Сбежавшая невеста.

      Суконная серая юбка, рубашка, деньги — гроши, медяки, с десяток оленей и полупустой мешочек с какой-то травой.       — Что это? — хмуро спросил Тайвин.       — Я нашла это у миледи, — во взгляде служанки светилось плохо скрытое торжество.       — У миледи?       — На дне сундука, милорд — под книгами. Деньги, одежда и лунный чай. «Лунный чай…»       — Ты рылась в вещах миледи? — его собственный голос прозвучал как-то отстранённо и словно вдалеке. Словно это и не он говорил. «Лунный чай…»       — Я.., я.., я думала, что вы должны знать.., — захлопала глазами девица.       — Кто дал тебе право думать? — проронил Тайвин. Внутри у него была звенящая пустота. И вокруг тоже. Так, словно он вдруг оказался на краю обрыва. Непроглядного, бездонного обрыва.       Поднявшаяся из самых глубин чёрная муть затопила всё вокруг.       Развернувшись, он пересёк комнату и распахнул дверь:       — Якоб!       — Да, милорд!       — Пятьдесят плетей!       — Мило-о-орд!!! Умоляю!!! — взывала за его спиной служанка, падая на колени.       Не оборачиваясь, Тайвин бросил через плечо:       — И отрезать язык.       — Да, милорд.       Завывания женщины разносились под сводами замка, но он был глух.       Пустой коридор.       Терраса.       Море.       Только когда хлёсткий ветер ударил ему в лицо, Тайвин остановился.       Лунный чай. Деньги и одежда. Она лгала ему. Она готовила побег. Она избавилась от его сына…       Где-то далеко внизу море билось о камни Утёса. Волны, одна за другой яростно накатывали на скалы. Серые, лохматые тучи заволокли небеса. Сверкнула молния, расколов небо пополам. Пророкотал гром. Упали первые капли. И начался дождь.       А Тайвин всё стоял, стоял, стоял…       — Милорд.       — Тамерлан?       Обернувшись, Тайвин увидел мейстера, чёрной, летучей мышью возникшего за его спиной. Ветер трепал одежды Тамерлана, развевал накинутый плащ.       — Идёт дождь.       — Дождь.., — дёрнувшись, губы Тайвина свелись в оскале.       — Вы промокнете. Не стоит стоять на ветру, милорд.       Кинув взор на водную завесу, поглотившую всё вокруг и стёршую грань между небом, морем и землёй, Тайвин покинул террасу.       Коридор встретил его тёплым факельным светом и тремя тенями, мечущимися по стенам — его собственной, Тамерлана и Верного.       От дуновения сквозняка по телу Тайвина прошла волна озноба. Отерев ладонью мокрое лицо, он пригладил взъерошенные штормовым ветром волосы.       — Я приготовлю вам тёплое вино со специями, милорд. И микстуру от боли.       — Хорошо, — пусть будет вино со специями и микстура для вновь травмированной ноги. Тайвину было всё равно.       — Миледи лучше. Но она всё ещё слишком слаба.       — Она пришла в себя?       — Нет.       — Но это случится?       — На всё воля богов. Я вижу обнадёживающие признаки: кровотечение не возобновилось, лихорадки нет, ожог спокоен, на голове кроме ссадин я ничего не обнаружил, и пугающие глазные симптомы отсутствуют.       — Останутся ли последствия?       — Небольшой шрам на бедре останется, но на деторождение он никак не повлияет, как и выкидыш. Потребуются покой и воздержание, но по истечении времени беременность не будет опасна для жизни миледи.       «… Деторождение… »       — … Как так вышло, что миледи потеряла столько крови? Это из-за ожога? Травмы головы?       — Нет, милорд, боюсь, в этом есть доля и моей вины.       — Твоей? — резко бросил Тайвин, сжав челюсти.       — У миледи участились приступы мигрени, а микстура опасна во время беременности и может вызвать кровотечение. Но миледи заверила меня, что не беременна. У меня не было оснований подвергать её слова сомнениям.       «Заверила, что не беременна..,» — челюсти Тайвина сомкнулись ещё сильнее. У неё были основания для такой уверенности, и полупустой мешочек с лунным чаем тому свидетель.       — Что-нибудь ещё, милорд?       — Нет. Я буду у себя. Принеси вино с пряностями в мои покои…       Верный, заворчав, перебрался поближе, вновь уронив голову на лапы. Огонь весело плясал в камине, разгоняя сумрак и наполняя всё вокруг теплом и светом. Обжигающее вино, приготовленное Тамерланом, проникало в горло, желудок, но не согревало. Внутри у Тайвина царили холод и пустота. Из полутёмных углов лезли призраки прошлых лет и недавних дней. Джоанна. Арья. Рождение Джейме и Серсеи. Его радость и гордость. Первые шаги сына, его первые слова, о которых ему поведала Джоанна. Её счастливый смех. И смех Арьи. Взгляд и улыбка новой леди Утёса. Её слова. Слова, о её готовности принять Кастерли Рок, видеть в нём свой дом и дом их детей. Её нежность и страсть, с которой она отдавалась ему той ночью. И тайна её сундука, поведанная Тайвину служанкой…       В дверь постучали.       — Милорд, лорд Эддард Старк прибыл! — сообщил Стив.       — Один? — хмуро поинтересовался Тайвин.       — С отрядом из пяти человек и с сиром Джейме, милорд.       — Проводи в кабинет, — поднявшись, Тайвин прошёл в комнату, где он занимался делами и принимал посетителей. Верный, покинув тёплый уголок у камина, последовал за ним.       С Эддардом Старком они виделись во время военного совета в Ланниспорте — первого и второго. В первом Тайвину была отведена роль руководителя обороны города на его стенах, в то время как Старк с Робертом возглавили войско, которому предстояло отразить железнорождённых в случае попытки штурма с суши. Глупое решение, по мнению Тайвина — король во главе отряда лично бьётся с головорезами. Но таков Роберт — с молотом в руке и на боевом коне. Правда, в способности государя биться столь же искусно, как на Рубиновом Броде, верилось с трудом — уж больно Баратеон изменился за эти годы, но сам он этого, похоже, не замечал. Чего нельзя было сказать об Эддарде Старке. Тихий Волк был хмур и молчалив, и ни на шаг не отступал от старого друга, готовый в случае опасности принять удар на себя.       С отцом своей жены времени у Тайвина переговорить не было. Как и с Робертом. Ни Тайвин, ни государь друг друга не жаловали. Кивнув Тайвину в ответ на приветствие, зять поинтересовался: «Слышал, вы женились? Мои поздравления.» «Благодарю,» — ответил Тайвин. Отвернувшись, Баратеон, казалось, тут же позабыл об отце королевы. «Так! Мы не будем долго раскачиваться и церемониться с мятежниками! Сомнём их одним ударом!» — сообщил он окружавшим его лордам. «Государь, ваше предложение по атаке с моря и отвлекающий манёвр — отличный тактический ход, но для успеха должно совпасть много моментов. Полагаться на удачу — рискованно!» — высказал опасения Пакстер Редвин, приведший свой флот. «Мы не должны сидеть трусами! — прорычал Роберт. — Мы нанесём удар первыми!» «Это оголит Ланниспорт, Светлейший. Если Грейджои зайдут с моря и высадятся со стороны порта — город окажется под ударом..,» — начал было Рендил Тарли. «Лорд Тарли, — прервал его Роберт. — У нас есть флот Ланнистеров. Это их земля, они хранители Запада и среди нас Щит Ланниспота — что ещё надо городу?». Язвительный тон и слова короля неприятно поразили Тайвина — никогда ещё нелюбовь правителя не выливалась в открытую неприязнь, столь откровенно сквозившую и в речах, и во взоре Коронованного Оленя. «Государь, смею заметить..,» — начал было Нед Старк, но и ему не дали договорить. Распаляясь, Роберт прорычал: «Довольно слов! К делу!» Гневный и отнюдь не дружественный взгляд короля на того, кто был ему роднее брата, поверг Тайвина в недоумение. Как и всё происходящее.       Военный совет начался задолго до его приезда. Король и прибывшие с ним военачальники, не дожидаясь Хранителя Запада, составили план битвы и обороны. Мельком заслушав Кивана, Роберт пропустил мимо ушей неготовность флота Ланнистеров обеспечить полноценную защиту порта в случае массированной атаки. Так же, как и слова Рендилла Тарли о низкой манёвренности войск в условиях густой населённости прибрежной территории, наличия гавани с рыболовецкими судами, рынка и всего того, что находится за пределами городских стен и может послужить прекрасной дымовой завесой в случае высадки с моря.       