Сбежавшая невеста.

      Усевшись на самую нижнюю ступеньку, Арья сняла башмаки и опустила босые ступни в воду. Ночь, проведённая на ногах, давала о себе знать — пятки покраснели и гудели, как это обычно бывает перед появлением волдырей, глаза слипались, а голова наливалась тяжестью.       Откинувшись назад, Арья оперлась на локти и смежила веки.       Город ещё только просыпался. До неё доносилось поскрипывание тележки, проехавшей совсем рядом, чьи-то шаги, крики рыбаков, разгружавших свой улов, и их перебранка с уличными торговцами, не желающими покупать устрицы по столь высокой цене.       Устрицы. Арье внезапно захотелось устриц.       Открыв глаза, она огляделась вокруг. Солнце уже выкатилось из-за горизонта и начало свой дневной путь, разгоняя остатки тумана. Браавос, сбросив с себя покров ночи, менялся на глазах. Из серого и безликого города потомков шлюх и рабов, он превращался в шумный порт, в котором жизнь била ключом, играя всеми цветами радуги. Дома при ярком свете перестали быть столь мрачными, как вчера, вросшие в берега каналов, они распахнули свои окна навстречу солнцу и синему небу. Вдали, за черепичными крышами пылала огненная чаша Храма Владыки Света, чуть левее возвышалась Септа, где поклонялись Семерым, а ещё дальше — статуя женщины, чьи серебряные слёзы сверкали и переливались на солнце — Храм Плачущей Госпожи, покровительницы Лисса. И над всем над этим, грозно вознеся свой меч, возвышался Титан. Отсюда не было видно его горящих глаз, устремлённых в море, но Арья знала, что они там, смотрят на корабли, идущие в Браавос. Зато с того места, где она сидела, был хорошо виден Арсенал — островная крепость, ощетинившаяся огнемётами, требушетами и скорпионами, с причалами и верфями, рядом с которыми покачивались боевые галеры, коих было великое множество.       Арья хорошо помнила тот день, когда она впервые увидела и Титана, и Арсенал, и сам этот город, опутанный туманами и легендами…       … То, что путь её лежит именно в Браавос, она поняла в порту, куда, подобно затравленному волку, прокралась две недели спустя, после того, как, не разбирая дороги, бежала из Красного Замка. Бежала от своего мужа, бежала от короля.       Арья не помнила, как она выбралась из башни. Не помнила, как покинула замок. В её памяти остались смутные воспоминания о дремлющих на своём посту гвардейцах, о ступенях, пустых коридорах и переходах, уводивших её всё дальше и дальше. И черепа драконов, выстроившиеся в ряд. Чёрная, проржавевшая решётка, наполовину вывалившаяся из стены. А потом был шум моря. И само море — бескрайнее, могучее, суровое. И луна, висящая над ним. Сил идти дальше не было, и она упала там, где была — на самом берегу, посреди валунов и старой каменной кладки.       Когда она очнулась, голова её болела, тело ныло, а между ног саднило так, словно она второй раз лишилась девственности. И, вдобавок ко всему, при попытке встать, всё плыло перед глазами, а к горлу подкатывал ком.       Над морем уже вовсю светило солнце, предвещая чудесный яркий день, а на душе было смурно от непонимания, боли и безысходности. Она ничего не сделала, чтобы заслужить обвинения лорда Тайвина. А даже если бы и сделала — как он мог та́к с ней поступить?! Как?! Словно это был не её муж, а какой-то другой человек в его обличии. Но, это был он — лорд Тайвин…       Хмуро поглядывая на свою одежду, Арья понимала, что шансов далеко уйти у неё нет. Она была в том, в чём танцевала на балу, ознаменовавшем окончание турнира. Впрочем, от самого платья мало что осталось — лиф порвал Роберт, а шнуровку на спине и, частично, юбку — муж. Часы, проведённые на земле, рядом с водой, довершили дело — платье было грязным, потрёпанным, таким же, как и плащ — единственное, что помимо Иглы и кошеля она успела захватить из покоев. Лёгкие туфли тоже оставляли желать лучшего. Но, как бы ужасающе она не выглядела, Арья понимала, что любой, стоит ему взглянуть на неё, увидит попавшую в беду леди. Нет, в таком виде она будет привлекать к себе внимание и далеко не уйдёт. А уйти она хотела больше жизни. Неважно куда, лишь бы уйти. Уйти от туда, где был Тайвин Ланнистер, где был Роберт Баратеон. Уйти туда, где никто её не найдёт и не узнает. А в том, что её будут искать, Арья не сомневалась. Лорд Тайвин не позволит просто так исчезнуть своей жене, а Роберт не успокоится, пока не обретёт «воскресшую Лианну».       