Эффект Соловья

      Рабочий день медленно перетек от отметки полдень, миновал обеденный перерыв и теперь, не спеша, начал свой путь к вечеру. Шарон Фокс сидела на рабочем месте, поставив локти на стол и уронив лицо в ладони. Перед ней были разложены фотографии с мест преступления, краткие, ничего не проясняющие отчеты. В рабочем, словно пчелином гуле участка внезапно поднялся шум, послышался повышенный голос Фаулера. Девушка устало вздохнула – еще начальства здесь не хватало с его угрюмыми, меланхоличными прогнозами, отняла руки от лица и раскрыла глаза. Она повернулась на доносящийся монолог капитана и замерла, раскрыв рот от изумления: между рабочих столов шагал ее напарник, небрежно сунув руки в карманы джинсов, и молча слушал распыляющегося, шедшего позади него начальника.       – …ведешь себя глупо! – теперь голос Фаулера стал отчетливее, и Шарон даже смогла различить гневные, взведенные слова. – Я не могу рисковать своими людьми! Гэвин, черт тебя возьми! Вернись в больницу по-хорошему, иначе я…       – Иначе, что? Выговор впаяете? – презренно, не оборачиваясь, усмехнулся Гэвин, уже почти дойдя до своего рабочего места.       Шарон резко вскочила на ноги, испуганно глядя на приближающихся мужчин, кресло в непривычно воцарившейся для отдела тишине с грохотом откатилось в сторону.       – Фокс, хоть ты образуй его! – рявкнул Фаулер на ходу.       Гэвин уже добрался до своего стола, снял куртку и бросил ее на кресло. Шарон мысленно отметила, что напарник был в другой одежде: после нападения старые вещи он, должно быть, оставил в больнице или утилизировал, как неприятное напоминание.       – Детектив Рид?..       Недоуменно только и смогла выдавить она, глядя во все глаза на напарника. Он был бледным, с запавшими глазами, под которыми залегли темно-фиолетовые круги, на виске и лбу алели гематомы, сухая кожа на губах была покрыта трещинами с кровавыми прожилками. Фаулер остановился между их рабочими столами, яростно жестикулируя, пытался образумить нерадивого подчиненного, не прерывая своего эмоционального монолога.       – Капитан, – внезапно подал усталый, но твердый голос Гэвин и нехотя обернулся к начальнику. – Отвалите.       – Нет, это ты должен отвалить! Назад в больницу! И немедленно!       В ответ вспылил Фаулер, большим пальцем указав по направлению к выходу из отдела. Ошарашенная Шарон перевела испуганный взгляд на напарника, заметила резкую перемену в нем: на лицо его наползла тень, скулы стали четко прочерченными, глаза потемнели. Молча он повернулся, прошагал до стола напарницы, взял с него низкую стопку бумаг и швырнул ее к ногам капитана. Глухо распечатки и отчеты шлепнулись на пол и рассыпались веером.       – Восемь детей, – проскрежетал он сквозь зубы. – А теперь свалите нахрен, капитан.       Фаулер застыл, как и все присутствующие, которые с ужасом смотрели на полицейских, ожидая, чем окончится этот скандал, угрожающе поднял указательный палец и процедил.       – Рид…       – Свалите уже, – оборвал его Гэвин, устало моргнув, Шарон заметила, как на его лбу выступили капельки влаги.       – Пес с тобой, – сокрушенно произнес Джефри, махнув рукой, опустил глаза на рассыпавшуюся у его ног стопку бумаг. – Фокс, присмотри за ним.       – Мне не нужна сиделка, капитан! – процедил сквозь зубы Гэвин, но Фаулер его уже не слышал, уходя прочь из отдела к своему кабинету. – Вот же… дрянь черномазая…       – Гэвин, – подала внезапно охрипший голос Шарон, – зачем ты пришел?..       Он устало присел на край своего стола, протянул руку в сторону рассыпанных на полу дел, поднял измученный, потухший взгляд на напарницу.       – Подай ту хрень. Я могу и тебе ее под ноги швырнуть. Мне понравилось, знаешь ли.       – Тебе только позавчера…       – Заткнись, а, – злобно процедил Гэвин, сверкнув глазами. – Ты мне кто?! Херова заботливая мамочка?       – Как хочешь…       – Именно. Как я хочу. Поэтому заткнись и дай инфу по последней.       Шарон виновато потупила глаза, отступила к рассыпанным бумагам, присела рядом, сгребая их в одну стопку. Гэвин, наблюдая за ней, осторожно положил ладонь себе на левый бок и, ощутив влагу, поспешно отдернул руку: предусмотрительно он надел черный джемпер, на котором пятна крови невозможно было рассмотреть. Он судорожно вздохнул: действие вколотых в больнице обезболивающих проходило, и теперь тупая боль медленно расплывалась по его телу.       – Я… Я хотела вечером… зайти к тебе… – тихо проговорила подошедшая Шарон, протянула стопку бумаг и папок, старательно не поднимая глаз.       – Не стоит утруждать себя, – резко отозвался Рид, хмуро глядя на материалы в руках девушки. – Это все по последней?       – Где-то здесь, – она взвесила в руках бумаги, не обращая глаз на напарника. – Документы были разложены в хронологии, пока ты… Не приложил свои руки.       Гэвин измученно поднял глаза на потолок и судорожно вздохнул.       На разбор и раскладывание документов по порядку Шарон потратила минут пятнадцать, в то время, пока ее напарник молча и сосредоточенно изучал скудные материалы по восьмой жертве. Сейчас же девушка рассматривала разложенные перед собой фотографии.       – Детектив Рид? – подала она голос, Гэвин, не поднимая головы, неопределенно промычал в ответ. – Эти фотографии с цифрами сейчас в правильной последовательности?       – Что? – он поднял глаза на Шарон, она мгновенно вскочила на ноги, сложила снимки один на другой и подошла к напарнику. Быстро девушка разложила их перед ним, словно раскрытые карты при игре в покер перед крупье.       – Эти фотографии сейчас в той последовательности, что были найдены девочки? – переспросила она, уточнив. Гэвин взглядом окинул снимки сначала слева направо, затем справа налево, потер переносицу пальцами, прикрыл глаза.       – Вторую и третью вроде поменять местами. Было два одинаковых числа, или символа – не знаю…       – Ты уверен? – осведомилась Шарон, посмотрев на напарника, тот уронил голову на ладони, запустил пальцы в волосы.       – Нет, не уверен…       Шарон кивнула, поменяла два снимка местами, снова сложила все фотографии в стопку и вернулась на место, медленно раскладывая одну за другой.       – Числа… – задумчиво произнесла она, потирая пальцами губы, опустилась в кресло. – Числа. А ты прав. Это числа. И очень знакомые. Это какая-то числовая последовательность, прогрессия. Но не геометрическая. Что-то… Что-то знакомое…       Гэвин шевельнулся, сместил ладони, закрыв ими лицо, крепко зажмурился от резко начавшей сверлить в висках боли.       – Это шифр. Послание, – не унималась Шарон, и полицейский невесело рассмеялся в ладони.       – Фокс, мы не в шпионов играем…       – Это похоже на числа Фибоначчи.       – Фибо-что? – Гэвин отнял ладони от лица, скептически посмотрел на напарницу.       – Числа Фибоначчи. Последовательность чисел, каждое новое из которой является суммой двух предыдущих, – он поднял глаза кверху, попытался представить это в голове, но у него это совершенно не получилось – в висках засверлило сильнее.       – Я сделал вид, что понял. И что?       – Смотри! – Шарон снова вскочила на ноги, схватила со стола фломастер и подошла к напарнику. Она взяла из стопки отчета по последней жертве лист, перевернула и написала в левом верхнем углу вытянутый ноль, следом единицу. – Первое число всегда ноль, второе – единица. Третье – сумма второго и первого, то есть тоже единица.       – То есть предлагаешь высчитать сумму до… Сорока шести тысяч вроде? – Гэвин усмехнулся и критически поднял глаза на напарницу.       – Сорок тысяч триста шестьдесят восемь, если быть точным, – поправила девушка, пожав плечами. – Зачем считать? До определенного момента они уже посчитаны.       Она ухмыльнулась, перевела взгляд на экран и подала голосовую команду.       – Числа Фибоначчи.       Перед глазами Рида раскрылась страница по определенной последовательности, и он угрюмо посмотрел на напарницу.       – Сходятся?       – Допустим, – нехотя пробормотал Гэвин, отведя глаза. – Все равно не понимаю, чем это может помочь.       – Я думаю, каждое число это или буква, или слово целиком. Осталось только подобрать ключ.       – Почему не код в какой-нибудь шестидесятеричной системе счисления, например? Может, это координаты? – пожал плечами полицейский, откинулся на спинку кресла, скрестив руки на груди, и с вызовом поднял глаза на напарницу.       – Думаю, можно будет проверить и твою версию, – отозвалась Шарон с натянутой улыбкой, выводя на листе бумаги в столбик алфавит. Вторым столбиком рядом с первым она записала числа, которые она списывала с представленной на экране информации.       Когда последнее число было вписано напротив буквы «Z», Шарон распрямилась. Гэвин угрюмо, без интереса смотрел на надписи, подперев щеку рукой. Сверяя с записанным импровизированным шифром числа со снимков, девушка подписала на обратной стороне каждого полученную по коду букву. Когда она нацарапала на последней фотографии две перекрещивающиеся линии буквы «Х», оба полицейских уставились на сложенное «ISEEUFOX».       – Что за… – выдавила с трудом Шарон и подняла испуганный взгляд на напарника. По одному она повернула снимки к нему. – Прочитай. Это.       Гэвин опустил глаза на разложенные фотографии, всего на секунду, снова взглянул на девушку, но уже испуганно.       – «Я вижу тебя, Фокс».       – Да… – Шарон сглотнула, нервно облизнула губы, детектив медленно поднялся на ноги. – Я это тоже прочитала…       – Послание, говоришь? – он настороженно обвел отдел взглядом.       – Может, проверим твою версию счислений?.. – выдавила Шарон из себя фальшивую улыбку и пожала плечами. – Или программный код?..       – Думаешь, по этому шифру выйдет «я вижу тебя, Рид»? – усмехнулся без веселья Гэвин и затих: ссутулившаяся напарница стояла к нему спиной, обняв себя за плечи и поникнув головой.       – Гэвин?.. – подала она охрипший голос. – У тебя есть сигарета?..       Детектив нахмурился, вспомнил, что уже несколько дней сам не курил: с того самого дня нападения «гримера», и сигарет у него в этой куртке нет. Почти сразу же он вспомнил, что на рабочем месте у него всегда где-нибудь в ящиках валялась пачка, «на всякий пожарный».       – Ты же не куришь.       Заметил он, открыв верхний ящик, отыскал в его недрах неполную пачку и поднял глаза на девушку, моментально стушевавшись: повернувшаяся напарница была бледная как смерть, даже губы потеряли свой привычный алый цвет. Медленно и без слов Гэвин протянул ей раскрытую пачку.       – Да, – тихо согласилась она, едва шевеля обескровленными губами, дрожавшими пальцами вытянула одну сигарету и натянуто улыбнулась. – Уже тринадцать лет как. Спасибо.       Она одарила его еще одной невеселой улыбкой и неуверенной походкой пересекла зал. Долго не решаясь, Гэвин все же последовал за напарницей, вышел на балкон и захлопнул за собой дверь. Заметив у ее уха телефон, тактично отошел в сторону, когда Шарон смущенно посмотрела на него и слегка сместилась, поворачиваясь спиной. Она царапала ногтем перила, держа между пальцами зажженную, дымящуюся сигарету, и тихо, почти робко иногда выдавала дежурную реплику ни о чем конкретном и интересном.       – Долго вы еще пробудете в городе? – полицейский усмехнулся и скрестил руки на груди: вот как, с муженьком, значит, беседует. – Саймон, пожалуйста, будь осторожен… Я не намекаю на непрофессионализм твоего охранника…       – Рот закрой и слушай сюда, ублюдок ты самоуверенный! – Гэвин чуть не подскочил на месте от внезапного окрика Шарон, обернулся, увидев ее покрасневшие от гнева кончики ушей. – В Детройте орудует маньяк, убивающий детей! Детей, мать твою, Саймон! Ты понимаешь, что это означает?! Включи свои куриные мозги и будь осторожным!       – Мразь! – прорычала она, яростно сунула телефон в задний карман джинсов и поднесла руку с сигаретой к губам.       Курила она молча, дрожа то ли от холода, то ли от нахлынувшей злости. Легкий ветер шевелил ее собранные в высокий хвост дреды, приносил дымок с запахом табака до подошедшего ближе Гэвина, который неуверенно сложил на перила балкона локти. Он осторожно взглянул на нее, раскрыл рот, но тут же захлопнул его, не зная, что сказать. Видел Шарон он в профиль, наблюдал за тем, как она подносит дрожавшую руку к губам, затягивается сигаретой, зажженный кончик которой освещал ее бледное лицо, делая его демонически острым и страшным. Она задрала голову, выпустила вверх струйку дыма, затушила недокуренную сигарету о перила и бросила окурок в пепельницу.       – Что теперь делать, детектив Рид? – спросила она тихо, словно окончательно лишившись сил, и Гэвин мысленно вздохнул от облегчения оттого, что не потребовалось затронуть ее звонок по телефону. Так же он отметил, что Шарон называла его по имени только в критических, крайне эмоциональных ситуациях. – Как это… Чем эта хрень может помочь?..       – Если бы я знал, – сознался он и покачал головой. Девушка презренно усмехнулась.       – Я попробую дома просчитать по…       – Не думаю, что из этого что-нибудь получится, – прервал ее Гэвин устало, Шарон затравленно взглянула на него. – Только время зря потеряешь.       – Мы и так слишком много его потеряли, – она вздохнула, выпустив облачко пара, вздрогнула от холода, оглядев раскинувшуюся панораму освещенного огнями Детройта. Где-то внизу пронеслась полоска ярко-желтого света – оконца подземного поезда, двигавшегося по навесному мосту. – Смотри-ка, уже вечер… Подвести тебя?       – Нет, – ответил Гэвин, глядя вдаль и в никуда. Шарон кивнула, отступила к двери, остановилась и взглянула на напарника.       – Я рада, что ты на ногах. До завтра.       Когда дверь бесшумно закрылась, оставленный в одиночестве Гэвин судорожно вздохнул, вытащил из кармана джинсов пузырек, раскрыл его, выкатил на ладонь две таблетки обезболивающего. Закинув их в рот, полицейский проглотил их всухую, убрал флакон обратно в карман и дрожащими руками взъерошил волосы, оскалившись от невыносимой боли.