***
Это походило на дурной сон. Издевательство, не иначе. Всю жизнь стремившийся к независимости и не позволявший кому-либо даже приближаться к себе лишний раз, Леви полулежал в постели, опираясь спиной на взбитую подушку, и отстранённо наблюдал, как тонкие прохладные руки меняют повязки на его теле, обрабатывают раны, умывают его лицо и бережно расчёсывают свалявшиеся волосы. Мужчине было до дрожи противно от самого себя, от собственного тела, внезапно ставшего чужим. Сильной боли не было, между телесными ощущениями как таковыми и их восприятием находилась непроницаемая стена. Он оказался словно запертым в собственном теле, ограниченный плотным коконом, пробиться сквозь который было физически невозможно. Чужие прикосновения вызывали странные ощущения. Нежеланные и непрошенные, внезапно вторгшиеся в его жизнь, они вместе с тем приносили успокоение, давали чувство комфорта и... нужности, что ли? Но, хотя в глубине души он даже испытывал некоторую благодарность знахарке за заботу, больше всего Леви хотел, чтобы она оставила его в покое. Ему хотелось дёрнуться и отдалиться от настойчивых рук, так нагло посягающих на его личное пространство, однако предательский организм не слушался приказов капитана, безвольно развалившись на постели. Девушка методично обрабатывала раны, накладывала свежие повязки взамен старых, подносила к обветренным губам кружку с лекарством, стараясь не быть слишком навязчивой при этом. Куда там! Само пребывание в вынужденном положении донельзя раздражало Аккермана. На дне серых глаз плескался гнев, набегая волнами в поисках жертвы, на которую стоит обрушить всю накопленную ярость. Аста нутром чуяла расположение духа пациента и старалась поскорее доделать свою работу без лишних слов и ненужных телодвижений. Мужчина напоминал ей дикого зверя, терпящего бесцеремонное обращение лишь из-за крайней нужды. Ещё немного и он взбесится, накинется на своего невольного мучителя и разорвёт в клочья. Не оттого, что испытывает личную неприязнь, но потому, что такова его природа, противиться которой нет сил. Закончив с медицинскими процедурами, знахарка в очередной раз предложила больному поесть, на что мужчина ответил категоричным отказом. Тогда она накормила очнувшегося Йозефа завтраком и ушла на кухню, оставив дверь открытой, чтобы в случае чего услышать зов своих пациентов.***
Аста была не слишком хороша в готовке. Хотя она и жила некоторое время одна, будучи хозяйкой в доме, кулинария явно не относилась к числу её сильных сторон. Размышляя, чем бы покормить раненых кроме вчерашней похлёбки, девушка решила нажарить лепёшек. Замесив крутое тесто из муки, воды и нескольких щепоток трав для аромата, Аста поставила на огонь огромную чугунную сковороду и принялась за дело. Давно она не пекла ничего подобного! С непривычки лепёшки получались кривые, косые и на редкость корявые. Девушка прикладывала максимум усилий, чтоб хотя бы не сжечь драгоценные куски хлеба. Окно на кухне было открыто, и знахарка слышала пение птиц в саду и редкое ржание лошадей, которых ей удалось накануне вечером отвести в конюшню, расположенную по-соседству. Похоже, в сложившейся ситуации конь Леви - единственная их надежда и способ связи с другими людьми. И, хотя трудно представить, как можно вчетвером добраться куда-то, используя лишь одного серого скакуна, другой возможности спастись может и не быть... Придётся подождать, пока раненые достаточно окрепнут, а потом попытаться выбраться отсюда, если только титаны не появятся раньше. Где-то вдалеке раздался собачий лай. Совершенно непримечательный звук вынудил девушку застыть на месте и крепче сжать рукоять сковородки, болезненно напрягая слух. Судя по голосам, собак было несколько, и они ссорились. Негромкий лай становился всё более настойчивым и агрессивным, дополняясь рыком