***
Ночью Аста несколько раз пыталась уснуть, честно ложась на расстеленный поверх деревянной лавки тощий матрац, однако нервно вскакивала на своей постели, едва успев погрузиться в тревожное забытье. Как ни старалась, знахарка не могла отвлечься от мысли, что за стеной находился тяжело больной мальчик, помочь которому она была уже не в силах. Девушка снова и снова брала со стола свечу, приходила в спальню, протирала лицо и тело раненого прохладной водой, меняла компресс на разгорячённом лбу и вливала в пересохшие губы лекарство. Однако, её не покидало ощущение бессмысленности всех этих действий. Спасти парнишку могло только чудо: операция, проведённая в городской больнице хорошим врачом. Знахарка ждала рассвета одновременно с надеждой и страхом, тревожно вглядываясь в тёмное окно, чтобы не пропустить первые лучи солнца нового дня. Минуты тянулись бесконечно, и терпение девушки было на пределе. В очередной раз зайдя в комнату к разведчикам, Аста заметила, что Хеннинг уже не спит. Мужчина, по-видимому, тоже не находил себе места. Проснувшись ещё до рассвета, он лежал на кровати и поигрывал в руке небольшим ножом, пытаясь таким нехитрым образом отвлечься от тягостных мыслей, вызванных вчерашней беседой с капитаном. Заметив вошедшую в комнату Асту и узнав, что девушка не намерена больше спать, мужчина предложил ей начать сборы не дожидаясь утра, дабы скоротать время и выдвинуться в путь пораньше. Знахарка охотно согласилась, и они приступили к упаковке вещей. Поклажи было не слишком много: сохранившееся обмундирование и экипировка солдат, пара матрасов и одеял, чтобы создать для лежачих больных подобие постели в повозке, вещи для экстренного ремонта повозки, розжига костра и других непредвиденных случаев, скудный запас еды, воды и лекарств. Покончив с поклажей, две фигуры, еле различимые в густом предрассветном тумане, заскользили по влажной от росы траве, пробираясь к соседской конюшне. Медленно разгорающееся утро наполняло мир вокруг рассеянным светом, понемногу прогоняя длинные тени и заставляя ночные страхи отступить. Когда Аста вместе с Хеннингом вошли внутрь, лошади встретили их радостным ржанием. Серый в яблоках явно истосковался по свободе и раздражённо ударял копытом по полу, требуя немедленно выпустить его на волю и позволить насладиться свистом ветра в гриве. Офицер ловко надел на коня уздечку и передал поводья девушке: - Иди на улицу. Я скоро приду. Мне надо… попрощаться… Аста бросила на раненого коня тревожный, полный сожаления взгляд, немного поджала губы, заметив краем глаза нож, блеснувший в руке разведчика, и, не произнеся ни слова, вышла из конюшни вместе с серой лошадью. Хеннинг проводил их с мрачным видом, а затем подошёл поближе к своему боевому товарищу. - Здравствуй, Блиц… Ну как ты, дружище? Конь не спускал с него счастливых глаз, порываясь встать со своей подстилки и разгоняя тишину приветственным ликующим ржанием. Хеннинг тяжело опустился на пол рядом с конём и сел в задумчивости, бережно перебирая пряди жёстких волос лошадиной гривы и поглаживая тёплую бархатистую морду коня. Разведчик с грустью смотрел на изящную переднюю ногу животного, зафиксированную самодельной шиной. Даже если бы им хватило времени и везения на то, чтобы срастить кость, не было никаких сомнений в том, что такой конь уже никогда не встанет под седло. Бесполезный для разведки, не пригодный для работы - из гордости Корпуса он превратился в обузу, и это была большая потеря. Лошади Разведотряда относились к особой, очень редкой породе, ценились за свою выносливость и силу и были предметом зависти крестьян. Простому обывателю не суждено было за всю жизнь заработать на такого скакуна, поэтому разведчики, среди которых было множество выходцев из далёких деревень, относились к лошадям с особым трепетом и уважением. Но разве дело было только в этом? Хеннинг вздохнул. Блиц стал его верным другом, уже несколько лет они вместе отправлялись на вылазки и неизменно возвращались в штаб вдвоём. Неугомонный, когда разведчик выезжал с ним на прогулки, но такой послушный, когда требовалась собранность во время тренировки или миссии, конь понимал его без слов, улавливая тонкие оттенки настроения и подстраиваясь под своего хозяина. Но, похоже, их совместный путь подошёл к концу. И сейчас, глядя в ставшие родными карие глаза, разведчик чувствовал, как боль разрывает его сердце на части. Как бы сильно ему ни хотелось, он не мог забрать товарища с собой, не мог вылечить, спасти. Всё, что оставалось: бросить его умирать в этой глуши от голода или собачьих зубов, либо собственными