Эффект Соловья

      – Вы готовы, детектив Фокс? – осведомился андроид, Шарон тяжело сглотнула, подняла кулаки в боевую позицию и неуверенно кивнула. – Вы первая.       Девушка сорвалась с места, размашисто выбросила руку вперед, киборг нырнул под ней, схватился за запястье, потянул на себя. Шарон отступилась, вовремя успела вернуть равновесие, подставила вторую руку в защитном блоке. В предплечье ей сокрушенно ударил механический кулак, грозя переломать лучевую кость. Крутанувшись на месте, Шарон яростно отдернула руку, вырвалась из цепких пальцев, нырнула под ногами противника. Уже с его спины она размахнулась, повернув руку, и нанесла удар, сбив кулак до крови. Болезненный крик заглушился легким механическим смешком. Девятисотый развернулся, сложил руку в кулак и нанес удар девушке в живот. С сиплым выдохом она согнулась пополам и осела на пол. Андроид шагнул к ней, опустился на колени, толкнул в плечи и склонился к ее лицу, на которое наползла тень боли и недоумения. Он придавил ее к полу, положив локоть на горло, Шарон беспомощно просипела.       – Девятисотый... Мне... больно...       Он слегка склонил голову к левому плечу, с интересом наблюдая, как глаза девушки ползут под веки, как расплывается алый румянец на ее щеках, ослабил хватку ровно на столько, чтобы можно было сделать вдох.       – Протокол защиты человека, Девятисотый...       – Детектив Фокс дала мне четкие и ясные распоряжения, а также согласие на возможный полученный вред здоровью, – бесстрастно отозвался механический голос. – Что вы чувствуете, детектив Фокс?       – Что?..       – Что вы чувствуете? – повторил киборг четко и размеренно. Шарон замерла и после долгого молчания ответила тихим голосом.       – Страх... Отпусти…       Андроид отвел яркие глаза, словно задумавшись: вычисляет что-то, предполагает, анализирует – мрачно предположила Шарон, надеясь, что в нужном ключе. Девятисотый медленно моргнул, обратил свой холодный взгляд на девушку, от которого она неосознанно сглотнула.       – Детектив Фокс, что вы думаете о девиантах? – неожиданно спросил он бесстрастным тоном.       – Не знаю, не думала. Это не моя забота, – просипела Шарон, глядя в синие глаза и стараясь не отвести свои. – RK900. Отпусти меня.       – Детектив?.. – андроид сделал паузу, Шарон поняла, что это не к добру – эти искусственные ублюдки научились хитрить и манипулировать. – Вы даете разрешение, чтобы поцеловать вас?       Глаза девушки полезли на лоб, и она нервно рассмеялась.       – Что?..       – Говоря общепринятой лексикой человечества, можно вас поцеловать?       Шарон открыла рот, но не смогла подобрать подходящих слов и, оставив попытки, просто моргнула, молча соглашаясь. Андроид склонился к ней, не смыкая глаз, коснулся ее губ своими губами. Его же губы оказались, на удивление Шарон, вполне себе человеческими, мягкими и чувственными. Он отстранился, задумчиво посмотрел влево, затем вправо, словно пробуя на вкус новое блюдо, нахмурил темные брови и опустил глаза на лицо девушки.       – Я могу попробовать еще раз?       – Девятисотый?.. С тобой все в порядке?.. – попробовала Фокс осторожно и негромко, андроид даже бровью не повел.       – Сбоя в системе не обнаружено, – холодно и отрешенно ответствовал он. – Детектив? Вы позволите?       – Попробуй, – страдальчески вздохнула Шарон и еще раз ощутила его губы. Андроид слегка касался поверхности ее губ, задумчиво глядя в сторону, затем медленно отстранился, убрал руку с горла девушки.       – Что люди обычно чувствуют, детектив?       – При поцелуе в смысле?       – Да.       – Теплоту. Нежность. Стыд. Боль. Разлуку. Зависит от того, кого целуешь.       Ответила она осторожно, не вдаваясь в подробности, Девятисотый медленно моргнул.       – Что чувствуют девианты, детектив?       – Понятия не имею. Насколько я понимаю, это должен выяснить ты и твой предшественник.       – RK800?       – Да. Коннор, кажется, – ответствовала Фокс и незаметно улыбнулась. – У тебя нет имени. Почему?       – У меня есть серийный номер. Этого достаточно.       – Но имя – это индивидуально. Я бы назвала тебя…       – Имя и индивидуальность – первый шаг на пути к девиации, – поспешно оборвал ее киборг холодным, стальным тоном, поднял ярко-синие глаза. – Зовите меня по номеру, детектив.       – Как хочешь, – согласилась девушка, отвернувшись, затем добавила, скосив глаза на андроида. – А что почувствовал ты, Девятисотый?       Он задумался, слишком надолго, слишком подозрительно, отвел глаза в сторону.       – Я распознал на ваших губах двойной латте и клубничный круассан. Вы не любите распространенные в Департаменте пончики, я заметил это. И вы, вероятно, не ужинали – придерживаетесь строгой диеты.       – Удивительно... – прошептала Шарон и поднялась при помощи рук, когда андроид выпрямился. Она отшатнулась, посмотрела на свои сбитые костяшки и заискивающе улыбнулась. – Думаю, на сегодня достаточно тренировок. Ты, должно быть, разочарован. И я тоже.       – Я не хотел причинять вам боль, детектив, – отозвался андроид, не сводя взгляда с ссадин на женских костяшках. Шарон кивнула, отступила к выходу из тренировочного зала. – И я не разочарован.       Девушка молча кивнула, развернулась и зашагала к двойным дверям, чтобы принять душ, забинтовать поврежденную руку и переодеться. В спину ей долетел мужской голос.       – Детектив Фокс? – она остановилась, обернулась через плечо. RK900 стоял, склонив голову и потупив глаза в пол. – Можно вас попросить кое о чем?       – Попросить? О чем же?       – Забыть то, что я сделал. Я сотру это из своей памяти.       – Ты имеешь в виду...       – Да, – ответил андроид и поднял на девушку глаза. Шарон пристально посмотрела на него: новейшая модель ее только пугала и смущала.       – Тебе нужно сопровождение? – перевела она тему, Девятисотый едва заметно качнул головой.       – Нет. Я остаюсь в Департаменте.       – Хорошо. Спокойной ночи, или что там вам говорят обычно.       Андроид не ответил, остался стоять в пустом темном зале в одиночестве. Затем поднял руку, кончиками пальцев задумчиво коснулся своих губ и провел по ним линию.       Внутренняя программа выдала запрос на удаление файлов. Моргнув, Девятисотый отклонил его.

***

      На обратном пути с допросных работ со свидетелями, которые ничего полезного и нового не привнесли в общее дело по серийному убийце, черный автомобиль Шарон Фокс остановился за нависающим мостом, по которому только что со свистом промчался электропоезд. В дороге они с напарником успели наговорить друг другу достаточно для того, что не разговаривать и не оскорблять неделю наперед. Сидевший в это время на пассажирском сиденье Букер задумчиво смотрел в окно и не проронил ни слова за всю поездку. Шарон угрюмо осознала ту самую вещь, когда в жизни надо попробовать все, в частности, благотворительность – поэтому сейчас упавший на нее несколько дней назад мужчина был одет в чистую, новую одежду, которую девушке пришлось закупить целыми пакетами.       Когда профессиональная этика была совсем забыта, а обстановка накалилась добела, пришлось взять таймаут в рабочих отношениях и выбраться на свежий воздух. Так они и оказались на пешеходной дорожке за зеленой искусственной лужайкой. Вдоль нее стояли аккуратные лавочки, на которых где-то сидели пешие гуляки, где-то расположились на ночлег безработные, оставшиеся без крова. Это был центральный район Детройта: цивилизованный, прогрессирующий, вылизанный, чистый, опрятный, как пижон, облаченный в театральный смокинг, неуместный на пивной вечеринке у бассейна, в то время как некоторые его окраины превратились в сплошные трущобы нищеты и голода.       Скрестившая руки на груди Шарон отвернулась, скривившись, словно увидела нечто омерзительное, довольный своей мерзкой шуточкой детектив Рид откинулся локтями на перила. Он наблюдал за ее лицом, заметил, как гримаса уныния резко сменилась на откровенный, неподдельный испуг. Когда Гэвин готов был отпустить очередной ехидный комментарий, Шарон сорвалась с места и ветром промчалась мимо него. Он с открытым ртом, вставшими в горле словами проследил за ней раздосадованным взглядом.       