Коварные божества

Лужа молниеносно расползалась по полу, и в том холодном отражении Сигюн видела свой очередной выговор. Зять вновь будет злиться и кричать. Она молча взяла тряпку и принялась вытирать пролитую воду. Что же поделаешь, если она сама в том виновна? Странно, как жизнь может полностью измениться в один миг. Казалось, будто еще вчера княгиня жила в баснословной роскоши и купалась в золоте, а теперь вытирала чужие полы. Но больше всего было обидно то, что о магии пришлось забыть. Глядя на всё со стороны, Сигюн понимала, что живет чужой жизнью. Жизнью безродной девки, у которой из всех талантов лишь мастерское владение половой тряпкой и швейной иглой, но не жизнью благородной девы. Если бы только не эти раны… то вряд ли бы она согласилась на это унижение. Тяжелый труд сильно сказывался на здоровье — ноги и руки болели, а после еще и начало тянуть спину и противно ныть внизу живота. Сигюн ощущала, что буквально разваливается на части. Целыми днями невыносимая жара изводила ее. Даже казалось, что силы покидали тело быстрее, когда Солнце светило ярче. И пока она занималась глубоким самобичеванием, в покои ворвался злой как тысяча ётунов лорд Гуннар, прожигая гневным взглядом всё вокруг. И даже могло показаться, что она сама могла сгореть в этой ненависти лишь в одно мгновение. — Ты! Ты! Проклятая! — заорал он, громко хлопнув дверью. — Так ты молчала? От неожиданности тряпка выпала из рук прямо в ту самую злополучную лужу, а брызги разлетелись в разные стороны. Что-то даже попало на лицо. Но та злоба и ярость, что въелись в лицо зятя, напугали ее до дрожи в коленях. Лорд Южных Земель подлетел к ней и, грубо схватив Сигюн за распущенные волосы, притянул к себе. Она даже не успела удивиться его прыткости и ловкости, и тому, что он даже передвигался без трости. Гуннар опустился возле нее и злобно фыркнул, а из его глаз сыпались искры. — Значит, невестка Всеотца? — Отпусти! — ванийка ухватилась за голову и вскрикнула от боли. — И когда ты собиралась поведать мне этот невероятный секрет? — гневно рявкнул мужчина. — Когда собиралась сказать, что асы охотятся за тобой? Яркое безумие взорвало его сознание на миллион острых осколков, которые впились в воспаленный разум. К огромному сожалению, он даже не понимал, что творит, потому что все мысли были заняты лишь безопасностью его детей. — Прекрати, мне больно! — взмолилась Сигюн. Подобного унижения она не испытывала уже давно. От жуткой ненависти болело всё тело, даже кончики пальцев, которыми она впивалась в его руку. Так обходился с ней лишь брат, но это было словно в другой жизни. — Отпусти меня! — Что еще ты скрываешь, бессовестная? — прошипел Гуннар на ухо. Странно, но вокруг снова никого не было, никого, кто бы оттащил грозного мужчину от обессиленной девушки. В какой-то момент ему просто надоело глупое молчание в ответ, и он со всей злости отшвырнул Сигюн куда подальше. — Мерзавка! Ты бесстыжая, ты дрянь! Расплескавшись по полу бесформенной кучей, она просто надеялась быстро умереть на этом самом месте, дабы вновь не оправдываться, но все надежды вдруг исчезли, когда тяжелые шаги возле головы вновь послышались. — Это неважно! Это всё неважно, просто поверь, — убеждала его княгиня, стыдливо рассматривая свои колени. — Неважно? — презрительно хмыкнул Гуннар. — Ты царевна Асгарда, у тебя есть не только дом, но и обязанности. А ты явилась ко мне, потому что… Он вдруг умолк. Умолк, потому что даже не знал истинных намерений Сигюн. Они оставались невероятной тайной для него. — Потому что мое место здесь! Из губ вана сорвался истерический, почти нервный смех. Мужчина смеялся с собственной глупости и наивности. Как он только додумался пустить в свой дом подлую обманщицу и гнусную предательницу. — Супруга младшего царевича Асгарда драит мои полы, кто бы мог подумать! — Кто тебе сказал? Поджав губы от злости, Гуннар просто отвернулся от нее. К ней он испытывал лишь отвращение. — Сама царица Девяти миров прислала письмо. Кажется, она в глубоком отчаянии, учитывая, что