***
Будить Сугавару или Нишиною, чтоб не одному в туалет посреди ночи сходить — идиотизм. Савамура вяло улыбнулся пораженческим мыслям, в сотый раз проклял Бокуто и сонным призраком побрёл в гордом одиночестве к пункту назначения. И незримое прикосновение к плечу, пока он мыл почему-то чёрные руки — ему почудилось. Почудилось, он сказал! Но ещё никогда Савамура так быстро не бегал по полутёмным коридорам, умудрившись даже не споткнуться ни разу.***
— Капитан! — крикнул в ухо и от души приложил его рукой по спине Танака. — Ты чего хмурый такой? Савамура грозно свёл брови к переносице и исподлобья зыркнул на мигом присмиревшего второгодку. И без того настроение ни к чёрту — всё шёпот какой-то и загадочные тени мерещатся, — так ещё и тренировка не заладилась: команда лажала так, что даже перед Хайбой стыдно. А неунывающий Танака, как назло, лучился бодростью и энтузиазмом, пикируясь через сетку с Ямамото. Бесит. И что ещё за идиотское кино с Танакой в главной роли? Почему Савамура видит, как тот со слезами и подвываниями натягивает на себя голубенькие кружевные панталоны и наряжается в платье, дрожащими руками высыпая из разукрашенной стразами косметички непонятную мелочёвку? Почему вдруг Нишиноя и Азумане в таком виде — в девчачьих шмотках и накрашенного — волокут Танаку к сетке, убеждая, что и на каблуках прыгать удобно? — Дайчи, — прикоснулся к его руке Сугавара, привлекая внимание. — Ты что делаешь? — Кино смотрю, — не своим голосом проскрипел тот, находясь в ступоре от увиденного. — Какое? — мягко улыбнулся Сугавара, явно приняв ответ за шутку и решив её поддержать. — Очень страшное, — громко сглотнул Савамура и зажмурился. Потому что он видел друга не в тренировочной форме, а в клетчатом фартуке, поварском колпаке и с прихватками в руках. И Сугавара почему-то расстроенно сетовал на подгоревшее печенье и всё вздыхал, и вздыхал — горестно так, жалобно. А Танака продолжал прыгать у сетки, постоянно одёргивая подол цветастого платья. Если ещё и Сугавара на подачу в фартуке отправится — Савамура точно рехнётся. Хотя, похоже, он уже… — Суга. — Савамура попятился от него, пряча взгляд. — Ты пока в запасе побудь, ладно? Я… — Простите, Савамура-сан, я не заметил. — Вжав голову в плечи, мимо проскользнул секундой ранее столкнувшийся с ним Кенма. — Извините. Савамура невольно посмотрел ему вслед: со всех сторон и даже над головой Кенмы мигали чёрные, с кровавыми потёками, надписи «Game over», а под ногами путалось штук десять разномастных котов — ор стоял такой, что уши закладывало. Как только Кенма не запинался? И вообще, откуда коты?! Но что-то такое нехорошее Савамура уже стал подозревать: грёбаный Бокуто со своим Чёрным Тренером! Рядом с Кенмой неожиданно материализовался огромный орк с двуручным мечом, взмахнул… — Осторожней! На Савамуру даже тренеры — обычные, слава богу! — обернулись, а Кенма шарахнулся в сторону, врезался в Хайбу и шлёпнулся на пол, громадными глазищами, полными недоумения, пялясь на Савамуру. — Хэй-хэй-хэй! Дайчи, ты чего орёшь? Не подходи! Откровенно паникуя, Савамура резво скакнул на площадку, поднырнул под сетку, нечаянно задев её головой, и чуть было рядом с Кенмой не растянулся, но… его за шкирку, костяшками пальцев прикасаясь к шее, придержал Бокуто. Савамура мысленно попрощался с рассудком, боясь даже предположить, что за тараканы насилуют страхи такой непосредственности, как Бокуто. — У вас ноги кривые и волосатые, вы знаете, Бокуто-сан? Акааши рехнулся вместе с Савамурой? Да ладно, брехня. Не стал бы он, э-э-э… почему у Бокуто ноги вдруг колесом и неприлично волосатые? А его наколенники — от бедра и до середины лодыжек красуются на абсолютно голом Акааши?! Мать вашу (да, Савамура не сдержался; мысленно, но всё же не сдержался)! Бокуто что, боится голого Акааши, критикующего его ноги? Бред. И почему этого больше никто не видит?! Уй-й-й… Савамура