«Ты хочешь, чтобы мы занялись этим прямо там? Среди кубиков?»
«Я не настаиваю, чтобы мы использовали кубики как секс-игрушки».«Но нас снимает камера!»
«Она сверху. Делай всё под столом, а второй рукой строй башню, чтобы не вызвать подозрений». («Сейчас ты ставишь параллелепипед… а теперь я облизываю тебе головку…» — так, что ли?)«Но наши мысли, возможно, читает весь институт и проецируют на главную площадь города!»
«Ну и пусть они там тоже подрочат». Чонгук твердо сказал «нет», но с Ви нельзя было быть уверенным, что во время сеанса он не начнёт составлять в голове порнорассказ, поэтому Чонгук немного нервничал по дороге в институт. Сотрудник, встретивший его, чтобы проводить в кабинет, в коридоре неожиданно спросил: — В следующий раз ты придёшь или нет? Чонгук запнулся и едва не упал, будто на невидимую стену налетел. — А почему вы спрашиваете? Это потому что мы… слишком хорошо узнали друг друга? — Чонгук не собирался признавать, что они созваниваются, пока им не предъявят официальное обвинение. И чем докажете? Мы думали совсем о другом, а у вас шлемы барахлят! — Нет-нет, это ваш плюс. Ваша пара дала много материала. Дело в том, что экспериментальная часть проекта завершается. Сегодня последний раз, но в проекте предусмотрен один дополнительный сеанс для желающих, без оплаты и без задания. Вы оба можете использовать его через неделю. — Как?! — Чонгук был не готов. Он ещё не выучил японский! — Это было указано в договоре. Всё по срокам. Точно. Чонгук совсем потерялся во времени. — А… — Он лихорадочно соображал, что теперь делать. — Оборудование для чтения мыслей так и будет тут стоять? Бездействовать? Может, вы будете пускать на него желающих подумать за плату? Ну, как интернет-кафе, только мысль-кафе? С почасовым тарифом? Главное было узнать, сравнима ли цена со стоимостью билета в Японию. — Это стоило бы очень дорого. — Сотрудник через очки взглянул ему в глаза, как показалось Чонгуку, насмешливо. — Ясно. — Значит, продолжаем копить на билет. Как назло, с другими подработками у Чонгука пока не клеилось из-за расписания в универе. — Впрочем, есть один выход. Вы действительно интересная пара. Среди наших коллег у вашей пары появились фанаты… э-э… болельщики. («Как в спорте? — мелькнуло у Чонгука. — Они там ставки на нас принимают, что ли?») Я мог бы написать заявку на грант совместно с моей японской коллегой специально под вас, и если институт получит финансирование, то мы продолжим работу: ваша пара общается, а мы вас наблюдаем. — А как долго? — В смысле, Чонгук успеет выучить японский и накопить на поездку? — Можем подать на лонгитюдный проект, — пожал плечами учёный. — Будем исследовать вас всю жизнь. Звучало просто отлично, но Чонгук уточнил: — А это будет накладывать на нас ограничения? Вроде того что нам нельзя встречаться? — Да нет, почему же. Мы можем даже прописать вам в проекте телепатический сеанс в поле зрения друг друга. Будете думать через стеклянное окно, свозим одного из вас в другую страну за счёт гранта. Разрешат ли им после такого тюремного свидания подойти друг к другу или сразу разведут в стороны? От этой антигуманной науки всего можно ожидать. — А вы двое сами-то найдёте, о чём думать всю жизнь? — прервал его мысли сотрудник института. — Да! — воскликнул Чонгук. — То есть… я должен посоветоваться со своим партнёром, можно я после сеанса скажу? — Лучше обсуди это с ним другим способом, вы же общаетесь помимо головы? — подмигнул сотрудник института. — При необходимости я могу помочь тебе с переводом письма. Нам не нужно, чтобы вся рабочая группа была в курсе этих планов. В