и звонким тявканьем. Похоже, обе стороны не хотели уступать друг другу, готовые схватиться за глотки. Вскоре лай достиг высшей точки, внезапно оборвавшись жалобным воем на одной ноте. Девушка поёжилась. Оставленные людьми во время эвакуации, испугавшиеся запаха титанов, животные разбрелись кто куда, но, влекомые чувством голода, стали вновь возвращаться к человеческим жилищам, сбиваясь в стаи для поиска пропитания и защиты от врагов. Пока что они готовы довольствоваться тем, что найдут в оставленных домах и амбарах, однако это не продлится долго. Когда доступные запасы еды будут израсходованы, звери станут искать добычу в других местах, обратив свой голодный взор в сторону живых существ, оказавшихся в опасной близости от стаи. Кони, да и сами люди могут стать источником пропитания для изголодавшихся обезумевших тварей, пускай и бывших ранее верными слугами человека. Невеселый ход мыслей знахарки был прерван странным шипением. "Чёрт! Да чтоб тебя" - В сердцах выругалась Аста. Пока она размышляла о своём бедственном положении, жарящаяся лепёшка за малым не успела обуглиться. Скинув испорченный кусок теста в огонь, девушка сконцентрировалась на процессе приготовления, более не отвлекаясь на посторонние мысли.***
- Снова не хотите есть? Не поймите меня неправильно, но если вы будете отказываться от пищи, организм не сможет исцелиться. Хорошая еда помогает врачевать раны, - Аста подумала, что её пережаренные лепешки и вчерашнюю похлёбку вряд ли можно отнести к "хорошей еде", и тут же добавила, - да хоть какая-нибудь еда. Брюнет молча смотрел на неё, сурово сдвинув брови. Дурацкая ситуация. Конечно, ему надо поесть, и, разумеется, он понимает это прекрасно и сам. Но есть, когда кто-то станет кормить его с ложки? Как маленький ребёнок или дряхлый старик? От одной мысли об этом, Леви коробило. Никогда в жизни Аккерман не чувствовал себя настолько уязвимым, и это был весьма болезненный удар по мужскому самолюбию. Показаться до такой степени зависимым и беспомощным перед кем-то было чересчур для него. Мужчина пока не был готов подпускать кого-то настолько близко к себе, принимая помощь подобного рода и позволяя видеть себя таким. Он ещё не до конца свыкся со своим новым положением, не признал собственную слабость, не смирился с ней, поскольку всё его существо противилось этому. Аста внимательно смотрела во внешне бесстрастное лицо мужчины, не отводя взгляда, и, наконец, со вздохом сказала: - Хорошо, я понимаю. Давайте подойдём к этому с другой стороны. Вы будете есть сами, а я всего лишь стану направлять ваши руки. Попробуем так? Не дожидаясь ответа от больного, Аста взяла его правую руку, аккуратно вложила в безвольную ладонь ложку, согнула пальцы, придав им более менее правильное положение, а затем зачерпнула содержимое тарелки, продолжая крепко сжимать пальцы мужчины, не позволяя им разогнуться и пролить суп. Задачка была не из лёгких, девушке пришлось прикладывать куда больше сил, чтобы накормить пациента, чем она предполагала вначале. Но все сложности окупились, когда при встрече ложки с обветренными губами, разведчик всё же принял еду. Аста медленно вернула руку к тарелке и зачерпнула ещё. Взгляд мужчины немного смягчился, или это лишь показалось ей? Умеет же он создать сложности на ровном месте. Ну что за характер! И всё же сейчас важнее то, что он доверился ей хоть немного, позволил, наконец, помочь. - Так даже лучше, руки будут вспоминать привычные движения. Когда закончим с едой, займёмся тренировкой мышц. Быстрый взгляд из-под упавшей тёмной челки был весьма красноречив. Не говоря ни слова, одним своим видом брюнет дал ей понять, что совершенно не видит смысла в её действиях и считает их бесполезной тратой времени. Аста вздохнула. Почему с ним так сложно? Она не могла относиться к нему так, как к