***
— Ну Кенма, ну пожалуйста, — ныл над душой Куроо (третьи сутки подряд!), приводя всё новые и новые доводы, ни разу не повторяясь. — Я давно у тебя ничего не просил, чего ты как неродной? — Нет, — коротко и ясно. Расписывать, почему «нет», не лучшая идея — Куроо, гад изворотливый, мгновенно разобьёт любое «против» в пух и прах парой слов. Ещё и должен останешься, и будешь себя виноватым чувствовать, и… Эй-эй, нечестно! Это запрещённый метод — обнимать со спины и ласково целовать в шею. Под чуткими руками и влажными поцелуями Кенма имел свойство растекаться сиропом и позволять Куроо многое, очень, кхм-м-м, мно-о-огое, что-же-ты-делаешь-паршивец? — Ладно, — коварно добавил мурчащие нотки в голос подозрительно расслабленный Куроо. Ладно? Что-то слабо верится. Кенма напрягся в ожидании катастрофы. И она не заставила себя долго ждать. — Тогда давай заведём ребёночка. Спятил? Они же геи! Кто им вообще позволит усыновление, да и потом… И тут Кенма с ужасом подумал, что если Куроо переключится на ребёночка… — Согласен на кота. Кенма молча взмолился всем богам, чтоб вопрос оказался исчерпан (с Куроо не заржавеет выполнить угрозу). Так что… Уж лучше КОТастрофа в доме, чем позор на всю Японию. А с Бокуто он после расквитается. И не без помощи Акааши. С Бокуто — потому что именно он виноват в протёкшей крыше Куроо на почве котёночка. И пусть вечная борьба закадычных бро время от времени обострялась и приобретала вселенские масштабы (да, для Кенмы наличие в доме кота — эпохальное событие), но последняя выходка уже никуда не годилась! Вот зачем им сдался кот? За ним же уход нужен, траты лишние, шторы порванные, нервы по ночам взвинченные… Чёртов Бокуто и его соседка, оставившая на попечение своего красавца мейн-куна! Соседка-то через пять дней вернулась, кота забрала, но Куроо уже загорелся — Бокуто так хвастался породистой мордой инфантильного Джинджера (полностью запоминать кличку этого комка призовой шерсти Кенма не собирался), будто сам вскармливал, растил и побеждал на выставках. — Хэй-хэй-хэй! — вовсю радовался Куроо, тиская Кенму, беспардонно валяя его по кровати и одаривая счастливой улыбкой. — Сегодня же и пойдём покупать. — Покупать?! — Кенме резко поплохело. — Ну да. Где ж ещё породистых брать? — Куроо кинул на него многозначительный взгляд превосходства. — Если с рук, то есть шанс, что подделку получим, апчхи! — А вот не фиг носом в макушку утыкаться и вдыхать со всей дури. — Знаешь, какие аферы с котами проворачиваются? — Куроо откашлялся, отодвинулся и развернул к себе Кенму. — Я читал. Сам в шоке. Так что… только официально и с родословной! Интересно, у Куроо с мозгами всё в порядке? Впервые Кенма в их наличии засомневался. Потому что, если читал, то как умудрился пропустить вопрос с ценой? Космос — и тот ближе будет, чем стоимость породистого с родословной. Но Куроо уже закусил удила и с горящей страстью во взгляде зарылся в телефон, тыкая по закладкам и хвастаясь перед Кенмой очередным безумием, ища одобрения и поддержки. И не понимая, что… — Хочу, чтоб круче Джинджера. — Первое же фото заставило Кенму нервно сглотнуть. — Поэкзотичнее. Кенме и своей экзотики хватает. В лице Куроо. Для полного счастья им только сфинкса и не доставало. Голо-лысого, страшненького, на крысу похожего. Ещё и складочки эти, и глаза — голодные какие-то, потусторонние, и сжался весь так, что, казалось, подуй ветерок — и превратится в ледышку. — Очень модная порода, эксклюзивная, элитная, — зачитывал Куроо, с восторгом пялясь на фото, но инстинктивно передёргиваясь от внешнего вида эксклюзива. — …постоянно нуждается в уходе и внимании. Как маленький ребёнок, — дочитал Кенма и насмешливо хмыкнул. — Мне и тебя