Космический Архитектор

      Кончиками щупалец он водил по океану, рассматривая нечто странное. Маленькие шары хаотично двигались, и вот у одного из шаров, казалось, треснула оболочка, и из него появился второй шар, теперь их два.       И такое происходило повсеместно. Иногда и с падающих на планету метеоритов сходили подобные шары, и даже целые колонии шаров. Он с интересом наблюдал, как из простых шаров стали образовываться сложные структуры, совсем не замечая течения времени. Для него оно будто совсем не имело значение. Прошли, сотни, тысячи, десятки и сотни тысяч и миллионов оборотов планет вокруг звезды, а затем и миллиарды. А он наблюдал. И вспоминал. В сознании возникали образы, как зарождалась жизнь. Казалось, он это давно знал, просто забыл.       И вот сейчас, он наблюдал, как единственный вид формы жизни, разделился на два других. И эти две формы разошлись в разные стороны. Продолжили делиться и становились всё разнообразнее.       «Но если так пойдёт, то со временем будет накапливаться репродуктивная несовместимость…» — вдруг возникла мысль, и у него возник интерес. Возможно ли это предотвратить? И с этого он начал «небольшой» эксперимент, затянувшийся на целые эоны. Крохотными манипуляциями он сводил всё отдаляющиеся виды вместе и те давали общее потомство, но чем больше поколений проходило, тем чаще выводилось стерильное потомство у некоторых видов, обреченных на вымирание. И он убоялся того, что однажды все они исчезнут. Никогда прежде не испытывал он нечто подобное, такое вязкое и холодное. Это страх?       «Нет… просто беспокойство…»       Но за сим он решил. Он не позволит исчезнуть тем, кто стремится жить. И замедлил он восприятие времени столь сильно, что казалось даже звезда застыла. Он наблюдал за большинством форм жизни на дне океана, где их было столь много, что собой они образовывали слой склизкого вещества, который он решил окрестить как «изначальный бульон» или же просто, суп.       За теми существами, что размножались скрещиванием меж собой, он стал следить особенно тщательно, стал изучать их репродуктивную систему. Что показалось ему любопытно, те формы жизни, что продолжили множиться «клонированием» себя, не испытывали проблем с несовместимостью из-за мутаций. Со временем знания его накапливались, он стал замечать новые мутации в репродуктивной системе скрещивающихся видов, и некоторые могли нести потомство от большего спектра форм жизни. И за ними он следил всеми силами, и старался уберечь, как наиболее интересный и полезный вид для фонда мутаций.       «Было бы прекрасно сохранить и распространить эту мутацию. Полагаю, чем с большими видами форм жизни они скрестятся, тем более широк будет спектр существ, с которыми они смогут скреститься в дальнейшем, т. к. те будут родственными, произошедшими от наиближайшего общего предка.»       И, в итоге, он оказался прав. Затратив всего лишь несколько миллионов оборотов вокруг звезды, он сумел распространить эту мутацию почти на всех скрещивающихся существ в океане, и даже на некоторых клонирующихся, растений. И столь сильно он увлекся что даже не обратил особого внимания, что в систему вновь вернулись аномалии, ранее покинувшие её. Да и стал время рассчитывать в оборотах конкретно этой планеты вокруг самой себя и вокруг звезды. По прикидкам, за один оборот вокруг звезды он успевала обернуться вокруг себя 873 раза, но со временем это число уменьшалось, и увеличивалась сама планета. Сейчас же она сильно выросла и за один оборот вокруг звезды, делала всего 577 оборотов вокруг себя. Так как его ощущение времени весьма относительно, он счел целесообразным рассчитывать время в оборотах этих небесных тел. Оборот планеты вокруг себя будет сутками, а вокруг солнца — годом.       На планету высыпалось всё больше метеоритов и на её поверхности стали образовываться первые зачатки суши. И через пару сотен миллионов лет случилось нечто странное. Планету со временем стала обволакивать пелена, утолщающаяся со временем, в следствии чего поверхность планеты стала несколько более стабильной, и появились формы жизни, генерирующие энергию перерабатывая газ из атмосферы, однако стали вымирать те виды, для которых этот газ был губителен, их тела в нём стремительно сгнивали…       Со временем подавляющее большинство форм жизни адаптировались, стали изымать энергию из газа, а те, что не сумели… многие вымерли, а те, что нет, скрывались там, где газ их не достаёт.       