закрыл лицо ладонями и застонал. — Капитан! Дайчи! Сенпай! Карасуновцы обступили своего капитана и разом загалдели, заботливо хлопая по плечам, предплечьям, спине. Гады-ы-ы! Савамура окунулся в кипящий смолой котёл ада. Лысый Азумане с густой бородой, прикрывающей грудь; метровый, не больше, Хината в футболке с принтом «Позор Японии»; плачущий Нишиноя во фраке и Шимизу в свадебном платье, распекающая его за потерянные кольца; Сугавара со своим печеньем… Господи, а что тут Ойкава с бензопилой в руках делает? А-а, это, наверное, загибы Кагеямы, который растерянно метался по кругу, уворачиваясь от летящих в его сторону мячей: каких угодно — футбольных, баскетбольных, — но только не волейбольных. И даже выпрашивающий у первогодок сигаретку Укай мелькал рядом, и протиравший мокрые от слёз очки куратор Такеда, с тоской пялившийся на спину Укая, куда кто-то умный прикрепил скотчем записку: «В Карасуно не все геи». Спасите. Ну хоть кто-нибудь… «Кто-нибудь», оказавшись обеспокоенным Куроо — да ладно?! — оттащил Савамуру к выходу из спортзала, громко всех заверив, что в медпункте разберутся. Савамура рьяно замотал головой — в психушку ему не хотелось. — Спокойно, спокойно. — Куроо не позволил ему вырваться из хватки, но понятливо к медпункту не повёл, свернув к уличным раковинам. — Не хочешь, не надо. Лучше освежись. Расскажешь, что с тобой происходит? С ним? Ничего. Савамура, захлёбываясь над струёй воды из перевёрнутого крана, глупо хихикал. Совсем ничего, ха-ха! Если не учитывать того, что в настоящее время он как бы со стороны наблюдал за Куроо и самим собой. И всё бы ничего, но Куроо отчаянно сопротивлялся попыткам полураздетого и возбуждённого (не заметить колом торчащий член — невозможно) Савамуры нагнуть его «раком» и вставить… Бр-р-р. Это уже и бредом не назовёшь. Во-первых, какого чёрта Куроо его член настолько громадным воображает? Лестно, конечно, но главное — это «во-вторых». Савамура почувствовал, что начинает краснеть — даже вода в лицо не помогала. Да и чем тут поможешь, если Савамура идею подхватил, развил, представил и понял, что куроовская задница ему и на хрен не сдалась, потому что… — Я не хочу быть сверху! — всплеснул он руками и выпрямился, не сразу сообразив, что ляпнул признание вслух, в упор глядя на Куроо. И стало тихо-тихо, лишь цикады, казалось, усердней распелись, будто насмехаясь. А Савамура и Куроо молча продолжали пялиться друг на друга и отчаянно краснеть. Хотя… Савамура уверен, что он краснее. И тут страхи Куроо сменили тональность, добив идиотизмом ситуации: теперь Савамура от него бегал и убеждал, что вазелин — это не смазка. — Дебил. Савамура тут же согласился на вазелин, но через секунду заехал Куроо по роже, в глаза тыча тестом на беременность с двумя красными полосками. — Ой деби-и-ил. Савамура схватился за голову и рванул мимо Куроо — обратно в спортзал. — Не туда! Точно. Видимо, Савамура совсем отупел от исполнения главной роли в этом нереальном, нелогичном и очень страшном кино. Развернувшись, но не успев обогнуть непонятно откуда выскочившего Хайбу, он шёпотом послал к чёрту всех и под обиженный рёв крошки Льва, пинками гиганта Яку забитого в угол, решительно зашагал к медпункту — хоть успокоительное, но выпьет.***
Савамура до последнего, пока поздно вечером к нему не заглянул Укай, сидел в медпункте, тупо пялясь на стены и подсчитывая трещины в потолке — что угодно, лишь бы перед глазами не стоял образ голого Куроо с вазелином в руках. Согласно вздохнув и заверив тренера (при этом слове по спине тóлпы мурашек гонки устроили!), что с ним всё в порядке, Савамура, вяло переставляя ноги и шарахаясь от каждой тени, поплёлся в общую комнату. — Эй, Дачи. Шёпот померещился слева, Савамура скакнул вправо, аккурат попадая в объятия Куроо, который тут же потащил его к ближайшей двери, оказавшейся не пропуском в ад, а всего лишь обычной дверью пустого