Эффект Соловья

      Они вернулись в старый район Детройта и теперь втроем стояли возле плотно закрытого тяжелым диском колодца. Державшая себя за локти Шарон дрожала, бездумно глядя на тяжелую крышку.       – В багажнике есть монтировка… – произнесла она онемевшими, непослушными губами, Гэвин украдкой взглянул на нее.       – Я принесу.       Отозвался Букер, бегло взглянув на весьма побледневшего полицейского. Вернулся он спустя мгновение, сжимая в руке стальной инструмент с гвоздодером на одной стороне. Опустившись на колени, он вонзил монтировку в ребро под люком и надавил с помощью рычага. Тяжелый диск лишь хрюкнул, но остался лежать на месте. Оскалившись, сыщик поменял хват, налег всей своей массой, монтировка внезапно изогнулась, и Букер рассек себе ладонь об острые края гвоздодера.       Выругавшись, он сплюнул, снял с себя куртку, откинув ее в сторону, и закатал рукава темно-серой рубашки, оставив на ней кровавые следы. Вытащив инструмент из расселины, Букер повернул его стороной, противоположной изгибу, и снова вонзил под диск. Теперь встав на одно колено, он крепко ухватился за монтировку, навалился на дрожавшие от напряжения руки и зарычал. Со скрежетом люк поддался, приподнялся над расшатывающей его фомкой. Отпустив ее, Букер взялся за край диска, напрягся и откинул от себя, тот с железным звоном рухнул на землю.       Переводя дыхание, мужчина поднялся на ноги, сжав в кулак рассеченную руку, поднял глаза на подошедшую девушку. Она протянула к нему руку, положила ладонь ему на плечо, Букер кивнул. Гэвин отвел глаза: такое молчаливое взаимопонимание смутило его и подняло на поверхность чувство ненужности. Не теряя больше ни минуты драгоценного времени, Шарон развернулась и начала спускаться по ступеням стальных ржавых скоб. Когда внизу раздался плеск и засочились отблески желтого света от фонаря, Букер взглянул на полицейского.       – Иди с ней.       Перехватив его взгляд, Гэвин поспешно отвел глаза, сглотнул, опустив колкое замечание о том, почему бы самому агенту Пинкертона не залезть в темноту и сырость: они же так с полуслова понимают друг друга… Нет, с полужеста, наверное. Стиснув зубы, он опустил глаза на раскрытый колодец, из недр которого доносились монотонные шлепанья. Шагнув к нему, он развернулся и начал спускаться вниз. Когда он почти скрылся за уровнем видимости, поднял глаза на оставшегося сыщика, который придерживал вспоротую руку второй, сквозь его пальцы на землю срывались капли крови. Опустив взгляд, Гэвин на ощупь встал на последнюю скобу и спрыгнул вниз. Затравленно оглядевшись, он зашагал в сторону рассеивающегося в стоячей воде света, нагнал пробирающуюся девушку. Ее покачивало из стороны в сторону, джинсы были измазаны в грязи и крови, свет от фонаря подпрыгивал от ее дрожавшей руки.       Молча они добрались до развилки, и Шарон остановилась, растерянно светя фонарем то в один, то в другой переход. Гэвин нервно облизнул губы и, рассекая воду, встал напротив девушки, заглянул в ее испачканное кровью лицо. Он позвал ее, и только с третьего раза она обратила на него затуманенный взгляд, когда ему пришлось взять ее за плечи.       – Шарон, ты слышишь меня? – она кивнула, в глазах ее уже собирались слезы беспомощности: время и запутанные ходы канализации работали против них. – Ты останешься здесь, пока я проверю тот переход.       Он указал на правую развилку, девушка проследила за его взглядом и яростно покачала головой. Гэвин тряхнул ее за плечи.       – Нет, слушай! Ты останешься и будешь ждать меня здесь, – он отпустил ее, вытащил свой пистолет и вложил ей в свободную руку. – Если ты уйдешь, мы оба заблудимся в этом дерьме. В любом случае ты сможешь вернуться назад.       Гэвин указал за спину Шарон, в тоннель, из которого они пришли. Спешно он снял с себя куртку, накинул на плечи девушки, взял у нее фонарик, склонившись к ее лицу, и заглянул в глаза.       – Ты поняла? – она неуверенно кивнула, избегая его взгляда. – Повтори.       – Я останусь здесь и буду ждать тебя, – ответила она хрипло и тихо, не поднимая глаз, Гэвин кивнул.       – Молодец.       