Глядя на то, как солнце, катясь по небу на с востока на запад, топит в море свои лучи, Арья всё больше и больше убеждалась, что единственное место, где она будет свободна — за Узким морем. Значит, ей нужно в порт. Надо найти корабль — лучше иноземный, не боящийся гнева короля и всесильного лорда Тайвина, заплатить капитану и уплыть. Но сначала нужно поесть. Поесть и попить. И уйти от сюда, где её могли увидеть.       Пристанище она нашла в нескольких шагах, за ближайшим валуном, зскрывавшим вход в пещеру, выдолбленную волнами в скале, на которой возвышался Красный Замок. Упав на мокрый песок, она уставилась в никуда. В бок ей упирался бесполезный кошель с драконами и монетой Якена, и Игла.       Когда над морем и землёй сгустилась ночь, Арью сморил сон. Проснулась она от грубых прикосновений и чьего-то зловонного дыхания.       — Эка краля! Не уж-то Семеро к нам севодня так щедры?!       — Держи её, держи, а то сбежит!       — Не сбежит!       — Вы кто? — спросила Арья, пытаясь освободиться.       — Мы-то кто? Мы тут живёмс! А, ты, красавица, изволь заплатить за постой!       Ничего Арья платить не желала. От жадных рук, хватающих её за лодыжки и пытающихся задрать юбку, внутри у неё всё перевернулось, кровь, ударив в голову, затопила чем-то чёрным, не оставляющем места ни сомнениям, ни страхам. Не помня себя, Арья нащупала камень и обрушила его изо всех сил на кого-то, едва различимого в темноте. Кто-то, обмякнув, упал на неё, как куль с зерном. Спихнув с себя одного из «хозяев пещеры», Арья вскочила, едва устояв на ногах — в голове шумело, а в глазах плясали снопы искр то ли от голода, то ли от последствий «ночи супружеской любви».       — Ты это брось! Брось я сказал! — похоже, второй нищий гораздо лучше Арьи видел в темноте и смог рассмотреть в её руках камень. Продолжая сжимать булыжник, Арья сделала шаг вперёд. Что-то, блеснув в лунном свете, подалось в её сторону. Уклонившись, Арья выставила ногу. Споткнувшись, мужчина рухнул на землю. Арья, что есть сил опустила камень на его затылок. А после ещё, и ещё, и ещё…       Уже потом, когда её глаза попривыкли к темноте, и она отдышалась, Арья забрала нож и без стеснения обшарила мёртвые тела. Сводивший от голода живот загнал её брезгливость куда-то очень глубоко — туда, от куда она не могла ей помешать разгрызть зубами заплесневелый хлеб и обглодать куриные кости с остатками мяса…       Трижды Арья порывалась пробраться в город, но всякий раз, заслышав чьи-то шаги или голоса, возвращалась обратно. Однажды до неё донёсся разговор, поведавший о том, что разыскивают молодую женщину, темноволосую, стройную, с серыми глазами, в зелёном платье и сером плаще. А она-то думала, что все решили, что Арья Ланнистер уже давно покинула Королевскую Гавань…       Чем больше проходило времени, тем невыносимее становилось её пребывание в пещере. Скудные припасы нищих подошли к концу, а сами «хозяева» её обители стали меняться, сере́я, покрываясь пятнами и раздуваясь. Да, к тому же, и пахли они отвратно. В один из дней под своды пещеры забрела бродяжка. Арья не хотела её убивать, но она была слишком голодна, а нищенка не хотела делиться и всё случилось само собой.       Жуя полугнилое яблоко, Арья рассматривала тело «гостьи». Женщина была темноволоса, ростом с Арью и столь же худа, как и Арья. Падая, она размозжила лицо о камни — пройдёт пара дней и нищенку будет не узнать…       Отбросив огрызок, Арья приступила к делу.       Первой сменила хозяина единственная уцелевшая жемчужная серёжка, следом одежда леди Ланнистер перекочевала к бродяжке, а сама леди Ланнистер оделась в тряпьё нищенки.       Ближе к ночи Арья перебралась через огромные валуны, укрывавшие её пристанище от людских глаз, и направилась вдоль берега. Оказавшись в порту, она принялась рассматривать корабли, освещённые лунным светом и бортовыми огнями. Неподалёку, покачиваясь на волнах, стояла торговая галея под флагом Браавоса. «Сардиний король» уже готов был пуститься в путь, в то время как остальные корабли мерно дремали, уцепившись якорями за дно.       