Правда неизменна

Кроули летит. Всё выше и выше, наружу. Дальше от Азирафаэля. От людей. От чумы, от смерти, от всех тех вопросов, которые хочет задать и всех ответов, которые знает, что не получит. Его уже уставшему телу тяжело использовать только крылья в прорыве сквозь атмосферу. Чтобы поднять его в воздух, требуется всё его естество, каждая капля сосредоточенности, все мышцы и кости, работающие в полном единстве. И даже его мечущиеся мысли умолкают, пока он взлетает вверх, противостоя гравитации. Всё, что он слышит, это шум ветра и шуршание собственных крыльев. Он мимолётно задумывается — если он полетит достаточно быстро, то сможет ли оставить позади себя самого? Его скорость — почти двенадцать километров в секунду. Больше сорока тысяч километров в час. Вторая космическая скорость. Спасительная. Её должно хватить. Хватило бы. Но существует одна-единственная вещь, от которой он никогда не сможет спастись. Именно эта. Он сам. Его тело передёргивается от холода мезосферы, когда он её пересекает. Он продолжает движение. Вверх сквозь термосферу, сквозь экзосферу, и вот он уже снаружи. Свободный. Земное притяжение ослабевает, гравитация отпускает его, поднимающегося ещё выше к звёздам. Он мог бы лететь вечно, если бы захотел. Пройти весь путь до Альфы Центавры и дальше. Он мог бы. Но не будет. У него есть вещи, которые он не может оставить. Одна вещь. Одно существо. Если он уйдёт, кто будет защищать Азирафаэля? Кто будет рядом, когда Рай в следующий раз отправит его на опасное задание, совсем без подготовки? Кто вытащит его из проблем, когда он опять в них впутается на одной только чёртовой вере, что всё будет хорошо? Ничто, вообще ничто во всей вселенной Кроули не считает достаточно ценным, чтобы для него рискнуть и оставить ангела. Он прекрасно это знает. И покинет Землю навсегда, только если Азирафаэль согласится отправиться с ним. Он приземляется на обратной стороне Луны. Когда он улетел, на земле было полнолуние, так что сейчас обратную сторону полностью обволакивает тьма, отрезая от дарящих жизнь солнечных лучей. Он видит звёзды невероятно чётко, без загораживающей их атмосферы. Красивые. Раньше он так любил их создавать. Тогда он мог затеряться в деталях. Свет плясал бы на его пальцах, удерживающих сердце красного карлика... Он не знает, способен ли на это теперь. Он — Адская тварь, предназначенная для сульфура, для пепла, для смерти. Он не знает, смогли бы его руки вообще держать огни новой жизни. Не знает, осталось ли в нём хоть что-то, способное подарить миру такую красоту. Кроули направляется к горной цепи, позже обозначенной людьми, как Монтес Кордильер. Она — идеальное кольцо вокруг кратера, того, который он случайно создал до начала времён, во время самой первой игры в догонялки. Он любит иногда навещать это место, когда ноющее одиночество начинает брать над ним верх, но он всё ещё может сопротивляться желанию найти Азирафаэля и дать голосу ангела успокоить боль. Оно напоминает ему о счастливых временах. О том, как он охотился по всем небесам за Габриэлем, пока младший брат не объединялся с Уриэль и Микаэль, и они со смехом не набрасывались на него, гонялись и боролись, летели одной кучей перьев куда-то, пока не сталкивались с Луной... В цепи у демона есть любимое место, располагающееся в южной её части — вершина со слегка приплюснутым концом. Её ему показала Микаэль, в первый раз, когда он здесь очутился. Они вместе стояли на плато и планировали созвездия, которые бы повесили потом в небе. Там и сейчас есть пара валунов, составивших им прекрасные сидения, где он обычно проводит часы, один, наблюдая за вечным танцем вселенной. Он идёт именно туда, в голове вертится полу-сформированная мысль там и остаться, пока не исчезнут последние отголоски чумы. Он на середине пути наверх, когда чувствует это. Чьё-то Присутствие. Кто-то здесь, на его горе, сидит на его месте. За последние пять тысяч лет он побывал здесь сотни раз. И ни в один из них не встретил никого, кроме себя. Он и не думал, что кого-то привлечёт этот спутник. Здесь нет жизни, нет изменений, нет даже собственного света. Он важен для планеты под ним, но сам по себе не представляет ничего, кроме массивного камня. Демоны вообще не сочетаются с космосом. Боятся взглянуть вверх и увидеть над собой такое огромное ничто. Они чувствуют себя намного лучше на узких, запутанных улочках Ада. А ангелы почти не придают космосу значения. Ему нет места в божественной машине, созданной братьями и сёстрами Кроули во время Её отсутствия. Так что он не отступает — теперь Кроули просто нужно увидеть, кто это. Не может быть совпадением, он думает, что это существо выбрало его место. Он двигается осторожно, медленно, приближаясь