[Иван Подковов]
Главрог избивал суповара за то, что вчера тот добавил в еду пару или пару десятков эквестрийцев — это сейчас Винс узнаёт. Мы всем табуном молча пытались выдавить из себя отвращение, хотя не ели так вкусно с конца прошлой войны, а это почти пять лет назад было. Я вот до сих пор помню вкус еды из заморских железных банок. Бедный Никита стал жертвой приёмов какого-то хуфдзё и гвоздодёра. И вновь к счастью, гвоздодёр не сломался, всё-таки нужно чем-то снимать подковы. — Хорошо, я вчера приготовил двадцать трёх селестийцев, — признался суповар. — Ты хоть понимаешь, что ты сделал? — выколотил копытом раскаяние Костылёв. — Прости меня за еду, а ещё за главрога, а ещё за завтра, — сказал замученный повар, которого искалечили до состояния, которое лучше не описывать. — Так-то лучше, — единорог прижал Никиту к земле — никому ни слова об этом. А ещё вы должны установить шесты, которые доставили сегодня утром, на границе. — Ах! — выдохнули все.*** [Агент Поняшного Комиссариата Секретных Дел, Рыжий]
Враги повсюду — они на севере, на юге и даже у нас остались. Данилка
ПКСД — это бывший отдел S.M.I.L.E. в Северной Эквестрии. Теперь сведения о каждом жителе доступны коммунистической партии, даже царь не знал о том, что творит S.M.I.L.E. на территории СЭЦ. — Вот, например, — Обычов Обычный, рыжий земнопони, красная грива, жёлтые глаза. Знак отличия — верёвка. Является луноверцем… «Ой, почему я схватил самое первое досье обо мне же?» — убрал его назад в папку. Я часто пользуюсь этой информацией для себя, так как никто не запрещает. Недавно надо было поменять подкову, а один из лучших мастеров ушёл на фронт. Хорошо, что недалеко оказался. Сейчас я в Санкт-Петерсхуфе, ищу шпионов Селестии, хотя мы ими и являемся или Детей Звёзд, ну, это такие древние либералы, но вероятно, они вымерли, ведь последнего нашли ещё в 1093. В кабинет постучали. — Кто там? — насторожился я. — Открывай, начальник пришёл. — Товарищ Данилка, проходите! — маленько испугался я. За дверью, которую уже трудно было так назвать, раздался взрыв. Из дыма появился красный единорог. — Кхе-кхе… Простите, товарищ Рыжий, завтра установим вам новую дверь. Я хотел передать вам новое задание. Я, не раздумывая, вскрыл папку зубами и положил документы на стол — Читайте, только потом уничтожьте, — приказал он. Такая схема была введена ради борьбы со стенами, которые могли иметь уши. — Так точно, — я начал читать документ на северо-эквестрийской письменности, которую не используют уже более двадцати лет, из-за запрета, введённого ещё во времена эквестрификации, а мы наоборот начали, ведь сейчас её знают единицы, вероятно только мы. «Товарищ Неизвестный, вы должны обнаружить в Санкт-Петерсхуфе крупную пропажу снарядов, которые были отправлены сюда, но не были истрачены. От этих сведений зависит будущее нашей родины. За дело, товарищ. Информацию, которую вы получите, передайте лично товарищу Данилке, а лучше — передать под шифровкой.» — Когда мне приступать к обязанностям? — я поджёг документ свечкой. — Немедленно.*** [Иван Подковов]
На этой неделе мы мирно устанавливали новую границу. Рубили и пилили деревья, получившиеся шесты вставляли в землю. Гвардейцы наблюдали со своей территории из биноклей, не решаясь пересечь границу нового государства. У себя они ставили золотую колючую проволоку. Иронично, вроде мы от Эквестрии ускакали, но при этом Эквестрия не желает нашего возвращения. «Пусть они нас боятся», — говорит товарищ Костылёв. И так проходили дни, я менял подковы каждый день, до одного события… — Здравствуйте. Товарищ Иван Подковов? — спросил военный пегас-почтальон. — Да, я, где что подписать? — я подошёл, оставив на лавке мученика без одной подковы. — Вот здесь, — достал крылом лист бумаги. — А теперь, где моё письмо? — я отдал подписанный бланк. — Держи, — достал уже само письмо из сумки. На письме указан адрес: «Река Диурт, дивизия 4, палатка 357, Иван Подковов.» — Правильно. А почтальон, как вы, всегда доставляете нужные вещи? — поинтересовался я. — Талант, — улетел он. — А может, вы доделаете свою работу? — спросил ждущий последнюю подкову пони, когда пегас улетел. Я продолжил работу, а когда освободился, прочитал послание: «Товарищ Иван Подковов, с гордостью сообщаем вам, что вы можете вернуться в Принцессин, но перед тем, как начать вашу деятельность, вы должны прийти в министерство труда и получить наши указания в течение марта.P.S. Вы должны показать письмо секретарю.
