***
Ты еле приплёлся домой. Чувство опустошения, охватившее тебя после встречи убивало тебя. Если бы кто-то из знакомых встретил бы тебя сейчас, то решил бы, что ты страдаешь от жуткого похмелья, но ты не пил ни капли. Сейчас у тебя только одно желание забиться куда-нибудь в угол, и попытаться смириться с ужасами, которые ты натворил. Ты заходишь в квартиру: шикарная и большая, чувство отвращения к самому себе охватывает тебя с новой силой. Ты обводишь взглядом гостиную: просторная и… пустая. Сердце больно колет, и теперь уже ты тонешь с головой от чувства одиночества. Ты бредёшь в дальний конец зала и достаёшь бутылку виски из бара, медленно перебирая ногами, ты бредёшь в ванную, единственный маленький укромный уголок твоей огромной и одинокой квартиры. Садишься прямо на кафельный пол, прислоняясь спиной к стенке душа, делаешь большой глоток и поднимаешь глаза. Напротив широкое зеркало в пол, которое сейчас отражает твоё падение. Зеркала не врут. Сейчас ты видишь не блистательного и шикарного Чхве Шивона, а просто обычного молодого мужчину, который запутался и теперь не знает что делать. Мятая рубашка, взлохмаченные волосы и взгляд полный сожалений, ты делаешь еще один большой глоток. Алкоголь разливается теплом по всему телу, ты глубоко вздыхаешь и закрываешь глаза. Тебе нужно вспомнить, как ты дошёл до этого, придумать себе оправдание.***
— Сынок, я так рада тебя видеть! — ты заходишь в отдельную комнату элитного китайского ресторана. Изящная и элегантная женщина средних лет приветствует твоё появление. — Здравствуй, мама, — коротко киваешь ты и подходишь ближе для поцелуя. — Ты совсем обо мне забыл со своими выступлениями! Так редко звонишь! — щебечет она, выпуская тебя из объятий. Вы садитесь за стол, на котором уже полно блюд и закусок. — Ого, в честь чего такой пир? — удивляешься ты, видя все это изобилие. — Человек твоего круга должен хорошо питаться, есть достойную еду и пить дорогие напитки, — твоя мать начинает крутить свою излюбленную пластинку. — То что ты ешь в этих дешёвых заведениях, плохо влияет на твоё здоровье. — Мама, там питается большая часть населения Кореи, — ты улыбаешься своей широкой озорной улыбкой, точно зная, что мать не вразумить. — Мой сын НЕ бОльшая часть Кореи, он такой один, поэтому кушай, пожалуйста, — она жестом указывает на твою тарелку, и ты покорно начинаешь набивать желудок всеми этими деликатесами. Мать недолго щебетала о погоде и о проблемах со здоровьем, ты слушал ее в пол уха, пока она наконец не перешла к делу. Ведь она вызывает тебя только тогда, когда твое поведение ей не нравится. — Со-директор Пак сказал, что у вас новая девочка в команде охраны, — сообщает она. — Она не новая. Она работает уже больше года, — ты напрягаешься всем телом, уже мысленно догадываясь к чему клонит мать. — Женщина – телохранитель, это так вульгарно! — она возмущенно поджимает губы, — Хотя, говорят она иностранка. У них напрочь отсутствует чувство стыда. Они понятия не имеют о том, чем должна заниматься приличная девушка. — Ма-ма! Ну, я тебя очень прошу, не начинай, она прекрасная девушка и отличный профессионал, — не можешь сдержаться ты. — Так она тебе нравится?! — Господи, это то тут причем? — Так нравится или нет? Господин Пак говорит, что она липнет к тебе! — Что?! Господину Паку стоит умерить свою фантазию! А тебе успокоиться и перестать его слушать! Я тебя уверяю, что не буду усложнять себе жизнь связями со стаффом, — ты чуть не подавился, когда назвал Киру стаффом, но тебе, во чтобы то не стало, нужно успокоить свою мать, иначе она не даст девочке житья. — Да и она не в моём вкусе, — уверенно добавляешь ты. — Мальчик мой, помни, женщины низших слоев жадные и хитрые, не успеешь оглянуться, как тебя охомутает эта вертихвостка, — уже более спокойно добавляет госпожа. — Держись от нее подальше, слышишь меня? — Хорошо, мама! Я тебя понял, — тебя коробит от всего этого разговора, но ты покорно продолжаешь набивать рот рисом. Кажется, допрос прошёл удачно.***