к существу, пока, наконец, не видит его. И останавливается, как громом поражённый. Микаэль. Архангел Микаэль. Его старшая сестра. Её божественный Воин. Она занимает один из валунов, сидя с опущенной головой, вперившись взглядом в кратер под нею. Тоже заметив её, тишина внутри него визжит, режет такой болью, что он почти падает на колени, поражённый воспоминаниями. *** Он чувствует их смех сквозь общую связь, он плывёт между ними под осторожно выставленным потоком спокойствия, которым они загораживаются от старших брата и сестры. Габриэль хихикает рядом, выглядывая за угол, в коридор. Напротив них Уриэль прячется в своём собственном углу вместе с Сандальфоном, бросая взгляды в проход, чтобы увериться, что они ещё не идут. Рафаэль держит в руках маленький шарик оранжевого пламени, недостаточно тёплый, чтобы обжигать, но в самый раз, чтобы потрескивать искрами. По-настоящему огонёк заработает, только когда коснётся чужой кожи. Младшие братья и сестра Рафаэля поддерживают сестрёнку звезды, переливающуюся золотым и светло-голубым. «Где они?» - нетерпеливо шепчет Габриэль. «Где кто?» - спрашивает голос позади них, и они подпрыгивают, разворачиваясь и видя Азирафаэля, стоявшего до этого за их спинами, с интересом наблюдавшего за их действиями. «Тише,» - предупреждает его Рафаэль, прижимая палец к губам. - «Ты нас выдашь.» Он ухмыляется, когда Начало опускается на колени рядом с ними. - «Что мы делаем?» - уточняет Азирафаэль, и Рафаэль с теплотой отмечает, как быстро тот к ним присоединился. «Люцифер вернулся!» - шепчет Габриэль, радость вспыхивает в нём, усложняя попытки говорить спокойно. Она отдаётся эхом и в младших Архангелах, и Рафаэль ещё сильнее расплывается в улыбке. Он дотягивается до Азирафаэля и слабо привязывает его сущность к своей собственной, делясь с другом общей связью ровно настолько, чтобы он слышал их мысли. Габриэль рядом напрягается, чувствуя ещё кого-то в их соединении, а Уриэль закатывает глаза и корчит ему гримасу. Однажды он обязательно спросит их, что означают эти переглядывания. Но не сейчас. Сейчас им нужно привести в исполнение план. Мы ждём Микаэль и Люцифера, по связи объясняет он Азирафаэлю. В прошлый раз, когда Люцифер объявился здесь, он разыграл Уриэль. Сказал, что её пошлют на службу в оружейную на целую тысячу лет. Он всё ещё помнит, как она расстроилась, пока Люцифер не объяснил, что просто пошутил. И это — наш план мести. Это... это точно хорошая идея? Азирафаэль волнуется. Это же Люцифер, Микаэль, они... Придурки, заканчивает за него Рафаэль, позволяя связи вспыхнуть любовью к брату и сестре, убирая из слов любой намек на правдивость. Божественные придурки. Он чувствует удивление и волнение Начала, непонимание того, что задумали Рафаэль, его младшие братья и сестра. Так что он успокаивающе кладёт руку на плечо ангела. Не беспокойся. Я уверен, они найдут способ на нас отыграться. А потом нам придётся придумывать что-то другое для них. Будет весело. Азирафаэль изумлённо смотрит на него. Весело? переспрашивает он. Что в нападении на Архангела Микаэль, главу Её войск, может быть весело? Они идут! отправляет Уриэль, и Рафаэль сосредотачивается. Просто смотри. И поймёшь, сообщает он Азирафаэлю и позволяет маленькому пламенному шару вспыхнуть чуть ярче. Микаэль входит в коридор, полностью погружённая в разговор с Люцифером. Рафаэль поднимает руку, загибая сначала один, потом второй, и, наконец, третий палец. На третьем все четверо укрывшихся Архангелов выскакивают из укрытий в углах, огоньки уже летят на их старших брата и сестру. «В атаку!» - вопит Габриэль, выбегая вперёд вместе с Сандальфоном. Рафаэль и Уриэль не отстают, создавая вторую пару звёздочек и готовясь их запустить. Микаэль и Люцифер замирают от удивления, а потом оказываются погребёнными в лавине остальных Архангелов. Когда Люцифер оседает на пол, его лицо на миг принимает тёмное, злое выражение, и Рафаэля шокирует ярость, блестящая в его глазах. А потом она исчезает, и его старший брат ругается вперемешку со смехом, пока Габриэль и Уриэль заставляют его распластаться на земле мерцающими огнями, щиплющими кожу. Рафаэль, скорее всего, представил это — в этом он убеждает себя ещё через одно мгновение. В конце концов, всё, что он ощущает через связь — это удивление и следующий за ним смех. Тут они с Сандальфоном достигают Микаэль, и он бросает ей за шиворот шарик щекочущего пламени. Она дёргается, визжит, и все трое оказываются на полу, запутавшись в своих конечностях. Перья планируют в воздухе, пока в коридорах Рая эхом отдаётся хохот. Потом, когда хохот увядает, он встаёт, раскрасневшийся от борьбы и смеха. Протягивает руку Микаэль, и она принимает её, позволяя поднять себя