обычному деревенскому пациенту, заняв "отеческую" врачебную позицию и жёстко настаивая на своём мнении, если речь шла о пользе для больного. Вместо этого девушка прокручивала в голове оправдания каждого своего шага, чувствуя себя совершенно неуверенно. Может это из-за того, что она совсем недавно видела разведчика абсолютно здоровым в бою, а теперь сомневалась в самой возможности исцеления? Почему она так робеет при взгляде на этого обездвиженного мужчину? Он кажется невероятно сильным, даже несмотря на то, что не способен пошевелиться сам. Что-то пугающее и завораживающее есть в этих глазах цвета стали, цвета замерзшей водной глади или потемневшего перед грозой неба... Ей одновременно хочется разгадать эту тайну и убежать подальше, не прикасаясь к ней, будто это загадочное табу, способное выпустить наружу неизвестные силы. Аста раз за разом направляет мужскую руку, выполняя всю работу вместо слабых пальцев, создавая иллюзию собственной воли разведчика. Несмотря на неприглядность ситуации, Леви немного расслабляется, перестаёт так сильно протестовать против любой помощи. Когда девушка забирает пустую посуду и отправляется к выходу из комнаты, её останавливает тихий голос: - Спасибо... Аста кивает, боясь спугнуть "зверя" излишней болтливостью. Похоже каким-то невероятным образом ей удалось найти ту узкую тропу, по которой она может подобраться к больному и оказать помощь, не принижая достоинства и не оскорбляя мужчину жалостью.***
В заботах и навалившихся делах Аста и не заметила, как время понемногу стало приближаться к вечеру. Вернувшись из конюшни, девушка присела на ступени маленького домика и утомлённо смотрела на высокое небо, подёрнутое пеной едва уловимых облаков на границе с землёй. Солнце закатилось за крыши соседних домов, дневной жар начал спадать, готовясь уступить место ночной прохладе. Девушка жутко устала, глаза, не видевшие толком сна последние две ночи, болели, будто в них насыпали песка. Натруженные руки с трудом поднимались, однако знахарка помнила, что её долг – позаботиться о своих пациентах. И если двоим из них было достаточно обработки ран, своевременного питания и соблюдения постельного режима, то с парализованным разведчиком дело обстояло иначе. Аста поднялась с места, вошла в дом, не без труда добралась до постели брюнета и привлекла его внимание неожиданным предложением: - Итак, давайте напомним мышцам, как правильно работать. Леви, внимательно изучавший до этого деревянный потолок маленькой спальни, окинул девушку скептическим взглядом. - Иди отдохни. Нет нужды заниматься этим сейчас, - бесцветным голосом произнёс мужчина. Как и следовало ожидать, он слишком наблюдателен, чтобы не заметить усталость травницы. - Как вы не понимаете, именно сейчас и надо! Чем меньше период бездействия мышц, тем легче идёт восстановление, - девушка ни капли не сомневалась в своих словах, но до чего же лень было разжёвывать любое действие и объяснять каждый шаг... Честное слово, было бы куда проще, если б Леви просто принял как должное её лечение и не перечил… - Напрасный труд. Я не чувствую своего тела. Движений нет и, скорее всего, не будет, мы оба это понимаем. К чему тогда столько усилий? Иди проспись, тебе нужны силы, чтобы лечить тех, кого можно вылечить, - то, с каким безразличием мужчина произнёс свою тираду, заставило девушку вздрогнуть. Неужели, он готов так легко сдаться и примириться с судьбой? Да быть не может! Тогда зачем он это говорит? Чего пытается добиться? - Леви, при всем уважении, вы говорите глупости! Совершенно не разбираетесь в медицине, но выдвигаете какие-то нелепые теории... - Как будто ты – великий врач! Деревенская травница из глухого посёлка, виртуозно сращивающая переломы и исцеляющая параличи? Может, и мёртвых воскрешаешь? Не смеши меня, - нетерпеливо перебил