***
Тобирама: — С договором покончено, ибо обе стороны нарушили правила. И теперь мы встретимся вновь только будучи врагами, — произнёс Мадара. Предводитель Учиха забрал новоявленную сестру, оставив нас, Сенджу, бесцеремонно ворвавшихся в его владения, живыми, также борясь с весьма противоречивыми чувствами внутри себя. В его случае данный жест даже можно назвать проявлением некого милосердия, которого я ранее не замечал в вечно хмуром сопернике старшего брата. При этом обстановка была и остаётся напряжённой, и атмосфера выжженной поляны с приторным запахом гари никак не способствует её улучшению. И, вроде, всё это было нами уже пройдено в недалёком прошлом, и ничего не должно вызывать отторжения в понимании дела. Но в реальности всё оказывается не таким простым. Нельзя забывать о том, что возникли новые переменные, способные усложнить жизнь Сенджу. И одним из таких неучтённых факторов как раз и был Изуна, точнее была. Брат на проверку оказался сестрой, что не хотело никаким образом укладываться в голове. Во взгляде Хаширамы читались идентичные мне чувства: неверие и непонимание. Человек, которого до недавнего времени я считал мёртвым, воскрес, да ещё и в женском обличии. Нет, такого не должно было произойти. Мадара просто скрыл истинный пол Изуны и каким-то чудом сумел сохранить той жизнь. Эта версия наиболее логичная, поскольку я не знаю техники, способную сотворить из мужчины женщину. Это до абсурдности глупо звучит. И даже так факт остаётся фактом: Изуна жива и обрела новую силу, с которой в одиночку поборола и потрепала не самых слабых шиноби нашего клана. Чёрное пламя лишь доказательство её обретённого могущества, и не факт, что это единственная новизна в её арсенале. Встаёт логичный вопрос: если мы столкнёмся вновь, смогу ли я одолеть Изуну как тогда? Над этим стоит серьёзно задуматься, поскольку вопрос носит сплошную неясность и однозначного ответа не существует. Только множество возможностей и переменных. В довершение: самым непонятным является то, что Изуна, как мне доложили, сохранила жизни поверженных Сенджу. Сенджу! Её нынешнее поведение никак не вяжется с личностью человека, с которым я не раз скрещивал клинки. А незнание всех обстоятельств раздражает меня. Будто своих проблем мне не хватает, и нужно строить догадки, обладая мизерной долей информации. Мадара вызывает у меня не меньше вопросов. Во время нашего разговора в его глазах до последнего горело алым пламенем клановое орудие для убийств, что не будь здесь Изуны, наверняка, было бы использовано против нас. Его взгляд обдувал холодом и злобой, а вокруг него витала аура смерти. Даже мне человеку, видавшему и сражавшемуся с десятками красноглазых, в мыслимой мере стало не комфортно от такого напора. А неприятное чувство тревоги сковало сердце. И как бы я не хотел этого признавать, меня отпустило только после полного ухода Мадары. Однако неприятный осадок остался. Брат Изуны, пожалуй, таит в себе не меньшие сюрпризы, поэтому нужно быть готовым ко всему. Быть начеку как никогда прежде. Но пока рано строить стратегию, не разобравшись с делами внутри клана. Лучше всё же действовать по порядку. Сперва необходимо вернуться на свою территорию, доложить о случившемся жителям и решить судьбу предателей. — Тобирама-сама, всё готово к отправлению. Ко мне подскочил Ивашима, и получив кивок с моей стороны испарился. На этой земле нам действительно больше нечего делать. И наилучшем решением будет покинуть её как можно скорее. Теперь Учиха ничего не сдерживает, и мы лишь играем для них роли живых мишений. — Старший брат, нам стоит убраться отсюда и вернуться домой. А в ответ тишина. Хаширама ничего не ответил на мои слова. Из-за этого я почувствовал невидимую пропасть между нами, как это было при несовпадении наших взглядов в детстве. Брату сейчас плохо. И не нужно иметь выдающиеся способности, чтобы понять это. Пускай я не могу разглядеть его выражение лица из-за того, что брат повернут ко мне спиной, я более чем уверен, что он корит себя за провал миссии, надевая непроницаемую маску. Говорить ему о