на ноги. «Рафаэль,» - обращается к нему Люцифер, уже стоя между Уриэль и Габриэлем. - «Почему мне кажется, что всё это было твоей идеей?» Рафаэль улыбается и бросает взгляд вниз по коридору, где, чувствуя себя неловко, стоит Азирафаэль. На лице ангела написано беспокойство, он не понимает, что Люцифер никогда бы не причинил им боль. - «Ну,» - отвечает целитель, убирая с глаз мешающую прядь медных волос. - «Я сказал бы, что ты думаешь не о том ангеле, но мы оба знаем, что Габриэль не смог бы выдумать хорошую шутку, даже если бы от этого зависела его жизнь.» «Эй!» - возмущённо восклицает Габриэль. Рафаэль смеётся. «Это мог быть Сандальфон,» - предполагает Уриэль, ухмыляясь во весь рот. - «Но, думаю, мы прекрасно понимаем, насколько наш маленький братик... обделён тонкостью мышления.» «Я возмущён,» - впиваясь взглядом в них всех, сообщает младший. - «Чтобы вы знали, я просто возмущён.» «Могла быть и Уриэль,» - подмигивает младшей сестре Рафаэль. - «Она достаточно умна.» Люцифер сдвигает брови, пытаясь выглядеть сурово и полностью в этом проваливаясь. Его красивое лицо дёргается, после чего он рассыпается смехом. - «Ладно. Ладно. Не признавайся. Но я за тобой слежу, мелкий.» Рафаэль пожимает плечами. - «Ну, если ты так беспокоишься обо мне, возьми с собой в следующий раз.» - Он правда хочет. Всегда хотел увидеть то место, куда уходит Люцифер. Всегда хотел узнать, что он делает по Её приказу там, в глубине вселенной. «Хмм... Посмотрим,» - неопределённо говорит Денница, подразумевая отказ. Рафаэль старается не расстроиться. В конце концов, его слова и так были выстрелом вслепую. Микаэль прислоняется к нему плечом, и он удивлённо поднимает на неё взгляд. Она улыбается, и успокаивающе сжимает его руку. - «Не огорчайся,» - кидает она. - «Когда он снова уйдёт, мы пойдём и повесим пару звёзд.» Он благодарно улыбается. Она знает, как он любит создавать звёзды, но никогда до этого не предлагала ему помочь ей их развешивать. Они стоят там, бок о бок, Уриэль говорит что-то, и Люцифер смеётся над её словами. Габриэль надувает губы, пытаясь не реагировать на действия Сандальфона, который щекочет того в надежде, что тот улыбнётся. Боже, как он их любит... Волна его эмоций проносится по связи, удвоенная, утроенная, упятерённая, прочувствованная остальными и отправленная обратно ему, бесконечное, зацикленное ощущение любви. Чужая рука касается его локтя. Он вздёргивает бровь, и Микаэль бросает выразительный взгляд вниз по коридору, откуда на них всё ещё смотрит Азирафаэль. - «Вот этот о тебе заботится,» - шепчет она, и Рафаэль чувствует, что расплывается в улыбке. «Я тоже о нём забочусь,» - признаётся он. - «Он — одно из лучших Её созданий.» «Хмм,» - бормочет она, но в отличие от Люцифера, её «хмм» подразумевает работу мысли, а не пренебрежение. - «Ну, сейчас он выглядит достаточно потерянно, тебе не кажется?» Азирафаэль оглядывается, переминаясь с ноги на ногу, стоя так далеко от них. Микаэль кладёт руку на плечо Рафаэля. - «Иди к нему,» - предлагает она. Он медлит, бросая взгляд на остальных Архангелов, и она смеётся. - «Иди,» - повторяет она. - «Мы всё ещё будем здесь, когда ты вернёшься.» - Ей не приходится говорить это в третий раз. Он преодолевает половину коридора, когда она окликает его. - «Искорка!» Рафаэль фыркает и разворачивается. Он ненавидит это прозвище. - «Что?» «Тебе стоит заглянуть в Сад. Мне сказали, садовники придумали очередное улучшение. К тому же, там неплохое место для прогулки.» Рафаэль закатывает глаза и пересекает оставшиеся несколько метров, разделяющие его и Азирафаэля. «Искорка?» - с любопытством спрашивает ангел, и Рафаэль стонет. Она сделала это специально. «Я взорвал звезду один раз,» - ворчит он, засовывая руки за пазуху и направляясь вместе с Азирафаэлем обратно к вратам Эдема. Теперь, на второй взгляд, прогулка кажется ему неплохой идеей. *** Микаэль. Старшая сестра, на которую он всегда равнялся. Он всё ещё помнит, как дрожали её руки, когда она подобрала его неподвижное тело с поля боя, когда сбросила вниз. Как она прижалась к нему всего на одну секунду перед тем, как отпустить. Слава кому угодно, она его ещё не увидела. Ему стоит уйти. Она — Её Воин, точно так же, как Рафаэль был Её Целителем. Она ведёт армии в противостоянии с Силами Зла. Всё её предназначение состоит в том, чтобы убивать таких существ, как он. Она может уничтожить его, даже не задумываясь, и никогда не осознать, кем он раньше был. Он отворачивается, крылья готовы распахнуться в полёте, мышцы напряжены, и... он не может. Он помнит её ссутуленные плечи. Помнит, как её отчаяние выражается в сгорбленной спине и плотно сжатых губах. И старый инстинкт, похороненный и почти забытый, возвращается