— Я ухожу! — воскликнул я, а потом сказал очереди за подковами: — Можете уходить, я возвращаюсь в Принцессин. — Ах… — простонала очередь и они разошлись дальше ставить столбы, ведь оправдания отлынивания от работы больше не было. — Всем только и лениться, а другого и не надо! А кто границу охранять будет? — отругал уходящих и поскакал к главрогу. У палатки Винса встретил Светославовну. — Здравствуйте. Как вижу, вам тоже пришло письмо, — сказал я, увидев рядом с ней парящее письмо. — Привет, Иван — поздоровалась единорожка. — Заходим вместе и упрашиваем Винса нас отпустить, — предложил я. Костылёв писал отчёты телекинезом, как полагает рогатым. — Что вам двоим надо от меня? Сена нет, вчера кончилось, приказ сверху держаться как можно дольше и жить на свои, — сказал он, увидев нас. Мы передали ему письма. — Значит, советам нужны специалисты, а не армия. Хорошо, можете сегодня идти домой. Всё равно пони только задерживаете. А ещё заберите свои наборы пыток — выдал такие слова он, когда ознакомился с письмами. Мы, не ожидавшие такого ответа, быстро вышли из палатки. — Получается, мы свободны, — не показывал радости я. — Давай вместе пойдём, так будет безопаснее — предложила единорожка. — Хорошо, так и правда безопасно, а то селестийцы могут прятаться в лесах, — сказал я, после того, как подумал немного. Я собрался быстро: взял свои инструменты, а государственные подковы оставил. Напоследок пообедал изысканным блюдом из секретного ингредиента от нашего суповара. А секретный ингредиент — это мясо, вероятно понячье. Ждать Дарью пришлось долго. Стоять на улице холодно, вообще-то. А кобылки почему-то всегда задерживаются. — Я пришла! — единорожка, была одета в пуховик из шкур. «Бедные зайцы», — пожалел мысленно я, ведь он наверняка из зайцев, хоть я не разбираюсь в одежде. Главное — на один остров не попасть сегодня за это. — Значит, нам надо пройти через Северхольм, Коньзань, а потом будет Принцессин, а затем ты попадёшь в Заятск, — проговорил я, чтобы запомнить путь домой. — Хорошо, идём, — отозвалась она, и мы отправились в путь по старым каменным дорогам, с тяжелыми сумками на спинах.*** [Рыжий]
Санкт-Петерсхуф — большой город. Тёплый ветер дует с востока, поэтому здесь снег редко бывает, только этой зимой выпал. Много пони шагает по городу просто так, как будто войны и не было, а хотя может уже привыкли к этому, ведь при Александре всегда думали лишь о войне, идущей по всему миру. По городу ползут новые оружия — «броневозы», которые очень похожи на паровозы, только ползут по земле, а не по железным дорогам. Их даже ползком можно обогнать — будет быстрее, чем сидя внутри. Солдаты на нём играют в шахматы. Говорят, они ползут на фронт уже неделю, хотя броневоз рядом с фронтом и собрали. Но мне некогда любоваться, ведь нужно снаряды и оружие найти. Интересно, почему эта операция такая секретная? Вроде самая обычная, таких много. За час дошёл до любимого трактира моряков «Краллбар». Много существ из разных стран отдыхали здесь — пингвины из дальнего севера ели рыбу, грифоны из