руками закончить все мучения… Капитан поручил ему разобраться с этой задачей, но, дело, трудное даже в мыслях, было почти невыполнимым в реальности. Хеннинг старался не смотреть в понимающие большие глаза своего верного друга. Мужчина не сомневался: тот прекрасно всё чувствовал и сам. Блиц знал, что это их последняя встреча, знал, что человек, его Человек, вот-вот уйдёт, а он останется маяться в вечном одиночестве. Так не лучше ли вовсе не жить, чем влачить столь бренное существование? Конь тихонько заржал, но боль, звучавшая в его голосе, оглушала. Он не жаловался, нет. Напротив, словно просил прощения у разведчика за то, что более не сможет сопровождать его в походах и вылазках, извинялся за свою случайную ошибку. Накопленная усталость и роковой шаг на скользких досках старого моста подписали отличному коню смертный приговор. Верный своему хозяину до самого конца, Блиц всё-таки невольно подвёл его. Хеннинг пытался хоть немного успокоить заметавшегося коня, наклонился к лошадиному уху, тихонько нашептывая ему последние слова благодарности и любви. Тот затих, замер, весь будто превратился в слух, и жадно внимал каждому произнесённому слову хозяина. Блиц понимающе положил голову на плечо разведчика, а затем, вместо слов прощания, украдкой лизнул его щёку, поросшую колкой щетиной… Аста стояла на дороге, придерживая за повод нетерпеливо топтавшегося на месте и фыркающего от раздражения коня Леви. Увидев мертвенно бледного Хеннинга, шатающейся походкой вышедшего из конюшни, девушка почувствовала, как горький ком подступил к горлу, перехватывая дыхание. Опустив взгляд долу, чтобы не дать разведчику увидеть её слёз, она передала Хеннингу поводья и тихонько побрела к центру городка, выбирая кратчайший путь до найденной накануне телеги. "Скорей бы уехать отсюда!" – Стучала в её голове лишь одна мысль. Девушка искренне возненавидела это место; за всю свою не слишком счастливую жизнь, ей не доводилось испытывать столько болезненных и тяжёлых переживаний, как за несколько дней, прожитых в Вальдорфе. Чёртов городок выгрыз кусок из её души, оставив после себя пустую дыру, заполнить которую было невозможно. Прихрамывая на одну ногу, знахарка тащилась по булыжной мостовой, а следом за ней чеканил свой шаг офицер, ведя под уздцы застоявшегося коня. Дорогой они не проронили ни слова. Оказавшись позади бакалейного магазина и убедившись, что телега на месте, Хеннинг запрыгнул внутрь и принялся избавляться от ненужного груза. Аста ждала чуть в стороне, переминаясь с ноги на ногу. Перед глазами её всё стоял сильный гнедой конь, за которым она приглядывала понемногу последние дни. Такое умное, понимающее животное, позволявшее делать все необходимые лечебные манипуляции, даже если они доставляли ему боль... При мысли, что возможно сейчас он лежит в пыльной конюшне с перерезанной шеей и остекленевшим взглядом в луже собственной крови, девушка ощутила внутреннюю дрожь и едва смогла сдержать рвущиеся наружу рыдания. Умом она понимала неизбежность подобной судьбы, могла оценить извращённую гуманность такого поступка, но всё её существо восставало против совершённой жестокости. Хотелось кричать и выть в голос, убежать далеко-далеко, а ещё лучше оказаться в своей собственной постели и понять, что вся эта странная череда событий была лишь сном, фантазией переутомлённого мозга… Тем временем, Хеннинг покончил с ящиками и стал запрягать коня в повозку. Последний воспринял идею без воодушевления и норовил укусить мужчину. Похоже, ему куда больше понравилось бы скакать по чистому полю где-нибудь подальше отсюда. Аста рассеянно наблюдала за борьбой разведчика с лошадью, пока громкий голос офицера не вывел её из ступора. Девушка поспешно залезла внутрь, и повозка тронулась.***
Леви казался раздражённым с утра пораньше, но у Асты не было времени размышлять о причине его дурного расположения духа. Выполнив перевязку капитану и накормив его завтраком, она занялась осмотром ран Йозефа. За ночь состояние мальчика ухудшилось. Жар никак не спадал, и паренёк уже начал бредить, постепенно утрачивая связь с действительностью. Рана на ноге выглядела отвратительно и источала гнилостный запах. Отёк нарос настолько, что нитки стали прорезать кожу, и шов понемногу начал расходиться, выпуская наружу гной и сукровицу. Знахарка в последний раз обработала рану, потратив остатки спирта и обеззараживающего раствора, наложила свежую повязку и протёрла тело больного прохладной водой, чтобы хоть немного облегчить его страдания. Собираясь с мыслями, девушка неосознанно подошла к окну и задумчиво перебирала