к жизни в его груди. Рафаэль всегда был её слушателем, её совестью, тем, к кому она обращалась, когда ей нужно было выговориться. Он задавал вопросы, которые она не позволяла себе, возвращал из своих мыслей и помогал сосредоточиться на реальных проблемах. Кроули надеялся, что после его Падения она нашла кого-то другого, к кому смогла бы обратиться, но если бы у неё получилось, она не сидела бы здесь в полном одиночестве. Он принимает решение. Это глупое решение, и потом, когда его разум не затуманен болью, он будет спрашивать себя, о чём тогда думал. Но сейчас он думает только о том, что она — всё ещё его сестра. И что он всё ещё по ней скучает. Так что Кроули берёт всю свою силу и обворачивает вокруг своей сущности, укрепляя стены вокруг себя, чтобы даже ей пришлось очень долго вглядываться, чтобы увидеть проблеск его древнего имени. Неожиданно он даже рад, что настолько истощён. Его сила сейчас ненамного больше силы среднего демона, хотя и низка для него. Микаэль не сможет понять, что обычно в его сущности бьётся сила Падшего Архангела. Так что он наклеивает на лицо ухмылку и подходит ближе. «Ну и ну, что это у нас тут?» - вопрошает Кроули, появляясь в поле её зрения. Она застывает, её руки сжаты на какой-то вещи на коленях, и бросает на него взгляд. «Убирайся, демон,» - огрызается она. Кроули смеётся. - «Почему? Ты меня убьешь?» - Он почти спрашивает чем?, но слова так и не слетают с его губ. Он находится достаточно близко, чтобы увидеть, что она держит в руках. Посох. Тёмно-красное дерево, отполированное до блеска, по которому извивается резная золотая змея. Он знает этот посох. Знает, как он осязается в руках, как идеально лежит в его сжатых пальцах, знает его тяжесть, ощущаемую, когда он беззаботно машет им в воздухе. Этот посох когда-то принадлежал ему. Потом остался в месте, которое он давно перестал называть домом. Её глаза вспыхивают, и он чувствует запах жжёного озона ангельской ярости. - «Я сказала, уйди.» «Нет,» - Кроули ухмыляется. Он должен бы быть в ужасе. Он — Адское существо, и Воин Рая смотрит на него, словно предупреждая: ещё один шаг, и он прекратит своё существование. Но этого не будет. Она не убьёт его. Ещё нет. Он уверен в этом, потому что, хотя и чувствует запах её гнева, он не может почувствовать сам гнев. Даже несмотря на то, что он подбирает лучше всего именно отрицательные эмоции. Не задумываясь о возможных последствиях, он скользит по обжигающим клочьям связи и касается стен, окружающих её душу. Всё, что он получает - её одиночество и боль, так похожую на его собственную. «Это приказ, демон,» - она угрожает, но в её словах нет настоящего давления. Кроули пожимает плечами, придвигаясь к ней. - «У нас свободная вселенная,» - отзывается он. Хотя на самом деле она совершенно не свободна. - «И это место, по стечению обстоятельств, самое лучшее в ней, чтобы наблюдать за звёздами.» - Он щёлкает пальцами, и валун рядом с ней неожиданно превращается в трон, повёрнутый так, что если бы он уселся в него ровно, то смотрел бы не на неё, а в космос. Он не садится ровно. Наоборот, он перекидывает ноги через ручку кресла, садясь боком, ссутулившись. При этом он всё равно поворачивает голову и устремляет взгляд в тёмное ничто перед ними. Она никогда не любила тишину, он знает. И хотя многое так изменилось с тех пор, как он знал её, как свои пять пальцев, Кроули не думает, что «многое» включает в себя и это. Всё, что ему нужно делать — это ждать, позволяя тишине заполнить мироздание, и она просто не сможет удержаться. Так что он смотрит на звёзды, но краем взгляда наблюдает за ней. Она дотрагивается до оттисков на посохе, созданных для его рук, заполняет пустоту своими, её тонкие пальцы подчёркиваются золотом, на котором когда-то лежали его собственные. Он вытягивает перед собой руку, внимательно рассматривая длинные пальцы. Они никогда уже идеально не подойдут под форму посоха, он знает, как сильно бы он того ни хотел. Он возвращает своё внимание к звёздам, его взгляд падает на Центавры. Последние его небесные творения, танцующие на двойной орбите. «Демон.» - Голос Микаэль холоден, но её руки, он это видит, дрожат, держась за его посох, словно спасательную верёвку. Он улыбается про себя. В этом она совсем не изменилась. «У меня есть имя,» - полуобиженно сообщает он. - «Ты думаешь, мы постоянно обзываем друг друга “демонами” да “существами”?» «Хм.» Кроули театрально закатывает глаза. - «Что, ты даже не пробуешь узнать имена тех, кого убиваешь? Знаешь, демоны всё-таки не последние ничтожества.» Микаэль бросает на него странный взгляд. - «Если бы ваши имена стоили этого, я бы их знала.» - Он гримасничает от ледяной уверенности в её словах. То есть, если