пострадавший. Судя по нахмуренному лбу и сведённым бровям, не похоже, что он был готов засмеяться. Скорее всё шло к тому, что мужчина готовился испепелить знахарку своим взглядом. Да, это бы ему удалось, можно не сомневаться! Вот только Аста устала настолько, что на вежливость и ведение милых бесед сил почти не осталось, а отступать от выполнения собственного долга девушка не собиралась. - Может, и из глухого посёлка, но уж точно знаю побольше вашего! - Раздражение девушки нарастало. В конце концов, что он сможет сделать, если она решит настоять на своём? Мужчина и пальцем пошевелить не в состоянии сам. Знахарка способна провернуть все необходимые манипуляции даже без согласия мужчины. Пускай бранится себе, а она выполнит всё, как её учили когда-то, - Леви, вы делаете себе хуже… - Оставь меня в покое! Просто уйди уже! – Брюнет нервно дёрнул бровью, яростно пытаясь избавиться от надоедливой барышни. Сталь его серых глаз сталкивалась с дождливым небом её. "Моё тело мертво, ничего не поделать. Просто замолкни и исчезни." - Предельно ясно читалось в его взгляде. - Знаете что…. А вот не уйду! Вы не понимаете всю важность лечения и движения! Я действительно разбираюсь в этом лучше и, раз уж так вышло, что я вроде как лечащий врач, то буду поступать так, как считаю нужным, - Аста распалилась дальше некуда, теряя всякое самообладание и уже не замечая, что её начинает нести не в ту степь, - Леви – ты можешь быть трижды прекрасным бойцом, супер сильным разведчиком, но сейчас это неважно. Сейчас – ты мой пациент! В конце концов, замолчи и дай мне возможность сделать мою работу спокойно! Чёрт побери, тебе бы наверняка не понравилось, начни кто-то учить тебя, как правильно рубить титанов или пользоваться приводом! Так чем моё лечение отличается от твоей войны? Внезапно Аста осознала, что самым наглым образом "тыкает" больному. Это открытие на секунду смутило её, однако, разведчик, казалось, не был удивлён подобной форме общения. Поэтому, она решила не идти на попятный и продолжила свою гневную речь. - Возможно, ты лежишь и думаешь, что хуже паралича ничего не может быть. Так я открою тайну, что есть вещи и похлеще. Например, разрушение суставов из-за длительной обездвиженности. Если это случается, то даже с вернувшейся силой мышц, люди не способны вновь двигаться нормально. Этот процесс нельзя никак повернуть вспять, но можно предупредить, если начать разрабатывать суставы как можно раньше. Ты ведь не хочешь себе такой судьбы? Сейчас очень важно сделать всё для излечения! Разве здоровье не важнее сомнительной гордости? Нельзя всегда быть независимым от других, Леви, порой просто надо принять руку помощи. - Отстань уже, утомила…, - несмотря на маску усталости и безразличия на лице, мужчина был раздражён до предела. Аста ощущала растущее напряжение, но упрямо настаивала на своём: - Вот и нет! Ты не понимаешь! Успех лечения, который может наступить через какое-то время, наделяет смыслом весь пройденный путь! Неважно, сколько пройдёт времени: день, неделя, месяц… Да какая разница! Нельзя опустить руки, не сейчас! Пусть мы в опасном положении, но разве то, что мы до сих пор живы, не означает, что титаны уничтожены, а целостность стены восстановлена? Разведотряд справился с задачей, я уверена, и скоро военные найдут способ забрать нас в безопасное место. А пока это не случилось, я буду заботиться о каждом человеке, оказавшемся в этой комнате. И я стану делать всё, что считаю нужным для лечения, даже если мне придётся применить силу! Аста тяжело дышала. Вспышка гнева отняла остатки её сил, оставив после себя чувство совершенного опустошения. Леви с интересом смотрел на знахарку. Похоже, своей разгоряченной речью она удивила его. - Делай, что хочешь, - безэмоционально сказал он, закатив глаза. Аста облегчённо выдохнула. Ещё