Подойдя к судну, Арья спросила капитана …       … Вытащив ноги из воды, Арья вытерла их насухо и надела башмаки. Присев на корточки, она набрала пригоршню воды и плеснула себе в лицо, гоня прочь остатки сна.       Умывшись и расправив одежду, Арья направилась на поиски еды.       Поднявшись на рыночную площадь, она поискала глазами торговцев устрицами. В столь ранний час выбор был невелик — пара женщин с уставшими лицами и двое детей. Остановившись на девочке, лет восьми, выглядевшей наиболее опрятно, Арья направилась к ней. Когда она подошла, у той уже была покупательница. Рыжая, броско одетая, с лицом, на котором алели ярко подведённые губы, она отсчитывала монеты, то и дело, посматривая на девочку.       До Арьи долетел обрывок их разговора:       — Так ты подумай. Дело не хитрое. Платят хорошо, а от тебя не убудет. И брата приводи.       — Он мал ещё…       — А сколько ему?       — Семь исполнилось…       — Ну, он совсем большой! — тихо рассмеялась женщина. — Да ты не бойся! Никто вас не обидит!       — А ну иди отседова! — незаметно подошедшая торговка рыбой, уперев руки в бока, гневно сверкала глазами. — Иди другим сказки свои рассказывай, чёртова шлюха! Поразвелось тут вас!       Оскорблённо поджав губы, женщина подхватила юбки и зашагала в сторону порта, что-то бурча себе под нос.       Проводив шлюху хмурым взором, Арья протянула девочке монету и ткнула пальцем:        — Вон те дай.        Девочка взглянула на неё растерянными серыми глазами, в которых еле уловимо просвечивала зелень. Она была маленькой, светленькой, с тонюсенькие косичками, закрученными в крендельки, и от одного её вида сердце у Арьи болезненно сжалось.       Чуть смущённо улыбнувшись, девочка протянула выбранные устрицы.       Поблагодарив маленькую торговку, Арья отошла в сторону и уселась на каменный выступ неподалеку от воды.       Устрицы были хороши — свежайшие, только что выловленные, с лимонным соком, который она выдавливала из жёлтого кружка.       Стараясь не думать ни о чём плохом, Арья лениво следила взглядом за чайками, кружившими над водой. Но то и дело в голове всплывал разговор шлюхи с девочкой и Джулиано Дамбреско, вальяжно идущий по узкому коридору «Приюта русалки». Всё, что любили говорить про себя браавосийцы — было ложью. Рабство существовало здесь и по сей день. Можно было родиться в Браавосе, а оказаться там же, где и привозимые капитаном рабы…       Постепенно площадь заполнилась людьми. Горожане и моряки, коих в районе порта было множество, прохаживаясь меж торговых рядов, рядились с торговцами. Трактиры, распахнув свои двери, обещали всем сытную еду и хмельное питьё. Внимание Арьи привлёк хорошо знакомый ей театр. На его подмостках уже готовились дать представление. Зазывала, взобравшись на перевернутю бочку, вещал, стараясь привлечь публику:       — Слушайте и не проходите мимо! И не говорите, что не слышали! Только здесь и только сейчас — история «Сбежавшая невеста!» Пьеса, запрещённая в Вестеросе! Редкий шанс увидеть то, за что в Королевской Гавани вы рискуете своей головой! Слушайте и не проходите мимо! …       Заинтересовавшись, Арья направилась к сцене, перед которой собралось уже изрядное количество людей.       Декорации явно изображали септу, торжественно украшенную, должно быть, перед свадьбой. Намалёванные на досках окна, алтарь, цветочные гирлянды и возвышение, где полагалось быть септону.       Вышедший на сцену мальчик, поклонившись, начал декламировать:             Со свадьбы мы начнём рассказ,             Сулившей счастье двух сердец!             И так, в далёкий день, в далёкий час,             Шла дева под венец! …       Появившаяся из-за кулис невеста, опираясь на руку отца, чинно вышагивала в сторону жениха и его родни. Вдруг, подскочив на месте, она развернулась и побежала прочь. Зрители, стоявшие вокруг Арьи, явно не ожидавшие такого, разразились хохотом и аплодисментами.       