она не знает его имя по умолчанию, оно неважно? «Да ладно,» - хмыкает он. - «Как будто ты знаешь имена всех ангелов под твоим начальством.» - Он знал. Всё ещё знает. Их — десять тысяч, больше имён, чем может помнить человеческий мозг, но он помнит. И, кроме как с теми несколькими сотнями, которые он не смог отыскать, знает их судьбы после войны. Те сотни он всё ещё ищет. Три сотни и двадцать три, если быть точным. Он знает от Азирафаэля, что они не в Раю — двести лет назад он наконец уговорил ангела передать ему список всех ангелов, находящихся в Раю и на него работающих. Только их имена — Азирафаэль всё ещё не доверяет ему настолько, чтобы поделиться чем-то более точным — но он внимательно просмотрел весь лист, сравнивая с документацией Ада. Он был в Алеппо, когда осознал, что не может найти всех из них. И всё ещё чувствует вину за вызванное им землетрясение. На лице Микаэль мелькает вина, когда он спрашивает об именах её ангелов. Раньше его возмущало, что они не заботились о других ангелах настолько, насколько он того хотел. Теперь ему от этого только грустно. Люди такого высокого мнения о них. О Ней. Ему интересно, что бы они сделали, узнав, каким бездушным может быть Рай. Как мало ангелы заботятся о тех, кто не равны им по статусу. «Так как оно?» - спрашивает она. Кроули растерянно смотрит на неё. - «Что?» «Твоё имя. Как тебя зовут?» «Кроули.» - Часть его удивляется, как легко имя слетает с его губ. Он в чём-то предполагал, что здесь, с ней, его старая сущность должна стать ему ближе. Но наоборот, только представившись, он вспоминает о своём древнем имени. - «Нет смысла спрашивать, кто ты такая,» - добавляет он, лукаво улыбаясь. У неё дёргается бровь, он же смеётся в глубине души. Её мимика тоже ни капли не изменилась. Кроули отворачивается обратно к небу, глядя на медленный парад звёзд, вместе с Землёй кружащих вокруг Солнца. Она молча сидит рядом, но пока не собирается его прогонять. «Как это было?» - в конце концов спрашивает она, потом осекается, словно удивляясь словам, слетающим с её губ. Кроули хмурится. - «Как что было?» Микаэль бросает на него возмущённый взгляд. - «Падение. Каким оно было?» «А...» - Его взор падает на Альфу Центавру, и он заставляет собственное тело замереть и перестать трястись. Огонь. Кровь. Кости, ломающиеся с тошнотворным хрустом, исцеляемые, только чтобы тут же сломаться вновь. Люцифер, возвышающийся над ним, смеющийся, и он сам, корчащийся на земле. Он мог бы не отвечать. Если бы на её месте был кто-то другой, кто угодно, он бы и не ответил. Но он знает её. Знает, чего ей стоило задать этот вопрос. Показать кому-то часть своих чувств, пусть и лишь простое любопытство. Особенно Падшему созданию, как он. «Для всех нас оно прошло по-разному,» - осторожно говорит он, пробираясь по минному полю своих мыслей, готовому взорваться агонией. - «Некоторые, самые сильные, в основном сошли с ума. Других оно как будто вообще не коснулось. И оно не то чтобы случилось в один момент. Не для всех.» - Он Пал дважды. Один раз, когда Люцифер стащил его вниз. Второй, когда остальные братья и сёстры выбросили его из Рая с мечом в спине. «Понятно.» - Теперь Микаэль тоже наблюдает за звёздами, сознательно избегая возможности взглянуть на него. Видно, что она хочет спросить ещё что-то, но не может себя заставить. И если бы не расстояние между ними, всё было бы почти как раньше, когда она задавала ему вопросы, зная, что он поможет ей в них разобраться. Он смотрит на посох в её руках. Его посох. И задаётся вопросом: знала ли она, когда они пришли убить его? Знал ли хоть один из них, понимал ли, что сотворил Люцифер? «Хуже всего было первым из нас.» - Эти слова срываются с языка непроизвольно, но Кроули чувствует, что просто должен исправить хватку её побелевших рук и не меняющееся грустное выражение её лица. - «Тем, кого Сатана выбрал лично.» - Он видит, как дёргается она, слыша новое имя их брата, но, по крайней мере, теперь она смотрит на него, а не на посох, так что он не останавливается. - «Он приходил к нам, ещё до войны. К одиночкам, к группам, прячущимся или ждущим его. Он находил нас. И изменял. Навечно привязывал к себе.» - Его крылья саднят, когда воспоминание всплывает в его голове, воспоминание, которое он сразу же отталкивает. Даже сейчас он не готов его принять. Он не уверен, что вообще когда-то сможет. Микаэль хмыкает. - «Ты думаешь, я поверю, что вы все Пали не по своему выбору?» - спрашивает она, и он отводит взгляд, не в силах видеть противоречивые эмоции в её глазах. «Кто-то — по своему. Многие. Приветствовали Падение. Думали, что ничто не могло быть хуже, чем вселенная, в которой все решения было приняты за нас. Тогда никто ещё не понимал, что