пальцами колыхающуюся на ветру ткань занавески. - Всё плохо? – Спросил капитан откуда-то из-за спины. Будучи вырвана из мрачных размышлений, Аста медленно повернулась к нему и бесцветным голосом произнесла: - Да, рана стала отравлять его организм. Можно лишь молиться, чтобы мы успели вовремя, - девушка замолчала и, после небольшой паузы продолжила еле слышно, - это моя вина. Тех знаний, что есть у меня, было недостаточно. Я не смогла спасти его… - Ты не могла знать, что так выйдет. Никто не мог. Так что, это не твоя вина, но возможно это - его судьба. Леви смотрел на неё со странным выражением своих тёмно-серых глаз. Казалось, что он знал нечто такое, что знахарке пока было недосягаемо. Лицо его выглядело бесстрастным и даже скучающим, и всё же, девушка почувствовала: он понимает. Тяжело вздохнув, травница перевела тему разговора: - Повозка подготовлена, вещи уложены. Сейчас закончим с погрузкой продуктов и будем отправляться. Капитан еле уловимо кивнул, выражая удовлетворение докладом знахарки. - Как твоя нога? – Спросил Леви, заметив грязный бинт, выглядывающий из-под подола платья. Аста пожала плечами, отстранённо глядя куда-то впереди себя. Добившись накануне остановки кровотечения, она и думать забыла о своём ранении. Среди всех обрушившихся на них проблем собственные заботы девушки не имели никакой ценности. Капитан нахмурился, но промолчал. В конце концов, Аста не входила в число его подчинённых, и он не имел права читать ей нотации и отдавать приказы. Спустя полчаса погрузка вещей была закончена. Хеннинг с Астой аккуратно перенесли капитана на подготовленную заранее постель возле одного борта повозки, а Йозефа положили на такую же у противоположного. Несмотря на лёгкое головокружение Хеннинг вызвался править лошадью, поэтому Аста заняла своё место между двумя лежачими больными, готовая в случае необходимости оказать им немедленную помощь. Телега медленно поехала вперед, громыхая колёсами по булыжной мостовой. Звук казался настолько неестественным и чужеродным в этом мёртвом и пустынном городе, что вселял смутную тревогу в сердца людей. Вдруг из-за угла раздалось пронзительное ржание лошади, наполненное такой обречённостью и тоской в голосе, что у отъезжающих пробежали мурашки по спине. - Не смог-таки, - безэмоционально констатировал факт Леви. Хеннинг бросил на него извиняющийся взгляд. - Знаю, это эгоистично с моей стороны… Возможно его ждёт голодная смерть или что похуже, но я не смог, просто не смог… Оставил ему воду и еду на несколько дней... Может, мне всё-таки удастся вернуться за ним сюда? Как думаете? Капитан… Я… поступил неправильно? Леви лежал и не моргая смотрел в светлое утреннее небо, подёрнутое лёгкими облаками. Лицо его казалось безучастным и усталым, лишь слегка нахмуренные тонкие брови выдавали скрытое напряжение. "Вечно одно и то же. Каждый человек нуждается в ободрении, в том, чтобы кто-то другой похвалил его выбор или разделил точку зрения, только так они чувствуют себя уверенно. Цепляются за соломинки чужих мнений и пытаются оправдаться перед самими собой. Перекладывают ответственность за свою жизнь и поступки на плечи товарищей и при этом считают, что следуя советам таких же сомневающихся, мечущихся душ, приближаются к праведной жизни. Лишь единицы готовы мыслить самостоятельно и принимать решения без чужой указки. Штука в том, что все мы равны - запертые в клетке и не способные видеть дальше своего носа..." - Я не знаю, да и никто тебе не скажет, правильно это или нет. Неважно, по какому принципу ты выбираешь, пока не встретишься с последствиями, до конца не узнаешь ответ на вопрос… Капитан прикрыл веки. Конь всё звал и звал своего хозяина, бередя душу своим криком. Страшно подумать, какие мучения он испытывал, слыша шум удаляющейся повозки, и осознавая предательство друга и свою обречённость. Аста сидела посреди телеги, закрыв лицо руками. Никаких моральных сил не хватало выдерживать эту пытку. Если утром знахарка почти ненавидела Хеннинга за его холодность и, как она думала, расчётливое убийство раненой лошади, то теперь она пребывала в смятении. Было ли решение положиться на волю случая правильным? Что являлось более жестоким: сразу прекратить муки или позволить лошади длительно страдать, при этом не запятнав руки чужой кровью? Это было непростое решение, но ведь военные постоянно оказывались в ситуациях выбора, похожих на эту. Только на кону стояла не лошадиная жизнь, а человеческая и порой не одна. Задумываясь о судьбе солдат разведкорпуса, девушка впервые начала понимать, какое тяжёлое бремя нёс на плечах