Республики Грифонов и Скайфолла играли в карты на деньги. Первые не могли нормально выехать из-за революции, а вторые как-то часто стали приплывать. Единственный пони здесь был старый трактирщик из далёкой страны, которую он называет Бакара, которая находится где-то восточнее бывшей Империи Грифонов рядом с какой-то Депонией и Нимбуссией; скорее всего он шутит, и прибыл он из Западной Эквестрии, ведь таких стран просто нет на карте. — Здраво, Рыжий, что снова привело тебя в моё скромное заведение? Чего желаешь? — поздоровался он. — Короче, мне нужна информация о каждом корабле, стоящем в городе. Когда, где и почему, кратко. А если не скажешь, то тебя сошлют на остров Азкабан! Знаешь, сколько пони и не только уже туда отправили? — пригрозил я, ударив стол копытом. Грифоны остановили игру. Один из них под шумок схватил все ставки и сбежал. — Эй, вы, республиканцы и торговцы! Будто никогда не видели, как пони переговариваются. А ещё всё ваше золото стащил вот тот грифон, — я указал на дверь, и грифоны бросились за ним. Кроме меня и трактирщика, остались четыре пингвина. Они улыбались и махали крыльями. — Хорошо, понял, — хозяин рассказал всё о кораблях, опасаясь самой страшной тюрьмы для пони и не-пони в Эквестрии. И так в течении нескольких скучных часов я изучал полученные сведения.*** [Иван Подковов, близ Северхольма]
Заснеженные леса, на удивление тёплая зима. Обычно приходилось надевать шапку, а сейчас грива не леденеет и без неё. — Будь проклята Селестия, ты могла бы делать такую погоду каждый год! Только когда мы от тебя избавились, твоё солнце начало нас греть. Значит, один пони прав, не ты управляешь солнцем, — подметил я, когда мы шли по каменной дороге. — Кто это говорил? — спросила Светославовна. — Тот кто говорит, что Эквус плоский, хотя существование гор говорит об обратном. — Я думаю, что виндиго виноваты в холоде, — заявила Дарья. — Ха-ха-ха, виндиго — это сказки, придуманные Селестией, чтобы нами было легче управлять и никто не мог восстать! — просмеялся я, используя слова того плоскомордого, и похоже она из-за этого обиделась. За десять минут мы дошли до Северхольма — маленького городка на холме. По пути видели земнопони-лесорубов с топорами. В городе строили дома для беженцев. На стенах висели плакаты: первый с принцессой Селестией, сидящей на земном пони, пегасе и единороге, и надписью: «Долой власть солнцезадой!», появившимся ещё год назад. И второй, где красовался Сталлион, показывающий правым копытом вперёд. На нём было написано: «За КПП, впёред к коммунизму!». Я таких ещё не видел — видимо, новый. На третьем — земная пони, в рубахе и штанах и большая надпись: «Каждому пони по одёжке!». Плакат в честь самого странного закона коммунистов. На уличной скамейке играл кто-то с гармошкой, а другой пони пел:Одна принцесса угнетала поней, Смеялась над нами она тысячи дней. Но смелый Синистер Селестию отругал, Перед тем как домой послал. Это ведь наше Посеверянье Врагов из винтовок отстреливаем с песней. Мы подняли клубничное знамя, Кто хочет пулю, пойди за нами.