мы просто меняли одного хозяина на другого. Другое имя, та же история.» «Бог — не такая же!» - возмущается она, полностью разворачиваясь к нему. В её глазах теперь полыхает божественный гнев. «Разве?» - удивляется Кроули и выдерживает наполненный святым гневом взгляд. - «Мне кажется, мы все просто следуем приказам. Твои благословляют пару людей тут, мы искушаем пару там, все заполняем документацию, и так по кругу. Хотя, возможно, у твоих есть право голоса в том, что вы делаете?» - Он поднимает бровь, не прикрываемую тёмными очками, и видит, как пламя её ярости взвивается в последний раз и угасает. «Да что бы какой-то демон знал о Боге!» - огрызается Архангел, но в её глазах видны пробивающиеся ростки сомнений. Он тут же жалеет, что невольно их туда заложил. Микаэль, как и Азирафаэль, привыкла к абсолютам. Чёрное и Белое. Добро и Зло. Бог и Сатана. Кроули тысячелетиями защищает уверенность в них Азирафаэля, зная, какие могут появиться вопросы у того, кто посмотрел на мир и увидел оттенки серого. «Я знаю достаточно,» - аккуратно отвечает он, - «чтобы понимать, что Её План непонятен никому, кроме Неё. И не знаю, как твоя сторона выдерживает это, никогда не зная почему вы должны что-то делать.» - Он ухмыляется и закидывает ноги на край её валуна, откидываясь назад и отворачиваясь лицом к звёздам. - «Со стариком Люци я хотя бы получу пару тысяч лет пыток за неповиновение. Что ещё можно сделать с демоном после всего, что уже сделали?» - Вот. Упомянуть последствия. Это должно заставить её отступить, отвернуться от теней, брошенных им на её чёрно-белый мир. «Было больно?» - спрашивает она, и он приподнимается, смотря на неё. Она сидит в ужасе от самой себя, коря себя за заданный вопрос. «Что было больно?» Микаэль бросает на него мрачный взгляд. - «Неважно.» - Её руки прижимают посох к груди. А. Это. Демон ссутуливается. - «Да.» - Не было. Боль никуда не ушла, не добавляет он. Саднящая, одинокая пустота его души бьётся о стены, вознесённые вокруг неё. Ряды и ряды стен, и их всё равно едва хватает, чтобы удержать боль внутри, не дать ей вырваться и его уничтожить. Между ними устанавливается тишина. Ему интересно: кричит ли она в ней также, как и в нём? Дрожат ли оборванные края связи между их разумами, чувствует ли она неизменную пустоту в месте, где когда-то переплетались их сущности. Или же она заклеймила эту часть прошлого, столкнула в глубину сознания и забыла, как сломанную игрушку? Он не знает, что было бы лучше. Она размышляет. Он может увидеть мысли, отражающиеся в её глазах. В этом они всегда были похожи — у них легко получалось контролировать выражение лица. Но глаза, что ж. Те предавали их каждый раз. «Ты думаешь слишком громко,» - жалуется он. «Тогда иди,» - отрезает Архангел. - «Я тебя тут не держу.» «Не.» - Он опять откидывает голову. Звёзды кажутся ему красивыми независимо от угла, под которым он на них смотрит. - «И так пойдёт.» Она вздыхает в раздражении, но не поднимается сама и не угрожает, что заставит его уйти. «Давай,» - подталкивает её Кроули. - «В чём великая проблема великой Архангела Микаэль?» - Он не может видеть её пронзающего взгляда, но прекрасно его представляет. «Ничего такого, что существо, как ты, смогло бы понять,» - отвечает Микаэль, но в её словах сквозит нерешительность. «А ты проверь,» - предлагает он, наклоняясь, чтобы посмотреть на неё поверх очков. - «Или у тебя есть кто-то другой, кому ты сможешь задать свои неудобные вопросы?» - Микаэль отворачивается. - «Я всё равно никому не смогу рассказать. Да кто мне поверит, если я скажу, что встретил на луне Архангела и не умер?» «Ты всё ещё можешь,» - грозит она, но в её словах нет злости. В её руках пляшет его посох, пальцы проводят по линиям вырезанной змеи. Будь он всё ещё Рафаэлем, он засмеялся бы, встряхнул её, подразнил, приложил бы все усилия, докучая ей, пока она не стерпела бы и не выкричалась на него. Или закатила бы глаза, тоже засмеялась и рассказала, в чём было дело. Его всегда беспокоили её напряжение, её тотальный самоконтроль. До сих пор беспокоят — но теперь тот его подход никак не сработает. Теперь он для неё — незнакомец, проклятое создание, которое она, так случилось, сейчас терпит. Он горбится ещё сильнее. «Ты...» - она останавливается, и он усаживается ровно, даря ей всё своё внимание. «Ты всё ещё тот же,» - спрашивает она. - «Кем был в Раю?» А. Так вот что. Это о нём. О Рафаэле. Должно быть, она увидела чуму, болезнь, лавиной проносящуюся по миру, и подумала, что остановить её стало бы его работой. Он закрывает глаза, когда поднимает голову его собственная боль. Если бы он всё ещё был Архангелом, каким был раньше, он остановил бы это. Всё это. Повёл бы армию целителей с