каждый из них. Сколько смертей, будничных и совершенно немыслимых, видели они, сколько ненормальных ситуаций переживали. Как не выгореть душой дотла в огне этих сражений? Как остаться человеком и сохранить веру в светлое будущее? Должно быть, ноша капитана и вовсе невыносима, ведь с каждой доверенной ему жизнью, с каждой совершённой экспедицией, груз ответственности становился лишь тяжелее... Только теперь она осознала, что титул "сильнейший солдат человечества" - это не только признание способностей и заслуг мужчины, но и бремя, которое он вынужден нести до самого конца. Украдкой взглянув на лежащего с закрытыми глазами брюнета, она едва удержалась от желания обнять его и выразить тем самым свою поддержку. Впрочем, едва ли ему бы понравился подобный жест, Аста уже успела понять, насколько этот человек горд, и как сильно ему претит чужая жалость и сочувствие. Покинув маленький город, повозка выехала на широкую просёлочную дорогу, накатанную многочисленными колёсами. Выбрав на развилке южное направление, Хеннинг направил коня в сторону Троста. Их путь пролегал через засеянные пшеницей поля, где ветер качал золотистые, тугие колосья. Похоже, если бы не внезапное нападение титанов, люди смогли бы собрать хороший урожай и провести эту зиму в достатке. Удастся ли жителям вернуться в родные дома до того, как последние зерна осыпятся с перезревших колосьев, превращая в тлен надежду на сытую зимовку? Интересно, стену Роза уже починили? Разведчики вчера говорили об этом, как об очевидном факте, хотя для знахарки оставалось загадкой, как вообще можно было отремонтировать такую громадину. Пока Аста размышляла об этом, пейзаж вокруг сменился. На смену ухоженным посевам пришли сочные зелёные луга, откуда доносился медовый аромат цветов и свежей травы, а позже дорога свернула в небольшой лесок, где в кронах деревьев перепархивали птицы, то и дело спускаясь пониже, чтобы рассмотреть незваных гостей. После очередного поворота, телега выехала из-под сени деревьев и вновь оказалась на равнине. Внезапно Хеннинг натянул поводья. - Конные! Человек шесть! Едут сюда, - с нескрываемой радостью выкрикнул он. Аста мгновенно подняла голову, устремив взгляд вперёд. Действительно вдалеке виднелись смутные силуэты всадников, несущиеся навстречу. - Далеко отсюда? Кто они? – Угрюмо спросил Леви. Казалось, он ничуть не был удивлён или обрадован этой встрече. Пока Хеннинг напрягал зрение, чтобы понять, кто же едет к ним, Аста наклонилась к Йозефу, взволнованно шепча ему, что совсем скоро они доберутся в безопасное место, и наконец-то он будет спасен. Мальчик рассеянно стонал что-то в ответ, навряд ли понимая слова знахарки. - Это гарнизонные войска! Вижу алые розы на эмблемах, - констатировал офицер, - всё хорошо, нас заметили и скачут сюда. Подмога уже совсем близко! Капитан промолчал, медленно разжимая пальцы и вновь сжимая их в кулак. Аккерман не терял бдительности даже будучи практически полностью обездвиженным. При взгляде на разведчика Аста почувствовала, как у неё зарождается плохое предчувствие, но поспешила отогнать от себя недобрые мысли. Отряд гарнизона встретил их недружелюбно. Военные казались встревоженными и даже немного испуганными. Само по себе нахождение отряда гарнизонных войск на территории, подвергшейся нападению титанов, было несколько странным. Но куда большую тревогу вселяла их экипировка. Помимо привычных УПМ, без которых нахождение на опасной местности было в принципе невозможно, каждый солдат имел при себе ружьё и необходимые боезапасы. Учитывая бесполезность огнестрельного оружия против титанов, становилось понятно, что врагами гарнизона сейчас были не гиганты, а люди. - Кто такие? – Зло сверкнув глазами, спросил один из солдат, долговязый и светловолосый, очевидно старший по званию. Пока разведчики называли себя и рассказывали о причинах своего нахождения на потенциально опасной территории, Аста во все глаза рассматривала военных. Если бы ей задали вопрос, что с ними не так, она вряд ли смогла бы подобрать нужные слова, однако ощущение происходящей огромной ошибки не покидало её. Взгляды, которыми переглядывались между собой солдаты гарнизона, были полны недоверия и страха. Девушка ощущала исходящую от солдат недоброжелательность, но не могла понять причины, ведь по мнению травницы их крошечный отряд не представлял никакой угрозы. - У нас приказ отслеживать все перемещения поблизости от стены и незамедлительно докладывать командованию. Мы поедем в Трост вместе с вами. Заодно послушаем очередную сказочку от Разведотряда. Белобрысый солдат бросил в сторону