Странная песня, но бывает и страннее, как говорится. Кто-то хотел показать нам прежнее жильё первого министра, Альтидии, до того, как она стала известной, но мы отказались, спеша в Коньзань, и продолжили путь по серокаменной дороге.*** [Рыжий, вечер]
Слежу из бинокля за кораблём Республики Грифонов, откуда они часто приезжают. Команда прохаживалась туда-сюда по причалу. К ним подошёл член Коммунистической Партии Пони, назначенный глава Санкт-Петерсхуфа — Крикет «Хряк» Чейфер. По бумагам земнопони, но выглядит как свинья, возможно из-за лысины. Я быстро подкрался и подумал, прячась за бочкой: «Если в пропаже снарядов виноват член партии, то понятно, что эти дела секретны» — Ещё одни грифоны пожаловали, хрю, грузите склад номер три на корабль, хрю, — он пошёл к складу вместе с грифонами. Они, как-будто слепые, не заметили меня, ведь я проскочил мимо их, поспешив в ПКСД. И так я там провёл полчаса, докладывая Данилке о то, что я увидел. — Я правильно понял, что многоуважаемый член партии замешан в пропаже оружия? — Данилка проявлял больше внимания к виду за окном, чем к разговору. — Так точно, — отдал честь ему. — Хорошо, продолжай следить, а теперь можешь быть свободен, — отправил он меня продолжать слежку.*** [Иван Подковов]
Коньзань — самый странный город в Северной Эквестрии, являясь единственным местом, где живут в мире яки и пони. Яков здесь действительно много: говорят, что местные жители больше удивляются, при виде единорогов и пегасов. Яки рубят лес и тащат огромные телеги брёвен в город, а земные пони строят из дерева новые дома. Ещё здесь живут гибриды — «поняки», которые выглядят как пушистые пони с рогами. Таких мало, относительно жителей СЭСР, так что это совсем другая история. — Покупайте пельмени, новый национальный продукт яков! Это вкусно, его сделали сами яки! — кричал на всю улицу як в цветастом наряде. — Что это? Тесто? Где вы тесто взяли в наши дни, як? — не поверил я, так как муку видел в последний раз пару лет назад — по двести битс за кружку. — Вы что, товарищ — это не тесто, это варёное тесто в мясе. А муку нам раздали день назад. — А мясо чьё? — спросила Дарья. — Рыбье из реки Северяна, — перепугался як. — А сколько стоит? — спросил я. — Один битс за штуку. — Ты не шутишь? Я таких низких цен не помню… — протянул я. — Яки не врут, а я як, — заверил продавец, но прохожая-единорог отвела голову от яка, намекая на обратное, а я как не доверяющий взглядам магов, решил купить. — Хорошо, одну беру, а то давно завтракала, — Светославовна достала из кармана монетку и передала яку. — Я тоже возьму один, — и я купил «пельмень», а продавец неописуемо обрадовался. Пельмени оказались съедобными, но тесто пугало, кто же нает что в наше время в тесто добавляют? Ещё мы посмотрели памятник Лилии, которая держала одноимённое оружие в копытах, направляя его в лежащего на спине грифона, что означало победу Северной Эквестрии над Ново-Грифонией. Памятник, установленный на народные деньги, обошёлся, как десять тысяч стогов сена (пару миллионов битсов золота на тот момент времени, сегодня это сумма равна двум с половиной Фезеры). Какие же цены были тогда низкими, не так, как ныне, а если честно я тоже скинул пару-тройку монет.*** [Историческая справка]
Танец грифончок пришёл в Северную Эквестрию в конце войны, когда попал в плен доброволец из Зафии, который изучал тактику войны против пони, чтобы использовать против Речной Коалиции. Солдаты под страхом смерти предложили ему потанцевать. Танец настолько понравился солдатам, что они отпустили грифона. Он вернулся на родину, где тактика и оружие современной окопной войны ещё не появилось. Коньзань — это город, построенный несколько веков назад яками, которых грифоны изгнали с родной земли. Якам разрешил поселиться здесь царь Михаил Добрый Кантерлотов. Со временем и пони пришли в город. Формально, до революции яки не были равноправны с пони — им запрещалось селиться в других местах. А самой Эквестрии у них вообще не было прав, как и у грифонов, и как в прочем у других рас. Броневозы — это одни из первых танков. Первые броневозы собрали из локомотивов, прикрепив к ним стальные листы, так как двигатель внутреннего сгорания ещё не распространился в Эквусе. Вооружены винтовками, скорость — 1-3 км/ч. Пик производства — сентябрь 1098 года. Использовались лишь для защиты Санкт-Петерсхуфа так, как были слишком медленными для атаки. Во время гражданской войны, они остановили наступление селестийцев по железной дороге. Затем развитие танкостроения замедлили до 1111 года. Их считали бесполезными и дорогими. Виндинго — это духи, приносящие мороз, когда много ссор и ненависти. Именно в день, когда их победили доселестийские пони, была создана Эквестрия.