Небес и прошёл бы по улицам каждого города, пока Мор не исчез бы навеки и от чумы не остались бы лишь воспоминания. «Нет,» - говорит он. - «Не тот же.» - Он Пал так низко, разбитый, сломанный, искажённый и изменившийся. С тех пор прошло больше пяти тысяч лет, и даже если бы он не Пал, он бы не остался тем же. Время, каким его создала она, делает это. И даже с Архангелами, если они ему позволят. «А ты?» - встречно спрашивает он. - «Хоть кто-то из вас остался таким же?» Она почти незаметно качает головой. Она знает, что изменилась. Что они все изменились. И самый страшный признак этого — то, что она здесь, одна, а не делит свою боль с братьями и сестрой, когда-то разделявшими с ней свои сознания. Если он потянется к ней, совсем чуть-чуть, сквозь жжение в обрубках связи, он почувствует возвышающиеся вокруг неё стены. Она всегда была замкнута. Теперь её разум — крепость, неприступная, отгороженная от всех. Он приходит в гнев, в ярость от одной мысли, что она — все они — всё ещё имели мысленную связь друг с другом, но решили убрать её, спрятать под замок. Оттолкнуться друг от друга, от тех, кого Она создала для разделения счастья и несчастья. «Не оплакивайте Падших,» - горько просит он. - «Мы знаем, что потеряли. Но иногда я не уверен, знаете ли вы?» Она впивается в него взглядом. А потом, через удар сердца, в момент между одним взмахом его ресниц и другим, исчезает. Кроули остаётся, хотя созданный им для себя трон рассыпается на мелкие части, из-за чего он оказывается на каменной земле посреди осколков. Изначально он пришёл сюда, чтобы найти мир. Получить возможность вновь встать на ноги. Но боль только усилилась. Полузатянувшиеся раны раскрылись под напором воспоминаний, которые он так пытался забыть. Так что сейчас он закрывает глаза и дышит, сосредотачиваясь на боли, отталкивая её вглубь, прочь, пока она вся не исчезает за его стенами. *** Несколько часов спустя он просыпается от беспокойного сна и видит рядом с собой Азирафаэля. Он сонно хмурится, ещё не до конца веря, что проснулся, Азирафаэль же улыбается. «Доброе утро,» - говорит ангел, замечая на себе взгляд Кроули. «Ангел?» - спрашивает демон, всё ещё пытаясь отряхнуться от остатков дремоты. - «Что ты здесь делаешь?» «Я беспокоился о тебе, мой дорогой,» - отвечает Азирафаэль, как будто это должно объяснить Кроули, почему он сидит здесь, рядом, на луне из всех возможных мест. - «Ты так неожиданно ушёл, а потом, когда я не смог найти тебя на Земле, ну... Мне просто нужно было удостовериться, что ты в порядке.» Демон приподнимается, сейчас он так рад, что очки не слетели с него, пока он спал. Потому что он не знает, насколько выдали бы его глаза. - «В порядке.» - Это всё, что он может выдавить, растерянно моргая, пока его уставший мозг перерабатывает новую информацию. - «Мне просто нужно было немножко личного пространства.» - Он взмахивает рукой и ухмыляется, приглашая Азирафаэля посмеяться над иронией слов. Немножко. Да перед ним стоит вся вселенная. И Азирафаэль смеётся. Слегка посмеивается, бросая на Кроули весёлый, нежный взгляд, который просто не может быть предназначен для демона. - «Ну, тут у тебя его достаточно,» - говорит он, глядя вверх, в небеса над ними, давая демону время окончательно проснуться и собраться. Потом, после того, как Кроули протирает глаза и укладывает длинные конечности в подобие сидячего положения, Азирафаэль возвращает ему своё внимание. Его глаза пробегаются по лицу демона, ища малейший намёк на агонию, увиденную раньше, на той огороженной деревьями поляне в Италии. «Я в порядке, ангел,» - быстро успокаивает его Кроули. Он готов на что угодно, чтобы стереть то грустное, тревожное выражение с лица Азирафаэля. - «Можешь не беспокоиться.» Ангел хмуро смотрит на него. - «Могу и должен. Или ты хочешь сказать, что не пришёл сюда, чтобы избежать разговора об этом?» Он вздыхает и потирает лоб. Он должен был знать, что не смог бы отделаться так легко, не после того, как покинул ангела таким образом. Ему почти хочется, чтобы тот просто ушёл, оставил его одного. Это было бы проще. Ему не пришлось бы притворяться, что он не хочет большего, чем ему можно получить. Не нужно было бы убивать в себе ростки надежды на то, что когда-то ангел смог бы полюбить его той очень особенной любовью. Не обязательно было бы напоминать себе снова, снова и снова, что он на самом деле такое. «Ничего,» - отзывается он. - «Ты просто... увидел меня в не очень хороший момент.» «Ты... ты уверен?» - уточняет Азирафаэль, и Кроули понимает, что он знает — это не вся правда. Демон смотрит ему в глаза и поражается глубине чувств, скрывающихся в них. «Я знаю, что я — простой ангел,» - продолжает Азирафаэль, пока Кроули всё ещё слишком