Он снова облизнул губы и отшагнул от девушки. Развернувшись, он поспешно зашагал в темноту правого перехода, пока напарница не сообразила о том, что он сейчас сделал. Освещая себе путь фонариком, он обернулся, мимолетно посмотрев на оставленную позади тьму, и ускорил шаг. Мимо него проплывали яркие обертки, банки и бутылки, мокрая бечевка зацепилась за его мокрые джинсы, но соскользнула в постоянном потоке и унеслась следом за остальным мусором. Выругавшись, Гэвин осветил еще одну развилку и, снова выбрав правое направление, зашагал по сужающемуся туннелю. На переход он потратил еще пять минут и остановился на третьем перепутье.       – Нескончаемый лабиринт бесконечного дерьма, – пробурчал он себе под нос, вновь повернув направо. – Можно всю гребаную вечность исследовать этот сортир. Тоже мне, диггер херов…       Голос его прозвучал с дрожью и двойным эхом, отражающимся от влажных стенок тоннеля, который начал постепенно расширяться и переходить в широкий отсек с высоким потолком. Его встретила анфилада из обожженного кирпича, перешла в арку и плавно нырнула в широкую камеру с двумя поддерживающими потолок кирпичными столбами.       Гэвин шагнул в затопленное помещение, которое, возможно, ранее служило какой-нибудь серверной или складом для оборудования. Водя фонариком из стороны в сторону, он осматривал кирпичные стены округлой комнаты и не мог взять в толк, для чего необходимо было строить такие извороты в канализационных переходах.       – Так можно и до какой-нибудь тайной комнаты инквизиторов дойти… – задумчиво проговорил полицейский и усмехнулся. – Ах, да, я же в Детройте.       Ступая в воде, которая здесь была на уровне колен, Гэвин хмуро осматривал странное помещение, пока луч фонаря не наткнулся на пришпиленное к стене перевернутое вниз головой иссохшее тело. Судорожно вздохнув, Гэвин по инерции попятился, освещая дальнюю стену, увидел в рассеивающемся свете еще два распятых мертвеца. На третьем шаге, он обо что-то запнулся, с трудом удержал равновесие, но выронил фонарь. Во внезапно набросившейся на него темноте раздавался лишь шум его нервного, прерывистого дыхания.       Рухнув на колени, Гэвин начал яростно искать в воде и мусоре под ногами упавший фонарь. Пальцами наткнулся на твердое, почувствовал, как их обвило что-то мягкое и скользкое, словно щупальца осьминога. Вытащив руки из воды, он поднял их к глазам и сквозь пробивающийся снизу свет увидел оплетавшие их темные волосы. Под начавшими дрожать руками из воды вынырнула склизкая голова, которая была слишком небольшой для взрослого человека.       Гэвин замер в немом крике, смог выдавить лишь сиплый стон и отдернул руки. Голова плюхнулась в воду, ударив ему в лицо ледяными брызгами, что вырвало его из ступора. Склонившись, детектив начал шарить руками по дну, то и дело натыкаясь на мусор, камни и кости. Наконец, пальцы его коснулись гладкой поверхности фонаря, сомкнулись на нем и рывком подняли из воды. Гэвин вскочил на ноги, попятился назад, держа луч света на том месте, где на поверхности продолжали плавать волосы мертвеца. Когда внезапно он спиной наткнулся на стену, содрогнулся и зашагал вдоль нее, не сводя взгляда с волнующегося пятна.       – Срань господня…       Простонал он, не прекращая свое отступление, чуть не упал спиной вниз в тоннель, когда стена неожиданно оборвалась. Крутанувшись вокруг свои оси, Гэвин зашагал на непослушных ватных ногах по пути, которым и пришел.       Держась за стену ладонью, Рид, пошатываясь, шагал вперед и смотрел под ноги невидящими, затуманенными глазами. Сердце яростно колотилось о его ребра, судорожное, свистящее дыхание отражалось от стен и возвращалось к нему ощущением вздохов сотен жертв. Гэвин остановился, виском оперся о стену и сполз по ней вниз, упав на колени, крепко зажмурился.       – О, мой бог… – простонал он, согнувшись пополам, положил ладонь себе на грудь и сжал толстовку в кулак.       У него закружилась голова, тошнота подкатила к горлу, и Гэвин судорожно вздохнул, боясь, что потеряет сознание. Стиснув зубы до скрипа эмали, он подождал, пока головокружение пройдет, раскрыл глаза и медленно поднялся на слабые, подкашивающиеся в коленях ноги.       – Кора…       Словно сомнамбула он вышагивал по проложенному ранее маршруту, только с хрипом направляя себя на приближающихся развилках «левый поворот, повернуть налево». Наконец, где-то впереди до него донесся испуганный голос напарницы.       – Гэвин?..       