Ты делаешь ещё один большой глоток, тебе стало полегче. Зачем мать тогда заложила в тебя эту мысль? Зачем подкинула образ Киры на роль твоей невесты?***
Поздний вечер. Ты паркуешься под мостом через реку Хан, и выходишь из машины. Ты так жаждешь встречи, что не можешь усидеть на месте. Сколько вы не виделись из-за её гастролей? Месяц или два? Лишь каждодневные видео звонки и страх раскрыть себя, удерживали тебя от порыва всё бросить и поехать за ней, быть рядом, быть вместе. Ты слышишь как захрустел гравий по подъездной дороге, через пару минут машина припарковалась рядом с твоей. Ты не в силах шевельнуться, замираешь в ожидании. Через мгновение фары гаснут, и из машины показывается миниатюрная фигурка. — Ши? — неуверенно зовёт тебя такой любимый голос. — Где ты? — Она не видит тебя. Ей нужно время, пока глаза привыкнут к темноте. Но ты не можешь больше ждать. Сейчас секунды кажутся тебе вечностью, ты кидаешься к ней, желая только одного поскорее заключить её в объятья. Девушка вскрикивает от неожиданности, когда ты резким движением привлекаешь её к себе. — Боже, как же я скучал, — успеваешь прошептать ей в самые губы, до того как расстояние между ними сократится до нуля. Ты припадаешь к её губам, словно стараясь утолить жуткую жажду, преследовавшую тебя все это время в разлуке… Сколько ты не видел её? Ты так сильно скучал! Не проходило ни одного дня, чтобы ты не думал о ней? Не представлял её в своих объятьях? И вот сейчас ты наконец касаешься любимых губ, тебе хочется, остаться в этом моменте навсегда. Твои руки беспорядочно шарят по её спине, прижимая так крепко, как только возможно. «Милая, родная, любимая, я так скучал… » — вы судорожно хватаете воздух в коротких промежутках между поцелуями, ведь невозможно оторваться… невозможно остановиться… невозможно насытиться этими редкими тайными встречами, невозможно каждый раз отпускать ее… — Как прошли съёмки? — интересуешься ты, холод загнал вас в машину и ты греешь её руки в своих, наслаждаясь её ароматом, её голосом, взглядом полным любви, никто и никогда так не смотрел на тебя. Всех женщин рядом с тобой интересовал только «шик», которым окружен Чхве Шивон, но не сам Шивон, и только она смотрела только на тебя. Она мягко отняла одну руку, чтобы погладить тебя по щеке: — Хорошо, мы почти закончили, — мягко говорит она. Ты ненавидишь, когда у неё съемки. Ненавидишь каждый раз смотреть, как кто-то касается её, и ведь кто-то может делать это у всех на виду, не таясь, а ты можешь лишь смотреть на это, и лишь крепче сжимать зубы, и просто ждать ее возвращения. — Ты выглядишь измотанным, что-то случилось? — в её глазах появляется беспокойство, когда ты нервно поджимаешь губу. — Что случилось? Расскажи мне, — она заглядывает к тебе в глаза. — Нам не стоит какое-то время видеться, — слова болью отзываются в сердце. — Моя мать, что-то пронюхала и теперь за мной день и ночь ходят её прихлебатели, а затем докладывают о каждом моём шаге. — Я много раз тебе говорила, что я давно не маленькая бедная девочка, которой все могли помыкать, я не боюсь твою мать! — отважно заявляет девушка. — Мы сможем справиться, мы должны попробовать! — Ты не знаешь мою мать, и на что она способна… — ты убираешь её руку от своего лица. У тех редких моментов, когда вы ссоритесь, причина всегда только одна — твоя мать. Юна любит тебя и ее чистая и светлая душа, готова кричать об этом на весь мир. Но ты любишь Юну, и готов на всё, чтобы спрятать и уберечь её от всего этого мира.***