том, что погиб только один шиноби в качестве положительной черты, думаю, не стоит. На самом деле мы потеряли гораздо большее. При этом Мираши сам полез к неуравновешенному Мадаре, поэтому данное я могу списать только на глупость и самоуверенность подчинённого. А их отряду можно только поаплодировать. Казуя с остальными добились поставленной цели: договор больше недействителен, и в любую минуту Сенджу и Учиха сцепятся в глотки друг другу насмерть. Снова польётся кровь с обеих сторон, и пойдут бессмысленные потери. На душе, мягко говоря, стало паршиво. Наслушавшись Хашираму о мире, где шиноби не идут в расход по первому требованию клана, я, видно, обмяк, что является непозволительной роскошью в наше время. Нужно просто признать провал. Идти дальше. Ибо так правильно. Ради наших же павших братьев. Хаширама, будто уловив ход моих мыслей, наконец осмелел и повернулся ко мне лицом. Его взгляд мне не понравился. Лицу старшего брата больше идёт улыбка, идущая от чистого сердца, глупый, но заразительный, смех, уверенность в собственных силах, читаемая во взгляде, пылающий огонь в глазах, который, к сожалению, успел истлеть в свете последних событий. Всего этого не стало. У Хаширамы было отсутствующее выражение лица из-за чего в районе сердца неприятно кольнуло. Его подавленное настроение я могу понять, но не знаю, как его можно утешить, поддержать. Любые слова нанесут лишь ещё одну рану, залечить которую не в моих силах. — Тобирама? — тихим голосом позвал меня брат, когда я положил свою руку на его плечо. — Что сделано, то сделано. И добавлять здесь что-либо будет лишним. Сейчас нам всем необходимо вернуться домой и принять решение по поводу судьбы восставших, каким бы тяжёлым оно ни было. Вопросов будет много, но как главе тебе придётся свершить суд над их судьбами в публичной форме, — сказал я, почувствовав большую ладонь брата поверх своей. Сводя брови к переносицы, Хаширама понял к чему я клоню, сильнее сжимая мою руку. — А я как твой брат уберегу тебя от необдуманных поступков. Всё-таки моё присутствие никто не отменял и оспаривать не может. Даже ты. Хаширама, отвлекаясь от порыва впасть в депрессию, глупо вытаращился на меня. А после каких-то своих размышлений горько улыбнулся. — Плохой, видимо, из меня брат, если всё дошло до того, что тебе приходится меня успокаивать, — измученно произнёс Хаширама. — Всем нам порой бывает плохо, так что ты не исключение. Главное помни, что у нас внеплановый мятеж произошёл, и отдуваться будем только вместе и перед всеми, — сказал я, надеясь на лучшее. Другого просто не дано. Всё-таки меня всю жизнь готовили к роли стойкого воина, защитника клана и опоры для старшего брата, поэтому во мне нет той нежности Сенджу, о которой слагают легенды. Годы, проведённые в боях, искоренили во мне часть эмоций. Из-за этого мне сложно порой понять другого человека. Не то что утешить. — А как же иначе, — с былым задором ответил Хаширама, а на душе сразу полегчало. — Пора и честь знать, как говорится. И раз уж все собрались, то и мы идём. — Да. "Упаковав" труп Мираши для захоронения на родных землях, захватив бессознательное тело Ногору, и поглядывая на очнувшегося Маширо с Казуей, которые будто в рот воды набрали, мы были готовы к отправлению. Один я на последок взглянул на наше место встречи с Изуной, которая не выходила у меня из головы. В худощавой девушке, сплошь покрытой ссадинами и кровавыми потёками, я не сразу заприметил старого знакомого. Тогда тело на автомате возжелало спасти незнакомку от замаха Казуи. Сознание кричало, допытывало и сжигало, но я не слушал, отгоняя нелепые мысли в сторону. Возможно, благозвучные речи Хаширамы затмили разум, и я просто не хотел видеть убитую девушку на наших руках. В реальности ведь Сенджу первыми напали на Учиха, и Изуна вправе была защищаться, из-за чего я не виню её. И сейчас глядя на древо, по которому всё ещё стекают струйки крови, в голове встаёт образ хрупкой черноволосой девы, даже отдалённо не вяжущийся у меня с бравым воином. Она изменилась. В её уставших очах я не увидел прежней злобы. Только глубокую печаль. И даже сквозь толщу мыслей мне довелось услышать её голос. Она, глядя в мои глаза, сказала "красивый"? — И что это должно означать? — выдохнул я, отправляясь вслед отряду.***