хватает. Куроо надулся. Секунд на десять. А потом с вернувшейся на лицо улыбкой кликнул на следующую закладку. — Не хочешь сфинкса, тогда давай вот этого. — На Кенму, кося удивлёнными глазами в разные стороны, взглянул симпатичный кот. — Клёвый, да? Египетский мяу называется. — Мау, — поправил ни чуть не умилившийся Кенма. — Чего? — сбился с мысли озадаченный Куроо. — Египетский мау, говорю. И нет, — Кенма указал на выделяющийся «дефект», — я не согласен. — И что такого? Подумаешь, фото неудачное… — Это особенности породы, а не брак кадра. Куроо задумался. Наверное, примерял на себя ситуацию, когда спросонья встречаешься с таким вот взглядом и судорожно пытаешься понять — пил или не пил? Кенма понадеялся, что Куроо это остановит. Уф, судя по сдвинутым к переносице бровям — пронесло. Но лучше бы не проносило, потому что следующее фото Кенму чуть до инфаркта не довело. — Боже, кто это? Оборотень?! И причины так назвать колоритного представителя кошачьих у Кенмы имелись. С виду старый, потрёпанный бездомной жизнью кот походил на облезшего волка-людоеда с неестественно торчащей шерстью и длинным, худым, «крысиным» хвостом. Бр-р-р, жуть. — …Лекои добродушные и любвеобильные по отношению к людям, — с довольным прищуром закончил читать Куроо, отвлекая Кенму очередным поцелуем от маячившей перед глазами картины любвеобильно обгрызающего пальцы «оборотня». — Нет, ну ты совсем мне не помогаешь! — Куроо явно заметил, как поёжился Кенма, сглатывая сухую слюну. — Давай тогда вот этого смешного возьмём, а? Ха-ха-ха, какое название забавное! — Куроо внезапно пробило на хи-хи, и он ожидаемо скатился в тупой юмор. — У нас с тобой правильная ориентация, и кот тоже будет — ориенталом, ха-ха! Пока он ржал, Кенма с грустью рассматривал очаровательного худенького котика с вытянутыми лапами, длинным носом и грома-а-адными ушами. И всё бы ничего, вот только глупо захихикать захотелось уже и самому Кенме. Он смотрел на ориентала и не мог отделаться от мысли, что, стоит им его купить, как кот выпучит свои и без того большие глаза, захлопает «эльфячьими» ушами и нежным голоском промурлычит: «Хозяин купил Добби, хозяин привёл Добби домой. И теперь Добби свободен!» — Ух ты! — восторженно прикипел к пояснительной записке Куроо, зачитывая: — Котики очень любят играть, им необходимо уделять достаточное количество внимания либо следует заводить сразу нескольких котов этой породы. Давай… — Я не вынесу, если эльфят окажется двое. — Кенма с трудом сдерживал смех. — Куро, пожалуйста, будь благоразумен. — А как тебе вот этот эльфёнок? — мгновенно переориентировался с ориентала Куроо. — Гляди, порода так и называется — эльф! — Моя, моя пре-е-елесть! — замогильным голосом протянул Кенма и, таки не выдержав, расхохотался над фотографией напоминавшего Голлума забавно-страшненького кота с лазурными глазами. — Уж лучше сфинкс, ха-ха! — Это ты ещё экзота и манчкина не видел, — ворчливо пробубнил Куроо и раздражённо отбросил телефон. — Всё, я сдаюсь. — Эй, Куро, — шутливо боднул его в грудь Кенма, обнял за шею и заглянул в глаза: — Давай просто сходим в магазин и подберём кого-нибудь менее экзотичного. — Хорошо, уже успокаивается и заинтересованно блестит глазами, надо ещё капельку подсластить разочарование: — Если не найдём, я соглашусь на шотландскую вислоухую. — М-да, с этим Кенма явно перегнул, необходимо сбавить накал: — За твой счёт. Куроо вновь надулся, но уже по-доброму, больше строя из себя несправедливо обиженного, чем на самом деле обижаясь. Вон даже целоваться полез, на что Кенма охотно повёлся, наслаждаясь редкими в их отношениях проявлениями сопливой нежности. Иногда Куроо мог быть просто очаровательным и настолько по-домашнему уютным, что Кенма задыхался от любви — своей или его, не важно. Главное, чтобы Куроо не останавливался, ох-х… м-м-м… И в зоомагазин они всё-таки сходили.***
