Поворот, или Пока ты спал

*** Если быть точным, то за Ильве инструкцию под диктовку писал Гроностай, поскольку сам медик сделать это оказался не в состоянии, - руки плохо слушались и неудержимо дрожали. Угрюмый Ильве с горечью смотрел, как в его доме без тени смущения хозяйничают чужаки, но весь невеликий запас сил выплеснулся в лаборатории, а на смену бурному всплеску чувств пришла глубочайшая апатия и вялое безразличие. Хотелось просто лечь где-нибудь, закрыть глаза и больше ничего не видеть и не слышать. Однако было очевидно, что в покое его не оставят еще долго. - Что нужно собирать? – спросил седой скоя*таэль, присев перед измученным эльфом на корточки и заглядывая ему в лицо снизу вверх. - Все, что не разбито, - равнодушно уронил Ильве, отворачиваясь. – Там теперь даже сбор от кашля не заваришь… Несколько секунд хмурый Гроностай озабоченно разглядывал привалившегося к стене измочаленного, заморенного эльфа, потом резко тряхнул головой и поднялся. Какие приказы он отдавал вполголоса на Старшей речи своим подручным, Ильве не разобрал, да не очень-то и старался, но «белки» без лишних вопросов скрылись в задней половине дома. Должно быть, они действительно направились обратно в разгромленную лабораторию собирать уцелевшее, а Гроностай повозился немного в кухне и вернулся к скрючившемуся на козетке медику. - Лекарства, медикаменты, инструменты брать надо? - Сумка с инструментами в моей комнате, и она всегда сложена на случай срочной необходимости, - безжизненно отозвался Ильве, выпрямляясь. – Остальное сейчас посмотрю. Скоя*таэль заколебался: - Может быть, лучше просто назовешь, что и где взять? Или мне помочь тебе подняться наверх? Тебе же еще переодеться нужно… и умыться не помешает. Смотри, я поставил согреться немного воды, так может, посидишь у огня? Поешь заодно, а одежду и что-нибудь укрепляющее я принесу, что скажешь… - Не смейте! – мгновенно взвился Ильве. – Вы, бандюги, не смейте шарить по моим вещам! Я пока еще не покойник и это мой дом! Не смейте здесь распоряжаться! Я сам со всем справлюсь! От одной мысли, что этот самоуверенный мерзавец станет копаться в его гардеробе, в том числе исподних белье и сорочках, щепетильного в таких вопросах врача аж затошнило, а на скулах проступили яркие пятна румянца – то ли гнева, то ли стыда. Даже слабость немного отступила, он решительно встал, отвергнув протянутую руку, и довольно твердо двинулся к лестнице на второй этаж. Гроностай со вздохом пожал плечами и терпеливо пошел за ним следом: мальчишка может кричать что угодно, однако никакие претензии и оскорбления не способны были отменить тот факт, что на ногах он держится весьма скверно. Не хватало еще, чтобы Василек опять споткнулся или оступился, - того и гляди, сломает себе что-нибудь, вместо того, чтобы заниматься лечением Иорвета! Ну а что до ругани, - так вряд ли кто-то в его положении стал бы лучиться благодушием, пусть это и чревато лишними осложнениями. Ведь не только Роше может исчерпать невеликий запас своей доброжелательности, но и рядовые «белки» уже прочно настроены против оседлого сородича и выпадов ему не спустят ни в коем разе. Краем глаза заметив появившегося из подвала Нейла, Гроностай коротким жестом показал ему, чтобы не вмешивался и не мешал налаживать взаимодействие. Жизненный опыт подсказывал немолодому скоя*таэлю, что командами здесь уже мало чего добьешься, а вот действуя вежливо и нежно, вернее удастся настроить потерпевшего весомый урон и безвинно обиженного Асплена на продуктивную работу, так что с капризным врачебным дарованием он разберется сам. Тем временем «дарование» все-таки не упал, хотя полностью выдохся уже на пятой или шестой ступеньке, и наверх буквально вполз по перилам, скрипя