сегодня состоится коронация старшего царевича. Раздосадовавшись, Сигюн медленно приходила в себя. Неужели она всё пропустила? Или это время так быстро бежит. Должно быть, Локи и вовсе в ярости, ведь лишь для него этот праздник был настоящей пыткой. — Даже это ничего не меняет! Как ты не поймешь? Покуда Девятью мирами управляет Всеотец, Асгарду глубоко плевать жива я или нет! Плевать, где я и с кем! Это очень простая истина, вбей себе ее в голову. Глаза мужчины сверкнули каким-то злым огнем, тем самым, который Сигюн так часто видела в глазах своего супруга… Это пламя ее безумно пугало, ведь в огне Сигюн видела свою погибель и не зря боялась его. — Ты понесла от него? Понесла от мальчишки? Отвечай! Из Асгарда ты сбежала с плодом в чреве? На одно безумное мгновение ей показалось, что он просто издевается над ней… что он желает увидеть ее смерть. Разумеется, зять до ужаса волновался за своих детей, и эта беременность грозила бы ему казнью, ведь он умудрился приютить не просто девку с улицы, а невестку самого Одина. — Нет! — смело ответила она и наконец нашла в себе силы, чтобы подняться с колен. Внутри творилось такое, что могло испугать даже самого Одина Всеотца. Сердце не просто выпрыгивало из груди, оно будто было вне ее тела. Сигюн ощущала такую безнадежность, такую пустоту… Как будто она тонула и не было никого, чтобы спасти… — Как я могу верить тебе? Такое ощущение, что ты не говорила искренне с тех самых пор как ступила на эту землю. — Меня с Асгардом ничего не связывает! И даже младший царевич! — взмолилась Сигюн. Наблюдая, как с огромным безразличием и ненавистью от нее отворачивается почти родной человек, она ощутила прилив отвращения к самой себе. Гуннар ей не верил. И больше никогда не поверит, ведь был мудрым человеком. А мудрые люди никогда не совершают одни и те же ошибки дважды. — Уберись тут и проваливай к себе. Не желаю тебя видеть. Слезы сами подступили к глазам, когда дверь за ним громко захлопнулась. Она осталась наедине с собой и огромной лужей на полу, которую так и не убрала. Дабы больше не злить родственника, Сигюн выбежала на улицу, трусливо оглядываясь по сторонам, ведь тело всё еще дрожало, а ноги подкашивались. Резкий запах благовоний ударил в нос, отчего к горлу подошла тошнота. К огромному удивлению, она не чувствовала себя в Ванахейме сильнее и могущественнее, чем в Асгарде. Казалось, что всё осталось по-прежнему… Должно быть, случилось это из-за ее происхождения, ведь Сигюн в некотором роде была полукровкой, ребенком Асгарда и Ванахейма, детищем двух миров. Стало быть, поэтому и чувствовала себя одинаково в этих царствах. Если бы воздух здесь был чище, ей бы не понадобилось сколько времени, чтобы отдышаться и прийти в себя. Согнувшись пополам, ванийка еле удержалась, дабы не расплакаться на весь юг. От досады и отчаяния она прикусила ладонь, дабы сдержать свои жалкие рыдания в себе. — Лорелей, принеси воды! — послышалось откуда-то из глубины дома. И Сигюн сразу же узнала голос требовательной поварихи, которая не сводила с нее глаз в последнее время. Грозная как туча Марла была ее личным надзирателем, и пристально следила, чтобы девица не отлынивала от работы. — Сейчас! — бесцветно ответила Сигюн и поплелась за ведром. Благодаря Гуннару у нее появилось новое имя, под которым ее все знали. О Сигюн здесь даже боялись говорить, потому что для ванов она была предательницей и преступницей. Колодец стоял на заднем дворе, куда и пришлось плескать колдунье. Шагая по красной земле, она даже не заметила, как собственные мысли поглотили разум. В голове вертелось столько вопросов, что она даже не поспевала их запоминать. Почему Фригга написала письмо Гуннару? Кому еще царица Асгарда посылала весточки? Какова была ее цель? И самое главное — зачем она поведала Гуннару о браке между младшим царевичем Асгарда и княжной Ванахейма? Мотивы, помыслы и стремления верховной богини оставались загадкой для Сигюн. Неужели Фригга каким-то образом узнала о том, что ее смерть была фальшивой и