Krewella — Dead AF
Тэхён отламывает дверцу шкафа, срывая её с петель и заставляя с грохотом отлететь куда-то под ноги, и из груди Чонгука вырывается хриплый смешок, что он душит о чужие ключицы, растягивая ворот тэхёновой футболки до хруста разрывающихся ниток в дуэте с сигналом блокировки дверей. Выходы почти перекрыты. С рыком отстранив Чонгука за волосы от своей шеи, Тэхён резко тянет вверх свою футболку, оттягивая её ещё сильнее, и Чонгук не упускает возможности тут же прижаться губами к его обнажившейся груди, чтобы немедленно оставить засос — как можно ярче и крупнее, просто потому что у Тэхёна невыносимо пустующее место на груди в контрасте с расцветающими линиями татуировок по корпусу. Чонгук налетает с такой силой, что Тэхён бьется спиной о стену, но кого бы это трогало. — Сними её нахрен, — сипит Тэхён, дергая Чонгука за его идентичную тэхёновой футболку, холодными пальцами перебирая кожу на животе и рёбрах, скользя выше и вызывая каждым новым касанием волны мурашек. В секунду, когда Чонгук чуть отстраняется, чтобы стянуть футболку через ворот, он чувствует, как Тэхён напротив падает вниз, ударяясь коленями о паркет, и Чонгук хочет уже попросить не торопиться, как Тэхён чем-то щёлкает, и через темную ткань, что надета на чонгуково лицо начинает пробиваться тусклый свет. Отправив свою футболку к тэхёновой, Чонгук распахивает глаза и задерживает дыхание, потому что, черт... Тэхён зажег гирлянды по всей квартире. Силуэт парня напротив подсвечивается десятками мигающих огней и одной огромной неоновой лентой по раме зеркала в прихожей, отскакивая от чужой кожи пестрыми переливами, и Чонгук едва сдерживается, чтобы не упасть на колени. Татуировки Тэхёна, освещённые десятками огней, сливаются в линии, образующие изображения. Не грязно, не классически, а чертовыми линиями, сходясь лабиринтами и переходя в подсвеченные салатовым от неона белыми чернилами, дополняющими общую картину шрамированности и, блять... истории? Тэхён смотрит на него исподлобья, держась одной рукой за его талию, а другой опираясь о стену с ещё одной неоновой надписью на, кажется, кириллице — Чонгук увидел ее перевёрнутую версию в зеркале, так что ничерта не уверен ни в чем. Тэхён скользит взглядом по телу Чонгука ровно с той же скоростью и тщательностью, как и языком по своим губам, смачивая их, словно какой-то хищник перед нападением на свою жертву. И кто бы знал, насколько Чонгук хочет стать на сегодня его жертвой. И когда Тэхён наконец поднимает на его глаза темный и с заполнившими зрачками радужки взглядом, Чонгук уже готов кончить, но Тэхён добивает следом, приоткрывая свои пухлые и покрасневшие от поцелуев губы. — Я бы вылизал тебя. И Чонгук совершенно немужественно скулит прижимаясь спиной к холодной каменной стене, заметно контрастирующей с общей теменью квартиры, разбавляемой лишь огнями и светом от проехавшей за окном машины. — Покажи как, — и берет его за руку, подтягивая наверх до уровня их лиц. Тэхён смотрит с играющим на дне зрачков пламенем прямо ему в глаза, когда мягко вырывает свою руку из чужого захвата и принимается медленно, с издевательством каким-то — черт его дери — вести пальцами по своей груди, скользя правой рукой себе по левой стороне, с оттягом царапая кожу под ключицами, и Чонгук замирает, обращая взгляд вниз. Он думал, ему показалось, но если бы. У Тэхёна покрытые чёрным (или иным тёмным) цветом ногти, ровно лежащим на длинных аккуратных пластинах и придающим музыкальным пальцам Тэхёна лишь большее изящество. Чонгуку хочется проскулить «Блять» и взять его пальцы в рот, но губы выдыхают нечто более яркое: — Я сейчас кончу от одного твоего вида. И Тэхён рычит, притягивая его за пояс джинсов к себе одним рывком — до касания кожи о кожу: мягкой Тэхёна и выделенной прессом Чонгука, что возбуждает взаимно, и доводит до желания лишь теснее и жарче, — и спускается ладонями ниже. Он сжимает через ткань джинсов Чонгука за задницу, вынуждая изогнуться и буквально благодарить самого себя, что сегодня он и не думал запариваться поиском компании на ночь и