Хмуро поглядывая на сцену, Арья наблюдала за погоней — хаотичным кружением вокруг плоского дерева. Невеста, зажав палку с лошадиной головой между ног — убегала. Отец и жених, на точно таких же палках, — догоняли. Зрители, довольные, хохотали, подбадривая и давая советы, как лучше сбежать и, что сделать с беглянкой, когда её поймают.       Следующая сцена была в лесу. Невеста, не имевшая ничего общего с Арьей, картинно бросилась на шею лже-Тайвину, у которого от страстных ласк любимой съехал набок светлый парик, показав чёрные, курчавые волосы.       Глядя на то, как перед её глазами рассказывают историю её собственной жизни, Арья всякий раз порывалась уйти, но отчего-то не уходила. Стояла и словно подсматривала за самой собой в замочную скважину. Вот они с лордом Тайвином приехали в Утёс. Вот она знакомится с Тирионом. Зрители хохотом встречали каждую проказу карлика и комментировали любовные игрища, которым то и дело предавались супруги. Под улюлюканье толпы актёры играли своё действо, показывая всем, как разгульно жили лорд и леди Запада, пока леди это не наскучило, и как она променяла всемогущего Тайвина Ланнистера на безродного рыцаря, участвовавшего в турнире.       Досмотрев до конца, когда актриса в чёрном парике спустившись по верёвочной лестнице с одной из башен Красного Замка, прыгнула в объятия некоего Ромео, Арья, даже не удосужившись наградить актёров аплодисментами, стала протискиваться в сторону причала для гондол.       Выбравшись из толпы, она хмуро оглянулась по сторонам.       — Тебе тоже не понравилось?       — Что? — оглянувшись, она увидела красивую, просто одетую женщину — леди Крейн — актрису того самого театра, что давал представление. Актрису, которая была обещана Многоликому. Это должна была сделать Арья. Должна, но не сделала.       — Бездарная игра! Тут нет ни капли любви! — пренебрежительно тряхнув волосами, сообщила ей леди Крейн.       — Нет, — согласилась Арья, думая о своём.       — Он не захотел дать мне роль Сбежавшей Невесты! Я бы сыграла всё по-другому!       «Может о чём-то догадался, потому и не дал?» — подумала Арья. За жизнь леди Крейн заплатила актриса, у которой сегодня была главная роль. Раньше все лучшие роли доставались её сопернице.       — Поэтому вы здесь, а не на сцене? — полюбопытствовала Арья.       — На этот раз мне не нашлось там места! — усмехнулась леди Крейн. — Вот, решила посмотреть! И зря! Разве это влюблённая девушка спешит к любимому? Как всё по́шло и наигранно!       — Но она не спешила к любимому, — возразила Арья непонятно зачем. — Она просто сбежала!       — А почему? — удивилась леди Крейн, изогнув бровь.       — Так получилось! — пожала плечами Арья. «Так получилось…».       — Но просто так не сбегают со свадьбы!       — Сбегают, если не хотят выходить замуж!       — Вот как? — кивнула, размышляя над её словами актриса. — А от чего она сбежала второй раз?       Не удостоив женщину ответа, Арья развернулась на пятках и пошла прочь, оставив позади себя недоумевающую леди Крейн. «От чего сбежала?» От того, что больше не хотела делить с тем, кому поклялась в «вечной любви и верности», одну постель и одну крышу над головой. И от того, что ей не было места там, где правил Роберт Баратеон …       Грохот, крики и топот бегущих людей выдернули Арью из вновь нахлынувших на неё воспоминаний. Оглянувшись, она увидела несколько досок, съехавших с покосившейся крыши, и леди Крейн, пригвождённую к земле остриём перекладины, пронзившей её насквозь…       — Сделай ты то, что было велено, она бы умерла без боли! А не так.., — словно ниоткуда за спиной у Арьи появилась она́ — Бродяжка…       …Когда-то всё, что Арья знала о Браавосе — это были сказки старой Нэн, пугавшей их с Сансой историями о Титане-пожирателе-юных-дев. Потом от мужа она не раз слышала про Железный Банк. Сейчас она знала, что Браавос многолик, но правда в нём одна — «валар моргулис» — все люди смертны и «валар дохаэрис» — все люди должны служить…       В день, когда она впервые увидела Браавос, в городе был карнавал. Люди в масках окружили её и никак не отпускали. Протянув одну ей, какой-то юноша, засмеявшись, пояснил:       — Наши предки долго прятались, а потом явили миру наш город! Отныне мы отмечаем этот день карнавалом! Сегодня все в масках, но придёт день, и мы их снимем!       