Как же плохо я себя чувствую. Голова раскалывается, отчего становится сложно собрать воедино собственные мысли. Ощущение такое будто меня разорвали на множество частей где-нибудь в Китае, а собрать позабыли, плюнув на это дело с высокой колокольни. А так как вспомнить о происходящем мне жизненно необходимо, я, минуя головную боль, пытаюсь отыскать нужные мне воспоминания на задворках памяти. Последним оказывается нападение Сенджу и использование чёрного пламени, отдачу от которого я испытываю до сих пор. Находясь в подсознании, где мы впервые встретились с Изуной, я испытываю лишь эмоциональную составляющую тогда, как моё тело в реальности чувствует боль от атак треклятого мокутонщика. Вспоминая о котором, я понимаю, что у этого тела явно сбился ориентир, и моя ненависть перекинулась с Тобирамы на блондина. И на это, друзья мои, у меня появились реальные причины. Зла в прежнем мире я не на кого долго не держала, но эти двое Сенджу превзошли самих себя, войдя в лидеры списка ненавидимых и презираемых мною людей. По мнению шрамированного вояки, который успевал лишний раз замолвить словечко, лихо уворачиваясь от моих ударов, я в самом начале боя должна была молча сложить оружие и с честью принять смерть от их руки, отчего я, честно признаюсь, только сильнее распалилась. И впоследствии моя несдержанность стала фатальной ошибкой. Учиховское достоинство сыграло злую шутку, так как в бешенстве я вложила остатки сил в один единственный удар катаны. Воспользовавшись скоростью, я тогда планировала покончить с древесным ниндзя, но мой прицел был сбит чужеродным телом. Та белобрысая мразь не погнушалась использовать своего товарища в качестве живого щита в попытке спасти собственную шкуру. И я всё ещё отчётливо помню тот образ. Ибо мгновение удара навеки застыло в моей памяти. Время будто замедлилось, раскрывая моему взору ошибку выбора жесточайшем путём, так как никогда прежде я не разрезала человеческую плоть холодным оружием и внутренне не ощущала такого азарта. Чувства страха также не было, что в определённой мере напугало меня, рождая собой цепочку закономерных вопросов. При этом догадка пришла сама собой. Изуна же не единожды лишала чужого человека жизни, привыкнув к здешним условиям выживания, что, видимо, при слиянии памяти и эмоциональной связки отразилось на мне сильнее, чем я предполагала. Так, ещё я помню, что крикун Сенджу в нашей заварушке лишился руки и возможности воевать, кое как справляясь с болевыми ощущениями и потерей крови. Хвалиться здесь мало чем можно, так как в определённый момент я просто потеряла контроль над своим телом, достигнув болевой порок, и свалилась в беспамятстве. Жаловаться на судьбу в этом случае я считаю бессмысленным. Своё поражение я приму как болезненный урок, из которого "просто" должна вынести соответствующие выводы. Хотя легче сказать, чем сделать. Глядя на разноцветные разводы в небе, думаю о происходящем снаружи. Раз я испытываю головные боли — значит жива, и в следующий раз ещё подумаю об использовании Мангёкью шарингана во время схватки. Магией не владею, а в медицине осваиваю начальный уровень, что при наличии серьёзных повреждений неминуемо приведёт к смерти. (Второй, если учесть детали.) К счастью или к сожалению, я не Мадара с его бесконечным запасом чакры и не Хаширама с читерскими лечебными техниками. Я - Настя, студентка меда, мечтающая об обычной жизни и об обычном человеческом счастье: хорошей работе, семье, детях и любящем муже. Я никогда не желала попасть в экранизированную вселенную с убийствами и войнами на каждом шагу. С нескрываемым ужасом ещё будучи в мире информационных технологий я читала новостные заголовки об очередном конфликте между странами, следила за репортажами, с замиранием сердца наблюдала за судьбами детей и мужей, отправленных на убой в политических целях. Мне было страшно при одной