новый проект мы возьмём не всех коллег. У нас не все шип… э-э… поддерживают изучение взаимовлияния ментальной и эмоциональной связи. Ох, так они и правда читают все-все мысли, а не только отсматривают ролики с камеры. И про пресс, и «ты красивый». И их там целая «рабочая группа». Чонгук опустил голову и сжал кулаки, щёки полыхали огнём. Он был как никогда рад отделаться от учёного и остаться в кабинете наедине с Ви… и со всем исследовательским институтом. Суки. Первым делом после долгожданного «привет чайка» Чонгук предупредил: «никакого секса» «вопрос вопрос вопрос» «потом объясню. пока просто нет и всё» «навсегда» «нет дóма можно» «ты пообещал» Ох ты ж. Вот влип. И вся рабочая группа свидетели. Положение было не из лёгких. Ему предстояло заняться с Ви «удалённым» сексом, в процессе которого они смогли бы разве что поздороваться друг с другом. Никакой обратной связи, кроме мычания. Может, набросать заранее порнотекстик, прогнать через переводчик и забросить в чат? Чонгук завис над клавиатурой. Что там пишут обычно? «Я беру в рот и сосу». А при машинном переводе этой фразы случайно не получится «Я ем и жую»? И нужно же типа вступление. «Ты поднимаешь руки, а я берусь за края твоей футболки, тяну её вверх и снимаю с тебя. Твои волосы от этого растрепались, твоя кожа покрылась мурашками». Ой нет, он должен писать то, что будет возбуждать Ви, а не его самого. Чонгук облизнул губы, сглотнул и стал быстро набирать на клавиатуре, не обращая внимания на знаки препинания: «Я кладу руки тебе на талию и притягиваю тебя к себе и поглаживаю твою спину и перевожу ладони вниз». Как в виртуальном сексе поступают с поцелуями? Наверное, там сразу переходят непосредственно к акту. А Чонгук хотел целоваться! «Твои губы сладкие, я чувствую твой язык у себя во рту, я щекочу его своим, я посасываю его». Чёрт, он завёлся не на шутку. Текст так и остался незаконченным, потому что сначала нужно было разобраться с возникшей насущной проблемой, а потом настроения не было. Чонгук не решился переслать написанный отрывок. Может, Ви забыл про обещание? Как бы не так! «Sex?» «Когда люди занимаются любовью, то сначала идут поцелуи, а мы ни разу не целовались», — написал Чонгук. Это была хитрость, чтобы потянуть время перед неизбежным раздеванием на камеру. Но поцеловать Ви и правда хотелось до одури. Ви на экране сложил губы трубочкой, и его лицо приблизилось. Чонгук прикоснулся губами к монитору. А потом скопировал в чат видеозвонка «Твои губы сладкие, я чувствую твой язык у себя во рту, я щекочу его своим, я посасываю его». Ви повесил трубку. Чонгуку хотелось думать, что несмотря на свою браваду, он всё-таки тоже немного стеснялся мастурбировать напоказ. Зато на следующий день Ви прислал селку с накрашенными губами и резкую до боли фотографию белого листа бумаги с отпечатком поцелуя — где только помаду взял? Этот красный след сводил с ума. Он был Чонгуком увеличен и изучен до миллиметра, и неудивительно, что ночью он ему приснился. Маленькое белое пространство на листе между алыми губами затянуло Чонгука в свою манящую пустоту. Внутри оно оказалось вязким и горячим — обволакивало, и сжимало, и пульсировало, и… ну да, это был мокрый сон. На другой день Чонгук нацепил на лицо выражение «я покупаю подарок своей девушке» и ухватил в магазине тюбик, похожий на патрон. Патрон, из осторожности прикрытый рекламным флаером до кассы самообслуживания, не выстрелил в других покупателей, и Чонгук рассчитывал, что тоже останется жив после его использования. Запершись в своей комнате, он накрасил губы — «боже, чем я занимаюсь» — и