повозки презрительный взгляд. Леви мгновенно взбрыкнул, отреагировав на дерзость военного: - Эй, а не много ли ты себе позволяешь? С каких это пор разведка должна отчитываться перед гарнизоном? - Ну хотя бы с тех самых, когда следуя за ненормальным психом, которого называют командором Разведкорпуса, больше половины людей, направленных из полиции и гарнизона для выполнения этой миссии, пошло на корм титанам. Их просто использовали в качестве приманки, не оставив ни шанса на спасение. Бессмысленный риск может и является характерной чертой разведчиков, но те ребята на подобное не подписывались. Ваш легион творит невообразимые вещи, проливает чужую кровь и выходит сухим из воды. Как такое получается? - Нашей крови пролито не меньше, - тихо сказал Хеннинг. - Вашей? Да кто вы такие! Не знай я командира Леви, сразу бы арестовал как проклятых дезертиров! - Что?!! - От удивления Хеннинг едва не лишился дара речи. - Меньше слов, больше дела. В Тросте разберутся, кто вы такие и что с вами делать, так что давай живей двигай. - Тц! - Леви был вне себя от ярости, но вести спор из того положения, в котором он сейчас находился, было просто смехотворно. Красноречиво указав Хеннингу на запряжённую лошадь, светловолосый отправил вперёд одного бойца с докладом, а остальным велел сопровождать повозку. Отряд окружил телегу со всех сторон, и они поехали дальше. В этом эскорте было нечто пугающее. Далеко не ради почётного караула вокруг повозки скользили тени нахмуренных солдат в полной боевой готовности. Лейтенант гарнизона бранился, что разведчики намеренно тянут время и едут чересчур медленно. Никакие увещевания о том, что раненые чересчур слабы для быстрой езды, не трогали его. Хеннинг немного подстегнул серого, чтобы отделаться от ворчания солдат. На очередном ухабе телегу сильно тряхнуло, Йозеф ударился о борт и сдавленно застонал. Знахарка вскрикнула: - Прошу вас, аккуратнее! - Заткнись, девка! - Последовал ответ белобрысого. От изумления Аста разинула рот, - знай своё место! - Эй, - подал голос Аккерман, - вы хоть понимаете, что говорите? - Да плевать, - ответил долговязый, - вся эта заваруха подстроена разведчиками, простым людям нет никакого покоя. Гоните быстрее, у нас нет времени возиться с вами. - Да поймите же, здесь раненые... - Начал было Хеннинг, но белобрысый грубо его прервал. - Замолчи и погоняй, или забыл, как это делать? Я напомню. В его руках появилось ружье, до этого покоившееся на плече. Мужчина пригрозил им вознице, приказывая пошевеливаться. В это время серый в яблоках слегка скосил глаза и обнаружил направленное в его сторону оружие. Конь испуганно заржал, шарахнулся и неожиданно сорвался в какой-то рваный галоп. Телегу закачало на кочках, зашатало из стороны в сторону. Аста взвизгнула, с трудом сохраняя равновесие. Конь будто взбесился. Не разбирая перед собой пути, не слушаясь приказов Хеннинга и полностью игнорируя натяжение вожжей, он ломился куда-то в сторону от дороги. Колеса наезжали на ухабы и проваливались в рытвины, повозка опасно раскачивалась из стороны в сторону. На очередной кочке Аста не удержалась и плашмя упала на дно телеги, едва успев прикрыть лицо руками от удара. Девушка попыталась подняться, но не смогла, потому что в этот момент одно из колёс повозки провалилось в глубокую яму и застряло, а сама она угрожающе накренилась. Конь хрипел и рвался вперёд, пытаясь сдвинуть неподъёмную ношу, Хеннинг что-то кричал, пытаясь успокоить разбушевавшееся животное, а откуда-то позади доносились встревоженные возгласы солдат. Телега практически завалилась на бок, и знахарка поняла, что сейчас свалится на раненого парнишку. Выставив вперёд руки и ноги, девушка упёрлась в боковую стенку повозки, тем самым избежав падения. Едва она успела порадоваться своей находчивости, как сзади с чертыханием и отборной бранью прямо на неё скатилось тяжёлое тело буквально вдавившее девушку вместе с Йозефом в борт. Парень болезненно застонал, не приходя в сознание. Девушка сдавленно пискнула, попыталась выбраться из-под гнёта, однако её старания не увенчались успехом. Зажатая между двумя мужчинами Аста не могла ни пошевелиться, ни вздохнуть. Она ощущала жаркое дыхание капитана возле своего уха, улавливала его неуклюжие попытки сдвинуться в сторону. Только начавший восстанавливаться после ранения Леви был ещё слишком слаб для таких перемещений, поэтому быстро оставил бесплодные попытки и обречённо вздохнул. - Прости, Аста. Придётся ждать, когда нам помогут. Знахарка чувствовала себя странно. Почти задыхаясь в тесноте, она получала необыкновенное удовольствие