Принимая из рук браавосийца тряпичный лоскут в форме бабочки с прорезями для глаз, Арья пожелала никогда его не снимать…       Найти Чёрно-Белый дом не составило труда. Серый, огромный и мрачный, со ступенями, ведущими к тяжёлой двери, он её нисколько не пугал.       Якен встретил её молча. Сделав шаг ему навстречу, Арья сказала:       — Я хочу стать Никем!       — Почему женщина так решила?       — Я так хочу!       — Женщина бежит. Её ищут. И её имя — помеха. Оно тяготит её. Все её имена — имя её отца и фамильное имя её мужа.       — Я хочу стать Никем! — упрямо повторила Арья.       — Убегая, Никем не становятся!       — А как, становятся?       — Служа…       Проходя внутрь Чёрно-Белого дома, Арья не знала, что ждёт её впереди. Снова, как и когда-то в «Мудрой черепахе», она мыла, скребла, оттирала. Сначала это были каменные полы и стены. А потом в зал с водной чашей пришёл человек с дочерью. И попросил… Арья ни раз видела смерть. И убивала. Но раньше это была борьба за жизнь, как с нищими. Но никогда это не было так … осознанно. Но девочка мучилась. Она была больна, и отец хотел избавить её от страданий. И Арья выполнила его просьбу.       Когда Якен дал ей первое поручение, Арья сомневалась и выполнила его не сразу. Потом было ещё одно. И ещё. Рука её не дрогнула, как это было с Джулиано Дамбреско — все они заслужили своей участи. А вот с леди Крейн у неё ничего не вышло…       — Многоликому богу было обещано имя! Кто может это изменить? Ни ты, ни я. Никто! — приближаясь, Бродяжка выговаривала слово за словом, не отводя от Арьи взгляд.       — Многоликому обещано ещё одно имя!       — Моё?       Бродяжка не ответив, устремила взор за спину Арьи.       Вся похолодев, Арья оглянулась, уставившись на детей, игравших неподалёку…       …Мысль о том, что она беременна, впервые посетила Арью уже в Чёрно-Белом доме. Её руки распухли и огрубели от воды, скребка и тряпки, и она только-только познакомилась с Бродяжкой. Бродяжка знала лучше Арьи, что значит быть Никем. Арья старалась, но у неё плохо получалось. Она отвечала на вопросы и пропускала удары. Падала и поднималась. Но зато она больше не мыла стены и полы, и не мыла тела умерших людей. В один из дней, не успев увернуться от палки, Арья приземлилась плашмя на живот. Поднявшись, она увидела Якена.       — Идём.       — Куда?       — Женщина задаёт вопросы.       Перехватив презрительный взгляд Бродяжки, Арья зашагала за Якеном, гадая, что её ждёт. Хгар привёл её в комнату к телу мертвеца и указал на тряпку и ведро:       — Но я уже не.., — начала возражать Арья и осеклась, перехватив взгляд, устремлённый на её живот. — Откуда…       — Женщина хотела скрыть?       — Нет! … Мне уйти?       — Нет.       — Но мой ребёнок?! Когда он родится, я не откажусь от него!       — Не откажешься.       — Но я хочу служить Многоликому!       — Будешь.       — Но разве можно служить Многоликому и иметь ребёнка?       — Все должны служить…       Бродяжку она увидела только тогда, когда Рикард уже появился на свет, а сама Арья полностью оправилась от родов. Бродяжка ни разу не заговорила про её сына, но Арья знала, что она всё знает. Знает и никогда не простит ей, Арье, того, чего у неё самой нет…       Рванувшись к Бродяжке, Арья выхватила кинжал, спрятанный в поясе.       — Многоликий получит свою жертву! — усмехнулась Бродяжка. — Раз ты так хочешь — то сразу — две! — уклонившись, она нанесла ответный удар.       Не устояв на ногах, Арья рухнула на бок и покатилась по лестнице вниз, сшибая на своём пути людей, корзины с апельсинами, яблоками и зеленью. Пересчитав головой и рёбрами с дюжину ступеней, она упёрлась в холодный камень.       С трудом поднявшись, Арья огляделась — на верхней площадке, усмехаясь, стояла Бродяжка, вертя в руках два ножа — свой и Арьи, который та обронила, упав. Шагнув вперёд, Бродяжка начала медленно спускаться…       Ноги сами собой понесли Арью вниз. Всё быстрее и быстрее. Перед глазами была круговерть — лестницы, стены и узкая полоска синего неба, зажатого меж каменной кладки… Комната без окон с одной свечой…       — Ты умрёшь быстро. На коленях? Или стоя? У тебя есть выбор. Как и у твоего сына.       