Шли года, каждый день был наполнен для него чем-то новым, столь интересным, что не удостаивал он и толикой внимания ему подобных аномалий. Некоторые из них приблизились к планете и стали наблюдать за жизнью на ней. Но примерно на 1760-миллионный год его наблюдения за планетой, когда он пытался скрестить два вида с интересными мутациями, что-то вмешалось. Воды в океане сами по себе изменили течение, унося один из испытуемых объектов. Но он уже был весьма умел в подобном, сотни его щупалец пронзили толщу воды и завихрили её в противоположном направлении. Но вода будто имела свое мнение, в противовес усиливая течение, и вскоре он понял почему подобное происходит. Одно из щупалец столкнулось с другим Космическим Телом одной из аномалий и без лишний размышлений сотни щупалец пережали ту часть тела, что чинила беспокойства и одним усилием оторвали её. Рябь прошла по пространству такой силы, что только образовавшаяся атмосфера планеты пошатнулась и казалось её вот-вот сдует, что было чревато гибелью несметного числа форм жизни. И с этой рябью остальные аномалии казалось отвлеклись от своих дел, встревожились. Маленькая жизнь некоторым тоже оказалась интересна.       Он обратил свой взор в ту часть, с которой исходила рябь, некоторые из щупалец распались на тысячи тончайших нитей и зондировали часть космоса, где была аномалия, и теперь он ясно видел. Как космическое тело очень похожее по форме на него, ядром пытается ворваться в атмосферу планеты, от того и пошла рябь.       Этого он допустить не намерен! Он максимально истончил восприятие времени и собрал все щупальца во одно и одним хлопком по ядру неприятеля отправил его в даль космоса.       «Хоть это, надеюсь, оно поймёт…» — но не успел он расслабиться, как пройдя пару лет, одна из дальних планет и несколько крупных астероидов сместились со своей орбиты и вопреки всем законам тяготения взяли курс на перехват планеты с организмами. Он не понимал для чего та аномалия стремится уничтожить эту планету, да и пыталась протаранить её своим ядром, что по его опыту, чревато последствиями.       Но параллельно размышляя, он сам уже оказался на орбите другой планеты, каменного гиганта и обхватив его щупальцами, будто осьминог, и заодно несколько астероидов, и потащил их вперёд, довольно близко к траектории изначального движения гиганта, благодаря чему он сэкономил силы, ведь он лишь скорректировал движение планеты и астероидов. И вот уже две планеты неслись, чтобы столкнуться друг с другом. Но даже этого, возможно, не хватило бы, и сейчас он уже откорректировал движение других планет, не представляющих большой важности, к сожалению они были в сотни раз меньше первых двух и могли лишь погасить их энергию, но не остановить.       Время от времени он зондировал космос, пытаясь обнаружить аномалию, но не возымел успеха, аномалия будто испарилась, оставив после себя каскад из астероидов и планеты.       Прошло несколько лет и вот планеты столкнулись.       Совсем близко к планете с атмосферой. Каменный гигант успел перехватить брошенную планету, но треснул и развалился на множество глыб оголив маленькое огненное ядро, которое угрожало испарить всё на ближайшей планете, если бы не подлетевшие малые планеты, раскидавшие крупнейшие из обломков и смявшие ядро по своей поверхности…       Мрак вновь окутывал его взор, сознание покидало его, но он хотел вновь взглянуть на планету, в порядке ли она. Последним взглядом запечатлел, как на орбите планеты кружили несколько обломков каменного гигант. И атмосфера была цела.       И снова будто миг. Но в этот раз не так спокойно. Кто-то настойчиво хлопал по его ядру…       «Сегодня кто-то прекратит своё существование…» — он распахнул свой взор, но нарушитель спокойствия, кажется, уже отошёл на какое-то расстояние, но он быстро забыл о нём, ведь… планета, та самая, сменила цвет, с синего, на помесь зелёного, синего и каре-золотого.       Он в миг оказался на орбите, охватив планету тысячей щупалец и всё основательно обследовав, он смог расслабиться и забеспокоиться одновременно. Первое от того, что его ларец с интересностями не собирается вот-вот кануть в лету, а второе от того… что формы жизни стали… сложнее. Не простенькие ядра и их колонии. Они стали организованней. Стали Организмом.       