от такой близости капитана. Тихий голос мужчины и его дыхание совсем близко у её шеи будоражило Асту и заставляло кожу реагировать волнами мурашек. Девушка ругала себя за такое аморальное поведение и всей душой надеялась, что Леви не замечает, какое волнующее действие оказывает на неё столь близкий контакт. Мужчина не двигался и не произносил ни слова, и знахарке оставалось лишь догадываться, что за мысли теснились в его голове сейчас. Тем временем Хеннинг с помощью подоспевших солдат сумел успокоить коня. Теперь военные были заняты спасением телеги, которая грозила вот-вот развалиться. Ценой значительных усилий она была приведена в нормальное положение, а раненые вновь размещены по своим местам. Аста встревоженно осматривала Йозефа, надеясь, что произошедший эпизод не слишком сильно травмировал пострадавшего. Девушка старалась не смотреть в сторону капитана, сосредоточившись на уходе за больными и прогоняя прочь волнительные мысли. Дальнейшее путешествие происходило в полном молчании. Белобрысый воочию убедился, что излишняя торопливость может обернуться ещё большей потерей времени, поэтому не подгонял разведчиков. Когда отряд достиг Троста, ворота открылись и навстречу им устремились представители гарнизонных войск и разведки. Знахарку и Хеннинга немедленно призвали к командованию для выяснения всех обстоятельств произошедшего, раненых же забрали в госпиталь, расположенный в штабе разведкорпуса. Вылезая из телеги в сопровождении гарнизонных солдат, Аста оглянулась на своих бывших пациентов, задержала внимание на лихорадившем мальчике, а затем, натолкнулась на требовательный взгляд глаз цвета бушующей стихии и слабо улыбнулась. - Прощай, Леви. Теперь всё будет хорошо. Капитан не успел ответить ей, крепкие руки подхватили девушку и грубо вытащили из повозки, чтобы быстрее привести к командованию.***
Ветер колышет белые занавески. Леви сидит на краю постели и медленно застёгивает пуговицы рубашки. Ковыряется с каждой петелькой, иногда останавливается, чтобы перевести дух. Пальцы всё ещё не до конца слушаются его, но по сравнению с тем, что было в начале, он прошёл большой путь. В дверь тихонько стучат. - Войдите. Посетитель уверенным движением открывает дверь и заходит в палату. Доктор Флавель собственной персоной. - Доброе утро, капитан. Как ваше самочувствие? - Здравствуйте, относительно неплохо. Доктор поправляет очки и переминается с ноги на ногу. Видно, что он пришёл к своему пациенту не просто так, но словно не решается задать интересующий вопрос. - Вы хотите снова провести осмотр? - Интересуется Аккерман, чувствуя повисшее в воздухе напряжение. Хочется поскорей покончить с формальностями и вновь остаться в тишине маленькой комнаты, пропахшей медицинскими порошками и пилюлями. Флавель отрицательно качает головой: - Нет, вчерашних тестов достаточно, чтобы составить своё мнение, да и прогноз я уже озвучил. Разумно ли покидать госпиталь сейчас? Ваше ранение было очень серьёзным, если бы не проведённая операция, то у всей этой истории был бы совсем иной конец. - Операция? О чём вы говорите? - Брюнет удивлённо поднял брови. Последняя неделя была весьма неординарная, многие события прошли мимо него, пока он был в полубессознательном состоянии, но забыть о перенесённой операции он не мог. Или мог? - Я имею в виду помощь, что оказывала вам та травница из деревни. Не знаю, кто обучал её, но она действительно сумела грамотно сделать разрез, убрать гематому и куски раздробленного позвонка, предотвратив повреждение мозга. Затянись оказание медицинской помощи ещё на несколько часов, процесс был бы необратимым, и мы бы сейчас не беседовали здесь. Аккерман задумчиво прикоснулся к своей шее, скрытой за жёстким фиксирующим воротником. Он помнил девушку, что ухаживала за ним, но не думал, что она заходила так далеко в своём лечении. Может ли доктор обманывать его, чтобы сгустить краски и удержать подольше в палате? Леви с подозрением посмотрел на врача. Тот, видимо, ожидавший подобной реакции, запустил свою руку в карман халата. - Когда вас привезли в больницу, мне пришлось проводить полный осмотр и менять иммобилизующую повязку. До того, как был изготовлен для вас этот воротник, его роль выполняло это, - Флавель протянул мужчине странный предмет. При ближайшем рассмотрении оказалось, что это обрезанная обложка книги. "Домоводство для молодой хозяйки" - гласила надпись. Обложка была разрезана в нескольких местах и укорочена по высоте, чтобы соответствовать длине и изгибам капитанской шеи. На светло-жёлтом картоне отпечатались бурые полосы засохшей