прижал их к тетрадной странице. Вышло не так идеально, но он всё-таки сфоткал и отправил. А вот Ви патрон, кажется, сразил — тот прислал в ответ эмоджи на тему смерти от взрыва. Когда человек вынужден сам удовлетворять своё желание трахаться, то он себе дрочит — а что делать с желанием целоваться? Чонгук трогал свои губы, облизывал свои пальцы, было стыдно, но он просто жертва бесчеловечного эксперимента, окей? В дýше он запрокидывал голову и подставлял рот под струи воды. Вместо порно он каждый день писал и отправлял тексты вроде: «Целýю целýю целýю твои губы красивые полные влажные». Ви в ответ делал селки с закушенной губой, с приоткрытым ртом, дразнил, высовывая кончик языка. И Чонгук целовал экран телефона. Совсем крыша поехала. Между тем надо было сочинить и перевести письмо обо всём, что он узнал от сотрудника института. У Чонгука пропала всякая охота пускать «рабочую группу» на свой чердак, который Ви окончательно обжил: развесил там свои портреты, включил в колонках любимую музыку, ходил там в домашнем, ел, шутил и смеялся. Мысли о нём были не плохими и не стыдными — не столько вожделение, а больше даже любование, — но очень личными, и Чонгук боялся во время эксперимента проявить слабость и не удержать их под контролем. Нет, их можно было показать Ви (раз даже величина Чонгукова носа его не испугала, то, наверное, не ужаснёт и размер Чонгукова восхищения!), но только ему одному, окей? Но зная Ви, он с опаской ждал, что тот вызовется даже подрочить в шлемах, глядя друг на друга через стеклянную стену. И чтобы им при этом на члены навесили датчики. Ви тут же ответил: «Я нет». «Я тоже, — написал Чонгук с облегчением. — А почему ты нет?» «Если мы увидимся, я вообще не смогу думать в твоём присутствии». — Мы не будем участвовать в новом исследовании, — сказал Чонгук, когда в институте его встретил знакомый сотрудник. — Очень жаль, — искренне огорчился тот. — А у нас столько идей! В новом проекте мы могли бы помимо мыслей снимать у вас показатели жизненно важных функций: частоту сердечных сокращений, частоту дыхания… Эти данные выгодно смотрятся в анализе. Подумайте ещё и позвоните, вот моя визитка. Ага, они всё-таки собирались навесить им датчики на члены. Пусть сами обвешаются! На этот раз башенки на экране не было. «Свободный телепатический обмен мыслями» — гласила инструкция. Это был их последний раз — последний шанс пообщаться не смайликами, а по самой прямой линии, какая только существует. Была не была. «мы больше никогда не встретимся в голове. давай поцелуемся. без секса только поцелуй. облизывай губы я буду думать», — проговорил про себя Чонгук и закрыл глаза. «я приоткрыл рот», — тут же откликнулся Ви. «я провожу по твоим губам языком, я лижу твою родинку на нижней губе» «я захватываю твой язык» «мой язык у тебя во рту» «твой язык сильный. он трахает мой рот» «я чувствую как твой язык трётся о мой. у него кончик такой нежный» «я чувствую твои губы. тёплые» «я немного прикусываю твои губы зубами, чуть-чуть, не больно» «я обнимаю тебя», — вдруг подумал Ви, и Чонгук тут же ответил: «я прижимаю тебя к себе и никогда не отпущу» Он вцепился руками в плечи. Это была уже никакая не прелюдия, хоть он и был возбуждён. У Чонгука так щемило в груди, что хотелось скулить не от наслаждения, а от нежности. В голове крутилось «люблю». Ви мог расслышать, он всегда чутко улавливал смутные мысли. Телепатия — тот случай, когда ты только задал вопрос самому себе, а объект твоих чувств уже всё узнал. Неважно, пусть слышит. Пусть весь институт слышит! «люблю», — отчётливо подумал Чонгук. «я тоже»