зубами от боли. Честно признаться, - нещадно, до искр перед глазами, болело у Ильве все, включая обломанные под корень ногти, ресницы на воспаленных веках и даже грязные волосы там, откуда они росли. Однако приходилось смириться с тем, что обезболивающее ему не светит: в таком состоянии его попросту вырубит от самой минимальной дозы, а впереди предстояла работа, которую нельзя было провалить. Оттого стоило озаботиться именно что указанными укрепляющими и тонизирующими средствами, а для всего прочего придется обойтись обычными фиксирующими повязками и мазью для местного применения... – кое-как переведя дыхание, Ильве принялся отпирать шкафы. На втором этаже было всего две комнаты - для брата и сестры соответственно, - а остальное пространство занимали шкафчики с книгами, медицинским инвентарем и препаратами, куда и полез замученный медик, целеустремленно не обращая внимания на маячившего за спиной скоя*таэля. Он снова выдохся до полуобморочного изнеможения, хотя старался никак не подавать вида перед одним из э т и х разбойников, к тому же его слегка успокоило, что здесь, похоже, никто из посторонних не рылся. Привычный порядок почти не был нарушен, потому не вызывало сомнений, что последней сюда могла заглядывать только Ориэль… И от этого вдруг остро кольнуло в сердце. Нет, конечно же, не от понимания, что ей совершенно точно ничего дурного не сделали, - все выглядело настолько привычно, будто сестра обыденно и заурядно собрала посылку для очередного пациента и ушла отнести ее по назначению. В принципе так оно и было, вот только сейчас это почему-то ощущалось сродни предательству. Предательству тем более страшному, что она сама, по своей воле, ушла в самое средоточие того, от чего он хотел ее защитить! - уткнувшись лбом в травленное стекло дверцы, Ильве едва смог задавить истерический смех, отчего на глазах снова выступили слезы. – О да! Полюбить – так королеву, проиграть – так миллион! Если уж связываться с «белками», так с вергенским мясником Иорветом, а если с людьми – так сразу с Темерским Псом, к чему мелочиться! Милосердная Мелитэле, как же им вырваться теперь из этой ловушки живыми?! - Ильве, - его окликнули очень мягко и очень вовремя, выводя измученного морально и физически эльфа из охватившего его ступора, - ты позволишь так к себе обращаться? - Обращайтесь как хотите, - огрызнулся Ильве, по-прежнему избегая смотреть на настырного скоя*таэля. - Так вот, Ильве, - Гроностай и бровью не повел в ответ на грубый выпад, - я вижу, что к «белкам» ты питаешь чувства, далекие от симпатии, и вполне понимаю твое ярое негодование от бесцеремонного вмешательства в твою жизнь… На эти слова медик язвительно фыркнул, однако старший эльф даже не запнувшись продолжил чуть прохладно, хотя все так же спокойно и деликатно: - Тем не менее, ты не можешь не признать, что сейчас перед нами поставлена определенная задача, важнейшая часть которой лежит на тебе. Поэтому давай на время отложим в сторону все претензии и принципиальные разногласия и сосредоточимся на порученном задании. Чем быстрее и качественнее мы эту задачу выполним, тем всем будет лучше. Я говорю «мы», потому что мое дело в данный момент – оказывать тебе всяческую помощь и содействие. Помощь тебе самым очевидным образом нужна, и нет ничего постыдного в том, чтобы ее принять. В том виде, какой ты сочтешь разумным и допустимым для себя. Позволь, например, я подержу медикаменты, которые ты хотел достать, и отнесу их туда, куда ты укажешь? Ильве враждебно молчал, все его существо восставало против того, чтобы хоть в чем-то согласиться с проклятым лесным выродком, но во-первых, приходилось признать, что тот абсолютно прав в своих рассуждениях, а во-вторых, - Ильве смертельно