Дверь в ванную тихонько открывается, и ты видишь на пороге Итыка: — Так и знал, что найду тебя здесь, — он демонстрирует бутылку у себя в руках.— Мог бы и меня подождать, — обиженно кивает он на твою отполовиненную бутылку. — Я так понимаю все прошло не очень, — Итык мягко треплет тебя за плечо, и садится рядом. — Ви просто увел её, мне даже не дали шанса. Он взял её за руку и… она отпустила мою... — алкоголь уже туманит твой рассудок, но чувство горечи и сожаления не даёт тебе забыться. — Отпустила мою руку… сама, понимаешь? — ты поднимаешь глаза на Итыка, как бы ища ответ на вопрос, как такое могло произойти? — Кира никогда не отпускала мою руку раньше, всегда следовала за мной… — ты опускаешь глаза на свои руки, словно они причина этому. — Как я мог так обидеть её?! О чём я вообще думал? Я не знаю, что на меня нашло, я так люблю Юну, и мне казалось, что всё это — отличная идея. Ведь Кира такая сильная и надежная, если не она, то кто ещё мог бы справиться с моей матерью. План был идеальный, и я всё учел! Кроме её чувств… Боже, я даже не подумал сколько боли и отчаяния принесу ей, — ты утыкаешься лицом в ладони, не в силах сдержать эмоции. Итык молчит. Всё что он хотел тебе сказать, он говорил ранее, но почему ты его не послушал.***
Ты сидишь в баре при отеле, фоном играет музыка, и ты даже прикрываешь глаза от удовольствия. — Могу я узнать, что ты делаешь? — неожиданно раздается резкий голос твоего друга. — Я приятно провожу вечер, — недоумеваешь ты, — хочешь присоединиться? Итык сделав знак бармену садится рядом с тобой: — Я безусловно присоединюсь, мне надо серьезно с тобой поговорить, — неприятный тон друга несколько озадачивает тебя. — Я где-то накосячил? — удивляешься ты. — О чём ты хочешь поговорить? — О Кире, — Итык нервно поджимает губу. — Я хочу знать, что ты творишь? — Как ты…? В смысле… О чем ты?! — ты удивлён вопросом Тукки. — Она прекрасная девушка… я не понимаю, что я должен тебе объяснять… — Я не дурак, Ши! — твой лидер смотрит на тебя в упор. Ты знаешь этот взгляд, он не предвещает ничего хорошего. — Я знаю, что ты не испытываешь к ней ничего, кроме дружбы, — он делает паузу. — Но в последнее время, тебе почему-то хочется, чтобы всем казалось, что это что-то большее. Если бы я не знал тебя, то решил бы, что ты хочешь почествовать свое самолюбие очередной павшей к твоим ногам поклонницей. Но я знаю тебя, и знаю что ты, как и все мы, любишь её как младшую сестру. Чёрт побери, и она действительно прекрасный человек и заслуживает и любви и дружбы… — он недовольно поджимает губы и делает маленький глоток из стакана, который бармен только что поставил перед ним. — Поэтому я сейчас спрашиваю, что ты делаешь? Ты несколько секунд молчишь, очередной раз удивляясь проницательности друга и пытаясь придумать ответ, который бы его удовлетворил. —Только попробуй мне соврать! — слышишь ты голос Итыка. — Наша дружба кончится здесь и сейчас! — он абсолютно серьёзен. Ты понимаешь, что он не уйдет без ответа и также ты знаешь, что врать ему абсолютно бесполезно, если он хочет знать правду. Ты тяжело вздыхаешь: — Хорошо, давай перейдём в номер, — ты встаешь со стула и идёшь к выходу. Тебе не надо проверять, Тукки идет за тобой. В номере ты достаешь бутылку и наливаешь себе и другу, который устроился на диване. Глядя на него, ты очередной раз удивляешься, как в таком изящном теле может быть такой непоколебимый дух. Он благодарит тебя за бокал и кивает на кресло напротив него, но ты лишь отходишь к окну. Оставаясь к нему спиной, тебе будет не так тяжело раскрыть свои постыдные тайны. — Чуть больше года назад я встретил девушку, — начал негромко ты. — И влюбился. Она не такая как все, я не знаю как тебе это объяснить, она особенная, просто потрясающая, меня просто невероятно к ней тянет… — ты делаешь паузу, ожидая комментариев от друга. Твой, мягко говоря, не пуританский нрав не секрет для мемберов твоей группы, поэтому ты ждал комментариев по поводу твоих слов о высоком, но их не последовало и ты продолжаешь. — ... Мне пришлось сильно постараться, чтобы и она ответила на мои чувства, — ты улыбаешься, вспоминая, как ухаживал за Юной. — Представляешь?! Шикарному Чхве Шивону пришлось