старенькое по финалочке

Ночь... Как всегда только ночью в нем просыпалась непреодолимая ностальгия. Однокрылый стоял на краю высотного здания, наблюдая отсутствующим взглядом за суетящимся городом у его ног. Суета - вечная суета. Этот город никогда не спит. Он не видит снов, не умеет мечтать... Генезис тихо вздохнул. Его жизнь разрушена в угоду мечте. Но это лучше того, что было раньше. Он шел к своей цели, круша не только свою жизнь, но, как ураган, он вырвал из ее почвы и Анджила. По-другому не могло и быть - ведь они были братьями. Монстрами. - Анджил... - тихо позвал Генезис, будто надеясь услышать знакомый, до боли сердца, голос. Но ветер упрямо доносил лишь шумы города, голоса тысяч людей, вой сквозняков. Генезис сел на бордюр, опустив седую голову на грудь. Деградация окончательно измотала его. Боль съедала нутро, даже дышать было больно, - брат. Видел бы ты меня сейчас… Кашель свел горький смех. Рапсодос содрогался, пытаясь совладать с сильным приступом. Через минуту ему это удалось, он вновь выпрямил спину, как делал всегда. Но теперь в этом жесте читалось гордое, но явственное отчаяние, нахлынувшее именно в эту ночь. Значит, его больше нет. - Ты ушел. Хм… Ты никогда меня не бросал, - бормотал Генезис, надеясь, что Анджил стоит за спиной, слышит его, но, как обычно, хранит уверенное молчание. Он не был говорлив, как и Сефирот. – Анджил, мой единственный друг. Генезис покачал головой. Он улыбался, разглядывая руки на коленях. - Анджил-Анджил. Я помню. Я никогда не забуду нашу первую встречу, друг. Как ты посадил мне шишку, когда играл в мяч! - Генезис потер памятное место, вспоминая, - я сидел у ворот дома на траве, читал, а твой мяч угодил мне по лбу, да. Какой ты был веселый тогда, Анджи. Ты мог радоваться каждой травинке, тому, что на небе солнце. А еще помню, как ты таскал яблоки с фермерских яблонь! Хм… Теперь понимаю, почему ты не брал тех, которые приносил я, хотя я обижался, когда ты отказывался от них. Это было наше время, Анджил. Время, когда мы были беззаботными детьми. Но время вырастило нас, а жизнь искалечила и отдалила друг от друга. Знаешь, я всегда любил тебя. Ты не боялся быть собой, друг. А я боялся этого больше всего на свете. Боялся быть уличенным в своей провинциальности. Я ненавидел вас с Сефиротом за то, что вам было плевать на это. Генезис поднял глаза к небу. Он словно искал в нем знак, хоть какой-нибудь знак своего прощения. Впервые Рапсодос был искренен и не пытался оправдаться. Эта ночь стерла на некоторое время с его лица налет беспристрастности и манерности. В глазах отражалось немое раскаяние, боль и физическая и душевная съедала его. - Анджил, я знаю, что ты уже простил меня, но душа рвется на части, брат. – Генезис закрыл веки, прерывисто вздохнул, отчетливо вспоминая дорогой сердцу образ погибшего друга. - Я всегда буду просить прощения. С тобой умерла моя прежняя жизнь, а что впереди я не знаю. Порыв ветра ударил в лицо, голова закружилась. Мир медленно поплыл перед глазами и Генезис, качнувшись, едва не сорвался вниз. Что-то отбросило его назад, не дав упасть с большой высоты. Даже МАКО могло не помочь при такой степени деградации - Генезис запросто мог разбиться, упади он сейчас на плиту с небоскреба. Через несколько секунд сбитые мысли прояснились. На бордюр медленно спустилось белое перо...