подстроенной? Нет… Сигюн лишь устало хмыкнула и вышла на задний двор. Фрейр всё хорошенько продумал, а племянница лишь помогла осуществить этот план. В убедительности их спектакля нельзя и сомневаться — они ведь даже пекторали оставили на месте трагедии. И избавились от всего, что могло бы привести к ним… А Фрейр даже покинул пределы Девяти миров… Набирая чистой воды из источника, Сигюн всё еще размышляла. А вдруг что-то пошло не так? Вдруг кто-то видел их? — Привет, подружка. От неожиданности княгиня подскочила как ошпаренная и уронила ведро с водой. Перед ней вновь расплескалась огромная лужа, уже вторая за этот день. В последнее время она стала такой нервной и тревожной. В тени раскидистого лимонного дерева пряталась хрупкая девушка, характер которой, к огромному удивлению, был не таким уж и мягким. На красивом вытянутом лице растянулась широкая улыбка, а зеленые глаза пристально изучали знакомую фигуру. Страх проник в тело Сигюн так глубоко, что у нее даже дыхание перехватило, а нервная дрожь завладела тонкими руками. Но ведь это невозможно. Холодная вода наконец добралась до ступней, а мерзкое ощущение липкости настигло колдунью. — Амора, — сдержано поприветствовала ее Сигюн, хотя внутри всё переворачивалось и тряслось. Из глубин сонного поместья повариха Марла отчаянно звала Лорелей, на что неожиданная гостья истерично рассмеялась. — Милочка, на тебе лица нет. Что случилось? — с плохо скрываемым интересом спросила асинья, медленно приближаясь к ванийке подобно хищнику, который преследует свою добычу. По сравнению с Аморой она выглядела, мягко говоря, отвратительно и неопрятно. И асинья по началу даже не узнала Сигюн, ей даже показалось, что она ошиблась, но асгардская магия внутри нее убедила в невозможном. — Так не должно быть. Ты ведь должна быть мертва. Сглотнув ком в горле, княгиня попятилась назад, как бы сохраняя между ними безопасную дистанцию, на что Амора лишь вновь рассмеялась. — Странно, ведь я подумала точно также, когда увидела тебя, милочка. Согласись, мы выглядим слишком хорошо, если подумать, что мы давно упокоились, — она резко остановилась и еще раз оценивающе осмотрела ванийку. Возможно, это просто дурное видение и всё это ей просто сниться? Неужели Чаровница лишь плод ее воображении? Но девушка выглядела такой настоящей, такой живой… Она была такой же, как и в последнюю их встречу. — Тебя должны были казнить. — Но не казнили, — довольно ответила Амора. Быть может, это и правда? Быть может, она действительно жива? От волнения подкашивались ноги, но Сигюн нашла в себе силы, чтобы подойти к ней и… обнять! Скованно и даже неуклюже она заключила асинью в скромные объятия, и к огромному удивлению, ощутила взаимность. — Не могу поверить… — в замешательстве произнесла Сигюн. — Как тебе удалось? Как ты здесь оказалась? Их знакомство не было прилично длительным, скорее наоборот, знали они друг друга буквально несколько недель, но успели сдружиться. Многие испытывали страх перед Аморой и даже презирали ее, но только не ванийка. Было между ними нечто общее, нечто такое, что простыми словами не объяснишь. — Всё-таки есть у меня в Асгарде друзья, подружка. Но ты… Как ты оказалась в таком положении? Кто сделал это с тобой? — девушка немного отстранилась и брезгливо поморщилась. — Вынужденные меры. Так проще прятаться, — объяснила Сигюн. — Так кто помог тебе? Я всё еще ничего не понимаю. — Локи. Амора ответила вполне безразлично, но это имя буквально выбило почву из-под ног. В одно мгновение воздух покинул легкие, и она поняла, что задыхается. Задыхается от злости и необъяснимой ревности! Почему ее супруг стал помогать Аморе, но постоянно отворачивался от нее? — Локи? — Да, он дал мне один твой камушек, — загадочно ответила волшебница, но Сигюн поняла, о чем она твердит. — И подсказал, где тебя искать. — Лорелей! — продолжала гневно орать Марла. Кажется, эта женщина сгорала от нетерпения. — Иду! Амора неодобряюще покачала головой, как бы демонстрируя, что нынешнее положение вещей ее весьма огорчает и