никогда ей не доводилось прилагать столько усилий, чтобы уговорить человека принять её помощь. Обычно крестьяне сами спешили к знахарке за советом, просили вылечить, относились к девушке с большим уважением и от чистого сердца благодарили за лечение, а не подвергали скепсису её назначения и действия. Лекарь на селе – всегда был человеком важным и необходимым, ведь до ближайшего госпиталя приходилось ехать не один час по тряской дороге. Кроме того, оплатить услуги городского врача не каждому было по карману, а с местной знахаркой всегда можно было договориться об отсрочке оплаты или вообще получить лечение бесплатно. Мать, научившая Асту всем премудростям медицины, которыми сама владела, не раз повторяла, что отказывать нуждающемуся - есть самый большой грех. Поэтому зачастую женщины лечили своих сельских пациентов бесплатно, видя в бескорыстном служении людям особую миссию. - Если ты не веришь моим словам, доверься мудрости своего тела. Я покажу тебе кое-что. Леви, закрой глаза. Он устало опускает веки. Больше всего хочется остаться в этой тёмной тишине и не вылезать из неё. Девушка берёт его руку, раскрывает ладонь и кладёт на неё предмет. - Что ты чувствуешь? - Да ничего, - как же раздражает! Леви едва сдерживается, чтобы не нагрубить травнице. "Ну сколько можно? Уходи, уходи, уходи!" - подобно заклинанию повторяет он про себя. - Какую руку я держу? Чёрт, не отвяжется ведь! - Правую. - Отлично. А ладонь пуста или на ней что-то есть? Мужчина слегка напрягается. Ему хочется, чтоб всё скорее кончилось. - Что-то есть. - Замечательно. А теперь почувствуй этот предмет, какой он? Тёплый или холодный, большой или маленький? Аккерман неохотно вовлекается в эту игру, чувствуя, что иначе ему не отделаться. Ощущения такие неясные. Сложно представить, что же там действительно находится. В обычной жизни мы мало внимания уделяем тактильным ощущениям, предпочитая доверять зрению и слуху, а рукам оставляя возможность действовать, а не становиться источником информации о внешнем мире. - Холодное и большое. - Леви, ты абсолютно прав! А теперь попробуй угадать материал и истинный размер. Что ж, это становится уже несколько любопытным. Он вновь обращается к своим ощущениям. - Ну, больше ладони. Материал не знаю. Металл возможно... - Так, и что же это в итоге? Зачем ему эти головоломки, тошно, ей богу. Ну, может, отстанет хоть. Убедится, что все эти попытки и упражнения – напрасный труд. Леви пытается придумать, что за вещь способна обладать всеми перечисленными характеристиками. Не находя другого реалистичного варианта, выдает почти наобум: - Ложка. Аста молчит. Девушка всеми силами старается подавить в себе чрезмерные эмоции, боясь напугать Леви своей реакцией. - Открой глаза. Брюнет смотрит на правую руку и видит лежащую на ней ложку из серебристо-серого металла. Признаться, он удивлён, ведь в большей степени его догадки были основаны на интуиции и едва заметных ощущениях, приправленных толикой логических размышлений. Девушка смотрит на него с какой-то восхищенной гордостью, ему даже как-то неловко от этого взгляда. - Леви, тело не умерло, оно просто спит. Ранение было тяжёлым, организм учится работать по-новому, на это нужно время. Ты выздоровеешь. Верь мне. Капитан молчит. Как бы то ни было, похоже, знахарка и впрямь неплохо разбирается в медицине. В конечном итоге, ведь не так важно, кто и как станет лечить его, если есть хотя бы призрачный шанс на исцеление, он просто обязан уцепиться за него. Девушка бережно берёт руку больного и начинает тщательно разминать каждый палец, разрабатывать один за другим суставы, сгибая и разгибая их. Тонкие длинные пальцы мужчины скорее бы подошли музыканту, нежели военному. Впрочем, они хороши и для виртуозного управления приводом свободного маневрирования. Аста украдкой бросает