оделся, как обычно и выглядит — не слишком тесно и не слишком стесняюще движения (и возбуждение). И в секунду, когда Чонгуку хочется уже спросить, где чертова спальня, Тэхён прикусывает его за плечо с такой силой, что Чонгук несдержанно стонет, завышая голос сильнее и несдержанней, и даже не замечает, как его ведут, направляя и настраивая верную траекторию за задницу, то сжимая, то сдвигая и играясь так, будто Чонгук уже его кукла или игрушка. Тэхён падает на твёрдый матрас неразрывно с прижатым к нему ногами Чонгуком, что давится воздухом, когда Тэхён ногтями чуть давит ему на кожу лопаток, выводя линию царапины, и вообще-то Чонгук такое ненавидит, но лишь представив, как руки Тэхёна с его чёрными линиями татуировок по предплечьям и такими же чёрными ногтями впиваются и сжимают его кожу, Чонгук делает волну бёдрами, показывая как ему это. И ещё бы Тэхён не понял. Свет от розовой неоновой вывески с наитупейшей надписью “kiss me as u fuck”, что подсвечивает лицо Тэхёна, придавая ему ещё большей (уебское слово, ненавистное) эстетичности, озаряет белые (Чонгук уверен) зубы Тэхёна в практически алый из-за играющих теней, и, да... Чонгук бы сыграл с Тэхёном в гребаных вампиров. Едва ли ради образов, едва ли ради того, чтобы вгрызться в горло Тэхёна, оттянув его волосы назад и обнажая шею. А что мешает? Чонгук садится на его бёдра прямо и рывком стягивает с Тэхёна бандану. Он с неким восхищением наблюдает, как светлые волосы откидываются назад, открывая крупный лоб, а несколько влажных прядей липнут к вискам. Тэхён смотрит на него снизу вверх, и Чонгук не уверен, что означает этот взгляд: «Какого хуя ты творишь?» Или же... «Я бы тебя трахнул». Или игра света, или воображения, но Тэхён резко меняет их местами, прижимая Чонгука к матрасу так, что тот начинает недовольно скрипеть пружинами. И — дьявол — Чонгуку нравится этот звук. — Я надеюсь, вся твоя кровать скрипит? И Тэхён заговорщицки ухмыляется, хитро прищуриваясь и приподнимая одну бровь, и шепчет: — Проверим? Чонгук отзеркаливает чужую ухмылку и перекатывает их местами, садясь на бёдра Тэхёна вновь и чувствуя прижавшиеся к сонной артерии губы. У Тэхёна огромная кровать — точно двуспальная, а может и кинг-сайз, и Чонгук совсем неуместно хочет уже пошутить про это с отражением на достоинство Тэхёна, но тот вновь предугадывает его мысли, толкая бёдра вверх и попадая своим твёрдым через ткань джинс членом прямо Чонгуку промеж ног. Его подбрасывает так сильно, что все шутки мигом улетучиваются. Возможно, ответ уже найден. Тэхён ведёт языком ему по влажной от пота шее, и Чонгук несдержанно зарывается пальцами в его светлые волосы на затылке и тянет голову Тэхёна вниз, роняя его спиной на подушки с, мать его, пайетками. — Детка, если тебе так нравится оставлять царапины на моей коже, то давай ты будешь делать их сам, ладно? — Тэхён недовольно шипит, и Чонгук лишь усмехается, едва справляясь с собственным дыханием, и благосклонно помогает откинуть колющие подушки в сторону. В довесок он опускает ладони на изображённые на чужой коже лапы тигра с впивающимися когтями и медленно, с самым садистским наслаждением, на которое способен, ведёт ногтями по коже груди Тэхёна до самых сосков, чтобы в следующий же момент коснуться одного из них в засосе. Тэхён стонет и изгибается в спине; его член упирается прямо меж ягодиц Чонгука, и это впервые, когда ему настолько бы хотелось, чтобы никаких тканей не было и в помине. — Чтобы через шесть секунд ничего из твоей одежды на тебе не было, — выдыхает он низко Тэхёну в губы, прежде чем резко отстраниться, встав на ноги, и приняться резво стягивать свои джинсы сразу вместе с бельём — по поразительной привычке, их обувь уже покоится где-то по коридору в разных углах миниатюрной прихожей. Тэхён сквозь стиснутые зубы матерится на свои узкие джинсы, и Чонгук, смилостившись, отбрасывает свою одежду первым, игнорируя икнувшего от вида Чонгука Тэхёна, и тянет за штанины кожаную ткань на себя. На приятную неожиданность, это оказывается всем, что Тэхён оставил на себе к этому моменту. Если не считать носков с ППК из Adventure Time, конечно же.PARTYNEXTDOOR — Recognize (ft. Drake)