И он тут же принялся за свои манипуляции, к счастью, мутация, которую он распространил, крепко закрепилась в каждом организме. Но появилась сложная структура размножения, формирующая соответствующие органы, чаще всего двух типов. Первый тип переносил гены, второй тип вынашивал их. Что показалось ему странным решением с точки зрения эволюции.       Вскоре он заметил, что наиболее развитые организмы двуполы, а очень большое количество растений имеет и вовсе несколько сотен полов.       «Ну, совсем уж странно», — подумалось ему. — «Вероятно, что-то случилось, что заставило их резко сменить способ размножения, а учитывая, что однополых организмов катастрофически мало, напрашивается вывод, что те вымерли. Однако живущие в настоящий момент, особых проблем не испытывают.»       В течение миллионов лет он исследовал наступившие изменения, время от времени скрещивал виды и наблюдал, как организмы вырастали столь сильно, что он мог наблюдать их из ядра на орбите «невооруженным глазом».       И вот он с орбиты планеты наблюдает то, что ему показалось невероятно важно, чтобы это запечатлеть. Из воды около берега высовывает мокрый нос маленький ящер и неуверенно ступает на сушу. Первый из многих. Это очень странно тронуло его естество, и он присматривал за этим маленьким существом весь его недолгий срок, когда тот умер от старости.       Однако решил делать так как можно реже, заметив, что сильная опека останавливает развитие.       «Ну, разве что раз-другой в пару миллионов лет…».       Наблюдая за жизнью на планете, он вновь не удержался от нескольких экспериментов, учитывая сколь успешен был его прошлый. Ведь теперь каждый мог скреститься с любым другим существом, если ему хватало на это… безумия и отваги.       И видя, как действует естественный отбор, он решил вывести вид, что может адаптироваться в любом биоме и выжить, продолжив род. Однако на первый же миллионный год он понял, что где-то закралась ошибка. Он вывел существ, что могли приспособиться к любым условиям, были относительно малы, но быстро размножались. Однако из своей жизнедеятельности они не привносили ничего. И он оставил их.       Попытался он снова вывести другой вид, намного больше предыдущих, сильнее и выносливее. Но и эта попытка закончилась неудачей. Эти гиганты были столь прожорливы, что могли есть по тысяче меньших существ в один только день. И был он столь неосторожен, что наделил их способностью размножаться в количествах больших. Не осталось ему выбора, как собственноручно истребить их, распространив по суше микроорганизмы, губительно съедающих гигантов изнутри. Но он учился на ошибках. Гиганты ушли в моря и не возвращались, а микроорганизмы вымерли в том же десятилетии, когда ушел последний гигант.       Он размышлял, год, десяток и век. И понял, нужен баланс. Экосистема. Если жизнедеятельность вида не может дать ничего равноценного взамен миллиардам существ, принесенным им в жертву, то в их существовании смысла мало. Природа до этого сама справлялась сносно, но не более. Ведь не появилось бы тогда вон то существо, кладущее яйца, но кормящее молоком, с телом покрытым мехом, но носом, как у утки. Природа та еще шутница.       «Хотя может и не так уж плохо…»       И было решено оставить экосистему на блажь природы, но высматривать интересные мутации он не перестанет, и в случае чего, спасет вымирающие виды… если будет в том смысл. Например, важные мутации.       Шли десятки миллионов лет. Он накапливал и изолировал виды с наиболее интересными мутациями в отдельных экосистемах. Были случаи, когда он пересекался с Космическими Телами других аномалий, но те почему-то не спешили мешать его манипуляциям. Он задался вопросом, какое занятие они себе нашли? К сожалению, ни он их, ни они его видеть не могли, чтобы проследить. Но он вновь быстро потерял к аномалиям интерес и переключился на организмы.       В область его взора попало мохнатое существо, оно приподнялось на задние лапы высматривая вокруг хищников. И тысячи образов хлынули в его ум, картины, на подобии той, что он видел только, что. Силуэты на двух ногах, говорили, мыслили, создавали. В сознании стал выстраиваться чёткий образ, и он загорелся идеей воплотить его в жизнь. Было что-то в нём родное… и немного нелюбимое.       Но цель была поставлена. Отобраны были несколько тысяч видов. Скрещивались, воспитывались. Подвергались испытаниям. Когда новые виды становились крепко на ноги и, казалось, адаптировались, он насылал на них еще больше бедствий.       