взгляд на больного: он не смотрит на неё, обратив свой невозмутимый взор к окну, но девушка всё равно замечает искорки гнева, временами поблескивающие на дне тёмно-серых глаз. Плевать! Она сделает всё, что от неё зависит, а дальше будь, что будет! Закончив с кистью, Аста занялась предплечьем и локтем, а затем плавно перешла на плечо. Знахарка массажировала руку, растирала и разминала спящие мышцы, лежащие рельефными буграми под поверхностью бледной кожи. Со смущением Аста осознала, что подобные прикосновения вызывают у неё весьма противоречивые эмоции, выходящие за рамки простого оказания помощи пострадавшему. Чёрт, как можно быть таким привлекательным! Да это просто неприлично, в конце концов! Девушка гонит от себя посторонние мысли, стараясь сконцентрироваться на массаже. Неторопливо и методично Аста занимается с каждым суставом, напоминая чужому телу, как правильно работать. Закончив с руками, она пересаживается поближе к ногам бойца. Девушка касается изящной щиколотки, берёт в руки прохладную стопу с вдавленными следами от ремней УПМ. Видимо, эти отпечатки никогда не сотрутся, сколько бы ни минуло времени. Правду говорят, разведчиков бывших не бывает... Девушка совершает осторожные вращательные движения чужой стопой, легонько сгибает пальцы... - Леви, ты чувствуешь что-нибудь? Мужчина вздыхает. На лице его непроницаемая маска безразличия и скуки. - Ты шевелишь мою ногу. Я это вижу. - Я спрашиваю не об этом. Чувствуешь ли ты что-то самой ногой? - Ну, то, что она движется. Аста удовлетворённо кивает и продолжает своеобразную зарядку. Она придерживает бедро мужчины одной рукой, а второй сгибает и разгибает голень. Движение сильных мышц под бледной кожей необычайно увлекает знахарку, она ощущает спящую мощь и испытывает нечто вроде благоговейного трепета. Мужчина старается не мешать ей, хотя ему не по себе от всех этих манипуляций. Леви не слишком верит травнице и её теории выздоровления. В своей голове он уже сделал неутешительные выводы о своей болезни, однако, видя неистовое рвение девушки, граничащее с болезненной одержимостью, решил не вмешиваться.***
Оставленный наконец в покое, капитан снова и снова пытается сжать пальцы в кулак. Старается сам передвинуть ладонь хоть немного в сторону или согнуть пальцы ног. Никакого результата. Опять. Аккерман испытывает непреодолимую ярость. Ему кажется, что сейчас он способен разнести весь дом на мелкие щепки, вот только на кого ему злиться? По сути единственный человек, кто повинен в случившемся, он сам. Аста права, сейчас в приоритете выздоровление, сохранение сил, но как же это сложно! Когда результат не виден, когда надежды почти нет! Леви - не маленький мальчик, он видел, как мрут люди со свёрнутой шеей, как медленно гниют те, кто выжил с травмой позвоночника, но остался прикован к постели. Унылый финал! Это хуже, чем быть сожранным, раздавленным или размозжённым, хотя ранее он всегда считал смерть во рту титана - самым ужасным и позорным концом. О, как он заблуждался! Лежа на кровати в маленьком доме, Аккерман отчасти завидовал своему соседу с пережёванными ногами. Любую боль можно вытерпеть, но как принять свою немощь и полнейшую беспомощность? Тем временем новобранец не разделял мнения капитана и бесконца причитал по поводу тяжелой судьбы и глупой жизни инвалида. Каждый раз, когда Аста заходила в комнату, поменять ли белье, принести ли еду или сделать кому-то перевязку, он не уставал напоминать ей о том, что лучше бы умер, чем так страдать. В конце концов это достало Аккермана, и когда девушка в очередной раз вошла с лечебным отваром для больных, а Йозеф затянул свою песню о тяжести жизни, мужчина злобно сказал: - Слышь ты, малявка, за весь день от тебя идёт лишь нытьё и вонь, как из выгребной ямы. Захлопни свою варежку, ты, мелкий засранец! Йозеф