попотеть, — ты смотришь в отражение стекла на друга, он слегка улыбается твоей шутке. — Мы тайно встречаемся и проводим время вместе, созваниваемся каждый день и пишем сообщения, — ты прикусываешь губу, борясь с нахлынувшими чувствами. — Раньше я бы сказал, что это идеальные отношения. Но теперь я так не считаю… Я стал жадным, Чонсу, — ты делаешь глубокий вдох, стараясь успокоиться. — Я хочу быть с ней рядом каждую минуту, каждую секунду своего времени, хочу держать её за руку, хочу объявить всему миру, что она моя… — ты поворачиваешься к другу, ища поддержки. — Ты понимаешь?! — Я понимаю, — он с грустью смотрит на тебя и тень ложится на его прекрасное лицо: — Твоя мать не одобрит это, — словно приговор Итык озвучивает свои мысли. — Да! — ты хватаешься за голову и снова разворачиваешься к окну, несколько минут проходят в молчании. Пока ты вновь не начинаешь говорить: — Юна говорит, что справится, — начинаешь ты, решив ничего больше не скрывать. Ты уверен в Итыке, даже под пытками он не выдаст твой секрет. — Она тоже хочет нормальной жизни и нормальных отношений, но оставила выбор за мной, сказала что все вытерпит ради меня..., — ты горько усмехаешься, вспоминая вашу последнюю ссору и её решение довериться тебе. —...Она сильная и независимая женщина, она сделала себя сама, у нее много поклонников, ее любят люди, — ты до сих пор не можешь понять, что она нашла в тебе. — Но она из бедной семьи, ее родители держали лавку в Каннаме, пока она не добилась успеха в шоубизнесе. — Ты закрываешь глаза и прислоняешься лбом к холодному стеклу. — Я хочу понять как поведёт себя моя мать, узнав, что я влюблён в женщину ниже себя по статусу. Я хочу понять достаточно ли я силён, чтобы противостоять ей… — тихо говоришь ты, а затем почти шепотом добавляешь: — Но я не могу рисковать Юной. Какое-то время Итык, сидит неподвижно, явно пытаясь осознать смысл сказанного тобой, затем он резко вскакивает с дивана, одним рывком разворачивает тебя к себе и впечатывает в стекло. Не смотря на ваше различие в росте, он выглядит довольно устрашающе: — И ты решил рискнуть Кирой?! — почти шипит он сквозь зубы. — Ты в своём уме?***
В тот вечер Итык долго пытался вразумить тебя, но ты был непреклонен. Ты словно помешался на этой идее. Вспоминая это сейчас, тебя мучает ещё один вопрос: — Почему ты тогда сразу не рассказал всё Кире? — ты смотришь в глаза другу через зеркало. — Я хотел ей рассказать, я даже пришёл с ней поговорить, но не смог… — Итык устало протер глаза. — Ты её первая любовь, мне просто духу не хватило разрушить эти чувства… я просто не смог, — он сделал большой глоток из своей бутылки. — Я понадеялся, что она никогда не узнает. Что будет думать, что твоя мать стала причиной её неудачи. И мы сможем как и раньше… — он осёкся и ничего больше не сказал. А в твоей голове зазвенели слова: «первая любовь», «разрушить чувства», «сможем как раньше»… Больше не будет как раньше, она теперь не ходит на ваши вечеринки и не устраивает алкобатлы с Ынхеком; она больше не сопровождает Донхэ везде, где ему заблагорассудится, охраняя его от неприятностей, которые он непременно находит; не ходит с Реуком по магазинам; не обсуждает книги и музыку с Кюхеном и не ест вкусняшки Шиндона. Ёе смех больше не звучит в коридоре или в студии, и она больше не дрессирует персонал в агентстве, вместо неё какой-то угрюмый солдафон сомнительной квалификации. И во всём этом виноват только ты…***