Луч фонаря вырвал из темноты ее тонкий ссутулившийся силуэт, Шарон прикрыла глаза ладонью, и Гэвин поспешно отвел фонарь. Он подошел к ней на негнущихся ногах, не вынося ее полного надежды взгляда. С трудом он сглотнул, слюна прошлась по горлу, словно наждачная бумага, раскрыл рот, но не смог издать ни звука. Глядя в его блестящие глаза, Шарон замерла, затаила дыхание. Разлепив пересохшие губы, она сипло выдавила:       – Гэвин?.. Ты сам на себя не похож… Что ты видел?..       Он прерывисто вздохнул, с болью сглотнул и отвел глаза к левому тоннелю развилки.       – Ничего.       Прошептал он и отшатнулся от девушки, зашагал было к переходу, но она схватила его за запястье, останавливая.       – Гэвин?! – он повернулся, глаза его сверкали в фонарном свете, и девушка с ужасом разжала пальцы.       – Там тупик, – выдавил он, поспешно отворачиваясь, но, когда Шарон снова позвала его, взглянул на нее. Она протянула ему пистолет рукоятью вперед, и полицейский медленно принял его. – Пойдем.       Вложив пистолет в кобуру, он зашагал в воде, рассекая лучом фонаря темноту перехода. Шарон шла за ним, скрестив руки на груди, держа мужскую куртку на плечах, и смотрела на мокрые до уровня колен джинсы напарника. Она была уверена, он солгал ей: с той стороны он столкнулся с чем-то таким ужасным, что выбило Рида из привычной колеи уверенности и равнодушия. У нее промокли ноги, в кроссовках плескалась вода, но Шарон не могла точно сказать, от чего ее била крупная дрожь: от холода или от расползающегося, съедающего изнутри страха.       Шагающий впереди Гэвин украдкой посмотрел на нее через плечо, потемневшие ее губы были чуть приоткрытыми и дрожавшими. Еще немного, и она или уснет от холода, или потеряет сознание. Он позвал ее по имени, Шарон подняла на него затуманенные глаза, под которыми залегли темные пятна хронической усталости, в следующую секунду они с ужасом округлились, глядя ему за спину, и полицейский моментально повернулся, обратив взгляд вперед.       Там рассеивался теплый, мягкий свет аварийных ламп, на сухом выступе платформы над протекающим ручьем нечистот лежал матрас, на нем он увидел свернутую в клубочек фигурку. Держась с помощью стены, Шарон прибавила шагу, рассекая воду под ногами словно ледокол, споткнулась о какой-то мусор под ногами, но удержала равновесие. Гэвин позволил ей пройти вперед, светя фонарем в дрожавших, онемевших от холода пальцах. Чем ближе Шарон подбиралась к ребенку, тем сильнее колотилось ее сердце, биение которого набатом отдавалось и в ушах, и в горле. Подойдя к выступу вплотную, Шарон рухнула на колени, протянула дрожавшую руку и коснулась впадинки под челюстью, проверяя пульс. Под ее пальцами четко прослеживались ритмичные удары, и девушка судорожно вздохнула, позволяя слезам навернуться на глаза. Гэвин за ее спиной облегченно выдохнул и устало прикрыл глаза. Когда он распахнул их, увидел, как напарница дрожавшими руками неуклюже поднимает девочку с матраса, и шагнул к ней.       – Шарон. Может, лучше мне... – попробовал он, но девушка моментально вскинула на него затравленный взгляд перепуганного животного.       – Нет!       – Шарон...       – Нет! Я сама! Я никому ее не отдам! Никому... – она яростно закачала головой и прижала Кору к себе, по щекам ее непрерывно катились слезы. Гэвин заступил ей дорогу.       – Ты на ногах едва стоишь. Ты можешь упасть с ней или на нее, – не отступал он, осторожно и медленно протянул к ней руки. – Шарон, не бойся. Я не сделаю Коре ничего плохого. Обещаю.       Девушка потупила покрасневшие глаза, посиневшие губы ее дрожали. Затем она подняла взгляд и едва заметно кивнула. Гэвин осторожно взял девочку из ее рук, развернул Кору лицом, сложив ее голову себе на плечо и подхватив под бедра.       – Возьми, – он протянул Шарон фонарик, перехватил Кору в удобное положение и отступил. – Иди первая.       Шарон молча кивнула, зашагала по тоннелю в обратном направлении, теперь не держась за стенку: найденная Кора придала ей силы. Шедший следом за ней Гэвин прижался виском к размеренно дышащей девочке, ощущая, как неснятые швы натягиваются под весовой нагрузкой. Выйдя к той самой развилке, в правом тоннеле которой оказалось ужасное место погребения, он облизнул губы, стараясь не смотреть в том направлении. Об этом он ни слова не собирался говорить напарнице.       – Мамочка... – внезапно тихо произнесла в полусне Кора, Шарон замерла, резко развернулась, шагнула к остановившемуся Гэвину и прикоснулась к дочери. – Это ты?..       – Да, малыш. Это я, – прошептала она, гладя Кору по мягким волосам, подняла блестящие от слез глаза на напарника. – И Гэвин.       – Мы идем домой? – спросила девочка сонным голосом, обхватив полицейского за шею своими маленькими, холодными ручонками.       – Да, малыш. Домой…       – Только к тебе, мамочка... В том доме папа умер.       Шарон моргнула, с ресниц ее сорвались горячие слезы, и подняла испуганный взгляд на напарника: эта ужасная трагедия оставит чрезмерно глубокий след на психическом состоянии дочери, как когда-то на нее повлияла смерть родителей. Гэвин едва заметно ей кивнул – до люка им осталось пройти примерно метров двадцать. Когда они покрыли это расстояние, и над их головами показался ореол света вечерних фонарей, он задрал голову.       – Ты первая.       Шарон хотела запротестовать, но, заметив решительность в глазах напарника, сдалась, поставила ногу на нижнюю перекладину и начала взбираться наверх. На поверхности в нервном ожидании как зверь в клетке метался Букер, завидев рассеивающийся свет от фонаря, встал на колени и помог девушке выбраться. Следом за ней он увидел поднимающегося детектива, который придерживал Кору одной рукой. Добравшись до верха, он ослабил хватку, когда сунувшийся в люк Букер взял девочку за подмышки и потянул на себя. Перехватив ее в удобное положение, он поднялся с колен, намеренно обходя Шарон, зашагал к оставленной машине.       – Садись, – велел он, повернувшись в пол-оборота, девушка послушно, не обронив ни слова, залезла на заднее сиденье. Букер нагнулся и осторожно положил рядом с ней Кору, которую Шарон моментально притянула к себе и прижала к груди.       Передав девочку, Гэвин неловко выбрался наружу и теперь стоял на четвереньках, успокаивая дыхание и дрожь в руках. Неуклюже он сгреб себя с земли и поднялся на ноги. Добрался до машины он шатающейся, неуверенной походкой, обошел Букера и рухнул на пассажирское сиденье. Закрыв дверцу, он сокрушенно откинулся затылком на подголовник, тяжело дыша. Он расслышал легкий шорох и повернулся к его источнику – Букер сел за руль, на лбу его блестели бисеринки пота.       – Думаю, надо бы вызвать скорую, – произнес Гэвин слабым голосом и невесело усмехнулся. – Потому как я сейчас отключусь…       Как по волшебству он действительно потерял сознание, соскользнув и ударившись головой в боковое стекло. Букер понимающе улыбнулся, повернулся, взглянув на девушку. Она нежно гладила девочку по влажным волосам и не позволяла себе отвести от нее глаз, боясь, что от этого она сможет потерять дочь навсегда. Неожиданно Кора открыла глаза, сфокусировалась на матери. Шарон мягко улыбнулась.       – Привет.       – Привет.       – Как ты себя чувствуешь?       – Нормально.       – Тебе не больно? Нигде ничего не болит?       Кора на минуту задумалась, покачала головой и на удивление матери сказала серьезным, строгим тоном.       – Он не обижал меня, мама.       Шарон вскинула на Букера глаза, сглотнула и нервно облизнула губы.       – Ты меня очень напугала. Ты… Ты висела вниз головой.       – Мы играли в героев. Он был злодеем, а ты как Бэтмен должна была меня спасти. Это было очень весело!       – Весело? – переспросила Шарон и горько улыбнулась, на глаза ее вновь навернулись слезы. – Мне было совсем не весело, Кора. Я думала, что потеряла тебя, я думала, что тебе больно…       – Мам, мы честно только разговаривали.       – Правда? – Шарон с трудом подавила презренный смешок. – И о чем же?       – О тебе.       Кора улыбнулась. Девушка замерла, в глазах ее заплясала тень ужаса.       – Обо мне?       – Айрон говорил, что ты его сестра, и он хочет снова быть с тобой. Ты никогда не говорила, что у тебя есть брат.       В глазах девочки было недетское осуждение, Шарон отвела глаза.       – Просто мы очень сильно поссорились.       – Настолько, чтобы больше не разговаривать?       – Настолько, чтобы вообще не видится.       – Айрон... Его посадят в тюрьму, да, мама?       – Да, малыш.       Кора кивнула, прикрыла глаза и сладко зевнула. После продолжительного молчания она спросила, не открывая глаз:       – Мам? Теперь я останусь с тобой?       – Я больше никому не позволю отобрать тебя у меня. Никому.       Она улыбнулась и тихонько засопела, ускользая в глубокий сон.