Прошел десяток миллионов лет, и теперь нечто отдалённо похожее населяло планету. Но смотря на них, в ум ничего кроме как «приматы» не приходило. Он догадывался, нужно каким-то образом увеличить размеры их мозга, но сомневался, что одними мутациями сумеет продвинуться дальше. Также встала проблема размножения. Благодаря случайной мутации несколько миллионов лет назад, он сумел распространить её по нескольким материкам, где больше половины населения прямоходящих, и около девяти десятых организмов фауны были одновременно двуполы в одном теле, и был преодолен один из кризисов размножения. Снова. Но вот опять это проблема поднимается вновь. Из-за частых скрещиваний с видами с наиболее полезными мутациями, он упустил из вида то, что у многих размер полового члена стал такого размера, что зачатие становилось проблематичным. Пришлось приостановить все другие эксперименты и заняться данной проблемой. В срочном порядке он привлекал экземпляры фауны с членом достаточных размеров, и если бы вновь началось вырождение, был бы еще «запас» на некоторое время.       Но он хотел сохранить вид не сильно изменившимся, восприняв только одно отличие из многих тысяч. И раньше действительно рождались всевозможные и невозможные существа в результате скрещиваний, но он научился такой вещи, которую назвал «генный контроль». Он закреплял в яйцеклетке определённые паттерны, которые изменить невероятно сложно, такие клетки он назвал, как доминантные. Но было одно «но». Иногда приматы не желали скрещиваться. Это была уже совсем другая проблема, о которой чуть позже.       Проблема размеров половых органов была решена, скрестив примата с равнинным животным. Приметив что последнее почти разорвало примата своим органом, было взято на заметку разыскать мутацию с увеличенной эластичностью тканей, а заодно и костей. Раз было решено отредактировать строение системы размножения, то было бы сподручно увеличить размеры молочных желез и обеспечить стабильность питания утробы. Первое, к счастью, удалось решить посредством скрещивания внутри вида, второе же, пришлось взять существо из водной фауны, у него как-раз оказался гибкий скелет, а организм с лихвой запасал энергию в мышечной массе и подкожном жире.       Снова проблема со скрещиванием этих двух видов. Пришлось вручную проконтролировать скрещивание примата и млекопитающей рыбы, так как несколько предыдущих испытуемых погибли от истечения крови.       «Срочно найти мутацию кожи… и регенеративных способностей.»       Появившийся экземпляр получился ростом в две-три головы выше сородичей. Сказалась мутация скелета. И возвращаясь к проблеме желания приматов к скрещиванию. Она была решена именно этим экземпляром. Понаблюдав за рыбами этого вида, он заметил, что те спариваются не только из-за инстинкта выживания, но и… просто так? Во всяком случае, эти гены передались и примату, а он передал их остальным, хотели они того или нет.       «Что, похоже, весьма хорошо. Чем больше особей понесут от неё потомство, тем быстрее мутация рыбы передастся всему виду. Был подобный эффект и от степного животного, но не столь сильный. Теперь же появилось несколько тысяч скрестившихся потомков приматов, рыб и степных парнокопытных и те теперь с явной охотой спаривают всё что могут.»       «Пришлось даже яйцеклеткам задать большинству генов паттерны доминантных чтобы частично изолировать вид, остались яичники, чьи паттерны оставил пока довольно слабыми, благодаря чему особь женским органом может породить себе подобных с сильными сторонами принесёнными извне вида, и при этом мужским органом организм может передать гены другому виду и те будут не слишком сильно отличаться от вынашивающего организма. Это позволяет не допустить неконтролируемых мутаций.»       Оставив этот вид приматов в своей экосистеме, он проконтролировал других прямоходящих на других континентах и экосистемах, те в свою очередь также обладали своими уникальными мутациями.       Прошло всего несколько тысяч лет, как у некоторых приматов существенно вырос мозг!       И в этот самый момент он почувствовал что-то, что как ему казалось, называлось гордость.       И ему на ум вдруг взбрела идея. Попробовать побыть среди них. Пожить совсем чуть-чуть. Теперь он не чувствовал отвращение при мысли об этом.       «И ведь можно попробовать…»