У Чонгука сбивается дыхание и, кажется, сердце бьется где-то в глотке, потому что он не чувствует, как алкоголь решает и действует за него — он вообще его не чувствует. Он ощущает лишь холодок из включённого кондиционера и шумы с улицы из приоткрытого окна, перебиваемые его собственным дыханием и сердцебиением, набатом оглушающие его сознательность и разумность, и Чонгук почти сдаётся. — Ты ещё со мной? — раздаётся со стороны кровати, и кровь резко приливает к коже на ушах, что Чонгук буквально чувствует, как они горят, и это заставляет его смутиться лишь больше. На коже выступает испарина от волнения, и это непонятно — что с ним и что делать. — Хочешь остановиться? У Тэхёна голос хриплый от частого дыхания и нехватки влаги, и Чонгук ничего не может поделать с тем, насколько ему нравится это слышать — и слова, и тон чужого голоса, — но он сдерживается, настраивая себя вновь. Тело неизменно в готовом состоянии, но сам Чонгук... он не зря сидит на гребаных таблетках, они не просто так прописываются, и прямо сейчас Чонгук в обморок готов упасть от того, насколько он волнуется облажаться. Он привык быть лучшим, привык становиться лучшим — во всем. И не важно — ночь это, соревнования или самая чистая комната в доме — Чонгук привык быть лучшим, но прямо сейчас... Возможно, ему хочется, чтобы ему показали, как лучшими бывают другие. — Побудешь сверху? — спрашивает он у внимательно наблюдающего за ним Тэхёна, и тот лишь мягко растягивает губы в улыбке и кивает. — Тогда... — Помочь тебе подготовиться? — спрашивает Тэхён так спокойно, словно в этом нет ничего такого. Словно они знакомы уже вечность, а может и вовсе — встречаются. Хотя даже, насколько знает Чонгук, не во всех отношениях партнеры согласны помочь в подготовке, но вау. Тэхён точно знает, что в себя это включает? — Ты... уверен? — нерешительно спрашивает Чонгук, вообще-то, будучи совершенно не против, если ему помогут, но и чертовски взволнован, потому что ему не помогал даже его бывший — ожидая самостоятельности от Чонгука, которому вообще-то иногда хотелось чего-то большего: например, поддержки или хоть ответности на всякий, но... Тэхён кивает и, совершенно не стесняясь своей наготы, по которой Чонгук ещё раз успевает словить фетиш — на каждую его деталь и картину в целом — встаёт с кровати, тихо двигая ногами мимо Чонгука в другую комнату и заводя его за руку в небольшую ванную с необычной возвышенностью на месте обычного стока «в пол» и с сияющей цветом лунного камня из неярких настенных ламп. — Пока воду включи и настрой, ладно? Там чуть заедает кран, так что тёплая вода будет ближе к горячей. Я пока насадку поищу, — и на затуп Чонгука с эхом бьет его по заднице ладонью, подгоняя, и Чонгук даже чуть успокаивается, выпуская смешок. Ну, хоть не клизма.Meg Myers — Desire (Hucci Remix)
Чонгук выгибается в спине, отставляя зад ближе к прижимающему его к стене Тэхёну, и практически самостоятельно насаживается на его член, но Тэхён отрывается прежде, чем Чонгуку окончательно сорвёт крышу. Он ведёт ладонями по его бокам, и Чонгук откидывает голову, прижимаясь губами к тэхёновой шее — она у него теперь пахнет лимоном и вербеной, и это настолько потрясающий запах в смесь с мятным ароматом смазки, которой Тэхён тщательно смазывает Чонгука изнутри, буквально трахая его пальцами и попадая из раза в раз по простате, что Чонгук уже не может, кажется, стонать. Его лимит ощущается исчерпанным примерно на моменте, когда Тэхён смазал насадку на душ этой гребаной смазкой, что перебивает все прочие запахи, и отымел Чонгука водой настолько, что он кончил от того, от чего просто не предусмотрено законами адекватности и нормальности кончить. Но Тэхён лишь улыбался ему в шею, покрывая ее дорожками засосов, и продолжал менять напор воды в шланге, пристроенном к чонгуковой заднице, пока вымывал из него, кажется, даже душу, но смешно — Чонгук бы ему её и так отдал даром. Тэхён превратил из неприятной обязательности перед сексом