крови, повторяющие конфигурацию шрама Леви, - Понимаю, что странно такое говорить, но я бы очень хотел заполучить такого человека в свой штат. Те лекарственные смеси, которые она надиктовала нам, помогли за считанные дни поставить на ноги многих раненых, вернувшихся с поля боя. Да даже Эрвин стал поправляться куда быстрее... Как человек, преданный медицине, я уважаю труд коллег и считаю неразумным подвергать вас опасности, зная, что есть риск свести на нет всё лечение. - Я понимаю, но обстоятельства требуют моего немедленного участия. - Полагаю, мне не удастся вас переубедить? - Доктор вздохнул и вновь поправил дужку очков. Леви отрицательно покачал головой. Он уже всё для себя решил. Обстановка была нестабильная, ввиду последних событий, люди ожидали повторного появления титанов, доверие к разведке стремительно падало, а оставлять Эрена в гуще событий было попросту опасно. Капитан взял на себя ответственность за реорганизацию отряда особого назначения, а теперь планировал лично отправиться к месту расположения группы. Собственное самочувствие мало его заботило, пока требовалось выполнять поставленные задачи. - Хотя бы приходите раз в неделю на осмотр и за порошками, - сдался врач и, развернувшись, покинул палату. Леви продолжал сидеть на краю кровати, задумчиво разглядывая потёртую книжную обложку. Мужчина пытался воссоздать события тех безумных дней неделю назад, что чуть было не стали для него последними.***
Леви много раз пытался вспомнить, как оказался в импровизированном лазарете, ставшем ему домом на несколько дней. Когда он задал девушке этот вопрос, она сказала, что поймала его коня и использовала для транспортировки носилок. Аста явно смутилась, когда рассказывала об этом. Он сделал вид, что удовлетворён услышанным, но сам почему-то припоминал смутный образ плачущей девушки, из последних сил тянувшей его носилки на себе, терпкий запах пыли, пота и собственной крови, слепящий солнечный свет, отражавшийся от ещё влажной после ночного тумана мостовой...***
Капитан откладывает кусок книги в сторону и снова начинает мучить застёжку рубашки, параллельно напрягая собственную память. Да, после того случая в его голове образовалось много странных провалов и подозрительно реалистичных фантазий. Доктор Флавель сказал, что это - нормальное состояние для человека, перенесшего спинальную травму. И всё же, как-то это странно...***
Неверный свет лучины делает очертания предметов размытыми, а ощущения смазанными. Очень жарко. В груди будто не хватает кислорода, и он с такой силой делает болезненный шумный вдох, словно от этого зависит вся его жизнь. Белые тонкие руки протирают влажной тканью вспотевшее лицо. Прохладная вода кажется источником высшего наслаждения, и он жадно слизывает капли, случайно коснувшиеся сухих губ. Следуя за его желанием, чьи-то ладони подносят ложку с водой ко рту и позволяют напиться влагой снова и снова. Ему кажется, или у воды странный привкус? Руки вновь протирают лицо, убирая непослушные пряди со лба и положив на их место холодный компресс. Так уже случалось когда-то, должно быть в другой жизни. А руки... Мама, это ты? Он широко открывает глаза, сквозь жар и обманчивые танцующие блики, пытаясь разглядеть почти забытые черты. Худое узкое лицо, тени, залегшие под глазами, болезненная бледность, - странные видения на границе сна и бодрствования бередят старые раны. Женщина, одновременно похожая на образ из его памяти и совсем другая, шепчет какие-то слова, ласково гладит его по щеке, а затем исчезает, растворяясь в сумраке, оставив в напоминание о себе рыжеватый всполох волос и нежность прикосновений...***
Закончив с рубашкой, капитан наклонился, чтобы зашнуровать туфли. Казалось бы, такая незначительная деталь гардероба, но попробуй с ней совладай, пока руки до конца не ощущают прикосновения и через раз выполняют приказы мозга.***
- Теперь, когда силы понемногу возвращаются к тебе, можно начинать заниматься более активно. Леви, я принесла для тебя разные предметы, чтобы ты мог потренироваться брать и удерживать их. Аста разложила на поверхности одеяла ложку, ветку дерева и луковицу. Странный набор предметов вызвал удивление Леви. Девушка с удовлетворением наблюдала, как мужчина недоуменно приподнял бровь, не успевая нацепить на лицо маску привычного безразличия ко всему. - Чем меньше и тоньше предмет, тем сложнее его подхватить и удержать, однако, чтобы не уронить тяжёлую вещь надо иметь достаточно силы. Так что тренировка будет весьма разносторонней. Давай попробуем начать с палки. Капитан пытается захватить небольшую ветку правой