Неоднозначность добра и зла

***

Что нужно, чтобы заполучить себе человека? Вариантов для достижения этой цели Кибутсуджи знал огромное множество: дать деньги, власть, женщину-красавицу, выпивку, бессмертие или силу. Кого угодно на Земле можно подчинить своей воле. Кого угодно, а главное — найти подход. И Мудзан знал, что именно он может предложить Камадо. Деньги — лучший вариант для тех, кто всю жизнь прожил в бедности, но, увы, случай не тот. Если бы демон не перебил всю семью, то парень, вероятно, согласился бы на что угодно, лишь бы финансово помочь близким, лишь бы они могли питаться вкусной едой и носить красивую одежду. Всё могло бы быть намного проще, если бы он оставил госпожу Камадо и её отпрысков живыми. Но Кибутсуджи не из тех, кто жалеет о собственных решениях. Он бы убил их всех ещё раз, если то было бы необходимо. Что же дать Танджиро, если он неподкупен? Дать то, что для парня дороже всего на свете. Дать счастье его сестре. Мудзан размышлял о том, на каких условиях и как лучше предложить сделку охотнику, пока демоница помогала мальчишке вновь начать ориентироваться на поле боя. Но в этом не было нужды. Танджиро выглядел так, словно совсем другой человек овладел им. Взгляд стал твёрдым, решительным. Он больше не выглядел запутанным и отчаянным ребёнком, как минуты тому назад. В нём будто разожгли пламя. Прародитель видел этот взгляд однажды. Один раз. И никогда его не забудет. Тело не забудет — не сможет. Инстинкт говорит ему, что если ребёнка не прикончить сейчас, то позже обязательно умрёт сам Кибутсуджи. Однако, демон не поддался и не ринулся в бездумную атаку. Ведь именно излишняя самоуверенность, недооценка противника, владеющего дыханием, отсутствие какого-либо плана могли бы сыграть главную роль в его гибели сотни лет назад. Сейчас стоит скрыться в одном из убежищ западнее отсюда. И поскорее. Добить надоедливых мух он всегда успеет. Поняв, что брат в порядке, Незуко успокоила дыхание и настроилась на продолжение битвы. Танджиро аккуратно встал с её помощью. Одной рукой он держал катану, а другой — сестру. Затем принял боевую стойку. Тот прожигающий взгляд поутих, а ему на смену пришла уверенность. Кибутсуджи, который отбивался от новоприбывших столпов и охотников-камикадзе, попытался умерить свой гнев, восстанавливая сгоревшую, после одной из атак, кожу. Вернуть хладнокровие мешало неприятное чувство регенерирующей палёной плоти. Неприятно. Очень неприятно. Охотник с серьгами Ханафуда нанёс удар в лоб. Провал. Он сменил кату. И ещё одну. И ещё. Провал. Провал. Провал. Мудзан оскалил зубы. Одним размашистым ударом в толпу он увеличивает дистанцию между остальными охотниками и собой, отбрасывая их куда подальше. Надеется, что когда они оклемаются, он уже заполучит солнечных детей. Решил не убивать друзей Камадо, потому что сейчас ему нужен способный на рассуждения, нормальный, адекватный человек, а не глупец, чья голова забита жаждой мести. Брат и сестра наносили удар за ударом, прикрывая друг друга. Толку от их атак было ноль, но Кибутсуджи всё равно уворачивался от них. Было бы неприлично отбирать у детей надежду на победу. Пусть порезы не опасны для жизни, Камадо, но ты мог бы и постараться на земле не валяться. Глупый человек, так можешь получить заражение крови. Если и получится пережить этот поединок, в чём я очень сомневаюсь, всё равно умрёшь. Неужели вас в горах этому не учат? И лучше бы не бегал. Сломанное ребро может повредить твоё лёгкое или задеть сердце. Умереть от внутреннего кровотечения — очень глупо. Если продолжишь наносить атаки в том же духе, то снова получишь по пустой голове и заработаешь что-то покруче, чем потеря сознания. Сломанный позвоночник — не самое лучшее, что может случиться с человеком. Будешь так часто на спину приземляться, он тебе обеспечен. Парализует — станешь калекой на всю жизнь. Может, умрёшь. Сам решай, что для тебя хуже. Люди такие хрупкие. И абсолютно неразумные. От этих атак не будет толку. Прекращай. Он хотел всё высказать вслух, увы, причины это сделать он не видел. Если мальчишку не научили ни столпы, ни воспитатель, то Кибутсуджи всё сам объяснять и исправлять уж точно не обязан. Глупость какая-то — учить противника как правильно следует сражаться. Мысленно же Мудзан осуждал всё: каждую атаку, что пытался нанести Танджиро, каждый его уворот от контратаки, каждую попытку защитить Незуко. Весь израненный, едва живой, а творит чёрт знает что. Она — демон. Она не умрет от отрубленной ноги или руки. Она регенерирует. А вот ты — нет. Цирк какой-то. Демона это начало порядком раздражать. Может, мальчик — мазохист? Вот и лезет на рожон. Другого разумного объяснения было не найти. Остались только неразумные. — Я убью тебя, Кибутсуджи Мудзан, — закричал Танджиро, занося катану для очередного удара. Ты это уже говорил. И не раз. — Можешь попробовать. Но вряд ли у тебя это получится, — ответил Мудзан, отбрасывая одним ударом клинок в сторону. — У меня может и не получится, но у нас — да! Демон почувствовал движение потока воздуха позади, обернулся и успел перехватить ногу демоницы прежде, чем она его задела. Зачем ты выдаешь её местоположение? Как ты вообще одолел Аказу… Кибутсуджи ударил Незуко между шейными позвонками, девушка тут же потеряла сознание. Упасть ей прародитель не позволил, прихватив за плечи. Прежде чем Танджиро мог успеть впасть в гнев, демон начал: — У меня есть предложение. — Мне не интересны сделки с дьяволом. Немедленно верни мне сестру, — нахмурился Камадо, но с места не двинулся. Он представлял, что сейчас чудовище может, если не навредить сестре, то причинить ей сильную боль. Да и что он мог сделать? Демон отшвырнул катану на приличное расстояние, он не успеет до неё добежать. — Не дай ему уйти с Незуко, — захрипел частично пришедший в себя Гию. — Если он её заберёт — все кончено. Тут Камадо понял, какую серьёзную ошибку совершил. Он дал поймать сестрёнку. Он дал Мудзану то, зачем он вообще сюда явился. За лекарством от солнца. По его, Танджиро, вине всему человечеству грозит опасность. Ему стало страшно. — Вы проиграли в тот самый момент, когда она пришла к тебе на помощь, — тихо сказал демон. — Прямо сейчас я могу просто перебить всех этих ненормальных и… — Не смей! — прервал его Танджиро. — Никаких манер, — нахмурился Мудзан. — Дай закончить и не перебивай. Или я оторву твоей сестре голову. Охотника едва не поглотила злоба, но он сдержал все угрозы убийце семьи и сглотнул. Камадо закусил губу, сжал кулак крепче, отчего побелели костяшки. Это не укрылось от острого взгляда Кибутсуджи. Парень был готов слушать.