устал, в том числе от споров и противостояний. Да и хамить в ответ на в кои-то веки вполне вежливое, нормальное, к себе обращение – было бы как-то глупо, поэтому он ограничился компромиссом: показал нужные баночки и пузырьки, сухо попросив оставить их в спальне. Возражений и замечаний не последовало, Гроностай бесстрастно забрал все обозначенное и отнес в требуемую комнату. Озадаченно нахмурившись, он повертел в руках бинты, прежде чем положить те вместе с лекарствами на столик у окна, и бросил встревоженный взгляд на доковылявшего до порога спальни Ильве. Однако скоя*таэль мудро не стал провоцировать очередной бенефис гордости и упрямства расспросами. - Я принесу воду, - коротко заметил он, прихватив кувшин для умывания. В синих глазах молодого эльфа мелькнуло смешанное с облегчением удивление от подобной тактичности, Ильве неуверенно кивнул, пропуская мимо себя скоя*таэля. Вода – это хорошо, все-таки смыть с себя тюремную вонь было бы как нельзя кстати! Только к громадному сожалению, для этого нет ни возможности, ни времени, как ему напомнили, ну так хоть полотенцем оботрется… Не сдерживая больше стоны, на подгибающихся ногах эльф вдоль стеночки дохромал до резного стула с высокой спинкой, куда и рухнул кулем, чудом не заорав на весь дом от боли, вытягивая ноги. Спасибо привычкам, на столике всегда стоял графин с водой питьевой, поэтому не было нужды куда-то снова переться или кого-то о чем-то просить. Трясущимися руками Ильве щедро плеснул в стакан всего и побольше сразу из четырех флаконов с настойками и эликсирами, добавил туда воды до края и осушил в несколько глотков, тотчас зажав себе рот ладонью, чтобы сдержать рвотные позывы. Ядреная смесь обожгла поврежденное горло, начисто вышибла дух и выдавила из глаз потоки злых слез, зато по степени воздействия ее можно было сравнить с убойной дозой фисштеха, только без наркотического опьянения. Теперь сколько-то часов он вполне продержится, - Ильве с трудом отдышался, сел ровнее, взявшись за обычный спирт, и приступил к методичной обработке широких ран на распухших запястьях. Правда, спирт был с добавлением ивового экстракта, но на остроту ощущений это никак не влияло. Ильве сдавленно шипел сквозь зубы, упорно оттирая смоченным в спирте куском бинта грязную кровавую корку с рубцов и промокая выступающую сукровицу. И именно этот момент выбрал Гроностай, чтобы вернуться с полными ведром и кувшином. С непроницаемым лицом он оценил открывшуюся взгляду картину, затем без слов отлил немного воды в тазик и составил все емкости поближе к напряженно застывшему в кресле Ильве, чтобы тот мог легко дотянуться до них не вставая, переложил на стол оба полотенца и лишь после этого обтекаемо поинтересовался: - Ильве? - Спасибо, - неохотно выдавил из себя медик, бросив на него взгляд исподлобья. – Умыться я способен и сам. Одеться тоже. Помимо воли, в его тоне прозвучали ядовитые нотки, выдавая глубочайшую неприязнь к сородичу и отвращение к нынешней ситуации в целом. - Я понимаю, - без тени недовольства согласился Гроностай. Он убедился, что мальчик немного ожил и успокоился, во всяком случае падать в обморок совсем не собирается, а заодно перестал истерить по поводу каждого вздоха в свою сторону, так что и впрямь справится самостоятельно. Настаивать на дальнейшей помощи даже не пришло в голову скоя*таэлю, тем более что гордость Гроностай считал чем-то естественным и безусловно заслуживающим уважения. Даже похвальным, если она не переходит в нечто неудобосказуемое и опасное. Ильве же, по его мнению, всего лишь держал дистанцию, - понятно же, что юноша не может не злиться на то, что в их упорядоченный мирок вторглись чужаки и топчутся по родному. А от ссадин на запястьях еще никто не умирал.