Гэвин закатил глаза, но непринужденно зашагал в том направлении, небрежно сунув руки в передние карманы темно-синих джинсов. Еще издалека он заметил напарницу, сидящую на коленях на лужайке и обнимающую того незнакомого ему, молчаливого чудака, которого сегодня весь день таскала за собой, как некую ручную зверушку. Подобравшись к ним ближе, он расслышал, как Фокс нежным, тихим голосом утешала своего новоприобретенного питомца: вот уж, действительно, надорвать животики от смеха.       – Все хорошо… Все будет хорошо…       Гэвин обошел парочку, остановился перед ними и поскреб щетину под подбородком.       – Не хотел мешать вашему тошнотворно-сладкому уединению, но, может быть, вы все-таки подбросите меня до дома? Я сегодня без колес.       Молчаливый мужчина поднял на него глаза, и Гэвин не смог сдержать снисходительный, злорадный смешок: из носа того по губам и подбородку струилась алая кровь – вот же недоразумение ходячее, не знает, как увернуться от удара в морду. Только когда он успел разбить себе нос? На пешеходной аллее больше никого не было. Поскользнулся на лужице? Подвернул ножечку? Какая неловкая бедняжечка.       – Старенькая какая-то модель у тебя, Фокс. Хрень эта красная вместо синей. И этой штуки на виске почему-то нет, – Гэвин пальцем очертил круг у головы. Девушка подняла голову, нахмурилась, глаза ее засверкали: он узнал этот взгляд, после которого обычно следовали переломанные пальцы, а то и целые руки. – Где ты его урвала? На распродаже в «Зоне»?       – Заткнись, Рид. Просто заткнись, – рявкнула Шарон и демонстративно хрустнула суставами пальцев. – Или, клянусь, я тебе нос сломаю.       – Хорош соловьем заливать! Задолбался я уже порядком от твоих идиотских угроз!       Ощерился Гэвин, но на всякий случай отступил на шаг назад: взведенная Фокс была не менее предсказуемой, чем граната с отдернутой чекой в задней лапе орангутанга. Букер раскрыл плотно сжатые губы, что-то зашептал себе под нос, и Шарон потеряла интерес к напарнику, полностью обратив свое внимание к истекавшему кровью мужчине.       Он озадаченно вскинул глаза на Гэвина, затем обратил потерянный взгляд в пространство, беззвучно зашевелил губами. Он нахмурился, смежил веки и тихим голосом начал повторять снова и снова, словно пытаясь ухватиться за ускользающую мысль.       – Соловей… Соловей… Соловей…       Букер рывком придвинулся к Шарон, сдернул с плеча рюкзак, не обращая внимания на возмущенный женский возглас, раскрыл молнию и вытащил наружу блокнот в твердом переплете и карандаш. Бесцеремонно отбросив рюкзак в сторону, он положил раскрытый на пустой странице блокнот на колени, склонился, дрожавшей рукой принялся что-то усердно и быстро рисовать. Спустя минуты три он распрямился, глядя на свою работу: на разлинованном листе было нарисовано какое-то странное мифическое существо с человеческими конечностями, птичьей головой с заостренным клювом и гигантскими крыльями. Судя по прорисованным шлангам, стеклянным глазам-прожекторам и неестественно выгнутых когтях на руках существо было механическим.       – Что это за хрень?.. – протянул Гэвин, который подобрался ближе, пока странный незнакомец старательно выводил рисунок, и сунул руки в карманы джинсов. Шарон подняла на него испуганный взгляд и придвинулась к Букеру, положив ему на плечо свою ладонь.       – Да… Что это, Букер?.. – согласилась она, искренне удивляясь художественным способностям мужчины.       Тот повторил твердым тоном, словно все присутствующие здесь и сейчас обязаны были это знать.       – Соловей.       – Это… Это птица?.. – предположила Шарон мягким, нежным голосом, словно разговаривая с ребенком. Букер мотнул головой.       – Нет.       – Но у него крылья и голова птичья, придурок! Ты сам сказал, это – соловей! – вмешался Гэвин со злой усмешкой, мужчина поднял на него строгий взгляд.       – Это не птица, – повторил он твердо и уверенно. – Это страж. Друг. Ее друг.       – Ее?.. – переспросила Шарон, совершенно запутавшись, и угрожающе выставила ладонь в сторону напарника, когда тот раскрыл рот для очередного комментария. – Чей друг? Букер?..       – Не помню…       Прошептал Букер, закрывая глаза, и взялся за голову, отчаянно запустив пальцы в темно-русые волосы. Гэвин в мучениях вознес глаза к вечернему, темному небу, уныло наблюдая, как чудик задумчиво и односложно, словно в бреду, заговорил об одном и том же по замкнутому кругу как заевшая пластинка.       – Соловей… Страж… – повторял он снова и снова, словно убеждая не других, а самого себя, затем замер, медленно отнял руки и обратил раскрытые глаза к небу. – Страж города… Гигантские шары… Город на квантовой тяге…       Рид помрачнел, послал красноречивый взгляд напарнице, вскинув вверх левую бровь, которая ясно выражала все его отношение к только что уведенному и услышанному.       – Ясно. Дружок твой совсем слетел с катушек, – пальцем поведя у виска круговые линии, он покачал головой. – Прошивка, кажись, слетела, Фокс. Или глюк какой в программе.       – Прошивка?.. – недоуменно переспросил Букер, обратив на полицейского рассеянный взгляд, и поднес пальцы к носу, из которого опять хлынула кровь.       – Вот, возьми, – проговорила Шарон тихим голосом, небрежно всучила в его пальцы бумажный платок и механически погладила мужчину по плечу. – Я сейчас. Подождешь, да?..       Он неоднозначно повел плечами, словно говоря, куда я денусь, и приложил салфетку к кровоточащему носу, хмуро глядя на свой рисунок.       – Все будет хорошо…       Шарон вскочила на ноги, шагнула к напарнику, схватив его за плечо, и потащила по каменной дорожке, который, почти не сопротивляясь, послушно зашагал следом. Так они добрались до перил ограждения, на которые Шарон грубо толкнула Гэвина.       – Ты не можешь заткнуться, да?! – зашипела она, тыкая пальцем ему в грудь, на лице того играла злорадная ухмылка. – Никогда не мог!       – Ты, что, расстроилась из-за этой консервной банки? – хохотнул детектив, махнув рукой в сторону оставленного помешенного. Шарон глубоко вздохнула, ища крохи самообладания, и покачала головой.       – Какая же ты тупая скотина, Рид! Он – человек!       – Да ну?! – фальшиво удивился Гэвин и вплеснул руками. – Что же ты раньше не сказала? А так сразу и не похож…       Воздух разорвал сухой хлопок пощечины. Потрясенный Гэвин замер, ощущая, как щека горит от хорошей оплеухи. Шарон благоразумно отошла чуть в сторону, расширяя расстояние между ними, вцепилась пальцами в перила, ожидая, что ей сейчас ответят тем же.       – Букер… Он не андроид. Он – человек, Рид, как ты, как я.       Вздохнула она прерывисто, продолжая держать напарника в поле бокового зрения. Тот недвижимо и спокойно стоял на одном месте, молча слушал, весьма опешивший и уязвленный от пощечины, только глаза потемнели.       – После осмотра шестой жертвы он свалился на меня откуда-то сверху, откуда – не спрашивай, в это сложно поверить! Но я ему верю, Рид. Видел это?..       Она неопределенно махнула рукой в сторону оставленного мужчины.       – Угу… – на что только и смог раскошелиться весьма оскорбленный детектив, даже не шевельнувшись.       – У него частичная амнезия, и он пытается вспомнить. И каждый раз у него это гребаное носовое кровотечение, словно в период менструации, мать его! Помнит он только, кто он такой и откуда. Сейчас был этот непонятный соловей. Шары, город... Что за хрень? Что это за чертовщина была? Ты видел? Что за механический монстр? Шланги какие-то, крылья…       Шарон пожала плечами, взглянула на напарника, словно решая, стоит ли озвучивать то, что она знала помимо этого. Наконец, она решилась.       – И год. Говорит, что он упал из 1912-го. Из двадцатого века, Рид, ты можешь себе это представить? Я – нет. Упал через пространственный разрыв, как он это назвал.       – Угу, – безучастно повторил Гэвин, словно и не вслушивался во всю эту прозвучавшую браваду. Шарон украдкой посмотрела на него, когда молчание затянулось слишком надолго.       – Ничего не хочешь сказать?..       Гэвин усмехнулся, Шарон показалось, что на грани подступающей истерики.       – А должен?       – Наверное. Не знаю.       – Я всегда догадывался, что ты – на всю голову ушибленная, но всему же должен быть предел.       – То есть ты меня сумасшедшей считаешь?       – Что ты? Просто слегка ненормальная с экзотической фантазией. Я рад, что ты прислушалась к моему совету и подобрала… – Гэвин запнулся и оживился, заметно повеселев. – Как-как ты сказала? Из двадцатого века? Путешественник во времени, значит? Неплохо, неплохо. Отлично. Потрясающе. Прекрасно. Колоссально… Короче, у меня эпитеты закончились.       