самую настоящую прелюдию. И не только разжигающую желание лишь сильнее, но и пробуждающую те чувства, что Чонгук предпочёл бы уже заткнуть — сразу, на корню, пока не стало хуже, ведь это лишь секс, вероятнее всего, — но, блять, Тэхён добавляет четвёртый палец, и все мысли из головы улетучивается так же быстро, как и любая разумность. — Ляг на левый бок, — приказывает Тэхён, опуская Чонгука на спину, и влажно целует, прежде чем легко ударить его по ягодице, подгоняя. — Детка, надо проверить, не осталось ли воды. И Чонгук в эту секунду на самом деле едва не начинает молиться на ее отсутствие, ведь Тэхён смотрит так, что Чонгук едва сдерживается от позорного скулежа и желания раздвинуть ноги, попросив Тэхёна прижаться ближе. На его жалобное хныкание, что все же вырывается из груди, Тэхён развязно улыбается и опускает одну свою руку на его налившийся член, а другую — на свой, принимаясь с оттягом и ужасно медленно отдрачивать им двоим в равном темпе. Чонгук готов скулить от осознания того, что за все время — с самого клуба и до этого момента, когда Чонгук уже успел раз кончить, Тэхён стойко держится до сих пор. «Это же какая у него выносливость? — проносится в голове мысль, которую Чонгук приправляет ещё одной. — И какая будет в иной позиции?» И в этот момент Тэхён откидывает голову назад, падая коленями на матрас, и Чонгук шлёт все мысли нахрен, потому что воды в нем точно нет, как и прочего ненужного, о чем он с кривой улыбкой сообщает Тэхёну, довольно прищурившемуся на это и толкнувшему Чонгука рукой в плечо, намекая лечь на спину. — Блять, — шепчет Тэхён, когда нависает над ним и касаясь его грудной клетки своей. — Надо было раньше спросить. — Я ничем не болею, и ты, надеюсь, тоже, — догадывается в секунды Чонгук, так же поняв чужой ход мыслей, и с содроганием ждёт реакции. Ложь он сможет увидеть. Не зря же он четыре раза пересматривал Lie to me. По крайней мере, он очень рассчитывает на это, и на, лучше, правду. Но Тэхён лишь расслабленно выдыхает и улыбается, кивая. — Здоровее космонавта. — Вряд ли здоровее меня, — заигрывающе усмехается Чонгук, ответно расслабляясь, и зарывается пальцами в светлые волосы Тэхёна, прижимая его к себе для короткого поцелуя. Почему-то целоваться с Тэхёном не менее охуенно, чем чувствовать его руки на себе. — Посмотрим, что ты скажешь завтра, — шепчет он ему на ухо и резко тянет одно бедро Чонгука наверх, вынуждая закинуть ногу на плечо Тэхёна. В этот момент Чонгук безумно рад тому, что гибкость у него на высшем уровне. — Понежнее или оттрахать тебя так, чтобы малыш Чонгук-и не смог сидеть ещё неделю? Тэхён провоцирует, и Чонгук на его слова не находит ответа — лишь делает волну бёдрами, прижимаясь ближе, и тянется губами к его уху, зацепляя зубами длинную цепочку в хряще. — Так уверен в себе? — шепчет он в самую раковину, на что Тэхён прикусывает его за шею. — Хочешь проверить? — Удиви меня. И Тэхён резко отстраняется, оттягивая Чонгука за руки на себя, и практически рычит: — Затылком ко мне, руки на спинку кровати, — и Чонгук немедленно повинуется, сглатывая от чужого тона голоса. Тэхён кажется тоньше самого Чонгука, но, черт, как же он умеет подавлять и доминировать. Отставляя зад и выгибая спину дугой, Чонгук, если честно, ждёт удара по одной из половинок, потому что... ну, это же святое, и Чонгук был бы совсем не против, но Тэхён удивляет его, лишь мягко проводя по его бёдрам ногтями, и Чонгук даже расслабляется. Как вдруг Тэхён его кусает, да так, что Чонгук вскрикивает, выгибая спину сильнее — так, что слышится хруст позвонков, — и громко стонет, чувствуя язык на месте укуса. Ровно на одной из половин; вторую же Тэхён до синяков сжимает ладонью, после чего раздвигая ягодицы уже двумя. Чонгук мысленно обращается в чувства и едва дышит, слушая чужое сердцебиение и своё, что сплетаются настолько отчаянно, словно крылья колибри или барабаны самульнори, и это на неопределенный срок точно станет одним из любимых его звуков из воспоминаний, а может и не. Тэхён гладит его ладонями по пояснице, разминая ямочки, после чего