раздражает. Внезапно она начала говорить такое, от чего у Сигюн по спине пробежали мурашки. — Так не должно быть, понимаешь? Мы достойны лучшего! Пойдем со мной, пойдем, Сигюн! Будем делать, что хотим, не будем никому ничего не должны. В пекло Всеотца, в пекло Фриггу и их Девять миров, начнем жизнь с чистого листа. Забудем всё это как страшный сон. Но Сигюн лишь настороженно отстранилась и растеряно захлопала ресницами. Что она сейчас сказала? Сбежать с ней? Но куда и зачем? Лорелей вновь требовательно позвали. Над их головами яркое пурпурное небо рассекали двое воронов, которые пристально осматривали владения лорда Гуннара. К сердцу подобрался первородный страх, ведь Сигюн поняла, что в небе парили Хугин и Мунин — глаза Одина Всеотца. Но только почему они здесь? И именно сейчас? Неужели царская семья действительно ищет ее? Или они ищут Амору? — Мне нужно идти. И тебе тоже. Извини, — быстро оправдалась Сигюн и попятилась в дом, сжав руку знакомой напоследок. Ей не удалось увидеть, куда и когда делась Чаровница, но закрывая за собой дверь, она поняла, что под лимонным деревом уже никого не было, а вороны покинули южные границы Ванахейма. Быстро захлопнув дверь, колдунья надеялась перевести дыхание, но позади нее послышался ритмичный стук каблуков. Недовольное круглое лицо кухарки говорило лучше громких слов — женщина буквально сгорала от гнева. Всегда чистый фартук она даже не завязала, и казалось, что она выбежала из кухни, будто убегая от пожара. — Ну и? — спросила женщина нетерпеливо. — Где вода? От неожиданности Сигюн растерялась и на долю минуты потеряла дар речи, но угрюмое лицо начальницы привело ее в чувства. — Так в колодце, где ей еще быть? — отрешенно ответила вопросом Сигюн. — Ну и пустоголовая девка! Ты почему воды не набрала? Я за чем тебя посылала? За глупыми вопросами? Еще и ведро где-то посеяла, бессовестная. Ну ничего нельзя тебе поручить, ничего! Ступай на кухню и гляди, чтобы ничего не пригорело. Если что-то испортишь — лично выпорю тебя. Ступай, ступай, не болтайся тут без дела, — она подтолкнула девушку в сторону кухни, а сама пошла на улицу, видимо, набрать всё той же воды. Строгий голос не лишил ей другого выбора, как только подчиниться. Колдунья машинально поплелась в сторону кухни, по-прежнему не понимая, что произошло снаружи. И что до сих пор происходит. Самое главное, чтобы Амора как можно быстрее убралась из Ванахейма и никого не подвергла опасности. Только жаль было Чаровницу, искренне жаль. Любила она старшего царевича до безумия, и это безумие ее и погубило. В очередном приступе ревности она додумалась напасть на него и даже серьезно ранить, за что девушку в темницу и бросили. И лишь благодаря царице они встретились — Фригга обязала ее посещать приговоренных к смерти преступников и проводить с ними последние беседы перед казнью. Это было нежданно, но при очередном походе к заключенным они и встретились — стража как раз вела Амору в темницу. В отличие от остальных, безумств Аморы она не боялась, а потому они быстро нашли общий язык. Асинья даже обучила ее нескольким новых заклинаний, что лишь укрепило доверие к ней. Но все положительные качества волшебницы покрывались лишь одним недостатком — ее безумной одержимостью Тором. К сожалению, Сигюн до конца так и не поняла, была то искренняя любовь или же алчное и слепое желание стать следующей царицей Асгарда. Отужинав полусырой рыбой, которую она же и выловила, ванийка еще полвечера убирала ту самую рыбу с пола, куда ее вырвало. Странно, но кажется, она еще никогда не чувствовала себя настолько одиноко и гадко, почти всю ее родню уже предали огню, а те, кто остался, решительно отказывались от нее. К Гуннару она явилась, дабы окрепнуть, но без надлежащей помощи целителей, всё было бессмысленно. Однажды рассматривая свои новые покои, Сигюн заметила знакомые сундуки с золотом и другими дарами — то было ее приданое из Ванахейма и гостинцы, которые она посылала из Асгарда племянникам. Обида полностью захлестнула колдунью, ведь все сундуки она