Молча, стараясь ни о чём не думать, Арья вытащила из-под тряпья Иглу и полоснула ею по свече…       У основания колонн, как и всегда, дрожали огоньки свечей, кольцами опоясывая вместилища лиц тех, кто был отдан Многоликому. Одно из них ещё носило следы крови и печать только что покинувшей его жизни.       Раздавшиеся в тишине шаги Якена были всё ближе и ближе. Дождавшись, когда Хгар поравняется с ней, Арья вышла из тени:       — Ты велел ей убить моего сына? Меня?       — Да. Но ты здесь, а она там. Женщина, наконец, стала Никем.       — У женщины есть имя — Арья. И я ухожу.       Развернувшись, Арья зашагала в сторону выхода.       Когда она добралась до Голубиной улицы, был уже полдень. Солнце, зависнув ровно посередине неба, нещадно палило, изливая на город не привычные для него потоки света. Ещё на подходе к дому Наоми она услышала крики:       — Сын шлюхи! Ты сам будешь шлюхом!       — Сын шлюхи! Шлюхи! Все в этом доме шлюхи!       — Бей его! Бей!       — Ату!       Почуяв неладное, Арья ускорила шаг.       Запыхавшись, она нырнула под арку, за которой жила Наоми. Прямо перед её домом была драка. Двое мальчишек, сцепившись, возились в пыли. Вокруг них собралось с десяток таких же зрителей лет пяти-десяти.       С ужасом различая знакомую белёсую макушку и синенькие штанишки, Арья рванулась вперёд. Расталкивая детей, она схватила за шкирку драчуна, оседлавшего её сына, и отшвырнула в сторону. Рикард, распластавшись по земле, казалось, не дышал. Подхватив сына руки, Арья бросилась в дом.       Она не помнила, как добежала до двери, как толкнула её, как положила сына на диван, как звала Наоми, как металась по комнате в поисках воды.       Пришла она в себя только когда услышал тихий писк:       — Мама…       Судорожно вздохнув, она упала на пол, рядом с диваном и, зарывшись лицом в волосики сына, целовала его макушку, ушки, лобик, щёчки, приговаривая:       — С тобой ничего не случится! С тобой никогда ничего плохого не случится! Ничего.., ничего плохого.., — говорила она, а слёзы всё лились и лились из её глаз…       — Мама.., мам.., мам…       До Арьи не сразу дошло, что это Рикард зовёт её. Отстранившись, она посмотрела на сына. На его лице грязь смешалась с её слезами, под левым глазом образовалась заметная припухлость, обещавшая назавтра превратиться в синяк. Порванный костюмчик был весь в пыли, а из ссадин на руках и коленках сочилась кровь.       Придав строгости своему голосу, Арья спросила:       — Рикард, что произошло?       — …       — Рикард, почему эти мальчики били тебя?       Испуганно заморгав, сын уставился на неё Тайвиновскими зелёными глазами. Сдержав вздох, Арья повторила вопрос, как можно мягче:       — Что случилось? Ну же, Рикард!       — …       — Рикард!       — … Кто такие шьюхи?       — Это не очень хорошие женщины… Они… Они… Они не очень хорошие! — растерявшись, Арья не знала, что сказать.       — А ты — шьюха?       — Я?! С чего ты взял?!       — Боб сказал.       — Кто такой Боб?       — Он живёт тама.       — Где, «тама»?! — Арья начала терять терпенье       — Тама, — указал её сын на дом напротив.       — Это всё враньё! Не слушай его! Что он ещё наговорил? Что?       — Что папа тоже шьюх. И, я.., — отведя взор, пробормотал сын, что-то сосредоточенно изучая на полу. Разозлившись, Арья схватила его за плечи:       — Нет! Всё это неправда!       — Я не стану шьюхом? — шмыгнув носом, Рикард повернул голову.       — Нет! Ты — лев! — вырвалось у Арьи само собой.       — Как — ев? — зелёные глаза взирали на неё с немым изумлением.       — Потому что твой отец — лев! И ты тоже — лев! — вынуждена была пояснить Арья.       — Плавда?!       — Правда, правда!       — А де он?       — Далеко, за морем.       — И мы к ему поплывём?       Глядя в переполненные надеждой глаза сына, Арья вместо ответа чмокнула Рикарда в лоб: «Нет, к твоему отцу мы не поплывём. Мы поплывём совсем в другое место…»