оторопел, равно как и Аста, застывшая с кружками отвара в руках возле его постели. - Что это ещё за такое? Я раненый солдат и имею право..., - начал было парень, но был прерван яростным голосом капитана. - Ты вшивый кусок дерьма, не стоящий того, чтобы даже называться солдатом. Если тебе плевать на свою жизнь, избавь нас от собственной вони, а девчонку от забот, пускай выкинет тебя за ограду и оставит подыхать там. Как же ему не хватало сейчас возможности отвесить хорошего пинка! Ооо, этот щенок определённо заслужил пару крепких ударов, быстро вправивших бы ему мозги. Леви закипал от ярости, готовый испепелить всё вокруг. Шумная перепалка вывела из полудремы Хеннинга, и мужчина беспокойно озирался по сторонам в поисках источника звука. - Капитан Леви? Это вы? - Да, блядь, кто же ещё! Аста почувствовала, как у неё подкашиваются ноги. Она должна была догадаться. Надо же быть такой дурой и не сопоставить одно с другим. В народе ходило столько историй о грациозном черноволосом мужчине, в изящном танце ловко и непринуждённо срубающим титанов налево и направо! Каждый житель стен от мала до велика знал имя этого героя. Конечно, сильнейший солдат человечества, легендарный непобедимый капитан, с невероятной скоростью уничтожавший врагов, и этот усталый, разбитый параличом Леви, одно и то же лицо! Ей следовало понять всё ещё там, на площади. Вместо этого она с ним так панибратски общалась, кричала на него, говорила как с маленьким ребёнком... Как глупо, ей богу. Йозеф похоже испытывал похожие ощущения, потому что вытаращил глаза и изумлённо открыл рот. Судя по выступившей на лбу испарине, он был готов к внезапному нападению капитана и уже попрощался с жизнью. - П-п-простите, капитан, этого больше не повторится, - залепетал он, проглатывая слова от страха. - Просто заткнись уже, - буркнул брюнет. Хеннинг чуть хохотнул и добродушно заметил: - Капитан и мёртвого разбудит. Даже с больничной койки вызывает панику солдат. Брюнет кинул в сторону сослуживца испепеляющий взгляд, которого тот не заметил, успев вновь погрузиться в свои дрёмы. Аста медленно подала одну кружку Йозефу и подошла к Леви со второй. - Выпейте, пожалуйста, это. Простите, я... не узнала вас... Капитан нахмурился. - Всё нормально, и не надо мне выкать. Она удивлённо посмотрела на него. Похоже, мужчине было наплевать на её неуважительную манеру общения, его всё полностью устраивало и менять что-то не стоило. Аста была благодарна ему за это, с радостью принимая такие правила игры. Тем временем мужчина спокойно пил отвар женьшеня из её рук, видимо, доверившись знаниям девушки.***
Его мучила бессонница. Двое других разведчиков спали крепким сном, знахарка дремала на кухне, а он вновь рассматривал светлый прямоугольник окна. Мысли капитана бродили далеко отсюда. В ночной тишине он снова видел образы своих товарищей, давно ушедших в иной мир, и тех, кто, как он надеялся, ещё был жив. Покой ночи нарушило жужжание комара. Надоедливое насекомое летало где-то поблизости от уха и раздражало своим однообразным звоном. "Быстрей бы крови насосался и улетел!" - Леви сделался чересчур нервным за последние дни, любое несущественное происшествие подвергало большому сомнению его способность контролировать свои эмоции. Стараясь избавиться от настойчивого раздражителя, мужчина машинально отмахнулся от него рукой и тут же застыл, шокированный своим открытием. Довольный комар присел на щёку капитана, освещённую лунным сиянием, и спокойно принялся трапезничать. Разведчик не обращал больше никакого внимания на кровопийцу, изумлённо следя за кистью собственной руки. Ладонь мелко дрожала и едва уловимо двигалась по поверхности одеяла, и, хотя ему не хватало силы поднять её в воздух, Леви буквально захлёбывался радостью от этого первого самостоятельного движения после травмы.