отослала детям, а их отец посчитал нужным отложить их куда подальше. С трудом приняв очередное поражение, она принялась вновь грязнить волосы той странной смесью, что ей дал хозяин владений. В его противоречивой личности Сигюн больше всего ненавидела холодную отстраненность и абсолютное безразличие. Она грешным делом даже думала, что он и вовсе не скорбит по ее сестре, но закрытые на десять замков покои Гносс быстро разубедили в этом. Памятью супруги он слишком дорожил и гордо носил звание горюющего вдовца. Собираясь отходить ко сну, Сигюн заметила нечто странное и удивительно знакомое в углу, где на поломанном столе стояла чаша с огнем. О чудо! Пламя вновь с ней разговаривало, оно что-то нашептывало и звало ее. В это трудно поверить, но всё же это правда — она вновь слышала его, правда в этот раз голос его был совсем другим. Грубым и до боли знакомым — то был голос ее дяди. И он отчаянно звал ее. — Фрейр, это ты? Игривое потрескивание огня утихло, и теперь она четко слышала его. — Да, Сигюн, это я, — убедил голос в пламени. Правда она не спешила верить ему на слово, кто знает, чьих рук это может быть дело. Возможно, это всего лишь чьи-то проделки или же попытка вывести ее на чистую воду. Больше всего она боялась, что супруг проговорился и Всеотец серьезно принялся за ее поиски. — Как мне знать, что это действительно ты? — с опаской спросила Сигюн. Некто в пламени помедлил чуть, а затем презрительно хмыкнул, как бы сомневаясь в здравом смысле девушки. — Как путешествие с Нидавеллира? Всё собрала? — тревожно спросил ас, прямо намекая на осколки Лунного камня, которые она едва не потеряла на родине карликов. Она облегченно вздохнула. — Дядя? О Небо! Что случилось? Ты в порядке? Где ты сейчас? Куда они тебя забрали? Кто они? Кто это был? — засыпала его вопросами ванийка, всё еще не веря, что с ней разговаривает Фрейр. Огонь после этого разгорелся с новой силой, но самого потрескивания жара не было слышно. Она не слышала и слова от него с самого Нидавеллира. — Успокойся и внимательно слушай, у меня мало времени. Где ты сейчас и что успела сделать? Нервно кусая губы и тревожно разминая пальцы, Сигюн внезапно притихла. Дело в том, что она ничего не успела сделать из того, что запланировала. — Пришлось бежать на юг, — как бы оправдалась племянница. — Эти раны долго заживают, я не знаю, каким оружием меня ранили, но оно весьма мощное. — Тебе стоило пойти с ними, твои способности… Они просто охотятся за нами. Благодаря этим талантам им удается всё контролировать. — Но ведь я даже не знаю, кто они такие. И что им нужно. Волна печали накрыла с головой, ведь так хотелось увидеть его лицо и увериться, что дядя в порядке. Просто голос из огня только больше расстраивал. Тело с каждым днем менялось, и теперь Сигюн стала необыкновенно чувствительной. — У них всего одно название — «Управление временными изменениями». Больше сказать не могу, извини, — печально молвил Фрейр. Ну и ну… Кажется, он серьезно погряз в этом деле. Сигюн не понимала, как они выследили их на Нидавеллире и что им нужно было. Но благодаря дяде знала, кто они. — Так этим людям нужны лишь наши способности? — недоверчиво спросила она. — Им известно о тебе, и теперь они очень огорчены. По их сведениям, ты видишь не просто прошлое, настоящее и будущее, ты видишь не только время, но и другие Вселенные, — протрещало пламя. Она покачала головой, будто стряхивая из себя дурное наваждение. Другие Вселенные? Разве такое возможно? — Но почему я? Не понимаю. — Кто знает, — быстро ответил Фрейр. — Возможно, это такая коварная шутка самого мироздания. Сигюн взволновано постучала пальцами по столу. Это всё так напоминало страшное сновидение… Но был и смысл в его словах. Не просто так ей снилась ведьма из Мидгарда и ее знакомый чародей, не просто так она видела сны, которые больше напоминали другую жизнь. И во снах она будто была совсем другой. Будто жила другими жизнями. Если эта организация занимается настолько важными вопросами, не удивительно, что они сумели отыскать