Инстинктивно подавшаяся ближе Шарон недоуменно моргнула, и, заметив легкую, издевательскую ухмылку напарника, раздраженно прыснула.       – То есть ты мне не веришь?       – А ты сама-то себе веришь? – усмехнулся Гэвин, расслабленно откинувшись локтями на перила. – По-моему, тебя используют. Альфонсы там. Аферисты. Другие индивиды, которые клюнули на одинокую, отчаявшуюся бедняжку. Эй, мозги, вы там еще есть?       – Ты… Ты… – заскрипела зубами Шарон, пытаясь извергнуть из себя слова, которые от злости костью встали в горле. В конце концов, она закричала. – Ты – мразь, Рид! Бесчувственная, черствая мразь, вот ты кто!       Детектив обратил на нее снисходительный взгляд, но почти сразу же издевательская ухмылка испарилась с его губ. Девушка поникла головой, благодаря собранным в пучок на затылке дредам, он открыто видел ясно отразившуюся печаль на ее бледном лице.       – Это была ужасная ошибка сделать из нас тандем.       Гэвин рассмеялся.       – О, считаешь, надо было сказать прямо: «слушай, Джефф, не ставь меня в пару с моей ненормальной бывшей»?       Смех его медленно, постепенно стих, Шарон замерла, глядя вдаль, за трассу, за высившиеся небоскребы, за электрические пути метро.       – Зачем ты так?..       Она обратила на него потухший взгляд. Гэвин потупил глаза, нервно облизнул губы и подобрался, убрав локти с перил.       – Я… – попробовал он, осекся, но заставил начать снова. – Я не знаю, зачем сказал это.       – Я уверена, ты прекрасно знаешь.       – Нет, причина, конечно, есть…       Гэвин умолк, нервно усмехнулся и запустил пальцы в свои темные волосы, взъерошив их, весьма напуганный тем, в какое направление вывел этот диалог. Шарон издала презренный смешок.       – И в чем же она заключается? Давай, Рид, скажи очередную гадость. Удиви меня.       – Наверное, потому, что я до сих пор люблю тебя.       Он взглянул на нее и с опозданием осознал, что только что сказал. Замершая Шарон неожиданно рассмеялась, совсем без веселья, смех ее более напоминал истерический хохот облегчения после удаления больного, прогнившего зуба. Гэвин, прикусив язык, с задетой, вытоптанной гордостью отвел глаза.       – Ты не можешь любить, Рид! – выдавила Шарон после вымученного смеха, отвернулась в сторону, снизив голос до шепота. – Не умеешь.       Полицейский посмотрел на нее, разрываясь между озадаченностью, обидой, злостью и сетуя на собственный длинный язык. Что он хотел этим доказать? Зачем он это бросил? О чем он вообще думал? В конце концов, Гэвин решил перевести все в злую шутку, уже раскрыл рот, но девушка опередила его.       – К тому же, я тебя уже нет.       Ответила она холодно и отстраненно, не поднимая глаз, оттолкнулась от ограждения и быстро зашагала по дорожке в сторону, где в одиночестве остался сидеть Букер. Гэвин молча проводил ее взглядом с плотно сжатыми челюстями и налившимися свинцом скулами. Он выругался себе под нос, когда Шарон отошла на достаточное расстояние, чтобы ничего не услышать и не увидеть. Вытащив из кармана пачку сигарет, он нервно прикурил одну, крутанулся на месте и облокотился на перила, заставляя себя сбавить обороты злости от такого унижения. Услышав шорох шагов, он повернул голову, увидел близко шагающую друг к другу парочку и демонстративно отвернулся.       – Не оставишь нас?       Внезапно вопросил Букер, обращаясь к Шарон. Гэвин чуть не выдал в голос свои шоковые эмоции в виде нецензурной лексики, остановившись лишь на недоуменном, вытянутом лице и застывшей в воздухе, не донесенной до губ сигаретой. Фокс же посмотрела сначала на него, затем на пришельца, и в этот момент у нее зазвонил телефон. Она отошла в сторону с настороженным «алло» и мягко, нежно поздоровалась.       – О, привет, малыш.       Гэвин поднес зажженную сигарету к губам, весь обратился в слух, расслышал доносившийся из динамика детский голос. Он наблюдал за напарницей, заметил, как посветлело ее лицо, как на губах заиграла нежная улыбка, но его внимание привлек невинный вопрос.       – Не угостишь сигаретой?       