мысли, что когда-нибудь война может ворваться в мой дом. А заявить о прекращении не давало положение в обществе. Да, и кто я собственно такая? Маленькая девочка в сравнении с крупными шишками какого-нибудь парламента. В связи с этим трезво оценив свои возможности, я решила, что наилучшим вариантом будет карьера врача. Сложнее лечить и восстанавливать веру в жизнь у человека, чем отнимать её. И попав в мир Наруто, я только сильнее убедилась в этом. Мадара, чьей судьбой было предательство и одиночество, стал всем для меня. Я искренне полюбила сварливого Учиха, всем сердцем желая ему светлого будущего. И как бы глупо это не звучало я благодарна Ками-сами за вселение не в второстепенного персонажа, а в сестру одного из основателей Конохи. Благодаря Изуне я смогла подтолкнуть брата к осуществлению его старой мечты. Выдуманный месяц должен был стать мостом к тому самому будущему о жизнерадостном ребёнке с тремя полосочками на щёчках. Но, к несчастью, я просчиталась. И теперь мне приходится трястись даже не столько над своей жизнью, (ибо помереть даже при большом желании мне вряд ли позволят) сколько над существованием клана Сенджу в целом. Не сомневаюсь, что импульсивный нрав брата даст о себе знать. А это неведение, куда именно грянет молния, невыносимо. Нужно возвращаться в реальность. Формирую, скапливаю энергию в теле с мыслями о конечной цели. Радужная картинка подсознания растворяется, постепенно возвращая меня над контролем физической оболочки. Тело всё также ноет, как и при последнем "выключении". Левой рукой пошевелить не могу. А так в целом, не считая остаточного головокружения и онемения всех конечностей, всё отлично. Стремиться есть куда. Осознаю, что лёгкость в теле присутствует также от того, что меня несут на руках. Поворачиваюсь в сторону своего спасителя, примерно догадываясь о его личности. Похоже, что судьба всё же благоволит мне, раз не пришлось вылавливать озверевшего Мадару по всему лесу, и он прямо передо мной. А точнее я перед ним. — Мадара? — немного охрипшим голосом зову ни-сана. Глава Учиха, услышав мой голос, незамедлительно прекращает бег, удивлённо уставившись на меня. Взгляды пересекаются. И как говорится: на его руках хорошо, а на своих двоих ещё лучше, поэтому болезненным телодвижением намекаю брату, о желании почувствовать почву под ногами. Мадара - умный, улавливает намёк, ставя рядом с собой на одну увесистую ветвь дерева. В нашем мире веточки тоненькие, и я быстрее бы всё переломала себе, прежде чем забраться на одну из них, а здесь такой простор дан, что слов нету. Беглый осмотр Мадары показывает, что он смог избежать драки с нарушителями спокойствия, либо, как второй вариант, смог положить противников на лопатки, не пострадав. От одного этого на душе становится легче, и из груди вырывается вздох. Эмоции накрывают меня с головой. Происходит это также потому, что вопросов очень много, и все являются безотлагательными. Повернув голову обратно, удивлённо отмечаю, что не у меня одной эмоции бьют через край. Нии-сан плачет. — Мадара, тебе больно? — первое, что вырывается у меня. А в его глазах глубокая печаль. Телесных повреждений нет, значит дело в другом. Похоже, что переговоры с вторженцами не прошли гладко. И словесным потоком, коим обладают почти все Сенджу, Мадару успели задеть за живое. За что убить их мало. — Прости меня за всё, если сможешь, — добавляет вышеназванный, и моя злость улетучивается. Не знаю, что там приключилось, но уверена - мне это не понравится.***
