Коллекция-2020

      — Бро, меня хотят убить.       — Не удивительно.       Куроо рассматривал мумифицированный омлет (наверное, это всё-таки омлет) и понимал, что за отсутствие завтрака Бокуто хочется не просто убить, а буквально изничтожить! Потому что до обеда вряд ли удастся перехватить хотя бы кусочек того же дынного хлеба.       — Нет, ты не понял, — заупрямился Бокуто, не желая всё сводить к шутке. — За мной реально следят. Вот! Смотри.       Куроо, покосившись на позавчерашний салат и не рискнув с пробой, вымученно перевёл взгляд на извивающихся в руке Бокуто червей. Куроо сосредоточился. А-а, нет. Не черви, всего лишь шнурки от кроссовок. Ну и что он там должен был увидеть?       — Их кто-то погладил! — возопил неожиданным фальцетом Бокуто. — Мне страшно.       Да-да, выглаженные шнурки — ужас всей жизни. Многовато, наверное, Бокуто нагружают тренировками, раз ему всякий бред за углом чудится. Куроо вяло кивал, молча хлебал жиденький кофеёчек (дрянь какая!) и попутно раздумывал над тем, что выглаженные шнурки смотрятся весьма съедобно. Тьфу, бля.       А Бокуто всё распалялся, истово доказывая, что вся эта чертовщина начала твориться аккурат через месяц на втором году обучения в колледже. Обложки на тетрадях? Заточенные карандаши? Чистые носовые платки? Ароматизатор в спортивной сумке? Угум-с, как есть — происки маньяка, озадачившегося подготовкой к расчленёнке: на шнурках повесить, в платочки завернуть…       — Бро, — перебил его Куроо, поднимаясь с места, — забей. Тебе просто с недосыпа всякая хрень мерещится.       Бокуто обиженно надулся, засопел, но продолжать тему не стал, задумав в одиночку выследить маньяка и предъявить его Куроо. Зачем? А чтоб было! Потому что Бокуто ненавидел, когда ему не верили.       Ну что же вы за неряха, Бокуто-сан. Молодец, что кроссовки вымыли и шнурки постирали. Но зачем же этим мятым убожеством уродовать первоклассный Nike? Осторожно прикрыв за собой дверь, на волне энтузиазма он в мгновение добрался до своей комнаты в общежитии и зарылся в шкафу в поисках утюга. Всё должно быть идеально. Ведь Бокуто-сан — идеален! И какие-то жалки шнурки не смеют мятой небрежностью осквернять святой облик.       Подловить злобного маньячину не удавалось. Зато удавалось нервировать Куроо и постепенно скатываться в безумие. А для Бокуто зациклиться на идее фикс — катастрофа. Он ведь буквально провалился в навязчивость преследования и попытки выследить, доказать, прибить этого гада, в конце концов! Паранойя сказалась на учёбе, тренировках, общении… До такой степени, что его чуть из команды не попёрли. И лишь Куроо (настоящий бро!) не сдавался, поддерживал и переубеждал, неохотно соглашаясь спать под дверью в их комнате (чего только ради заболевшего дебилизмом бро не сделаешь).       Но бдения под дверью не помогали. Один лишь свет в туалете чего стоил! Да, можно и на соседей грешить (туалет у них один на секцию), но все дружно отнекивались и крутили пальцами у висков, заверяя, что никому из них и в голову не придёт расточительно относиться к электричеству специально, мать его, ради Бокуто. И что оставалось делать? Правильно, бдить. Бокуто не спал, вырубал свет, скотчем обматывал выключатель, выжидал контрольные пять минут… но ни звука не слышал. А свет оказывался включённым!       Какая недальновидность! Ведь уже не раз спотыкался о порог, долбился лбом об косяк, некультурно выражаясь, а всё туда же — выключить так необходимый ему свет. Пришлось поднапрячься, надавить на сокурсника, взломавшего систему энергопитания, и лично контролировать «ночное светило» в туалете. Правда, навязчивость выключения со стороны Бокуто-сана немного расстраивала, но на третий день Бокуто сам сдался, перестав ночью вообще в туалет ходить. Непорядок. Так и нездоровый сбой организма заработать можно.       Через пару дней возле кровати Бокуто появился симпатично-голубенький ночной горшок.       Куроо ржал как ненормальный, гоняясь по комнате за Бокуто и пытаясь примерить горшок ему на голову. Бокуто пыхтел, размахивал руками, будто крыльями, скакал, как кенгуру в зоопарке, но решительно не сдавался.       — Да не знаю я! Это не моё!       — Ага, само выросло!       — Иди ты!       — Будь мужчиной, бро, сознавайся, приколист хренов!       — Говорю же, это всё ОН!       — Бро-о-о, грёбаный параноик!       — Достал!       Фарфоровый (и, между прочим, очень дорогой) ночной вазон в труху разлетелся от удара об стену: Бокуто не выдержал — отобрал, рыча что-то матерное, и со всей дури запустил в ближайшую твёрдую поверхность. И обидны даже не попытки Куроо примерить горшок на голову, а тот факт, что лучший друг не верил! Считал блажью, чьей-то шуткой, но уж ни как не воспринимал всерьёз попытки неизвестного свести Бокуто с ума.       