их на Нидавеллире. Но знает ли о них Один Всеотец? — Ничего не изменилось, дядя. Я должна остаться здесь и завершить начатое. Возможно, однажды мы еще увидимся, но не сейчас. — Нам суждено еще встретиться, дорогая племянница, — сказал он настолько уверенно, что Сигюн сразу поняла, что Фрейр знает это точно. — Но будет лучше, если ты сама явишься к нам и как можно скорее. Последняя фраза насторожила ее. И Фрейр, и Амора появились вновь в ее жизни в самое неподходящее время — когда нужно было скрываться. И оба хотели, чтобы она присоединилась к ним. — Есть еще так много того, что ты не знаешь, Сигюн. То, что тебе лишь предстоит узнать. Этот мир изменится навсегда и поверь, это то, что никто не мог предвидеть. Поэтому ты должна быть здесь, чтобы удержать баланс. Чем больше он говорил, тем больше она его не узнавала. Что же эти люди сделали с ним? — Кажется, Всеотец подозревает о нашем обмане, дорогой дядя. Его вороны рыщут по всему Ванахейму. Думаю, что и по другим мирам тоже. Огонь начал дьявольски потрескивать, будто напевая страшную мелодию. — Он скоро успокоится, но пока ты там, тебе будет грозить опасность. И ты можешь выдать себя. Меня ему не найти, я за пределами Девяти миров и теперь у меня другое имя. — И как же тебя теперь зовут? — недоумевала Сигюн. — Мобиус. Она не удержалась и печально хмыкнула. Все двигаются вперед и живут дальше, только она как будто застряла в прошлом и всё время возвращалась назад. — Я рада, что ты цел и невредим, дядя, — искренне молвила колдунья. — Не бойся смотреть вперед, Сигюн. У тебя есть то, что приведет ко мне. И… — голос запнулся, будто его владельцу было трудно выговорить следующие слова. — И береги себя. После того как он помог распознать великий обман с ее браком, отношения между ними немного улучшились, но всё равно оставались натянутыми. Кажется, даже дядю задело то, как обошлась с его племянницей царская семья. — Я постараюсь. Пламя вдруг погасло, и ванийка осталась в полном одиночестве в кромешной тьме. Наверху кто-то беспрестанно бродил, ведь противный скрип деревянного пола донесся до подземелья. Фрейр дал ей подсказку или же аккуратно предупредил. А что, если эти люди выследили их по осколкам Лунного камня? А что, если они и сейчас могут это сделать? Эта мысль напугала Сигюн до нервной дрожи, а тело и вовсе в один миг похолодело. Рисковать она не имела права. Даже разбитый Лунный камень владел мощной силой, и ванийка планировала использовать эту силу во благо Ванахейма, но если она могла привести чужаков к ней и ее семье, то от нее нужно было срочно избавляться. Чувство беспомощности и безнадежности окончательно захлестнули ее. Словно вся Вселенная оказалась против нее, а слова дяди не выходили из головы. Лишь когда Ванахейм погрузился в сладкий сон, она отважилась выйти наружу, чтобы осуществить задуманное. Дабы сбежать от любой опасности, Сигюн пошла к Пламенному морю, где никого не было, а тишину разрезал лишь шум разбивающихся о красные скалы огромных волн. Море знатно штормило, у берегов собиралась розовая пена, а из морской пучины дул теплый ветер. Жаркий юг всецело отличался от родного севера, к которому она привыкла и где выросла. К счастью, полное одиночество помогло ей обнаружить в себе ту твердую уверенность и холодный разум. Из кармана тугого платья Сигюн достала знакомые камни, которые она так тщательно скрывала многие недели. Даже сквозь толстую оболочку чувствовалась их разрушительная мощь. К груди подступил толчок неожиданной радости — подумать только, на что бы пошел брат ради этой силы, а она собиралась ее уничтожить. Достаточно лишь сосредоточиться, собрать силы и растереть эти осколки в пыль. Внизу живота завязался тугой узел — кое-кому очень не нравился этот план. — Задумала что-то плохое? — сладко прозвучало над самим ухом, и Сигюн вновь подскочила от неожиданности. В последнее время она стала такой чувствительной и робкой. Если бы не закрытые глаза, наверное, ей бы удалось заметить приближающуюся Амору, с лица которой не сходила