Тобирама (в поселении Сенджу): — Ты ничего не хочешь сказать в своё оправдание? — спросил Хаширама у двоюродного брата. Казуя проигнорировал поставленный вопрос, отрешённо отвернулся куда-то в сторону, вглядываясь в жилые деревянные постройки. Казалось, что он здесь и вовсе не при делах. Хотя осознавал он всё прекрасно. В отличии от него Маширо и Ногору стояли с кислыми минами неподалёку с обладателем древесной стихии, понимая, что их скорее всего ждёт казнь за предательство. По этому случаю на площадке собралась разномассовая толпа зевак, состоящая из шиноби нашего клана, старейшин и женщин с детьми на руках. Я стоял позади брата, оценивая сложившуюся обстановку. — А вы двое? — смирившись с упёртостью Казуи, переспросил Хаширама. Настроение у брата было упадническое. Мало того, что пришлось объясняться перед всеми в течении часа, так ещё и старшее поколение подбивало свои клинья. Мог бы - увёл Хашираму подальше от этого места и всех дрязг. — Нет, — хором ответили провинившиеся. — Надеюсь вы осознаёте, что ваш проступок очень серьёзный, и по вашей вине может разгореться война, до селе невиданная нами. Вы все знаете историю. Несмотря на прошлое, между Учиха и Сенджу, между кланами сражающимися столетиями, наконец появился просвет, надежда на мирное сосуществование. Мадара переступил через свою гордость, в то время, как вы не сумели совладать со страхами внутри себя и подвергли гибели всех нас. В связи с этим я глубоко разочарован вами, и надеюсь, что вы осознаёте глупость своего выбора. В воздухе повисло тяжёлое молчание. Только жители тихо перешёптывались между собой, выспрашивая мнение ближестоящего о мнимом будущем. Договор разорван, поэтому данный вопрос стоял особенно остро. Кровавая баня могла начаться в любую минуту. И лучшим решением в данных обстоятельствах будет начать подготовку вместо того, чтобы терять время на пустые разговоры. — Это было неправильным с самого начала, — шёпотом произнёс Ногору. — Что именно? — Наше неповиновение. Мы были обречены на провал с самого начала, — ответил темноволосый со слезами на глазах. Маширо и Казуя удивлённо взглянули на товарища, не понимая точной причины его слёз. Толпа от этого загудела лишь сильнее. Кто-то осуждал мягкосердечие юноши, а кто-то винил шиноби в предстоящей бойне. Обстановка накалилась до предела, что дало отличный повод высказать старикам свою позицию. — Хаширама, не время бездействовать. Покончи с ними наконец. От этого предложения старший брат на секунду растерялся, но зло зыркнув в глаза стервятника, вернул прежнее самообладание. — Я не собираюсь их убивать, — с нажимом рявкнул Хаширама, заставляя всех и вся почувствовать его намерение через резкий и сильный выброс чакры. Молодые шиноби сразу притихли, повинуясь силе главы. — Неужели и ты решил пойти по пути меньшего сопротивления, предав свою родню? — упрекнули брата. — В отличии от тебя Буцума хотя бы без оглядки разбирался с предателями. А ты лишь щенок, у которого одни игры на уме. Слова старейшины неприятно резанули слух. Им ли не знать, чем жертвовал брат ради мира всё это время. — Тобирама, постой. Не вмешивайся, — остановил меня Хаширама, вытянув одну руку вперёд, как бы ограждая от внешнего мира. Сдерживаться было всё труднее, поэтому я, действительно, готов был прокомментировать наболевшее. — Моё тело и душа навеки привязаны к клану, поэтому не о каком предательстве не может идти и речи. А убивать своих же воинов я считаю ужасной традицией. Если так продолжится, то Сенджу сотрут в порошок, не оставив ничего кроме названия. И не факт, что сгинем мы от руки Учиха. Есть ещё множество других кланов, которые совместными усилиями могут потягаться с нами. И мой замысел как раз состоял в объединении этих сил, чтобы больше не было напрасных жертв и гибели детей. Если есть шиноби, как и я, понимающие это, то прикладывать руку к клинку и их жизням я не намерен. Старейшины нахмурились, мысленно пытаясь отыскать брешь в произнесённой речи. Ногору и Маширо изумлённо подняли глаза на Хашираму, видимо, проникнувшись его философией. А из толпы посыпались слова поддержки с примесью недовольства. И всё бы замечательно, но хороший конец явно был далек. Я чувствовал это. — Если всё так и ты стоишь на защите Сенджу и людей, разделяющих ход твоих мыслей, то что насчёт остальных? Похоже, что Казуя не согласен с такой политикой и числится как предатель. Его ты убьёшь? — словно змея, прошипела женщина с миловидным лицом, покрытым возрастными морщинками. Глаза брата расширились в неверии и переместились на объект споров. — Казуя? — в молящей форме вторил имя брата Хаширама. Вышеназванный окатил Хашираму брезгливым