Сбежавшая невеста.

Четыре года спустя (294 год до З.Э.)…       Все женихи счастливы одинаково, а несчастливы — каждый по-своему. А все свадьбы похожи одна на другую. Невеста, идущая по проходу под руку с отцом. Её наречённый, замерший в ожидании. И гости с обеих сторон, прячущие за подобающими случаю улыбками свои мысли.       В этот раз всё было, как всегда. Септа, залитая солнечными лучами, льющимися сквозь витражи, была торжественна и нарядна, невеста — прекрасна, жених — спокоен и невозмутим, а септон преисполнен собственного достоинства и осознания значимости возложенной на него миссии.       Отзвучавшие клятвы, первый поцелуй и плащи, сменившие одни плечи на другие — начавшись и закончившись, эта свадьба соединила две руки и две жизни по желанию людей и с благословления богов…       Месяцем ранее …       Украшенный розами в честь дорогих гостей, Утёс Кастерли казался Тайвину балаганным шатром. Картину дополнял Тирион, гордо вышагивавший на своих кривеньких ножках меж напольных ваз. Не меньшее раздражение вызывали и Тиреллы, пожаловавшие почти в полном составе. Все они были неуемно шумны и веселы. Лорд Мэйс, начавший хвалебную речь в честь хозяина замка, запутался в эпитетах и после третьего «отважнейшего» и «мудрейшего» был прерван собственной матерью: «Думаю, лорд Тайвин сам всё о себе знает, как и его семья. Не будем утомлять их твоим красноречием!»       Последовавший за размещением пир ни в чём не уступал пирам, что давались в Королевской Гавани. Борское лилось рекой. Менестрели надрывались, перемежая «Дождей в Кастамере» с легкомысленными песенками про рыцарей и прекрасных дев. Прислуга, лавируя меж раздражавших Тайвина роз, на которых настояла Дженна, выносила один за другим перепелов, куропаток, молочных поросят, рульки, колбасы, рыбу, выставляя всё на стол, на котором уже и места-то не было. Те, кому предстояло быть объявленными женихом и невестой, сидели рядом, о чём-то переговариваясь. То и дело в высь взлетал мелодичный смех Маргери, которому вторило довольное бормотание Тириона. Щедро наливая себе вино, младший сын Хранителя Запада не забывал и о той, кто вскоре будет именоваться его наречённой. Мейс Тирелл не меньше своего будущего зятя налегал на борское. Его голос разносился над столом, перекрывая и певцов, и сидящих рядом гостей. Рассуждая о победе над Железными Островами, он, всякий раз вздымал кубок вверх, славя главного «героя битвы». Едва сдерживаясь, Тайвин молча кивал и пил в свою честь. Впервые в жизни он казался себе чужим за собственным столом в собственном замке. Вместо удовлетворения от того, что союз, к которому он так стремился, наконец-то осуществится, его не покидало раздражение. Раздражение на быстро опьяневшего Мейса, уже почти съехавшего под стол. На Дженну, заставившую его превратить Утёс в «розарий». На Кивана и Дорну, столь откровенно радующимся предстоящим изменениям в жизни Тириона. На самого Тириона, как ни в чём не бывало, играющего роль будущего жениха, и его невесту, словно не замечающую, что её будущий муж — карлик. И на Оленну, мягко журящую внучку за очередной бокал борского.       Пир продолжался допоздна. Было уже за полночь, когда Тайвин оказался в своих покоях. Не особо трезво стоя на ногах, он разделся, зашвырнул одежду в угол и улёгся в постель. Холодную, одинокую постель вдовца.       Сон не шёл. Нога, вновь разнывшись, не давала ему покоя.       Скрипнувшая дверь и лёгкие шаги заставили его повернуть голову. В темноте белел призрак в длинной ночной рубашке с распущенными по плечам волосами. Резко сев, Тайвин с усмешкой произнёс: «Какой сюрприз, леди Маргери!» «М-милорд?! Я… Я ошиблась дверью!» «Ваша дверь слишком далеко, чтобы вы могли ею ошибиться. И не говорите, что вы шли к моему сыну Тириону.» «Я так много выпила… И …» «И вы — здесь,» — констатировал Тайвин вставая и подходя к ночной гостье…       Прошёл месяц, а он точно и не мог сказать, в какой именно момент он принял то решение — тогда, когда Маргери явилась к нему в спальню, предложив себя, или много раньше. Да и сам ли он так решил, или это сделала за него пустота, разъедавшая его нутро. Пустота, которая однажды уже поселилась в нём, когда ушла Джоанна, и вернулась вновь, когда не стало Арьи.       Джоанна, Арья …       Джоанна была в его жизни, казалось, всегда. Они вместе родились, вместе выросли. Он выбрал её себе в жёны, и единение с ней несло только свет и радость. Арья ворвалась в его размеренные будни, как ураган, нёсший за собой одни разрушения. Она доводила его до исступления. И только ей удалось заставить его почувствовать вкус жизни, впервые за долгие, долгие годы. Смирившись с её появлением, он стал задумываться о новом наследнике Утёса — мальчике, похожем на Джейме. Он строил планы о том, как заново пройдёт путь отца. Как будет рядом, увидит его первые шаги, услышит первое слово. Как научит его всему, что знал. Но всё это так и оказалось пустыми мечтами, стоило Арье уйти. Уйти, подобно Джоанне…       Тот день — последний день, когда в его жизни была Арья, остался в памяти Тайвина смутным, едва различимым пятном, а ночь запомнилась кошмарами. Проснулся он уже под утро, обнаружив рядом вмятину на подушке и серёжку, зацепившуюся за тонкий шёлк, одну из тех, что были на его жене, когда он видел её в последний раз. Другую серёжку ему принесли через месяц.       Весь тот месяц он пребывал в смешанных чувствах, в которых единой, разъедающей разум и душу смесью, сплелись злость, бешенство, непонимание и… тоска. И в неверии, что она исчезла навсегда. Он ждал, что откроется дверь, и войдёт его пропавшая жена. Но этого не случилось. В её поисках была перевёрнута вся Королевская Гавань, обшарены все деревни и близлежащие замки, но всё было тщетно. Роберт, метая громы и молнии, грозился стереть всё в округе в порошок, разыскивая дочь своего друга. Тайвин не скупился на обещания и угрозы, желая только одного — чтобы Арья нашлась. И она нашлась — в пещере, холодная, без признаков жизни, с лицом обглоданным собаками, в перепачканном и порванном платье, что было на ней на её последнем балу, и серёжкой, зарывшейся в песок, рядом с ухом…       Он надеялся, что время притупит боль. Но этого не произошло. Он так и не понял, что случилось. Она ушла, не взяв ничего, только свою Иглу. Зачем она это сделала и куда направлялась? Её уже не было в этом мире, а он всё ещё был зол на неё. Как она могла так с ним поступить?! Как?! Появиться в его жизни, посулив радость и мечты, на которые он уже не рассчитывал. И исчезнуть.       Арья исчезла, а образ их сына, которого он так и не дождался, остался в его голове. Образ маленького «Джейме», которого он возьмёт на руки, с которым он вновь будет читать, смотреть, как он впервые сядет на лошадь, как сожмёт в руке меч. Сына, который станет достойным наследником Утёса Кастерли и не посрамит имя Ланнистер, распивая вино со шлюхами…       В ночной тиши, когда ещё не было объявлено, с кем из Ланнистеров должна сочетаться Маргери Тирелл, Тайвин брал Розу Хайгардена, снова и снова входя в её влажное лоно, а перед его глазами стоял маленький мальчик с золотыми волосами…