рукой. Неловкие пальцы задевают древесину, но не справляются с задачей, лишь подталкивая палку к краю постели. Вторая попытка оказывается столь же безуспешной, а на третью предмет скатывается на пол. Проклиная собственную слабость, капитан ждёт, когда Аста достанет упавшую палку и вновь вернёт её на исходное место. - Сейчас для нас важен не конечный результат, а сам процесс, любая попытка бесценна, - совершенно спокойно говорит знахарка. Похоже её и правда не беспокоит видимая безуспешность тренировки. Леви концентрируется на ощущениях и медленно приближает руку к непослушному предмету. Наконец, палка оказывается в ладони. Однако капитан не успевает насладиться триумфом, тут же упустив её из рук. - Проклятье! - Не выдерживает он. Аста мягко улыбается в ответ и вновь поднимает палку с пола. - Повторим ещё раз.***
Когда с обувью было покончено, Аккерман встал с постели и медленно подошёл к окну. Госпиталь разведки занимал отдельное крыло в штабе и находился прямо над лабораторией, где обычно проводила свои опыты Ханджи. Последней, однако, в настоящее время не было в корпусе. Вместе с несколькими помощниками Зоэ отправилась в одну из южных деревень стены Роза, что, как полагают, находилась в эпицентре последних событий. Не позднее сегодняшнего вечера майор должна прибыть с отчётом, а значит, следует ожидать новых приказов начальства. За окном идёт размеренная жизнь: новобранцы оттачивают боевые приёмы, часть солдатов занимается рукопашкой, другие нарезают бегом круги вокруг штаба. Мужчина со странным чувством смотрит на солдат. Подумать только, сколько раз он выходил на плац и повторял все те же действия, тренировался сам и заставлял тренироваться других, добивался идеальной работы УПМ и полного контроля над каждым мускулом тела, при этом никогда не считая свои занятия особенными. Но стоило на время лишиться возможности управлять своим телом, чтобы каждый шаг и каждое новое двигательное ощущение стали дарить непередаваемые чувства. Конечно, скоро вся новизна уйдёт, но, пожалуй, сейчас ему импонировало это лишнее напоминание о ценности жизни как таковой.***
Доктор запрещает ему подниматься с постели, но Аккерман более не может выдерживать постельный режим. Оставшись в одиночестве, Леви плавно поворачивается на бок, придерживаясь рукой за край постели, чтобы избежать возможного падения. Капитан чувствует, как одна за другой напрягаются мышцы его торса, как постепенно новые участки кожи соприкасаются с прохладной простынёй. Завершив поворот, Леви опускает ноги с постели. С непривычки они кажутся такими тяжёлыми... Он едва удерживается, чтобы не скатиться на пол вслед за ногами. Справившись с этим перемещением, мужчина переходит к финальному действию, пытаясь занять сидячее положение. Это удается ему далеко не сразу. Руки, на которые он опирается в процессе, трясутся и подламываются, но брюнет не намерен отступать от своего замысла. Наконец, Леви сидит на постели, тяжело дыша и обдумывая, как поступить дальше. Ему ясно, что он не способен встать без опоры, поэтому капитан передвигается к изголовью кровати, чтобы ухватиться за него во время подъёма. Отдышавшись и немного успокоив рвущееся из груди в радостном предвкушении сердце, Аккерман цепляется за деревяшку и медленно распрямляет ноги. Кажется, что он ощущает работу каждой, даже самой крошечной мышцы своего тела. Ему никогда и не приходило в голову, что в организме столько мускулов... Горячие ступни касаются каменного пола. На долю секунды кожу обжигает ледяной холод, и Леви инстинктивно отдёргивает ноги. Найдя этот факт забавным, он тихо хмыкает и возвращается к прерванному занятию. Медленно, позволяя себе прочувствовать каждую секунду, разведчик ставит стопы на пол, неторопливо привыкает к новому ощущению и затем потихоньку начинает приподниматься с кровати, вцепившись что есть силы в деревянное изголовье. Мужчина стоит возле кровати, шатаясь на слабых после болезни ногах. Руки до боли хватаются за дерево, голова кружится, к горлу подкатывает ком, а эйфория захлёстывает всё его существо. Он смог, наконец, спустя много дней преодолеть силу притяжения и вновь вернуть себе утраченное достоинство...***
Мужчина надевает пиджак и цепляется взглядом за "Домоводство", лежащее на кровати. "Прооперировала позвоночник, значит, вот как", - Леви недоверчиво качает головой и, положив кусок книжной обложки в карман пиджака, подходит к двери, мысленно прощаясь с больничной палатой. Однажды у него будет время предаваться воспоминаниям и анализировать события своей жизни, но это будет потом. А сейчас его ждёт Эрвин.