— Директор Пак, — ты видишь как директор быстро пересекает холл агентства и нервно нажимает кнопку лифта, он не слышит тебя. — О, господин Шивон, ваша мать в кабинете директора, — вежливо окликает тебя девушка с ресепшена, когда ты проходишь мимо. — Вы ведь её ищете? Я правда сказала ей, что вы сегодня не появитесь. Извините, — она смущается и опускает глаза, ты привык к такой реакции на свою персону. Что твоя мать забыла здесь? Ты разворачиваешься к ресепшену: — Нет, я ищу Киру, она должна была сопровождать Донхэ на шоу, но не появилась, — ты улыбаешься самой широкой улыбкой, подходя ближе: Это на неё не похоже, и Донхэ развел панику. — Вы её не видели? Когда ты подошел, глаза девушки засияли ярче солнца: — Я не видела, но попробую навести справки, — быстро заявляет она, а ты уверен, что она сделает всё, чтобы отыскать вашего бодигарда. — Окей, спасибо Вам, — снова улыбаешься ты. — А я пока пойду поздороваюсь с мамой, — ты подмигиваешь и уходишь со жгучим желанием понять, что тут происходит. Ты поднимаешься на директорский этаж и уже из коридора слышишь крики своей матери: — Куда вы смотрели, господин Пак? Как могли такое допустить?! Чтобы мой сын увлекся этой вертихвосткой! Я просила вас позаботиться об этом! Ты подходишь ближе и понимаешь, что дверь в кабинет приоткрыта и Пак стоит прямо за ней. Твоя мать даже не дала бедняге зайти, начав орать на него с порога. Ты тихонечко подходишь к двери прислушиваясь, стараясь разобрать, что там Пак мямлит в ответ: — Но, госпожа, я сделал все что мог. Кира… она не тот человек, чтобы… — дальше фразу ты не расслышал. — Я не желаю ничего больше слушать, я лишь пришла сообщить, что вы должны подыскать ей замену, она больше не вернется, — безапелляционно заявляет госпожа, а у тебя внутри все опускается, ты знаешь этот тон, твоя мать что-то сотворила и ты даже боишься предположить, что именно. — Хорошо, госпожа, — бубнит Пак. — Мы вернём ей документы и рассчитаем, как только она придёт. — Ты что, не слышал меня?! — лицо твоей матери наверняка уже покраснело. — Она не вернётся! — Но госпожа, — словно скулит Пак. — Чтобы работать в Корее ей нужно забрать документы. — Она больше не будет работать в Корее, — слегка успокоившись, заявляет твоя мать. — Ноги её больше в Корее не будет. Я об этом позаботилась. Осознание того, что ты натворил обрушивается на тебя с невероятной скоростью. Ты отлипаешь от двери кабинета и стремительно мчишься в холл, надо немедленно найти Киру. Как только двери лифта открываются на первом этаже, ты понимаешь: что-то не так. К тебе уже бежит девушка секретарь: — Господин Шивон, Кира нашлась, — она делает небольшую паузу, на её лице явно читается беспокойство. — Только, что позвонили, её машина попала в аварию на Кольцевой автостраде, ведущей в аэропорт, сразу после моста через реку Хан. Это произошло только что, нам позвонили сразу после скорой! — всё внутри тебя холодеет. «Это я во всём виноват» — эта мысль настигает тебя, когда ты уже садишься в машину. «Вот бы с ней всё было в порядке…» Как только ты проехал мост Гимпо, то сразу заметил впереди маячки машин аварийных служб. Из-за аварии уже образовалась пробка, поэтому ты просто свернул вправо и бросив машину и помчался вперед. В голове вертелась только одна мысль, только бы она была жива. Ряд машин, следуя расставленным конусам, постепенно съехал в левую сторону, и теперь тебе стали видны последствия аварии: основной обзор тебе заслоняла машина скорой помощи, стоявшая первой на твоём пути, но сбоку ты уже мог различить покорёженный седан с номерами вашего агентства, в нём не было ни одного целого стекла, а подушки безопасности словно сдутые шарики белели среди осколков стекла и покорёженного металла. В твоем сознании стали мелькать картины давно забытого прошлого: мигалки, кареты скорой, осколки под ногами. Ты уже был в такой ситуации, тогда пострадали твои друзья, мемберы твоей группы… а сейчас Кира… Ты пытаешься заставить себя двигаться, но ноги не слушаются, словно проросли в асфальт… Прошло 12 лет, а последствия той катастрофы всё также яркими вспышками терроризируют твоё сознание. Но чувство страха за Киру сейчас куда сильнее. Ты заставляешь себя двинуться дальше. Ты снова бежишь вперёд, что было сил. Вот наконец ты обежал карету скорой помощи и встал, как вкопанный. На площадке было полно медиков, которые суетились