довольная улыбка. — Снова ты? — Разве я неясно выразилась? Ванахейм я покину лишь с тобой, — резко помрачнела асинья. В груди проросло чувство гадкой злости, а во рту появилась странная горечь. Настойчивость Аморы уже изрядно надоела. Интересно, где она пряталась весь день? И не обнаружили ли ее посторонние? — А я сказала тебе, что никуда не уйду, — твердо молвила ванахеймка и сжала в руке камни, чтобы подруга их не увидела. — Твое присутствие здесь нежелательно. — И что же держит тебя на этой дурной земле? Семья? Какая семья? Дай подумаю, та, что унижает тебя и смешивает с грязью? Очевидно, Чаровница не понимала, что говорит, ведь осталась сама без семьи, а потому родственные чувства не воспринимала серьезно. Она жила лишь безрассудством, чувством ненависти и пылким безумием, и если Сигюн не разделяла ее взгляды, то хотя бы не осуждала. Асинье хватило лишь полдня, чтобы стать еще стройнее и прекраснее, так что рядом с ней ванийка выглядела мужиковато и неопрятно. Она не просто так звалась Чаровницей — перед ее обаянием и красотой не мог устоять ни один мужчина. Так что странным оставался случай с Тором, которого она так и не сумела околдовать. Внезапно над головой пролетела огромная искра, а яркая вспышка ослепила глаза. Ночное небо рассекала огромная комета или что-то напоминающее ее. И направлялась она из Асгарда. Разве не сегодня должна была состояться коронация Тора? — Знаешь, в Асгарде до сих пор ходят разные слухи о тебе. Интерес к твоей личности совсем не утихает. Твоя жизнь — это сплошной клубок тайн и загадок. И многим хочется его распутать. Например, никто так и не знает, что случилось с твоим браком. Твой благоверный так внезапно пропал, а затем и ты… Всеотец так тщательно скрывает правду о тебе и так бережно охраняет любые воспоминания. Кажется, ему не выгодно, чтобы истина всплыла наружу. От волнения и тревоги сердце застучало в бешеном темпе, буквально выпрыгивая из груди. Сигюн надеялась, что Один всё же приложил усилия, чтобы скрыть всю правду о ее последних днях пребывания в Асгарде. — Всё дело в твоем старшем брате, правильно? — вновь молвила Амора. — Это он застрял в голове, а теперь лишает покоя? Но не волнуйся, у меня лекарство от этого недуга. — Не смей прикасаться к моей семье! Даже говорить о них не смей! Но этот детский приступ гнева лишь рассмешил ее. — О да, да. Кажется, я слышала о нем. Великолепно, просто невероятно! Ведь он самый настоящий сгусток злобы и ненависти, другого такого не найти. Так позволь я упрощу тебе жизнь? Что стоит его соблазнить и порезать на маленькие кусочки? Всего ничего. Представь только это безжизненное тело в луже крови на царской постели, — безумным голосом прошептала она на ухо Сигюн. — Разве не к этому ты стремишься? К расплате, мести. Ведь я знаю, всё знаю... Знаю, чего ты хочешь. Видеть, как жизнь гаснет в его безумных глазах, как он испускает последний вздох… — Хватит! — ревностно закричала та и ощутила прилив небывалой силы. Тело Аморы отлетело на несколько ярдов и громко плюхнулось на острые камни. В какой-то момент ванийка даже подумала, что подруга мертва, и тотчас ужаснулась этой мысли. Это сотворил Лунный камень в руке, и подобные выходки были лишь мелким баловством, его мощи хватило бы на то, чтобы убить целую армию в одно мгновение. Чаровница закашлялась и нервно засмеялась, медленно поднимаясь с земли. Почему-то проделка Сигюн лишь вновь рассмешила ее. — Смотри, а ты умеешь выпускать коготки. Так ты действительно жаждешь его смерти. Ну надо же… Выходит, Локи был прав. Сигюн задыхалась. — Прав? — Да, он сказал, что ты одна из нас. Ну знаешь… проказница. Сигюн презрительно хмыкнула и отвернулась. Ну какой из нее трикстер? Это же смешно. К тому же, почему Локи стал обсуждать ее с Аморой? И что еще сказал? — Знаешь, Сигюн, мы, девочки, должны держаться вместе. Вспомни, как нам было весело в Асгарде, хоть и в темнице. А наши душевные беседы? Надо думать, всё же чему-то я тебя научила. Позволь мне вновь помочь. Ванийка сильнее сжала камни в руке и