. Это уже потом, одуревшие от продолжительной течки и безостановочного секса, они чуть не заснут в ванне, больше похожей на бассейн. Потом, ревниво перетягивая друг у друга Бобика, договорятся о совместном проживании, а на день рождения Кенмы запинают под столом ноги Бокуто, притащившего меню с блюдами из мяса-крови змей. И когда вдрызг разругаются после решения Ивайзуми с подачи Куроо пойти учиться в Полицейскую Академию и будут примиряться так, что даже Яку уползёт ночевать в гостиную. Когда сходят в гости к Ушиджиме и настолько проникнутся маленьким Хаджиме, что тем же вечером Кенма заявит: «Хочу такого же», — и получит в ответ: «Только после свадьбы». И потом будет даже тогда, когда найдётся Ойкава. Всё потом. А сейчас… …Ивайзуми окончательно разворошил собранные в пучок на затылке волосы и уткнулся Кенме в макушку. Вдыхать одуряющий карамелью и шоколадом запах до колик в паху приятно. Как и обнимать изящное тело, целовать нежную кожу и скользить членом в промежности, раззадоривая себя тем, что в любой момент можно надавить, вставить и задвигаться в слаженном темпе.