рядом с двумя незнакомыми тебе парнями, третьего уже грузили на носилках в скорую. Команда аварийной службы делала замеры и убирала последствия ДТП с дорожного полотна. Кто-то слева от тебя вызывал эвакуатор. А посреди всего этого хаоса стояла Кира, сильно потрёпанная, грязная и поцарапанная, она стояла рядом с полицейским дорожных служб и... орала на него. Ты выдохнул, схватившись о кузов рядом стоящей скорой, неожиданно нахлынувшие чувства облегчения и благодарности чуть не свалили тебя с ног. «Господи, спасибо! Спасибо, что с ней все в порядке!» Ты быстрым шагом направился к причине своих волнений: вот она замечает тебя и замолкает, а её глаза округляются от удивления, а вот она уже в твоих объятьях такая теплая и живая. Она замирает и вы несколько минут стоите неподвижно, ты слышишь, как неудержимо быстро бьётся её сердце. Затем она мягко отстраняется, и ты замечаешь краску смущения на её чумазом лице. — Шивон, ты совсем сдурел?! — тихо бубнит она, призывая тебя к порядку. — Что ты здесь делаешь? — Это я хочу спросить, что ты здесь делаешь? — ты делаешь знак офицеру, что он может идти, что тот с удовольствием и делает. Ты широко улыбаешься, зная, как Кира не любит местную полицию, сейчас ты наверное спас его. — Ты должна была быть с Донхэ! — ты показушно возмущаешься, продолжая осматривать её на предмет наличия серьёзных ран и ушибов. — Со мной всё в порядке, — спешит успокоить она, замечая твой взгляд. — Всего пара царапин, — она неловко утирает лицо рукавом. — Ну, всё равно поехали в больницу, моя машина стоит чуть дальше к реке, — ты машешь рукой в направлении моста. — Поехали скорее! — ты берёшь её за руку и тянешь. — Я не могу, — она слегка упирается, но всё же семенит за тобой. — Послушай, мне надо дать показания, эти уроды не должны уйти безнаказанными, а этим тюленям я не доверяю, — она кивает в сторону «спасенного» тобой служителя порядка. — Что? Какие показания? — ты притормаживаешь, стараясь уловить суть её слов. — Ну, меня похитили, представляешь? Посреди белого дня запихали в машину. Я не стала особо брыкаться, пока мы были в черте города, чтобы случайно не задеть прохожих. А тут идеальное место: ограничение по скорости из-за моста, мало машин и нет пешеходов, — будничным тоном начала рассказывать она, словно разъясняла пример по математике. — Так ты сама эту аварию устроила?! — ты ошарашено переводишь взгляд с неё на искорежённый автомобиль. — Ну, да, — так же спокойно отвечает она. — А что мне было делать? Ждать, когда меня эти извращенцы в лес увезут? — она возмущенно смотрит на тебя, ища поддержки правильности своих действий. Она слишком мало жила в Сеуле и слишком плохо ориентировалась в нём, чтобы понять что ни в какие леса эта дорога не ведёт, но она точно ведёт в аэропорт просто длинным путём, так ездят только местные, чтобы избежать пробок. «Ноги её больше не будет в Корее!» — вспоминаешь ты, подслушанные слова своей матери. Киру везли в аэропорт! Сегодняшнее заявление твоей матери, похищение, аэропорт, — наконец пазл складывается у тебя в голове. Ты в негодовании закрываешь глаза, поджимаешь губы и только сильнее сжимаешь её руку. — Да-да, ты такая молодец, — ты слегка ерошишь ей волосы. Видишь, как она снова замирает от твоей неожиданной ласки и улыбается так широко, словно ни в какой аварии она и не была. Чёрт, тебе нужно прекратить всё это немедленно. Ты никогда не простишь себе, если из-за тебя с ней что-то случится… — Подождут твои извращенцы, я прослежу, чтобы они от тебя никуда не делись, пока мы тебя немного подлатаем, — ты снова тянешь её в сторону своей машины и она покорно идёт за тобой, крепко держа тебя за руку.***
Ты уже с трудом соображаешь, когда Итык вдруг задает тебе вопрос: — Что тогда произошло? Почему ты не довёл дело до конца? Ты закрываешь глаза, чтобы комната перестала кружиться перед глазами и ты смог сосредоточиться на рассказе: — После того случая с аварией, я не мог больше лгать самому себе. Я не мог больше рисковать Кирой. У меня в конце концов проснулась совесть… Я тогда после больницы направился прямиком в резиденцию родителей…***