взглядом, отчего у меня всё внутри перевернулось. Вот же поганец. — Не имеет значения, что я думаю сейчас. Я знал к чему иду, не взирая на все риски, поэтому буду только счастлив, если сложу голову от руки собрата. Не Учиха, — заговорил обладатель древесного стиля, сделав акцент на последние слова. Старейшины победоносно ухмыльнулись, а в толпе разнёсся гул по поводу братоубийства. И в этом не было ничего хорошего. Я точно знал: Хаширама слишком мягкосердечен, и убийство Казуи добьёт его морально. И кто бы что не говорил, при таком раскладе отношение соклановцев к Хашираме как главе навсегда будет испорчено. Такого рода вещи всегда оставляют неизгладимое пятно на человеке. И вот брату протягивают кунай. Его руки подрагивают, но всё же тянутся к холодному металлу. Казуя молча садится на колени, всем видом показывая свою готовность к смерти. Внутри закипает. — Чёрт, да вы все с ума посходили что ли? Если так не хватает крови, то идите прямиком к Мадаре. Сейчас он с превеликим удовольствием выполнит вашу просьбу. Мой крик возымел действие, и все взгляды перекинулись на меня. Казуя усмехнулся, явно довольствуясь происходящим. — Неужели в нашем Тобираме проснулась совесть и милосердие к ближнему своему? Что не убьешь? — После вашего выкрутаса я не вижу в тебе своего брата, поэтому "да". Я убью тебя без всякого зазрения совести. Старейшины с охранниками переполошились, понимая, что подправленный мною исход им вовсе не на руку и марионетку из брата сделать не выйдет. А там и сам Хаширама оклемался, пытаясь как всегда прекратить любую расцветающую ссору путём наименьшей потери крови. — Вы двое, быстро прекратили. Никто сегодня больше не умрёт. Хватит уже смертей. А так как просто отпустить провинившихся я не могу, Казуе с остальными я позже придумаю наказание. На этом, пожалуй, всё. Дальнейшие указания задаст Тобирама, — распорядился Хаширама, уже собираясь развернуться и уйти. — Постой, — выкрикнул я, схватив вышеназванного за руку. — Тобирама, оставь меня одного, пожалуйста. Позже я присоединюсь к вам, а пока выдай поручения, как это обычно происходит. Услышав "пожалуйста" я выпустил руку брата из своей, а тот в ответ измученно улыбнулся и направился в наше поместье. Оставлять одного его сейчас не самая лучшая идея, но и перечить не хочется. Чёрт. — Похоже, что и у тебя не всегда всё идёт по плану, — пропел освободившийся Казуя. — Сгинь. Я не в том настроении, чтобы продолжать беседу. Настроение и впрямь паршивое, но у меня ещё есть незаконченные дела, с которыми нужно разобраться. — Долго разговаривать с тобой и у меня особого желания нет. Просто знай: ты недавно назвал меня предателем, но, по моему мнению, им являешься ты, спаситель Учиха, — добавил Казуя, прежде чем уйти, последовав примеру Хаширамы. Пришлось и его проводить многозначительным взглядом, припоминания слова, брошенные вскользь. Казуя ничего просто так не делал, поэтому на душу упал камень. Его слова растормошили старые раны, поэтому наш маленький диалог не был приятным для меня. Спаситель? Не про меня. То, что я спас Изуну, ничего не меняет и являлось необходимой мерой предосторожности. Из-за этого куда правдивее будет назвать меня расчётливым убийцей, и закончить на этом. Назначив местом встречи второй тренировочный полигон, я договорился встретиться с подчинёнными через два часа. Нужно было выдать пару миссий, усилить оборону на границе и составить смену караула для наилучшей эффективности. И кроме прочего поговорить с Ногору, который необычно показал себя сегодня. Сомнительное поведение Казуи вылилось в мятеж, поэтому лучше я узнаю причины странного поведения Минору сейчас, чем буду расхлёбывать потом. Уверен в том, что человек не может так просто забыть свою ненависть к людям, убившем его родню. А тут Ногору ни с того ни с сего соглашается с речами Хаширамы, раскаиваясь и заливаясь слезами. Не верю. Проверять подчинённых на предмет вражеских закладок - последнее, чем мне хочется заниматься сейчас. Но это только необходимая мера защиты, чтобы сделать нашу жизнь хоть чуточку безопаснее.