Всё случилось, как и предрекали Киван и лорд Рендилл. Атака на побережье в паре миль от города была лишь обманным манёвром — небольшой отряд, за которым столь воодушевлённо погнался Роберт, оттянул от себя силы, в то время как пара кораблей, маневрируя, подошла к утлым судёнышкам рыбаков и подожгла порт. Флот Ланнистеров лишь на какое-то время смог сдержать галеи Грейджоев. Стоя на городской стене, Тайвин в бешенстве наблюдал, как горят его корабли, как полыхает рынок и как начинается высадка основных сил, в то время как где-то далеко Роберт бился с жалкой кучкой пиратов, изображавших костяк Грейджоев.       Ланниспорт они отстояли, но слишком дорогой ценой. Железнорождённым удалось взять ворота и войти внутрь. Бой перетёк на городские улицы, а пламя перекинулось на жилые и торговые кварталы. Роберт, поздно понявший свою ошибку, развернул войско и привёл его уже в разгар сражения. К утру, когда враг был повержен, из моря торчали остовы сгоревших кораблей, а вдоль когда-то оживлённых улиц чернели полуобвалившиеся стены домов. Лишь начавшийся дождь, спас город от превращения в пепелище.       Битва закончилась, и все ждали вестей с Пайка — туда ушёл лорд Пакстер Редвин, и там к нему должен был присоединиться лорд Джеймс со своими кораблями. Краткий военный совет и решение короля остаться в Ланниспорте, в одном из уцелевших дворцов, Тайвин воспринял на свой счёт. Роберт, уже изрядно приложившись к вину, сообщил, что дождётся возвращения лорда Пакстера в городе, а Утёс Кастерли, возможно, посетит на обратном пути в столицу. И, самолично, подливая себе из штофа, скривившись, добавил: «Вы так и не видели свою внучку, принцессу Мирцеллу, лорд Тайвин. Королева пожелала отложить турнир в её честь до вашего приезда. Надеюсь, вы изволите порадовать нас своим визитом? … С супругой, разумеется…» Тайвин обещал «порадовать». И отбыл домой, оставив короля в компании Неда Старка, восседавшего подле государя с видом человека, которого посетила зубная боль. Джейме тоже остался при Роберте, верный своему долгу Королевского Гвардейца.       Дома Тайвин обнаружил свою жену, Арью, — без сознания, бледную, как смерть, с обескровленными лицом и губами. И рассказ о том, как она покинула Утёс Кастерли вместе с недоумком-рыцарем в день его, Тайвина, отъезда. Как тот потерял её из виду. И как в последствии нашёл лежащей на полыхающей улице, придавленной горящей телегой. Как вытащил её. Как не смог привести её в чувство. И как проскакал с ней на лошади до самого замка, едва не загнав коня. И как мейстер обнаружил продолжающееся кровотечение, причиной которому был выкидыш…       Нед Старк появился на пороге кабинета Тайвина промокшим до нитки, в плаще, с которого стекала вода и с волосами, липнувшими к ушам. Решительно войдя, он ринулся в бой:       — Мне сказали, что моя дочь нездорова! Это правда?       Верный тут же поднял голову.       — Она потеряла ребёнка, — холодно проронил Тайвин.       — В Ланниспорте! Под телегой!       «Пекло!» — Тайвин скрежетнул зубами. Слухи распространялись со скоростью шторма, пришедшего с моря:       — Вас не обманули.       — Что она там делала?       — Я намерен задать ей тот же вопрос, как только это будет возможно.       — Хотите сказать, что вы, её муж, не знали, что Арья в центре сражения?!       — Ваша дочь любит совершать спонтанные конные прогулки, — едва сдерживаясь, ответил Тайвин. Спокойствие давалось ему с величайшим трудом.       — Вы поклялись служить ей опорой и защитой, — парировал Старк, но с уже гораздо меньшим напором.       — И я продолжу это делать вопреки всему! — мрачно сообщил Тайвин.       — Рад это слышать!       Выдохнув, Старк отвёл взгляд. Только сейчас Тайвин заметил длинный узкий свёрток в его руках: «Меч что ли? А от чего так мал?»       — Я бы хотел видеть дочь, — молвил Старк, глядя в сторону.       — Разумеется. Но всё же пусть мейстер скажет последнее слово. Арья слишком слаба.       — Слаба, чтобы видеться с собственным отцом?!       — Слаба, чтобы видеться с кем бы то ни было!       Стоя друг напротив друга, Тайвин и лорд Эддард меряли друг друга взглядами. В углу лежал Верный, не спуская с них глаз.       — Вы с подарком? — кивнув на свёрток, спросил Тайвин.       — … Да, это Игла, — явно смутившись, ответил Старк.       — Подарок её тёти, — кивнул Тайвин, демонстрируя свою осведомлённость.       — Да.., — Старк, казалось, был удивлён. — Надеюсь, вы не против.       —… Нет.., — помедлив, ответил Тайвин. Переступив, он поморщился — нога болела и никак не хотела успокаиваться.       Стук в дверь прервал его на полуслове. На пороге появился Джейме — в сухой одежде и в начищенных сапогах.       — Отец, лорд Эддард! — приветствовал он их.       — Джейме! — Тайвин был рад сыну. Рад его приезду, рад тому, как он проявил себя в битве. И тому, что вышел из неё без единой царапины. — Король отпустил тебя?       — Его Величество сейчас не нуждается во мне, — едва заметно скривившись, ответил сын. — Чтобы посещать бордели, гвардейцы не нужны.       — Ты говоришь о короле! — угрожающе прорычал Старк.       — О, а вы думаете, наш государь занят чем-то другим? — едко ответил Джейме.       — Его Милость провёл более месяца в Винтерфелле, и у меня есть основания подвергать ваши слова сомнению сир Джейме!       — Тогда, боюсь, наш государь сильно изменился, покинув Север, — ухмыльнулся Джейме. — Он не упускает возможности посетить бордель, и его предпочтения всем известны — худосочные брюнетки. А с недавних пор он даёт им всем одно имя — Лианна.       Старк, играя желваками, отвёл глаза.       Тайвин хмуро следил за их перепалкой, не имея ни малейшего желания ввязываться в неё. То, что зять ведёт себя неподобающим образом, не было для него секретом. Но ещё никогда Джейме столь откровенно не выказывал своё негодование. И его можно было понять — Роберт был мужем Серсеи. И он был королём. А что такое король, Тайвин знал слишком хорошо. Король мог позволить себе всё, и никто не вправе его осуждать. Любое осуждение — это восстание. Семь Королевств знали только одно восстание, и это было восстание Роберта, причиной которому послужило деяние принца, опорочившее честь леди. Сейчас, из-за блудливого государя и его шлюх никто обнажать клиники не будет, и им всем — и Тайвину, и Джейме оставалось лишь пожелать королевского терпения Серсее.       — Я могу увидеть Арью? — с каким-то безысходным выражением лица, обратился к Тайвину Эддард Старк.       — Я велю позвать мейстера, — ответил Тайвин, отметив перемену в настроении Тихого Волка. Вдаваться в её причины он не желал. Была ли это тревога за дочь, или за Роберта, чьё сластолюбие вызывало неприязнь — его это волновало мало. Ему хватало собственных забот, чтобы думать ещё и о других…       Эддард Старк уехал в тот же день, несмотря на шторм. «Государь ждёт меня,» — последнее, что услышал Тайвин, озадаченный поспешностью отъезда обретённого родственника. Даже его собственный сын, Джейме, будучи Королевским Гвардейцем задержался на два дня, переждав непогоду.       Визит короля Роберта в Утёс Кастерли так и не состоялся. Баратеон, покинув Ланниспорт, проследовал мимо, сообщив письмом, что возвращается в Королевскую Гавань и надеется увидеть там лорда и леди Ланнистер. И что празднования в честь рождения принцессы Мирцеллы будут отложены до их приезда. Так же он желал леди Ланнистер скорейшего выздоровления и возможности пуститься в дорогу…       Жену Тайвин посетил, когда она окончательно пришла в себя. Повинуясь долгу мужа, поклявшегося защищать и оберегать ту, с которой его соединил септон в яблоневом саду посреди Речных Земель, он переступил порог покоев, где и до этого бывал крайне редко. И сейчас предпочёл бы не появляться.       Кукольное, бледное личико женщины-ребёнка с серыми глазами, обрамлёнными тёмными кругами не породило в нём жалости.       — Как вы себя чувствуете, миледи? — задал он вопрос, задать который повелевал ему долг.       — Я?.. Я… Уже лучше.., — захлопав ресницами, его жена уставилась на него, явно ожидая чего-то бо́льшего.       — Я рад, — проронил Тайвин, чувствуя, как вновь в нём закипает гнев.       Повисшая в спальне тишина была невыносима.       Жена продолжала смотреть на него ничего не понимающим взглядом обиженного ребёнка, у которого отобрали игрушку.       — Вижу, вы получили подарок отца, — проронил Тайвин, кивнув на игрушечный меч, лежавший на столике, где вечность назад Джоанна показывала вышитое её руками приданное для их первенца.       — Да.., — сдавленно ответила нынешняя леди Утёса. — А почему он не остался?       — Долг перед государем не позволил ему этого, — сухо ответил Тайвин. — Желаю скорейшего выздоровления, миледи, — и, развернувшись, прихрамывая двинулся к двери.       — Вы уже уходите?!       — Меня ждут дела, — бросил он, не оборачиваясь…       Жена поправлялась крайне медленно. Тамерлан настаивал ей какие-то особые отвары и микстуры, чтобы исцелить «малокровие» — так он называл её состояние. Крестьяне из деревни каждый день лукошками приносили в замок свежую лесную землянику, а повар специально для миледи готовил куриные бульоны и всевозможные блюда из печёнки.       Когда Тайвин пришёл к ней второй раз, она уже сидела за столом. Бледная, как смерть, со впалыми щеками, на которых блестел лихорадочный румянец.       — Как вы себя чувствуете, миледи? — повторил он свой дежурный вопрос.       — Намного лучше, — в том ему ответила жена.       — Рад это слышать.       Пройдясь по комнате, Тайвин остановился у окна.       По синему небу плыли облака. Далеко внизу плескалось море. Белые чайки, расположившись на скалистом уступе, грелись на солнышке.       — Там тепло?       — Что? — не понял Тайвин.       — На улице тепло? — скорбное выражение лица, огромные, как два блюдца, глаза делали его жену похожей на щенка, несправедливо обиженного хозяином.       Сжав челюсти, Тайвин отвернулся, вновь устремив свой взор за окно. До его ушей доносилось сбивчивое дыхание леди Ланнистер. «Пекло!» — стиснув зубы, он уцепился взглядом за одинокую чайку, парившую в небе.       Она была его женой перед богами и людьми, и этого не изменить. Он должен принять сей факт и смириться. Однажды он уже сделал это, но тогда ей удалось убедить его в своей невиновности. И пусть сейчас её нынешнему поступку не осталось свидетелей, его собственная память не позволяла ему забыть того, что она совершила. Многих в Вестеросе связывает долг, а не страсть и им, отныне, не быть исключением. Она родит ему сына, а он, Тайвин, в ответ попытается относиться к ней так, как того достойна мать наследника лорда Утёса. Ну, а если она вздумает повторить свои глупости, то он запрёт её в башне замка, а после рождения дитя определит в молчаливые сёстры…       — Да, тепло.., — вынырнув из омута своих мыслей, ответил Тайвин. — Надеюсь, что вскоре вы сможете убедиться в этом сами, и ваше здоровье позволит вам совершить прогулку. А потом и более длительное путешествие — нас ждут в Королевской Гавани — празднования по случаю рождения принцессы Мирцеллы отложены до нашего приезда.       — Путешествие? — горькая складка прорезала гладкий и ровный лоб его жены. — Да я стоять-то толком не могу!       — Это всё от удара головой. И от потери крови. Нужно время, и я вас не тороплю. Мы выдвинемся только тогда, когда мейстер позволит вам это сделать.       — Но мой ожог.., — уныло протянула жена. — Как же мне ехать?       — Вы что, намерены в Королевской Гавани кому-то демонстрировать свои бёдра? — не удержался Тайвин.       Лицо его жены вытянулось ещё больше, а в глазах отразились обида и укор:       — Нога болит… Я не смогу сесть в седло!       Испытывая странное недовольство собой и возрастающее раздражение, Тайвин, вновь отвернувшись к окну, сухо проронил через плечо:       — Вы начнёте своё путешествие в карете, миледи. Желаю вам скорейшего выздоровления…       Покинув покои жены, он почти сразу наткнулся на Немесиду. Та с видом вселенского судии преградила ему путь. Тщетно попытавшись обойти безразмерные юбки натянутые на безразмерную талию, Тайвин вынужден был остановиться.       — Ты что-то хотела? — раздражаясь, поинтересовался он у своей бывшей няньки, а сейчас служанки его жены.       — Вы недолго пробыли у миледи, милорд. Надо бы вам поласковей с ней.       — Что ещё?       — Девочка страдает.       — Она и должна страдать! — бросил Тайвин, находясь на последней грани терпения.       — Отчего вы так несправедливы к ней? Девочка не виновата, что потеряла ребёнка! Она ведь сама ещё ребёнок!       — Сидела бы на месте, ничего бы не случалось!       — Она помчалась за вами, потому что переживала за вас! — проникновенно произнесла Нимесида, словно пытаясь втолковать прописную истину нерадивому ученику. — Да неужто вы думаете, что знай она о ребёночке, разве так рисковала бы?!       — Да, о ребёнке она точно не подозревала! — с горечью съязвил Тайвин.       — Вот видите! Вы сами это признаёте, а всё равно мучаете бедную девочку! А она так ждала вас! Спрашивала про вас, как только очнулась. Где, мол, лорд Тайвин? Жив ли? Не ранен ли? От чего не идёт?       —.., — перебирая пальцам воздух, Тайвин смотрел поверх тюрбана Немесиды. Арья справлялась о нём? Неужели, беспокоилась? Или это была попытка узнать, не решили ли Грейджои разом все её проблемы, сделав вдовой? Опустив взгляд, он посмотрел на суровое лицо своей бывшей няньки: — Скажи-ка, Нимесида, а о чём ещё спрашивала тебя миледи?       — А что вы хотите знать? — вскинув голову, Ним подозрительно уставилась на него своими тёмными, как ночь глазами.       — О лунном чае.       — О каком чае? Мне ничего такого не известно!       — Зато мне доподлинно известно! Это твой недосмотр, Нимесида!       — Мой.., — тюрбан качнулся в воздухе, то ли выражая сожаление, то ли несогласие. Пухлое лицо уроженки Летних островов приняло задумчивое выражение. — Я ни о чём таком не подозревала. А что вам сказала сама миледи?       — Это не важно.       — Вы не разговаривали с ней! — торжественно изрекла Нимесида, прочтя его словно открытую книгу.       — Это не твоё дело!       — Даже если она пила его, то не по злому умыслу, — перестав дерзить, пустилась в рассуждения Нимесида. — Она слишком молода и может бояться родов. Возможно, у них в роду были несчастья. Да и всё здесь.., эх, что тут говорить…       — Несчастья с другими не оправдывают её проступков!       — Это всё Амалия! — озарение внезапного открытия отразилось в чёрных глазах. — Это поэтому вы с ней так? Что ещё она наплела вам про хозяйку? Всё, что она сказала — ложь и клевета! Девочка привязана к вам больше, чем сама думает! Не верьте слухам — она чиста и невинна пред вами!       — Я верю лишь собственным глазам, — сухо бросил Тайвин. — А вот ты, похоже, не видишь дальше собственного носа. Подыщи миледи новую горничную. Как только она будет готова, мы отправимся в Королевскую Гавань.       — Милорд, мне не нужны помощники — я сама справлюсь!       — А кто сказал, что ты едешь с нами? Ты остаёшься здесь!       — Милорд! Вы дали слово вашей матушке — поклялись на смертном одре, что не выгоните меня! Я часть Утёса Кастерли — как скала, на которой он стоит! Никто не смеет меня упрекнуть в том, что я не умею хранить верность Ланнистерам!       — Да, верность ты хранить умеешь. А потому останешься здесь — ведь ты часть Утёса Кастерли. И не забудь подыскать девушку — расторопную и неболтливую…       Прошла не одна неделя, прежде чем, они смогли двинуться в путь.       Всякий раз, навещая жену, Тайвин справлялся о её здоровье и почти сразу уходил, сворачивая свой визит вежливости. Когда Тамерлан заверил его, что путешествие не навредит леди Ланнистер, та уже свободно прогуливалась по замку. Её постоянной спутницей стала Дорна, искренне переживавшая за своячницу. Киван поддержал решение жены задержаться в Кастерли Рок. Перепалки Тириона с мачехой как-то сами собой прекратились, и под сводами замка воцарилась иллюзия счастливой семейной жизни. Когда леди Ланнистер стала чувствовать себя увереннее, возобновились совместные обеды за большим, общим столом. Протекали они мирно и вполне дружественно в размеренной беседой о погоде, обсуждении падения Железных островов и планов на предстоящее путешествие. Само же путешествие началось в ясное, летнее утро, наполненное теплом и светом, с прощания на ступенях Кастерли Рок — Дорна, промакивая платочком глаза, просила «дражайшую леди Арью» быть осторожнее, больше отдыхать и не перегреваться на солнце, а Тириона — проследить за миледи. Тайвину она дать подобный совет не осмелилась. Киван, сдержанно обняв Тайвина, пожелал лёгкой дороги. Тайвин, пообещав, что уезжает ненадолго, вскочил в седло. Его жена и новая служанка разместились в просторной карете, украшенной гербами, и кортеж тронулся в путь…