Ты находишь свою мать в кабинете, врываясь в него без стука. Она ошарашено поднимает на тебя глаза: — Это сделала ты?! — по дороге сюда ты успел изрядно себя накрутить. В больнице выяснилось, что у Киры треснуло пару рёбер от сильного удара, и хоть остаться в больнице она отказалась, ты понимаешь что это не шутки, что всё могло закончиться гораздо серьезней. — Как далеко ты можешь зайти?! — ты просто орёшь на мать. Она лишь снимает очки и устало потирает глаза: — Я зайду так далеко, как потребуется, — спокойно говорит она, глядя тебе в лицо. — Я не позволю этой девке крутиться рядом с тобой. Она тебе не пара, — она встаёт с кресла, подходит и берёт тебя за руки. — Одумайся сынок, что ты нашел в этой нищебродке, у неё даже родителей нет. — Да, как ты так можешь?! — твоему возмущению нет предела. — Ты человек вообще?! Мама! Она ведь могла погибнуть! — ты выдёргиваешь руки из её ладоней и с ужасом смотришь на неё. Она глубоко вздыхает и возвращается обратно в кресло. — Боже, я не собиралась её убивать, — она презрительно поджимает губы. — Лишь выслать из страны. Кто же знал, что эта сумасшедшая полезет с кулаками на трёх мужиков? — она с досадой отворачивается к окну, давая понять, что разговор окончен. Но ты не закончил, ты больше не намерен терпеть сумасбродство своей матери: — Я не буду с этим мириться! — ты говоришь это громко и четко. — Я просто больше не могу! Ты слышишь меня?! — твой крик заставляет её снова повернуться к тебе. — Не могу! Я откажусь от всего! От всего, что ты олицетворяешь… понимаешь, — тебя колотит нервная дрожь. Ты любишь свою семью и мать, она многое для тебя сделала и потому эти слова даются тебе с трудом, но твоё терпение лопнуло. — Я откажусь от В-С-Е-Г-О! — уже тише добавляешь ты, твердо глядя ей в глаза, ты видишь как в них закипает гнев. — Ты готов отказаться от семьи ради какой-то девки?! — взрывается твоя мать. — Вам никогда не быть вместе! Ты слышишь меня?! Я никогда этого не позволю!***
— Я тогда просто ушёл, а через пару недель узнал, что Киру передают в аренду в БигХит, мне даже не нужно было уточнять у Пака. Я точно знал откуда ветер дует, — заканчиваешь своё повествование ты. Ты смотришь на Итыка через отражение в зеркале. — Тогда-то ты и ушел из дома, — он понимающе смотрит тебе в глаза. — Я больше не мог мириться с этим. Я взрослый мужик, я многого добился сам и больше не могу быть марионеткой в руках своей матери, — ты поднимаешь бутылку, и салютуя ей отражению в зеркале делаешь ещёе один глоток. — Ещё ничего не кончено, я всё ещё не готов рассказать о Юне, но я больше не буду мириться, я буду бороться за своё счастье… — ты упрямо поджимаешь губы. — Юна сейчас поддерживает меня, — ты улыбаешься, вспоминая любимую. — Конечно, я рассказал ей, что натворил… она была в ярости. Сказала, что я осёл… — улыбка сходит с твоего лица, тогда вы сильно поссорились. — А как так получилось, что Кира обо всём узнала? — Итык задает вопрос о последнем кусочке пазла, который не даёт ему покоя. — Это была роковая случайность, в тот день она искала меня, чтобы поговорить о её переводе Big Hit, и видимо заметила как я сажусь в машину. Не знаю, почему она решила последовать за мной. Но тогда, мы должны были встретиться с Юной на смотровой площадке горы Бугаксан. Когда я подъехал, Юна уже ждала меня. Мы пробыли вместе не очень долго, она торопилась домой. Мы попрощались и Юна уехала, а я немного подождав, уже тоже собирался сесть в машину, когда увидел её… — ты поворачиваешься к другу лицом, чтобы рассказать, как прошёл самый ужасный разговор в твоей жизни.***