отстраняет одну руку, и Чонгук задерживает дыхание. В Тэхёне поразительное смешение нежности и страсти даже в прелюдиях, и Чонгук представить не может, насколько охуенен Тэхён в самом процессе. Он давится собственным стоном, когда Тэхён вгоняет в тщательно разработанное колечко свой член сразу по основание, и Чонгук чувствует кожей чужие бёдра. Это опаляет настолько, что живот сводит новой волной возбуждения, и Чонгук роняет голову вниз, держа ее лишь за счёт вытянутых к спинке кровати рук. — Ты что-то говоришь? — низко произносит Тэхён ему в затылок, прижимаясь теснее и принимаясь медленно вытаскивать член из тугой задницы Чонгука. Ему бы подавиться стоном, но он может лишь хрипеть на выдохе: — Заставь её скрипеть. И Тэхён довольно мычит, отстраняясь и опуская руки на чонгуковы бёдра. Он пристраивается удобнее и громко выдыхает, прежде чем с оттягом ударить ровно по простате, вынуждая Чонгука простонать — вновь и несдержанно — и откинуться спиной едва ли не на грудь Тэхёна. Он выгибается в спине до довольного мычания, желая почувствовать всё тело Тэхёна ближе, и тот понимает его, руками касаясь чонгуковых и оттягивая за спину, чтобы сразу затем сцепить их пальцы в замок и натянуть теперь самого Чонгука. — Трахни меня так, как хотел бы, чтобы в следующий раз я трахнул тебя, — хрипит Чонгук, и это могло стать лишним — они незнакомцы друг другу и между ними лишь секс и несколько минут в душном клубе, но Чонгук ничего не может поделать с теми словами, что вырываются из его рта. Как и с тем, насколько громкие стоны он издаёт, когда Тэхён выдыхает низкое «Тогда держись» и задаёт сходу такой ритм, что ноги Чонгука подкашиваются сразу. Кровать, как и обещалось, скрипит с каждым толчком настолько отчаянно, что к черту уже — пусть развалится. На руках Чонгука следы от чужих ногтей, а его горло на утро точно охрипнет от настолько громких стонов и ощущения чужого члена настолько чувствительно — магия мятной смазки или эффект отсутствия презерватива — Чонгук не знает, но даже не задумывается, насколько долбоебом может быть подставляя зад первому встречному без предохранения, но в эту секунду, минуту и час настолько плевать, что Чонгук лишь качает бёдрами в такт чужим толчкам и дышит на пределе возможностей, чувствуя невозможность открыть даже глаза за накрывшими обзор влажными волосами. Но так чертовски плевать, когда Тэхён дышит прямо в ухо, натягивая Чонгука за руки на себя, и оставляет засосы по всей длине его шеи, изредка кусая и выстанывая на, кажется, законом запрещённой тональности. Усилив удары кожи о кожу и спинки кровати о стену до скрипа и грохота, до едва не подскакивающих ножек, Тэхён выводит их на финишную, наполняя Чонгука с каждым толчком так, что ноги подкашиваются всё больше, пока, наконец, его не мажет по, блять, этой вселенной, кажется. И Чонгук кончает, ни разу не коснувшись себя, когда Тэхён бьет его по простате с такой силой и скоростью, что никто бы из них долго не продержался, и падает лицом на свои скрещённые впереди руки. Тэхён сразу же подхватывает его за бёдра, не позволяя упасть окончательно, и доводит себя тоже, вбиваясь мощными толчками в подрагивающее и сжимающееся нутро Чонгука со стонами вперемешку с самым сексуальным дыханием на памяти. — Могу в тебя? — еле выдыхает Тэхён, толкаясь на пределе. Чонгук слышит его лишь когда Тэхён уже готовится, кажется, выйти, и прижимается бёдрами ближе, хрипло отвечая запыхавшимся голосом: — Не забеременею, не бойся. После чего Тэхён изливается глубоко внутрь Чонгука, вызывая громкий стон у них обоих, эхом отскакивающий от стен небольшой комнаты.***
И когда они на пару принимают душ и ещё с пятнадцать минут ласкают друг друга под струями окрашенной в серо-голубой неоновыми лампами воды и медленно целуются, словно насытившиеся коты после сытного ужина, за окном уже заходит рассвет, и ох, у Тэхёна есть выход на крышу, чем они, не сговариваясь, пользуются, укладываясь на диване и встречая первые лучи солнца в обнимку. И это точно — совершенно точно — не как после секса с партнёром на одну ночь.