ощутила, как они до боли впиваются в кожу. Предложение Аморы она больше не хотела слышать, а ее саму не желала видеть. Никто не смеет так говорить о ее семье. Никто. — Нет, — без доли сомнения молвила Сигюн, когда чародейка вновь подошла к ней. — Разве ты не понимаешь? Дни Всеотца на троне сочтены, он становится слабым. Совсем скоро Тор взойдет на престол и Асгард станет нам открыт. Я стану царицей, а ты — моей правой рукой, моей фрейлиной. Мир к нам несправедлив, но совсем скоро солнце вновь воссияет над нами. Не стоило ей бросаться такими громкими словами. Сигюн одновременно жалела и ненавидела Чаровницу, ведь если бы не ее глупая одержимость наследником Асгарда и полная бессердечность, они бы могли действительно стать друзьями. Но она была трикстером до мозга костей, а потому ванийка ей не верила. — Нет, Амора. Ползи обратно в то болото, из которого выползла, и не смей вновь тревожить меня или мою семью. Видишь ли, в отличие от тебя, мне есть за что бороться и куда возвращаться. Ты лишь очередная психопатка, в голове которой пусто, — она медленно положила камни обратно в карман, чтобы спрятать их от взора Чаровницы. С каждым новым словом глаза асиньи наполнялись диким гневом и ненавистью, а губы сжимались от злости в белую линию. — О, и позволь сказать? Тор тебя никогда не любил и не полюбит, для него ты пустое место. Ты просто сумасшедшая сволочь и дрянь. И на этом наши пути расходятся. Лишь закончив свою пламенную речь, она смогла увидеть, как резко переменилась в лице Чаровница. Та нахмурилась и помрачнела, и от нее исходила дурная магия. Кажется, она не просто собиралась угрожать, а собиралась действовать. Внизу живота завязался тугой узел, и Сигюн ощутила опасность. Опасность не только ей, но и тому, кто уже жил под сердцем. — Не смей так говорить! Это ты безумная и слепая! Мерзкая полукровка! — зло выцедила Амора и, приблизившись вплотную к подруге, воткнула той в живот что-то острое. — И это тоже от Локи. Сигюн не успела увернуться или даже отскочить. Всё происходило словно в каком-то дурмане, который сотворила колдунья, в дурмане, что полностью пленил разум. Она ничего не чувствовала, боли не было, наоборот, тело на какое-то время словно онемело и перестало существовать. Боль пришла потом. Острая и всепоглощающая — она пронзила каждую клетку организма и уничтожала ванахеймку изнутри. Рука невольно легла на живот, который уже истекал свежей липкой кровью. Она не верила. Нет. Совсем не верила. Ведь так не должно быть. Страх и ужас до этого времени скрывались, но вырвались наружу лишь при одном виде багровой руки. И она закричала. Закричала так сильно, как только могла, но из губ сорвался лишь протяжной стон. Наконец и сама Амора осознала, что натворила, и как-то отрешенно покачала головой. На ее лице не было и следа раскаяния или сожаления о случившемся, она лишь испугалась самой себя. Короткий окровавленный клинок выпал из ее рук. Надо же, скорее всего это очередной подарок от Локи. Быстро помотав головой, асинья медленно попятилась назад, а затем и вовсе скрылась с глаз под покровом ночи. Она сбежала как последняя трусиха, оставив Сигюн истекать кровью. — Нет… нет, нет, нет… Из горла вырывались лишь хриплые стоны, а к глазам подступили слезы, и ей не хотелось даже их сдерживать. Болело не только тело, болела и душа. Сигюн понимала, что невинная жизнь, жизнь, которая еще даже не родилась, медленно погибала в ее чреве. Она пыталась остановить кровь руками, но всё было напрасно. Нужно было срочно что-то делать, но рассудок затуманило. Из колотой раны кровь текла ручьём, а силы медленно покидали тело. Неужели ей судилось потерять своего первенца? Именно вот так? Под звуки штормящего вдали моря и под прекрасными звездами в небе? Когда глаза помутнели от горькой пелены слез, Сигюн упала оземь и делала последние глотки воздуха. Кажется, тот клинок был ядовит, ведь она не исцелялась, а лишь ощущала, как жизнь медленно покидала ее. Под ночным небом глаза Сигюн сомкнулись, но в груди всё еще билось сердце.