Ты берёшься за ручку двери своего автомобиля, когда краем глаза замечаешь какое-то движение сбоку от себя. В ужасе ты резко поднимаешь голову, ожидая увидеть какого-нибудь ушлого папарацци, но тот кого ты видишь ввергает тебя в ещё больший ужас: Кира стоит в нескольких метрах от тебя. — Тебе нужно быть осторожнее в своих тайных побегах… — на последних словах она спускается почти до шёпота. — В смысле? — ты натягиваешь улыбку пошире, пытаясь блефовать, в надежде на то, что она видела не всё. — Попадёшься – будет скандал, — она тоже тебе улыбается, но как-то вымученно. А ты застываешь на месте от осознания того, что она всё знает. Улыбка сама сползает с лица… — Ты всё видела?! — волнение накрывает тебя с головой. — А ты наивно предполагал, что я не догадаюсь? Внезапные дела, странные опоздания, невнятные отговорки, постоянные переписки с кем-то… — она поджимает губы, твоя актерская игра её не удовлетворила. — Я всё никак не могла понять, что происходит, но сейчас всё встало на свои места, — она смотрит на тебя взглядом, в котором сквозит презрение… презрение и обида. Твою грудь словно в тисках сжимает чувство вины, ты обходишь машину, чтобы подойти к ней поближе. Она лишь жестом останавливает тебя: — Я такая идиотка, никак не могла понять, почему твоя мать так до меня докопалась? Чем же я отличаюсь от других дурочек, которые штабелями падают к твоим ногам?! Ооо! Сколько я тогда выслушала от неё! И стерпела… — она сжимает ладони в кулаки. — А это странное похищение?! Боже, да она поистине дьявол! — ты смотришь на неё: в лицо своего друга, и понимаешь, что безвозвратно потерял её доверие и уважение… её глаза полны гнева и обиды: — Скажи мне, почему мой лучший друг, чтоб тебя! Внезапно решил заметить мои чувства, которые с такой легкостью игнорировал так долго…? — она вбивает в тебя фразы словно клинья. — Меня подставить было удобнее всего, да? Ты ничем… — она задохнулась от потока эмоций. — Ты никем не рисковал! А я действительно дура, — она прикрывает глаза и слегка сгинается. Ей больно… а тебе и сказать нечего. Всё так, как она говорит. — А знаешь, что чёрт возьми, самое поганое? Я тебя защищала, доблестно принимала все колкости, все едкие фразы и пересуды, и надеялась, что ты не узнаешь! Всё что угодно лишь бы лишний раз не расстроить тебя… а ты мало того, что знал, так ещё и всячески потакал сумасбродству своей мамаши… — она тяжело дышит, а ты стоишь не в силах пошевелиться. Кира тяжело вздыхает, на её губах появляется презрительная улыбка: — А она ничего: милая, изящная, наверняка сущий ангел… — девушка шипит последние слова, а тебя аж дёргает. — Да и чёрт с ней-то! Как это говориться? Размножайтесь! — она пару секунд подбирает слова, а потом вскрикивает: — Ты гребаный эгоист! А как же ребята?! Они то в курсе? Ты сегодня смотрел как мы прощались! И молчал! Серьёзно? — очередная фраза – пощёчина выбивает из тебя дух. — Давай-ка посчитаем, я за один день потеряла… работу, друзей, лучшего друга и первую любовь… А что потерял ты, Ши? — чтобы ты сейчас не сказал, ничто уже не исправит того, что ты натворил. — Думаю, я сполна заплатила за твою помощь… Ты действительно вытащил меня из дерьма два года назад… — она закрывает глаза, смиряясь с происходящим. — Так что теперь мы квиты, Чхве. Всё оплачено… — она делает взмах рукой, словно подводя черту. — Не называй это так… — выдавливаешь из себя ты. — А как мне это называть? Ты использовал меня, и я должна назвать ЭТО дружбой? Нет, уж. Это слишком жестоко… Хватит с меня, — девушка разворачивается, чтоб уйти… — Я люблю её… — тихо шепчешь ты. Девушка оборачивается на твои слова, она не расслышала. — Кир, я люблю её, — ты смотришь ей в глаза, в жгучем желании объяснить… оправдаться. — По настоящему люблю… — Кира меняется в лице, ты видишь как твои слова отзываются болью в её глазах, а руки сжимаются в кулаки. — Я рада… — тихо выдает она. — Я рада, что хоть кого-то ты любишь по настоящему, — от этого сдавленного шепота у тебя мурашки бегут по всему телу.