В какой-то момент поддавшись уговорам, Бокуто и самого себя убедил, что стал излишне мнительным, но последняя тренировка расставила всё по своим — параноидальным — местам. Точнее, последствия выматывающих бесконечных матчей и стремления Бокуто укатать себя по самое не могу. На пару с Куроо. Когда всё, на что оказались способны еле переставляющие ноги неразлучные бро — наскоро ополоснуться, проглотить недоваренную лапшу и завалиться по койкам, уснув до того, как их головы коснулись подушек.       Кто же засыпает с мокрой головой! Бокуто-сан, ну вы только представьте, на какой кошмар с утра будете похожи! И никакая укладка не поможет… Зато расчёска — очень даже наверняка. Благоговейно прикоснувшись к спутанным мокрым прядям и мельком глянув на храпящего Куроо, он осторожно присел рядом с Бокуто и зажмурился от невероятного удовольствия — так близко, так доступно! Медленно запустив пальцы в волосы, разделяя их и перебирая, он практически впал в транс медитации, дыша одним воздухом с невероятным Бокуто-саном и позволяя себе немыслимое — прикасаться, гладить, сушить и вычёсывать случайно запутавшиеся в этом бело-чёрном великолепии колтуны. Хм… Жестковаты что-то, надо бы масло или бальзам добавить.       — Мать твою! Бро… бро-о-о…       Куроо подскочил с кровати, сонно щурясь и пытаясь определить, из какой части комнаты скулит паникующий Бокуто. Тот обнаружился у зеркала: глаза по сотне иен, рот кривится от ужаса, а общий вид — до нелепого смешон.       — Мои волосы!       Куроо видит, не слепой. Ха-ха-ха! Трудно не заметить шелковисто рассыпавшееся по плечам идеально гладкие прямые пряди. Забавный видок, хотя, скорее, непривычный. И нет, Бокуто после побудки ещё никогда не выглядел настолько ухоженным. Аж потрогать захотелось и посмотреть, как этот нереальный шёлк Бокуто будет начёсывать и запенивать в привычный «взрыв».       — Полтергейст, — со знанием дела заключил Куроо в ответ на стенания, что «это не я».       — Маньяк! — не согласился Бокуто, подспудно размышляя, что если и маньяк, то какой-то странный; но всё равно пугающий.       — Маньяки своих жертв не расчё-о-осывают, — заметил Куроо, отчаянно зевая, — а стригут на-а-алысо.       Бокуто явно поплохело. Наверное, представил, как просыпается лысым.       — Я не хочу-у-у!..       Но не хотеть Бокуто мог сколько угодно, а выглаженные шнурки и расчёсанные волосы стали нормой повседневности. Как и вконец скатившийся в уныние Бокуто. Куроо насчёт друга особо не парился, так как перепады в его настроении — дело привычное, но вот сам Бокуто так не считал, поскольку постоянно находился на взводе. Иногда он замечал, что заботливый маньяк подолгу не объявлялся (экзамены сдавал, что ли?), но всё равно чувствовал, как спину буравит тяжёлый взгляд, куда бы Бокуто ни пошёл. Пытаясь вызнать причину, он чуть шею себе не свернул и, определённо, заработал косоглазие. Что уж говорить о разбитых надеждах, когда Бокуто в два прыжка вынырнул из-за угла дома, чтоб в очередной раз убедиться — никого.       И вот тогда Куроо реально забеспокоился и стал осторожненько так подкатывать с темой о визите к психологу. Ведь на Бокуто уже и смотреть страшно: круги под глазами, заострившиеся черты лица, тремор в руках и нервный тик в уголках губ. Но злость в его взгляде мгновенно переборола ненужную опеку, и Куроо тут же пошёл на попятный, с широкой ухмылочкой выдав эталонное: «Забей, бро», и предложив устроить вечер живота. Бокуто кивнул и расслабился, он и сам понимал, что не просто исхудал — отощал на нервах!       Но в комнате их поджидал очередной сюрприз. На столе, прикрытые пищевой плёнкой, в большой тарелке красовались безупречно треугольные онигири.       Нет, ну вы совсем себя не бережёте, Бокуто-сан! Сколько можно одной лапшой питаться?! И ту в вас силком Куроо запихивает. С таким образом жизни ваши потрясающие мышцы сойдут на нет, а ведь Бокуто-сану положено быть и-де-аль-ным. Как и тщательно вылепленным онигири: с разными начинками (он пока не знает, что Бокуто-сану больше нравится), аккуратно выложенным рисинкам, обёрнутыми ровно нарезанными листами нори. Совершенство! Кушайте, Бокуто-сан. Теперь и контроль за его питанием он возьмёт на себя. Эх, ну до чего же проблемный парень ему попался. Тяжёлый вздох. Проблемный-то проблемный, но ещё: спортивный, шебутной, яркий… И такой краси-и-ивый…       — Не трогай, бро!!! — вопль Бокуто, казалось, содрогнул Вселенную.       — Поф-ням-чефу-ням? — округлил не только щёки, но и глаза Куроо.       — Они наверняка отравлены! — Бокуто всплеснул руками и заметался по комнате. — Ты же умрёшь!       — Мы фсе-мням когда-нифуть умфём… — промямлил Куроо и громко сглотнул. — Ничего так цианистый калий, жрать можно.       Бокуто схватился за голову и с непонятным воем плюхнулся на кровать. Бездумно раскачиваясь и наблюдая за Куроо — вот прям сейчас! ещё минутка! и задёргается в конвульсиях! — Бокуто давился слюной и мысленно проклинал обострившееся обоняние (есть хотелось неимоверно).       — Теперь ты мне веришь? — наконец-то выдал он, когда и через десять минут Куроо копыта не откинул.       — Хочу себе такого же маньяка, — смачно облизал тот пальцы и потянулся за следующим онигири (эй! их же всего ничего осталось!).       — Не смешно, — буркнул Бокуто и не выдержал: сцапал себе на колени тарелку и яростно надкусил сразу два онигири. — Больше, ум-м, вкуснотища, не будешь параноиком обзывать?       — Не-а, — рассеянно отозвался Куроо, что-то вдумчиво выписывая на вырванном из тетради листке; Бокуто встал и заглянул ему через плечо: «Уважаемый маньяк! Совершенно случайно, у вас не найдётся подходящего единомышленника для моего друга Куроо? Честное слово, он не привередливый. Вот примерный перечень требуемых от маньяка качеств: милый, тихий, скромный, незаметный, симпатичный, умеющий готовить и играть в волейбол…»       Меняя пустую тарелку на контейнеры с бенто, он, конечно же, листок заметил. И обиделся. Не на Бокуто-сана, нет (тот в жизни бы не додумался написать такое!). На Куроо. Потому что обзываться нехорошо. Раздумывая, стоит ли и второе бенто оставлять, он всё же решил в пользу Куроо — чтоб не смел объедать Бокуто-сана. А потом в голову пришла шикарная идея насчёт «единомышленника». Редкая для него улыбка на миг растянула губы, и на сердце отчего-то стало легко и весело. Будет вам индивидуальный маньяк, Куроо-сан.       У Бокуто окончательно сдали нервы. Но, вопреки всему, конкретный псих не столкнул в яму безумия, а, напротив, мобилизовал все доступные ресурсы и таки надоумил наглотаться энергетиков и притвориться спящим. Тот факт, что спящим Бокуто притворялся в разгар единственного выходного от тренировок дня, его не смущало. Он всё это время методично заманивал маньяка: с утра громко сетовал, насколько сильно вымотался (ещё немного, и сам на курсы маньяков запишется), выпроводил Куроо погулять (тебе полезно, бро, не спорь), оставил дверь приоткрытой (на всякий случай и замок сломал) и даже улёгся на кровать лицом к стене (смотрите все, какой я беспомощный и спящий).       И да, на этот раз — сна ни в одном глазу, слух обострён до предела, пальцы дёргаются в унисон воображению, где Бокуто стискивает шею маньяка и душит, душит, душит! Скрип двери он не услышал, чуть было позорно не заорав, когда до него донёсся звук шуршащего пакета. Видимо, запоздалый обед прибыл. Вприкуску с маньяком. Бокуто оскалился и напрягся всем телом, готовясь к развороту и прыжку. Но прыгать не понадобилось. Чёрт. Да Бокуто чуть было богам душу не отдал, когда головы коснулись ледяные пальцы, мягко ероша и поглаживая волосы!       Позволив себе немного очухаться, а маньячине страхолюдному расслабиться, Бокуто в один перекат схватил незнакомца за талию, швырнул на кровать и подмял под себя… моментально, с разгону заколошматившего по рёбрам сердца… на веки-вечные влюбляясь.       В безмятежно-серебристый взгляд, дрогнувшие в намёке на улыбку губы, заалевшие скулы, изящные черты лица и забавные чёрные кудряшки. Капля страха мазнула холодом по позвонкам, когда Бокуто рассмотрел в глубине прекрасных глаз нотку безумия, но сейчас никакая паранойя не способна его остановить, тем более в миллиметре от самого важного — тёплого дыхания из приоткрытых губ.       Это месть. Сладкая месть, и никак иначе. Зверски зацелованный маньяк — лучший заголовок для первой полосы. С ума сойти! Этот красавчик даже шнурки не так классно гладит, как целуется! Бокуто рыкнул в поцелуй и перехватил инициативу, напирая, сжимая и вылизывая так яростно, будто съесть хотел. А тому и радостно: вон как изогнулся, застонал, обнял за плечи и глаза прикрыл. Кайфово…       — Бро!!! — Дверь с пинка хлопнулась об стену, так же резко закрываясь под нажимом придавившей её спины. — Меня хотят убить!       Не удивительно. Бокуто отстранился от припухших губ красавчика и злобно уставился на Куроо: сейчас лучшего друга хотелось не просто убить, а буквально изничтожить!       Акааши задрожал от беззвучного смеха.       Молодец, Кенма, так держать.       Но до чего же не вовремя…