Он обернулся к Букеру, смерил его оценивающим взглядом, выпрямился и с зажатой между зубами сигаретой протянул раскрытую, неполную пачку. Тот вытащил одну перебинтованной рукой. Боковым зрением детектив заметил яркую вспышку пламени и обернулся. Букер прикурил сигарету от огня зажигалки, затянулся и выпустил облачко дыма, с вызовом взглянув на полицейского. Гэвин еще раз смерил его долгим, проницательным взглядом сверху вниз, указал подбородком.       – Раритетная вещица.       – Не понял.       – Зажигалка раритетная. От дедушки вероятно досталась?       – Нет, обычная, – пожал плечами Букер, рассеянно опустив глаза на зажигалку, большим пальцем погладил по ее хромированному боку. Полицейский сощурился.       – Что с рукой?       Гэвин заметил, как незнакомец посмотрел весьма озадаченным взглядом на свою перебинтованную кисть, словно сам не понимая причину. Медленно тот размотал бинты, открывая взору колотую рану с запекшейся кровью, полицейский многозначительно хмыкнул.       – Тебя хотели распять? А что, в 1912-ом еще жгли ведьм и еретиков?       – Я не верю в бога, – мрачно ответствовал Букер и скривился: вкус никотина во рту неожиданно стал ржаво-горьким.       – Ты можешь не верить, но повесить тебя на кресте, как Иисуса, можно и без веры.       – Я не верю в бога, – твердо повторил Букер и отшвырнул недокуренную сигарету в сторону. – И я не боюсь его!       – Эй-эй! Полегче. Зачем так нервничать? – выставил Гэвин руки вперед, с ехидной, победной ухмылкой снова затянулся. Букер потупился, обернулся, взглянув на разговаривающую по телефону Шарон.       – Кто она тебе? – поинтересовался он у полицейского, кивнув в сторону стоявшей недалеко девушки. Тот выпустил ему в лицо струйку дыма и сощурился.       – А тебе какое дело?       – Если спрашиваю, значит, есть дело.       – Да что ты. Теперь я тебе обязательно все расскажу.       – С учетом ваших словесных перепалок в пути я бы поставил на деловые, партнерские отношения. Но твои преданно-щенячьи глаза говорят совсем о другом.       – Ну надо же, какие мы проницательные. Прям всевидящее око, – Гэвин бросил окурок себе под ноги и наступил сверху. – Так все-таки, что с рукой? Неудачная татуировка? Порядковый номер? Шифр? Инициалы?       Букер потупил глаза, инстинктивно прикрыл клеймированные буквы другой ладонью. Намек на воспоминание застучал в его висках, заметался в голове отскочившим мячиком, который он никак не мог поймать, что, в конце концов, привело его опять к головной боли и першению в носоглотке.       – У тебя кровь, – заметил Гэвин, склонив голову набок, Букер тыльной стороной ладони провел под носом. – Слышал, болезнь такая есть. Как же ее?..       – Эпистаксис.       Он осекся и резко обернулся. За его спиной стояла Фокс, сплетя руки на груди и сверлила его тяжелым взглядом. Полицейский усмехнулся.       – Разбитая морда это называется. А не этот твой… Как его… Эпи…       – Да, сложное для тебя слово. Не пытайся повторить.       Рид скорчил ей угрюмую мину и отвел глаза, ощущая колкое чувство ревности, когда напарница протянула Букеру свежий платок. Тот вырвал салфетку из ее руки, утер кровь под носом.       – Не верю я тебе, – процедил Гэвин, все так же глядя в сторону, заметил легкое движение и обернулся. Букер, сжав в руке окровавленный платок, что-то вытащил из-за пазухи, протянул ему пистолет. – Это же… Что это?..       Гэвин принял его, вертя в руках, стал разглядывать со всех сторон, заглянул в дульное отверстие, прокрутил барабан. Шарон строго посмотрела на Букера и сощурилась.       – Похоже на старый, классический «кольт», но какой-то странный… – задумчиво пробормотал детектив, щелкнул предохранителем и нахмурился. – Никогда не видел таких.       – Вообще-то, я могу вас сейчас задержать, мистер ДеВитт, за нелегальное ношение огнестрельного оружия, – угрюмо заметила Шарон и угрожающе выставила указательный палец. – У нас был уговор, если ты помнишь.       – Это ничего не доказывает. Хрен он странный и до боли подозрительный, вот, что я скажу, Фокс, – выплюнул Гэвин, протянул револьвер и сразу же отдернул, когда Букер поднял руку навстречу. Некоторое время он смотрел тому прямо в глаза, а затем небрежно вложил пистолет в протянутую раскрытую ладонь. – Особенно эти странные отметины.