класса. — Тш-ш, ну ты чего? Здесь никого. Савамура не слушал, судорожно оглядываясь по сторонам, чуть с ума не сходя от страха, что видéния повторятся. Куроо как-то странно-знакомо цыкнул — у Тсукишимы понахватался, что ли? — припёр Савамуру к парте и поцеловал: коротко, отрывисто, звучно. Тот замер и посмотрел на Куроо: сквозь льющийся из окон свет луны и звёзд его силуэт загадочным пятном давлел над Савамурой. Давлел и ощутимо… нервничал? И тут Савамура осознал, что его только что поцеловали. Ауч. И ещё раз, и ещё, и… Э-э! — Отвали, я не готов! — отмер, наконец, Савамура, упираясь руками в литые бицепсы. — Я тоже, — шёпот в ухо и хаотичные поцелуи в щёку. — Но страсть как попробовать хочется. Куроо кололся щетиной, больно придавливал к парте, но целовался одуряюще жарко. Савамура и не заметил, как стал отвечать, откровенно-глубоко затягивая чужой язык в рот. Чёрт. Ну до чего же смущает и нервирует! И возбуждает. Обоих. — Мы чуть-чуть, ладно? По-быстрому. Ауч. Если и секс в исполнении Куроо будет выглядеть также «по-быстрому», то Савамура против. Нет, ну в самом деле! Притянув руку Савамуры к паху, Куроо пару секунд об неё пообтирался, а потом приспустил штаны и настойчиво ткнулся твёрдым членом в ладонь. Савамура автоматически сжал пальцы, поражаясь, насколько это необычно — дрочить не себе, а кому-то другому. Но ощущения гладкого, немного липкого у головки от проступившей смазки члена отторжения не вызывали, напротив, шпарили любопытством, колким возбуждением и желанием доставить удовольствие. Больше Савамура ничего пожелать не успел. Куроо прижался к его губам, неожиданно больно прикусив нижнюю, застонал и отпихнул руку Савамуры, всем телом вздрагивая и отрывисто выдыхая ему в лицо горячий воздух. Замечательно. «Чуть-чуть» Савамура заценил на все сто. Вот только… Куроо резко стянул с него шорты, присел и смело облизал член, под конец затянув в рот, обласкав языком головку и пососав. Куроо, прости. Савамура больше никогда не будет выпендриваться по поводу «быстро». Потому что первый в его жизни минет позорно закончился, казалось, секунд через тридцать. Это ж надо… Господи, Савамура готов продать душу Чёрному, Красному и даже Фиолетовому Тренеру, только… пусть этого никогда не случалось! Пусть Куроо не… — Я же говорил, что по-быстрому. В следующий раз надо будет и смазку, и презервативы… Что там ещё Куроо фантазировал-планировал по поводу их следующего раза, Савамура слушать не стал. Хотелось сгореть на месте от стыда. И почему Куроо это совершенно не волнует? Судя по всему, и для него это — в первый раз, так почему… — Дайчи, иногда ты такой Савамура, — Куроо легонько треснул его по лбу, — что блевать тянет. Хорош заморачиваться. Давай до туалета. Ты первый. — Ни за что! Савамуру аж затрясло, но Куроо, если и удивился, виду не показал: хмыкнул, смачно поцеловал, схватил за руку и потащил за собой, громким шёпотом разглагольствуя насчёт вазелина. Дебил.***
Савамура мысленно чертыхнулся, отвечая на первую (и, к сожалению, далеко не последнюю) в его жизни смс-ку от Куроо, и тут же запнулся. Ну конечно, конечно! Не натолкнуться на Бокуто даже у готового вот-вот отъехать автобуса — нереально. Как и скрыть от его взгляда засос на шее. Когда только Куроо успел?! — Хэй, Савамура! Кто это тебя так? Да-да, и орать надо на весь Токио, не иначе. Савамура нахмурился, поджал губы и… оскалился в по-куроовски злорадной усмешке: — Кто, кто. Чёрный Тренер! — И тихо, но многозначительно добавил: — Кривоногий ты наш любитель очень страшного кино из голых кохаев в наколенниках. Лицо Бокуто вытянулось, глаза округлились, он схватился за сердце и широко раскрыл рот. Савамура довольно прищурился. Правильно! Бойся. Теперь именно знающий чужую тайну Савамура станет твоим самым страшным кошмаром. И в следующий раз ты будешь рассказывать совсем другие истории. Ха-ха-ха! Надо будет намекнуть Акааши…