Непонятно почему, но Кенме всех жалко. И всех хочется забрать к себе. Нет-нет-нет! Остановись, глупое сердце, хватит раздавливать умилением и желанием прижать, потискать, чмокнуть в мокрый носик… В душé Кенмы творился ад, хотя пребывал он в раю тявканья, мяуканья, щебетания, безостановочного виляния хвостами и невинного выражения разноцветных глаз. Куроо, ну давай быстрее! Давай уже хоть кого-нибудь сцапаем, рассчитаемся и покинем этот мир распирающей преданности и заверений в вечной любви — только возьми меня с собой, хозяин! Кенма хвостиком таскался за Куроо и старался не смотреть по сторонам. С него хватит. Он едва находил в себе силы кивать или мотать головой, иногда отделываясь от вопросов нечленораздельными звуками. Вон того кучерявого? Берём. Этого лысого? Тоже. Да-да, чихуахуа отлично впишется в интерьер. Э-э… чего? Прости-прости, всё-всё — Кенма готов слушать, внимать, смотреть и выбирать. Ну зачем нам взрослый кот? Может, котёночка? Заметив, что Кенма наконец-то проявил интерес, Куроо радостно оскалился и потащил его куда-то в закуток, где прозрачные «аквариумы» окружали посетители (по большей мере с детьми), шумно переговариваясь и сюсюкая. — Мам, смотри, какой уродливый! Звонкий детский голосок привлёк внимание несвойственным для этого места утверждением. Выдернув руку из захвата Куроо, Кенма заозирался. Ведь даже он признаёт, что какой бы странной породы не оказался щенок или котёнок, крохотный комочек счастья не может быть уродливым! В здоровенном «аквариуме», разделённом перегородками, пищали, игрались, сгребались в кучу котята на любой вкус — от элитных до простых, беспородистых. К последним Кенма и подошёл, пытаясь высмотреть то самое чудо. Мелкие пушистики рванули к нему, стоило только приблизиться к стеклу. Сколько им? Месяца по два? Какие хорошенькие. Здесь и гладкошерстные, и похожие на одуванчики, и нечто среднее — но все, безусловно, очаровательные. Эти доверчивые глазки, крохотные ушки, нежные голоски — растопиться в кисель! И их так много… Но вот этого Кенма заметил сразу. По размерам — явно старше остальных, одиночка — сидел в углу, не игрался-дурачился и не смотрел на людей; трёхцветный — чёрно-рыже-белые пятна; с коротковатым хвостом и несуразными иглами-пушинками по бокам. «Кис-кис». Толпа котят замяукала усерднее, а странный одиночка лишь дёрнул ухом и прижал усы. Кенма чуть отодвинулся, демонстративно не обращая внимание на «живчиков», наклонился и повторил настойчивое «кис-кис». Котёнок повернулся. Ох! И почему сразу уродливый? Просто… просто… Не повезло с окрасом: несимметричные пятна, неряшливыми «лужами» перетекая из одного в другое, превратили обычную, вполне себе симпатичную мордочку в сюрреалистичную маску — нелепую, странную, отталкивающую. Но вот глаза… такой понимающий всю истину своего положения взгляд ребёнку иметь не положено. Кенма почувствовал, как в горле застрял комок и защипало подступающими слезами в носу. Его кто-то подвинул, чьи-то руки в один заход сграбастали «уродца», выуживая из «аквариума». Кенма сморгнул и поднял голову. — Красавец, да? — Куроо млел от восхищения, поворачивая котёнка в разные стороны и одобрительно причмокивая. — На меня похож. А глаза мамины — тьфу! — точь-в-точь твои. Берём? Кенма прижал руки к груди и закивал, чувствуя, как в сердце распускается пока ещё крохотный бутон новой любви. Он посмотрел на Куроо, и отражение собственных чувств в его глазах в который раз подтвердило, что Кенма сделал правильный выбор. И с бойфрендом, и с котом. Раз и навсегда.