поражён его взглядом, чтобы возразить ему. - «Но мы знакомы уже больше пяти тысячелетий, и, мне кажется, я знаю тебя достаточно хорошо, чтобы понять и помочь. Разумеется, если ты хочешь этим со мной поделиться.» Одно мгновение демон удивлённо смотрит на него. Потом улыбается и мотает головой. Конечно. Конечно, его ангел готов проявить доброту, и даже по отношению к демону. И это не значит ничего больше. Но он всё равно придвигается к нему, словно желая впитать в себя часть его тепла. Оно облегчает ноющую боль его души, кровоточащей, саднящей от последней встречи с его прошлым. «Просто это нечестно,» - отвечает он. - «С людьми. С чумой. В этот раз они ничего даже не сделали, чтобы заслужить это. И я знаю, что для моих такое — привычное дело. Но твои должны быть лучше этого.» Азирафаэль отводит взгляд, печаль в его голубых, как океан, глазах, режет Кроули по сердцу. - «Я не знаю,» - говорит ангел. - «Я не думаю, что это — божественное наказание. Нам не приказали оставаться в стороне, как с Потопом. Но не сказали и вмешаться.» «Вот я и говорю,» - кивает Кроули. - «Где вообще Бог?» «Возможно, Архангелы...» - нерешительно говорит Азирафаэль, и Кроули смеётся разбитым стеклом. «Архангелы никогда не были Её посланцами. Они знают не больше твоего.» «Но,» - Азирафаэль хмурится. - «Но я знаю, что Она обращалась к ним напрямую. И до сих пор должна, разве нет?» Демон качает головой. - «Она перестала разговаривать с ними, ангел,» - говорит он, вспоминая, как ему, как им всем было больно осознать это. - «Когда-то после создания людей они перестали слышать Её голос.» Азирафаэль щурится и бросает взгляд на Кроули. - «Откуда... откуда ты это знаешь?» - Он сдвигается с места, будто пытаясь пробиться в метафизическую плоскость, чтобы посмотреть на истинную сущность Кроули, но одёргивает себя и сосредотачивается на лице демона. Кроули замирает. Чёрт. Ему правда стоит больше следить за своими словами. В последнее время он слишком расслабляется рядом с ангелом. - «Я работал с Люцифером. Мы проводили много времени вместе, создавали звёзды.» - Он пытается звучать обыденно, но ему тяжело, страх раскрытия сжимает его сердце. «И Люцифер просто случайно сказал тебе, что Архангелы больше Её не слышали?» - спокойно, с нечитаемым выражением лица уточняет Азирафаэль. «Он отвечал на мои вопросы,» - пожимает плечами Кроули. В основном это правда. Было правдой, пока его старший брат не начал пропадать где-то на огромные промежутки времени, не говоря никому, куда уходит. - «Он не был против того, чтобы я задавал их. Не то что другие.» «Ты поэтому Пал?» - спрашивает Азирафаэль, и этот вопрос, заданный этим знакомым голосом, становится последней каплей. Кроули закрывает глаза, защищаясь от накатывающей волны боли, возникшей из-за невинного вопроса. Ангел рядом с ним ахает. - «О, мой дорогой, мне так жаль. Я не хотел спрашивать, я знаю, что это тебя огорчает. Прости, пожалуйста, у меня просто случайно вырвалось.» Он возвращает чувства под контроль. Это проще сделать, когда Азирафаэль сидит рядом, когда его голос заполняет пустоту внутри. «Я не хотел это поднимать. И, конечно, ты имеешь полное право рассердиться на меня. Мне правда стоит больше следить за тем, что я говорю...» «Ангел,» - отзывается Кроули, оттолкнув боль обратно за стены. - «Всё в порядке.» - Поток слов прекращается, и обеспокоенное, пристыженное выражение исчезает с лица ангела под обнадёживающей улыбкой Кроули. «Правда?» - с облегчением в голосе спрашивает Азирафаэль. «Всё в порядке,» - подтверждает демон. - «Я в порядке. Просто накопилось слишком много... уже давно.» «Понятно.» - Осторожно, будто боясь, что он отшатнётся, ангел протягивает руку и кладёт её на плечо Кроули. - «Тогда... ты можешь пообещать мне что-то?» - просит он, в то время как Кроули всё своё внимание сосредотачивает в одном месте — в точке соприкосновения. «Да?» - выдавливает он, изо всех сил пытаясь не среагировать. Он хочет обнять ангела. Он должен отодвинуться. Но не делает ни того, ни другого. «В следующий раз, когда накопится слишком много, ты придёшь ко мне? До того, как сорвёшься с места и улетишь на Луну?» В этот момент, когда тёплая рука Азирафаэля лежит на его собственной, когда ангел смотрит на него с беспокойством, ярко видимым в его добрых голубых глазах, даже если он попросит звезду с неба, пусть само Солнце, Кроули подарит ему и это. «Да, хорошо,» - соглашается он. Потом видит, как лицо Азирафаэля озаряется радостью и облегчением, смешанными с другими, необычными эмоциями. Обратная сторона Луны неожиданно вспыхивает яркими красками. И Кроули задумывается: а не так ли чувствовала себя Бог, стоя в одиночестве на Земле, наблюдая за первым на свете восходом?